У нас, советских женщин, впервые попавших за границу, складывалось своё мнение о быте и характере немецких семей, иногда не в нашу пользу.
Они организованны и трудолюбивы. В небольшом городке на берегу Балтийского моря жители просыпались очень рано, затемно, часа в 4 утра, мешая нам, советским фрау, спать тарахтеньем прогреваемых моторов машин. В это время немецкие жёны топили печки на кухне и в комнатах, готовили еду на целый день, убирали квартиру, протирали стёкла окон. Ежедневно! Работа и учёба начинались с 7 утра. Традиционный завтрак: бутерброды из маленьких булочек - на одну половинку кладётся прозрачный ломтик колбасы, на другую намазывается тонким слоем так называемый джем, почти бесцветный, с красителями и добавками. И чашка кофе. Суррогатного, похожего по вкусу на наш ячменный, чуть подкрашивающий воду. Всё. На работе пьют такой же кофе с бротхенами. Натуральный принято подавать лишь по праздникам. Обед в будни - всей семьёй дома, в 4 часа. Немного смотрят телевизор и в 7 вечера город затихает, окна становятся тёмными, немцы спят.
Из-за экономии отапливались только кухня и гостиная. В спальнях не топили, укрывались пуховыми одеялами. На работу ходили все почти одинаково одетые, в простых брюках, дешёвых куртках, в недорогих туфлях на низком каблуке. Организованны, экономны, энергичны, бодры, трудолюбивы. В пятницу муж и жена на машине приезжали в магазин, закупали продукты на выходные и следующую рабочую неделю. Две корзины - всего понемногу: джем в пол-литровой банке, несколько плавленых сырков (крошечных треугольничков), ячменный кофе в пакетике, кусочек колбасы. Мясо, хлеб, овощи приобретали в специальных магазинах, овощи и фрукты, заранее расфасованные в бумажную упаковку, не взвешивали. Очередей не существовало. В рабочие дни магазины пустовали, в выходные вообще все торговые заведения - и продуктовые, и промтоварные - закрыты. Дни отдыха проходили без хозяйственных хлопот, вся домашняя работа выполнялась по будням.
В субботу и воскресенье на окраине города в небольшой палатке можно было купить печенье, конфеты, консервы, пиво, воду и сигареты. Хлеб там не продавали. В основном, туда шли мужчины-холостяки, гражданские моряки и курильщики, оставшиеся без табака. В выходные немцы отдыхали, ели, смотрели телевизор, всей семьёй выходили на прогулку, демонстрируя красивые наряды. Летом отправлялись к морю - подышать и размяться.
Они экономны и любят советские товары. ГДР встретила нас разнообразием продуктов и вещей, образцовым, в сравнении с Советским Союзом, порядком и чистотой. При всём изобилии и низких ценах немецкие женщины не были расточительными. Знакомая немка, учительница русского языка, при мне долго выбирала в магазине сумку. Это у меня глаза разбегались от множества форм и расцветок, она же объяснила мне свою разборчивость так: «Я ищу такую, чтобы по цвету подходила и к летней, и к зимней одежде, была удобной, вместительной и прочной».
Когда у меня поломался каблук на немецких босоножках, красивых, но дешёвых и совершенно новых, я хотела выбросить их. «Что ты, Света, ты сходи, посмотри, какую обувь сдают в ремонт немцы», -посоветовали соседки. И правда, в сапожной мастерской на полках стояли почерневшие, искорёженные от старости мужские и женские туфли, что ещё раз подчёркивало не свойственную нам бережливость немцев. В советские годы в нашей стране люди жили по-разному, обувь и одежду, конечно, чинили, передавали «по наследству» от старших младшим, многие вещи перелицовывались, использовались до износа. Однако и в не слишком зажиточных семьях почти новые детские туфельки, сапожки выросших детей выбрасывали на помойку и покупали другие - по размеру. Стоили они рублей 5. Предлагать кому-то ношенную обувь считалось неприличным.
Экономность немцев, кажущаяся нам, советским, скупостью, сказывалась и в еде. Женщин из нашего дома часто приглашали на дружеские встречи в небольшой коллектив планового отдела местного фиш-комбината (рыбоконсервный завод), и эти встречи тяготили нас. Перед каждым собеседником ставили чашку с кофе и блюдце с пирожным, а разговаривать приходилось часа два. Беседы не клеились: мы плохо знали немецкий, они - русский. Зато у нас с моей подругой Наташей Каплиной завязалась дружба с немкой - Ифой, жившей недалеко от нас и запросто приходившей к нам в гости. Она стучалась ко мне в дверь на первом этаже, я, в свою очередь, колотила шваброй - наш условный сигнал - по потолку живущей над нами Наташе. Мы с подругой выкладывали на стол всё, чем богаты.
У предусмотрительных русских хозяек были домашние котлеты и пироги, кофе московский, натуральный, покупные пирожные, конфеты. Вот тогда беседа выходила оживлённой и весёлой. Особенно гостья любила советское сгущённое молоко из военторговского магазинчика.
При изобилии собственных продуктов, на наш взгляд, совсем невкусных, немцам нравилась вся наша еда. Вечером, когда начальство уже не работало, около проходной бербазы стояли немцы, зная, что наши женщины пойдут с детьми в кино мимо военторга. Совали нам в руки деньги, просили купить советские конфеты, варенье, колбасу, сгущёнку и растворимый натуральный кофе. Мужчины спрашивали, не привезли ли туфли и ботинки ленинградской фабрики «Скороход», которым сносу нет. В Германии ценилась советская продукция: натуральная, вкусная еда и вещи, изготовленные без синтетики. А жёны наших моряков набросились на одежду из искусственных тканей, ярких, лёгких, хорошо стирающихся и дешёвых, таких ещё не видели на родине. «Вы не то покупаете, не туда смотрите, это вредно для здоровья», - объясняла мне немецкая учительница. Она подвела меня к стойке, где висели платья, сарафаны, ночные рубашки из сжатого ситца с мелким цветочным рисунком: «Это делается в вашем русском городе Иванове, у нас очень ценится и продаётся дороже».
Однажды нас возили на экскурсию в немецкую воинскую часть, и молодой офицер, показывая новые танки, говорил об их боевых возможностях. «Ах, как прекрасно сделано в Германии!» - восторгались мы, женщины. Офицер улыбнулся в ответ: «Вся техника, которую вы видите, сделана в СССР».
Они чистоплотны и аккуратны, но рожать лучше в СССР. Я уже упоминала о необыкновенной чистоплотности немцев. Рядом с нашим стоял точно такой же ветхий двухэтажный домик. Немцы, в основном, пожилые, мыли, скоблили до белизны и натирали бесцветной мастикой некрашеную деревянную лестницу в его подъезде. У дверей в квартиры лежали вязаные коврики, на окошке между этажами стояли горшки с цветами, висели тюлевые занавески. Дверь в подъезд, наполовину стеклянная, запиралась на ночь на ключ. У нас тоже было чисто, командиры с бербазы ежемесячно проверяли порядок в наших квартирах. Но лестница покрыта густым слоем коричневой краски, уличная дверь - всегда нараспашку.
Мне пришлось месяц лежать в немецкой больнице, просто поразившей меня чистотой и опрятностью. В ГДР - социализм: медицина бесплатная, больница старенькая, скромная. Целыми днями мед-сёстры-практикантки протирали полы, стены, тумбочки; в туалете пол застилался ковриками, унитаз сверкал чистотой, висели рулоны бумаги и дезинфицирующих салфеток, никаких запахов хлорки, а только приятные ароматы моющих средств. Белоснежные пододеяльники и простыни аккуратно заштопаны. Мне выдали две рубашки. Одну, староватую, но чисто выстиранную, на будни. Вторую, новенькую, с цветочками, на выходные, когда к больным приходит родня. Хотя меня некому было проведать, я всё равно её надевала, так как соседку по палате навещала семья.
Найдя неполадки в моём организме, немецкие врачи, несмотря на слёзные просьбы, вызвали искусственные роды на большом сроке и не стали сохранять жизнь новорождённому мальчику, ждали, когда он умрёт, чтобы беспристрастно сообщить: «Тотен» (умер). Тогда в Германии не выхаживали недоношенных детей, не оказывали им помощь, считали, что выжить должен сильнейший. С какой благодарностью я вспоминаю киевский роддом, где пахло хлоркой, застиранные простыни и пелёнки имели коричневый цвет и грубые санитарки кричали: «Разлеглись, коровы!» Именно в таких условиях появились на свет сначала мой сын и через десять лет там же - дочь.
Они служат в армии по-другому. В немецкой больнице я познакомилась с девушкой-медсестрой, жених которой служил в армии. Очень удивилась, когда она рассказала, как живут немецкие солдаты. Молодой человек из воинской части, расположенной в соседнем городке, в пятницу вечером на мотоцикле приезжал домой, а рано утром в понедельник возвращался обратно. Я видела его: свеженький, розовый, весёлый, он заезжал к невесте по дороге домой... И - мой сын, служивший под Москвой в стройбате, с синяком под глазом (дедовщина и национальные разборки), в грязном белье, с нарывами на руках. Школа жизни! Спасибо, хоть живой вернулся. Возможно, не везде так, нам просто не повезло.
Они не воруют. Ещё приятно удивило: немцы не воруют, возвращают потерянные вещи, сумки с документами, кошельки с деньгами, которые мы, растерявшись среди чужого люда, оставляли на прилавках магазинов. Со мной лично случались такие неприятности, я холодела от ужаса, где-то забыв сумку с паспортом и партбилетом (замполит предупреждал: вышлем домой в 24 часа!), и всё находилось, даже не верится. Немецкие продавцы, в отличие от наших отечественных, никогда не обсчитывают покупателей, ни на пфенниг, в это нам долго не верилось. Подъезд нашего дома оставался открытым днём и ночью, никаких ключей и замков. Мой пятилетний сын иногда, не дожидаясь моего прихода, одевался и сам выходил гулять, ключ от квартиры прятал под половой коврик, предупредительно оставляя для меня в дверях записку: «Ключь пот половиком». Краж не было.
Они оптимистичны. Немцы не любят показывать другим свои неприятности. К нам приходил снимать показания счётчика бравый, всегда улыбающийся мужчина лет пятидесяти. Однажды вместо него появилась женщина. «А где тот мужчина?» - спросила я. «Тотен», - чуть ли не с радостью сообщила она и засмеялась. Словно произошло что-то будничное, точно человек взял и вышел в соседнюю комнату. Её реакция была непонятна мне. Узнала, что хоронят они своих близких ночью, при свете факелов, бесшумно, незаметно, чтобы не напоминать лишний раз окружающим, что это печальное событие произойдёт с каждым. Жить надо весело, с улыбкой на лице и не вызывать беспокойства у людей унылым видом.
Они любят жить красиво. В Германии умеют жить уютно, удобно, любят свой дом, украшают быт. Благополучие семьи у немцев на первом месте. От всяких красивых штучек, одёжек, посуды, сервизов, ковров, штор, игрушек, дешёвых и нарядных, у нас, советских женщин, глаза разбегались. Практичные хозяйки покупали нужные вещи для себя и на продажу по приезде домой. Непрактичная, как немногие другие, я, к примеру, накупила красивых больших и маленьких кукол; маленьких дочь, пока росла, распотрошила, а большие уже сорок лет сидят у меня на спинке дивана, как дети.