Моим классом был 13-й, а точнее - 113-й, где первая единица - 1-й курс, вторая единица - 1-я рота, 3 - третий класс. И так последовательно: 113-й - 213-й - 313-й - выпускной 413-й. К окончанию училища нас осталось в нём 26 человек, и мы в шутку называли себя «26 подольских комиссаров».
Первым делом нам, салажатам с «гражданки», предстояло пройти в течение примерно сорока дней «курс молодого бойца» и перед началом занятий (1-го сентября) принять военную присягу. Часть новоиспечённых курсантов, поступивших в училище со службы, на время этого курса стала нашими младшими командирами и инструкторами, а другая - задействована в строительных и иных работах (училищу шёл только третий год, и оно активно обустраивалось).
Для меня «курс молодого бойца» оказался очень тяжёлым, и помнится он смутно, как в тумане. Ежедневно - несколько часов строевой подготовки на раскалённом солнцем плацу. Ежедневно - подготовка физическая: бег на несколько километров, плавание (это уже полегче), гимнастические упражнения на снарядах. Ежедневно - изучение уставов: дисциплинарного, внутренней службы, гарнизонной и караульной службы, корабельного. Изучение флажного семафора. Изучение автомата Калашникова - сборка, разборка и пр.
Помню лишь то, что постоянно хотелось есть, а заснуть от усталости мог даже стоя. Вечером, после поверки, сон наступал мгновенно, едва ухо касалось подушки, и - мнилось, что буквально через минуту, - вновь звучала команда: «Рота, подъём! Выходи строиться на физзарядку!»
Правда, немного разнообразия в этот процесс внесло наше участие в подготовке к спартакиаде армий дружественных государств - стран
Варшавского договора 1, проходившей в Киеве в конце августа 1969-го. Однако оно было не очень серьёзным: сидя на трибунах, мы по команде поднимали и разворачивали перед собой разноцветные флажки, из которых в целом составлялись какие-то большие красочные картины.
К завершению курса нас вывезли на гарнизонное стрельбище, где все выполнили полагающиеся стрельбы из автомата. Я, по старанию и наивности, сразу с трёх патронов выбил зачётное число очков, о чём пожалел, потому как хитрый Володька Чичков якобы и с пяти заходов не смог выбить положенное и настрелялся всласть.
Когда «курс молодого бойца» практически был пройден, случилось ЧП. На последних строевых занятиях - репетиции церемонии приёма присяги - мне стало плохо: потемнело в глазах, и я рухнул в обморок. Испуганные ребята на руках перетащили в кубрик, обтёрли холодной водой, вызвали врачей. Доктора никакой болезни не обнаружили, но в ходе обследования поставили меня на весы и ахнули: за сорок дней я похудел на пятнадцать кило!
В итоге всё, конечно, обошлось. Но во время приёма присяги у Вечного огня недалеко от меня за строем дежурил училищный фельдшер с нашатырём. Так, на всякий случай.
Новых, ранее не знакомых, трудностей надо было преодолевать очень много. К примеру, после зачисления нам выдали так называемый вещевой аттестат. В его составе: брюки суконные чёрные, форменка суконная синяя, форменка фланелевая, форменка белая летняя, роба (куртка и брюки) синяя, бушлат, шинель, бескозырки белая и чёрная, зимняя шапка-ушанка, форменные синие флотские воротники - гюйсы, галстуки под бушлат или шинель, именуемые среди курсантов слюнявчиками и сопливчиками, синие форменные носки, прозванные на флоте «карасями», трусы синие, тельник тёплый, тельник с длинным рукавом обыкновенный, майка-тельняшка, каль-соны белые (всеми презираемый атрибут, за годы учёбы ни разу не надетый), полотенца вафельные для лица и для ног, мочалка, ботинки хромовые, ботинки яловые, или «гады», или «прогары», плюс различная фурнитура - погончики, якорьки, нарукавные курсовые галочки со звёздочками...
А теперь представьте, что всё это нужно привести в порядок, в соответствии с уставом и правилами ношения военной формы одежды: пришить погоны, галочки на рукава и прочее! Кому-то покажется, что это элементарно. А если ты ещё никогда в жизни не держал в руках иголку с ниткой? Если сама процедура продевания нитки в ушко для тебя сродни сложному цирковому аттракциону?..
Ребята опытные, служивые, с задачей справились легко и быстро. А мы. Руки, исколотые в кровь, состояние близкое к истерике. Вот, кажется, что-то получается. Ан, нет - погон пришит криво, и всё надо делать заново. Главное здесь - терпение и упорство: сцепи зубы, сопи, злись, но продолжай. С третьей-четвёртой попытки приходит навык, иголка начинает слушаться, даже вырабатывается своя методика шитья: тот же погон, чтобы сидел ровно, сперва прихватываешь толстой ниткой по всем четырём углам, а потом спокойно пришиваешь по периметру. Элементарно - да, но это нужно выстрадать. Через год, пришивая на погон первую заслуженную лычку, а на рукав уже две галочки, вспомнишь пережитые муки с улыбкой.
Военно-морскую форму любили все: ею гордились, её берегли, за ней ухаживали и носили её с лихостью. Помню, как ребята, поступившие в училище с флота, объясняли нам, салагам, да и армейцам тоже, предназначение и историю того или иного предмета одежды.
Вот - флотские брюки. Они без традиционного гульфика, без застёжки спереди, а с клапаном, застегивающимся сбоку и откидывающимся в случае необходимости. Сразу же старшина 1-й статьи Судаков рассказывает всем, что это придумано во времена парусного флота для спокойного передвижения вдоль корабельных рей на высоте - чтобы ничего не цеплялось.
Вдруг в рассказ вмешивается балагур, в недавнем прошлом - водолаз-глубоководник, Коля Ратушняк со своей версией:
- Государь Пётр Алексеевич идёт ночью по строящемуся Санкт-Петербургу и видит: в кустах что-то белое движется вверх-вниз, вверх-вниз. Царь подходит ближе, а это матрос занимается любовью с какой-то крестьянкой! Ну, огрел он его палкой по голой заднице да приказал изменить фасон флотских брюк, дабы впредь не позорить флот непотребным видом.
А вот форменный синий воротник - гюйс. Оказывается, три тонкие белые полоски по его периметру - три великие победы русского флота: Гангут, Чесма и Синоп.
Хотел бы ещё поведать из личного опыта о форменных повседневных яловых ботинках, которые на флоте называют «прогарами» или «гадами». Тяжёлые, сделанные из грубой кожи, с металлическими заклёпками по бокам, с кожаной лентой вместо шнурков, - казалось, они не сапожником сшиты, а вырублены топором древнего человека из камня. На вторые же сутки их ношения, после строевых занятий, ноги несчастных новобранцев, особенно пальцы и пятки, были растёрты в кровь.
Пронырливый Мишка Филаткин протоптал тропинку в училищную санчасть, раздобыв там пузырёк зелёнки и моток лейкопластыря. Вечером, перед отбоем, мы стали залечивать первые «боевые» раны. И тут подходит к нам бывалый моряк, послуживший на эсминце Северного флота, - Борис Денисов. Смотрит на наши волдыри и произносит вещие слова:
- Да-а-а, ножки-то нежные, детские ещё. Кожица мягкая, розовая. Ну ничего, помаршируете в «прогарах», покроется ступня рабочей мозолью, и всё придёт в норму. Вот как, например, у меня!..
Накаркал! Мозоли у нас образовались через месяц, а через четыре года сделались такими, что никакой педикюр не помогает. До сих пор мучаюсь и периодически поминаю «ласковым» словом как сами «прогары», так и Бориса.
И ведь что поразительно: четыре года ежедневной носки с утра до отбоя, четыре парада с двухмесячной строевой подготовкой к каждому, кроссы и марш-броски, тяжёлые физические работы, наряды. -а «прогарам» хоть бы хны!..
На второй день после выпускного нужно было подъехать в училище и получить в каптёрке у бывшего уже старшины роты Анатолия Борзова отпускные деньги, предписание о прибытии по окончании отпуска к месту службы, а также сдать остатки курсантского вещевого аттестата. И, когда я сдавал свои ботинки, обратил внимание: у них только чуточку стоптались края каблуков, а так - как новые! Вот тебе и «гады».