Вы здесь

7 мая.

7 мая.

Эрна приходит ко мне, садится в угол и курит. Я не люблю, когда женщины курят. И мне хочется ей об этом сказать.

-- Скоро, Жоржик? -- спрашивает она.

-- Скоро.

-- Когда?

-- Четырнадцатого, в коронацию. Она кутается в теплый платок. Видны только ее голубые глаза.

-- Кто первый?

-- Ваня.

-- Ваня?

-- Да, Ваня.

Мне неприятны ее большие руки, неприятен ласковый голос, неприятен румянец щек. Я отворачиваюсь. Она говорит:

-- Когда готовить снаряды?

-- Подожди. Я скажу.

Она долго курит. Потом встает и молча ходит по комнате. Я смотрю на ее волосы. Они льняные и вьются на висках и на лбу. Неужели я мог ее целовать?

Она останавливается. Засматривает мне робко в глаза:

-- Ведь ты веришь в удачу?

Конечно.

Она вздыхает:

-- Дай Бог.

-- А ты, Эрна, не веришь?

Нет, верю.

Я говорю:

-- Если не веришь, -- уйди.

Что ты, Жоржик, милый. Я верю.

Я повторяю:

-- Уйди.

-- Жорж, что с тобою?

Ах, ничего. И оставь меня ради Бога.

Она опять прячется в угол, снова кутается в платок. Я не люблю этих женских платков. Я молчу. Тикают на камине часы. Я боюсь: я жду жалоб и слез.

-- Жоржик.

-- Что, Эрна?

-- Нет. Ничего.

Ну так прощай. Я устал.

В дверях она шепчет грустно:

-- Милый, прощай.

Ее плечи опущены. Губы дрожат.

Мне ее жаль.