Придумывание новой нации и новой национальной идеи оказалось для «украинской» интеллигенции достаточно непростой задачей, которая потребовала не только идеологической работы, но и физической борьбы против русофильски настроенного населения Галиции. Но и это не остановило украинофилов.
Австрийские власти при содействии украинофилов преследовали представителей галицко-русского движения в Галиции и всех тех, кто имел общерусскую идентичность. В ходе Первой мировой войны эти преследования были призваны навсегда покончить с потенциальным гнездом пророссийского ирредентизма, постоянно беспокоившим северо-восточные провинции Вены. Массовые репрессии австро-венгерских властей против русских галичан начались буквально с первых дней Первой мировой войны, когда были закрыты все русофильские организации, а их руководители и рядовые участники оказались на виселицах, в тюрьмах и в концлагерях, что нашло отражение и в художественной литературе. Так, в кабинете австрийского военного следователя поручика Берниса, допрашивавшего Швейка в первые недели войны, уже красовались «фотографии различных экзекуций, произведенных армией в Галиции и в Сербии. Это были художественные фотографии спалённых хат и сожжённых деревьев, ветви которых прогнулись под тяжестью повешенных.» (Гашек 1994: 80).
Орудием борьбы с галицко-русским движением, долгое
[42]
время доминировавшим в Галиции, было избрано украинское движение, выпестованное как Веной, так и польской администрацией Галиции. Именно активисты украинского движения охотно и с надлежащим служебным рвением исполняли роль осведомителей и доносчиков, сообщавших властям о «политически неблагонадёжных» москвофилах; при этом, по свидетельствам современников, работа доносчиков щедро оплачивалась из государственного бюджета. Условия военного времени дали удобный предлог Вене для жестоких репрессий против москвофилов, которые, исповедуя культурно-языковое единство с русским народом, в то же время постоянно подчеркивали свою политическую лояльность Австро-Венгрии.
Наиболее ярким символом широкомасштабных и крайне жестоких репрессий против галицко-русского населения стал концентрационный лагерь Талергоф, созданный австрийскими властями в начале сентября 1914 года на территории Штирии (Австрия). Уже 4 сентября 1914 года в Талергоф прибыл первый эшелон с арестованными русофилами из Лемберга (современный Львов), насчитывавший около двух тысяч человек; первые четверо суток арестованные были вынуждены находиться под отрытым небом под охраной жандармов (Пашаева 2007:106). По многочисленным свидетельствам узников Талергофа, обычной практикой концлагеря были изощрённые пытки и издевательства по отношению к заключённым; санитарные условия в лагере «были ужасны... Бараки были переполнены... Вместо положенных 200 человек, в них помещалось до 500... Эпидемия тифа унесла, начиная с ноября 1914 года, за два месяца, по сообщению узника И. Васюты, до трёх тысяч жертв» (Па-
[43]
шаева 2007:108). Наибольшими зверствами по отношению к заключенным отличались сотрудники лагерной администрации из числа украинцев. По свидетельству уроженца галицкой Лемковины И. Ф. Лемкина, «самым отъявленным палачом талергофских мучеников был украинец, австрийский офицер Чировский, который своими издевательствами над безоружными превзошёл всех немцев.» (Лемкин 1969:142). Позорным доказательством явно садистских наклонностей охранников и надзирателей концлагеря из числа украинцев стала популярная в то время в их среде песня со словами «украинци пьють на гофи, а кацапы - в Талергофи.».
По подсчетам активиста русинского движения в Северной Америке, выходца из Лемковины П. С. Гардого, через Талергоф в общей сложности «прошло свыше 30 000 человек крестьян, интеллигентов и священников, число которых достигло 800. Тысячи заключенных погибли от голода, заразных болезней и побоев.» (Пашаева 2007:110). По сути, в Талергофе был ликвидирован цвет русофильской интеллигенции Галиции, а сам концлагерь вошёл в историческую память галицких и угорских русинов как символ мученичества за народность и веру. Помимо Талергофа русинские русофилы томились и в других австрийских концлагерях, включая Терезин, Куфштейн и Шпильберг. Репрессии и частичная ликвидация галицко-русской (русинской) интеллигенции в годы Первой мировой войны в значительной степени подорвали русское движение в Галиции и облегчили окончательное утверждение здесь украинского национального движения.
Среди галицко-русского населения Талергоф сразу
[44]
стал нарицательным понятием и общепринятым символом мужества и страданий за русские убеждения. Напротив, представители украинского движения, а также большинство исследователей советской и постсоветской Украины, предпочитают не заострять своего внимания на этой трагической странице в истории Галиции. Те же украинские деятели, которые пытаются разобраться в непростой истории западных регионов своей страны, стремятся возложить всю ответственность за страдания галицких русинов исключительно на «москвофилов», из-за которых «народ, осужденный за государственную измену, оказался в австрийских островах смерти» (Тарнович 1998:249).
Не получила должного внимания трагедия русинов и в работах украинского и советского историка М. С. Грушевского. В своём фундаментальном труде «История Украины - Руси» историк ошибочно указывает на «уничтожение Украинской Галиции» во времена «российской оккупации» (Грушевский 2002:570-571).
Стремление замолчать, принизить и всячески минимизировать значение Талергофа заметно и среди западных историков и публицистов. Так, некоторые польские историки, чьи предки тоже были жертвами террора по национальному признаку в XX веке, ставят под сомнение страдания русинов во время Первой мировой войны, по меньшей мере бестактно рассуждая о «мифе мартирологии» и «легенде Та-лергофа» (Moklak 1994:66).
К сожалению, длительное время замалчиваемая трагедия Талергофа довольно плохо известна и в современной России. В нашей стране только в последние годы стали появляться труды профессиональных историков, затрагива-
[45]
ющие эту трагическую страницу в историческом прошлом русской Галиции. Знание места и роли Талергофа в трагической истории галицких русинов важно для понимания причин и механизма уничтожения русского начала в Галиции и превращения её в бастион украинского национализма.
Одними из первых исследователей трагедии русинов Галиции стали бывшие узники Талергофа, создавшие Талергофский комитет - общественную организацию узников концлагерей Первой мировой войны. Комитет действовал с 1920-х по 1930-е годы. Главным направлением его деятельности был выпуск «Талергофского альманаха». Всего узники концлагерей выпустили четыре части альманаха, содержащие статьи очевидцев тех событий, документы, свидетельствующие о жестокой расправе Австро-Венгрии с русинами. «Талергофский альманах» стал основным источником для изучения русинского вопроса последующих поколений историков.
Одно из центральных мест в историографии русинской трагедии занимает созданный активистом галицко-русского движения М. И. Туряницей (1912-2001) журнал «Свободное слово Карпатской Руси», который в конце 70-х годов XX века был переименован в «Свободное слово Руси». На его страницах публиковались в основном работы бывших узников Талергофа, активистов русинского движения, в частности, работа В. Р. Ваврика «Терезин и Талергоф», повествующая об ужасах лагерной жизни и лишениях русин в годы Первой мировой войны.
О развитии русофильского и украинофильского движения на территории Закарпатья в своей монографии писал и украинский историк, выпускник Ужгородского универси-
[46]
тета Р. Официнский. В своей монографии «Политическое развитие Закарпатья в составе Венгрии» он, обращаясь к истокам русофильского движения, в частности указывал на то, что русофильское и русинское движение на территории края носило коллаборационистский характер, так как было направлено на сотрудничество «с врагом» (Офщинський 1997:27).
Немаловажной в исследовании русинского вопроса является монография канадского и американского историка венгерско-русинского происхождения П. Р. Магочи «Формирование национального самосознания. Подкарпатская Русь (1848-1948)» (Ужгород, 1994), где автор отрицает принадлежность русинов как к украинской нации, так и к Киевской Руси в целом и считает его отдельным народом. Подтверждает свой вывод П. Р. Магочи и в своей монографии «Народ ниоткуда. Иллюстрированная история карпаторусинов» (Магочiй 2007:101).
Огромный вклад в развитие изучения истории русинов внес историк, бывший сотрудник Института славяноведения РАН И. И. Поп. В своей работе «Энциклопедия Под-карпатской Руси» автор излагает материал по географии, экономике, истории русинского края, о знаменательных датах истории русин, о выдающихся деятелях русинского движения (Поп 2006).
Несомненный интерес для исследователя русинского вопроса периода Первой мировой войны представляет работа российского историка А. Ю. Бахтуриной «Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914-1917 гг.)». В своей монографии автор в разделе, посвящённом иссле-
[47]
дованию управления временно оккупированными территориями и изучению национального вопроса на данных территориях, пишет о русинском вопросе. Автор, в частности, исследует его природу, происхождение русинов и эволюцию русофильского и украинофильского движений (Бахтурина 2004:117-157).
Огромный вклад в изучение темы внёс российский историк, выпускник исторического факультета МГУ, кандидат исторических наук, научный сотрудник Института славяноведения РАН, сотрудник Центра украинистики и белорусистики МГУ, ведущий научный сотрудник Российского института стратегических исследований Олег Борисович Неменский. В своей работе «Чтобы на Руси не было Руси: исторические особенности идеологии украинства» историк объективно исследует появление такого понятия, как «украинофильство» и оценивает его роль в решении русинского вопроса (Неменский 2011:79).
В целом отметим, что, к сожалению, как в России, так и на Украине трагедия русинов в годы Первой мировой войны изучена недостаточно.
Террор против русинского населения в 1914-1917 годах являлся продолжением политики, которую, начиная с конца XIX века, проводила Австро-Венгрия в отношении русофилов.
Поводом для судебных процессов против жителей целых деревень чаще всего становился их переход из униатства в православие. Например, в 1881 году жители села Гнилички (ныне Тернопольская область Украины) массово перешли в православие. В связи с этим в конце января 1882 года власти Австро-Венгрии арестовали несколько жителей села; в их
[48]
числе были священник Иоанн Наумович, редактор одной из русинских газет А. В. Добрянский и его дочь О. А. Грабарь. Им предъявлялось обвинение в государственной измене. В суде это обвинение провалилось, но отца Иоанна Наумовича приговорили к восьми месяцам лишения свободы, трое арестованных также получили наказание в виде лишения свободы на срок от трёх до пяти месяцев лишения свободы, О. Грабарь и А. Добрянский были оправданы. Впоследствии И. Наумович был отлучён от церкви Папой римским, а А. В. Добрянского вынудили переехать в Вену.
Процесс Ольги Грабарь стал в Австро-Венгрии началом преследования галицко-русского движения. Помимо административного ущемления и террора власти, организовывали массовые судебные процессы, среди которых наиболее громкими стали два Мармарош-Сиготских процесса и дело Максима Сандовича и Семёна Бендасюка - общественных и религиозных деятелей русинского движения.
[49]