УДК 94(47+57)
КИРМЕЛЬ Н. С. (Москва)
Аннотация: В статье исследуется деятельность командования белых армий по обеспечению кадрами контрразведывательных органов. На основе документальных источников автор доказывает, что назначение на руководящие должности сотрудников жандармерии и контрразведки Российской империи позитивно сказалось на деятельности колчаковских спецслужб.
Ключевые слова: Гражданская война, белое движение, контрразведчики, кадры, жандармы, офицерство.
KIRMEL N. S. (Moscow)
Annotation: The article examines the activities of the White Army command to provide cadres for counterintelligence agencies. On the basis of documentary sources, the author proves that the appointment of senior officials of the gendarmerie and counterintelligence of the Russian empire positively affected the activities of Kolchak's special services.
Keywords: Civil war, white movement, counterintelligence, cadres, gendarmes, officers.
В годы Гражданской войны, как Советской России, так и белогвардейским государственным образованиям пришлось заново создавать свои органы безопасности. В отличие от большевиков, которые «пошли своим путем», генералы, возглавившие Белое движение, при создании спецслужб, подборе и расстановке кадров, воспользовались опытом распавшейся Русской императорской армии.
Как известно, в годы Первой мировой войны, до февраля 1917 г., руководящий состав контрразведывательных отделений (КРО) штабов фронтов и армий комплектовался из числа офицеров Отдельного корпуса жандармов (ОКЖ), чины для поручений, делопроизводители и другие должностные лица назначались из числа строевых офицеров и чиновников. После Февральской революции демократические власти изгнали жандармов из контрразведки и на вакантные должности начальников отделений назначили офицеров Генштаба.
Командующий Добровольческой армией и главнокомандующий ВСЮР генерал-лейтенант А.И. Деникин при подборе руководящих кадров контрразведывательных органов отдавал предпочтение генштабистам. Верховный правитель адмирал А.В. Колчак придерживался дореволюционных подходов. Придя в ноябре 1918 г. к власти, адмирал А.В. Колчак начал реорганизацию Ставки Верховного главнокомандования (ВГК), направленную на разграничение функциональных обязанностей ее управлений и отделов. Подверглись реформированию и органы контрразведки. 29 ноября было учреждено Центральное отделение военного контроля (ЦОВК), вошедшее в состав разведывательного отдела управления 2-го генерал-квартирмейстера штаба ВГК и объединявшее деятельность всех низовых контрразведывательных и военно-контрольных подразделений.
Кадровый костяк органа контрразведки штаба ВГК составляли профессионалы оперативно-розыскной деятельности. ЦОВК возглавил жандарм и контрразведчик, участник Первой мировой войны полковник Н.П. Злобин. Его биография типична для офицеров политического розыска Российской империи. Николай Павлович родился в 1871 г., окончил полный курс Кронштадтского реального училища, ремесленные курсы в Санкт-Петербурге, Алексеевское военное училище. В 1902 г. был переведен в ОКЖ. Документально установлено, что с октября 1915 г. по август 1917 г. Злобин был помощником начальника разведывательного отдела и начальником КРО штаба главнокомандующего армиями Северного фронта. В 1918 г. он возглавлял разведку штаба отдельного отряда, действовавшего против большевиков на Волге [8, л.12]. 2-й генерал-квартирмейстер штаба ВГК генерал-майор П.Ф. Рябиков характеризовал начальника контрразведки как очень опытного и знающего свое дело офицера, который «давал достаточно правильные картины и о работе большевиков, и о деятельности различных партий на территории Сибири» [6, л. 38].
Помощниками начальника ЦОВК были назначены ротмистр В. Кафаров -обер-офицер для поручений при коменданте Ставки, титулярный советник Е. Афанасьев - помощник начальника КРО при штабе 6-й отдельной дивизии Средне-Сибирского корпуса, полковник А.В. Караулов - бывший начальник Тифлисского, Нижегородского и Южного охранных отделений. Офицер для поручений ЦОВК полковник Н.В. Кучин до революции служил помощником начальника нескольких губернских жандармских управлений (ГЖУ) [16, л. 63, 64].
Параллельно фронтовым шло формирование контрразведывательных структур в тылу. 26 февраля 1919 г. в Главном штабе Военного министерства учреждались квартирмейстерский и осведомительный отделы. В штате последнего находилась контрразведывательная часть (КРЧ), состоявшая из центрального отделения военной контрразведки (ЦОВКР) и центрального регистрационного бюро (ЦРБ). Численность аппарата контрразведки составляла 37 человек [2, с. 17].
При комплектовании КРЧ туда перевели 18 офицеров и чиновников из ЦОВК. Подполковник А.В. Караулов возглавил ЦОВКР. Чинами для поручений стали ротмистр Н.В. Колодезников, полковник Н.В. Кучин, подполковник М.Г. Яковлев, надворный советник Фомичев; заведующим ЦРБ - ротмистр Л.Н. Канабеев [14, л. 92-92 об, 111об-112]. Другие должности в КВЧ занимали офицеры командного профиля, окончившие военные училища, реже - юридические факультеты университетов.
С 23 марта 1919 г. КРЧ возглавил отставной жандармский генерал-майор В.А. Бабушкин. Василий Александрович родился в 1857 г. Окончил 1 -ю Санкт-Петербургскую военную гимназию в 1876 г. (позднее - 1-й кадетский корпус) и 2-е Константиновское военное училище в 1878 г. Начинал службу в Лейб-гвардии Финляндском полку, откуда в 1887 г. перешел в ОКЖ. Служил начальником отделения жандармского полицейского управления железной дороги, помощником начальника ГЖУ, старшим адъютантом штаба Варшавского жандармского округа, штаб-офицером при главном управлении ОКЖ, начальником жандармских управлений в Пермской, Эриванской, Костромской, Рязанской и Симбирской губерниях, а также в Терской области [5, л. 147-148]. Таким образом, генерал-майор В.А. Бабушкин в органах госбезопасности Российской империи прослужил 30 лет, из них 13 лет - в качестве начальника ГЖУ.
После расформирования КРЧ несколько ее чинов получили назначение в Центральное отделение военной контрразведки и военного контроля (ЦОВКРиВК) управления 2-го генерал-квартирмейстера при ВГК. 9 сотрудников во главе с В.А. Бабушкиным остались в резерве [15, л. 1-2]. В июле 1919 г. генерал возглавил особый отдел государственной охраны Департамента милиции МВД [4, л. 4]. Осенью 1922 г. он руководил разведкой и контрразведкой Приамурской области [24, с. 125].
Полковник А.В. Караулов продолжил службу в должности заведующего агентурой особого отдела (разведывательного органа - Авт.) Управления делами Российского правительства. По мнению сменившего его на этом посту Я.Д. Гусева, у офицера «сохранилась пунктуальность, но не осталось воли». В конце января 1920 г. А.В. Караулов вместе с 3 сотрудниками особого отдела был арестован чекистами 5-й армии, а в марте умер в Красноярской тюрьме [25, с. 71-72, 79].
На руководящие должности в КРО штабов военных округов также назначались бывшие контрразведчики и жандармы. Так, начальником отделения военного контроля при штабе Приамурского военного округа был назначен капитан М.С. Алексеев. Военный контроль при штабе Иркутского военного округа с 1918 г. возглавил подполковник В.А. Булахов, служивший ранее в ОКЖ, «человек крайне деятельный и энергичный» [22, л. 7-8об.].
В связи с тем, что колчаковские власти принимали на службу бывших жандармов и контрразведчиков, наиболее подготовленным в профессиональном отношении являлось руководящее звено контрразведывательных и военно-контрольных органов. «Справедливость требует сказать, что лично мне, как генерал-квартирмейстеру, ни разу не пришлось обнаружить в работе старших чинов контрразведки... ни каких-либо личных интересов, ни каких-либо провокаторских деяний по опорочиванию... военных и гражданских чинов, - характеризовал своих подчиненных 2-й генерал-квартирмейстер штаба ВГК генерал-майор П.Ф. Рябиков, - руководители контрразведки вели свое дело в преданности Верховному правителю и в постоянном стремлении охранения существующего строя и порядка как от действий противоправительственных организаций и групп, так и от шпионажа, пропаганды и вредительства большевиков» [6, л. 138об, 143].
Вместе с тем, морально-деловые и профессиональные качества рядовых сотрудников спецслужб вызывали озабоченность у руководителей. «Верить донесениям, а иногда и анонимным доносам разных сотрудников контрразведки с обвинениями друг друга было невозможно без должной проверки, - писал генерал П.Ф. Рябиков. - Поэтому приходилось командировать на места своих доверенных людей, дабы попытаться установить ценность тех или иных контрразведок и разобраться в их взаимоотношениях» [6, л. 143об.].
Полковник Н.П. Злобин писал: «очень много теряло контрразведывательное дело» от отсутствия опытных лиц, как руководящего состава, так и служащих. Он указывал, что некоторые офицеры под разными предлогами находили причины избежать той или иной работы, поэтому неоднократно требовал от подчиненных «усердия и точного выполнения возложенных обязанностей», в противном случае требуя оставить службу [7, л. 16].
Военный министр барон А.П. Будберг, изливая в своем «Дневнике» нако-пившуюся горечь и боль за поруганную Родину, резко негативно оценивал кол-чаковскую контрразведку. Генерал считал, что «это огромнейшее учреждение» пригрела «целые толпы шкурников, авантюристов и отбросов покойной охранки, ничтожное по производительной работе, но насквозь пропитанное худшими традициями прежних охранников, сыщиков и жандармов. Все это прикрывается самыми высокими лозунгами борьбы за спасение родины, и под этим покровом царят разврат, насилие, растраты казенных сумм и самый дикий произвол» [1, с. 281]. Подобно А.П. Будбергу оценивала кадры колчаковской контрразведки агентура советской военной разведки. По ее данным, в КРО штаба 3-й армии «набилась самая разношерстная публика, часто совершенно не грамотная, которая стремится только к тому, чтобы побольше набить свой карман. Из 10 офицеров контрразведки 7 обязательно находятся под судом». Прапорщик Жевченко оказался под следствием за взяточничество. Делопроизводитель Сергеев за взятки предоставлял заинтересованным лицам нужные сведения. Прапорщик Берендиев брал взятки, злоупотреблял алкоголем и отличался болтливостью. Прапорщик Попов был уволен из контрразведки за пьянство [13, л. 4-5].
Такое поведение офицеров контрразведки можно объяснить отсутствием объединявшей и всем понятной идеологии Белого движения, деформацией мо-рально-нравственных ценностей миллионов людей в ходе Гражданской войны. «Социальные, экономические, политические переломы, радикальнейшие перемены, огромные потери, смена всего жизненного уклада, крушение привычных устоев и понятий, возникновение новых, небывалых отношений, когда тот, кто был ничем, становится всем, и, напротив, кто был всем, превращается в ничто, - пишет академик Ю.А. Поляков. - Таким образом, произошло и невиданное психологическое потрясение» [12, с. 41]. Кадровые военные, к таковым мы относим и жандармов, оказались более стойкими к потрясениям, нежели офицеры военного времени, являвшимися до войны людьми мирных профессий.
Ради объективности следует сказать, что советская агентура давала и положительные оценки личным качествам белогвардейских контрразведчиков. Например, первый помощник начальника владивостокского КРО ротмистр Головачевский характеризовался как «честный, неподкупный и исполнительный» сотрудник. Второй помощник - полковник в отставке по фамилии Сафонов -также считался исполнительным и честным [13, л. 6].
Позитивно характеризует начальника Благовещенского контрразведывательного пункта поручика Безрукова, критически относящийся к Белому движению дальневосточный исследователь А.Д. Показаньев: «Поручик Безруков не оставил амурчанам о себе каких-либо сведений. В истории Гражданской войны остался неустановленным квалифицированным профессионалом от кол-чаковской спецслужбы. Он смог сохранить свое инкогнито, не распространяясь окружению о себе и своих заслугах. Как внезапно появился в Благовещенске, так и внезапно исчез, казалось бы, в небытие. На самом деле, вступив в должность начальника военной контрразведки, он уверовал в успех Белого движения в опоре на японские штыки. Потом он не прибег к изменению своей фамилии, не прятался за спины противников советизации на Амуре, но как профессионал не позволял себе лишних разговоров» [11, с. 98-99].
Анализ архивных документов и других источников свидетельствует о том, что колчаковская контрразведка испытывала недостаток в опытных, квалифицированных кадрах. Если руководящее звено, как следует из вышесказанного, удалось укомплектовалось за счет находившихся в Сибири жандармов и контрразведчиков, то оперативный состав пришлось набирать из строевых офицеров, поскольку в регионе не хватало контрразведчиков для укомплектования всех штатных должностей, создаваемых контрразведывательных и военно-контрольных отделений штабов армий, КРО штабов военных округов на театре военных действий и внутренних военных, а также многочисленных контрразведывательных пунктов. Остававшиеся жандармы, занимавшие до Февральской революции должности начальников и помощников начальников жандармских управлений, судя по всему, не спешили идти служить с понижением в военную контрразведку. Их знания и опыт в сфере политического розыска был востребован при формировании губернских и областных управлений государственной охраны [10, с. 110-120].
Как следует из архивных документов, процесс комплектования низовых контрразведывательных и военно-контрольных структур был хлопотным и сложным. На состояние кадров в определенной степени оказывал влияние престиж службы в контрразведке среди офицеров и нижних чинов колчаковской армии. Следует подчеркнуть, что в 1919 г. служба в контрразведке являлась непривлекательной, поскольку ее сотрудники, ведя активную борьбу с большевистским подпольем, часто рисковали жизнью. При этом получали такое же денежное довольствие, как и военнослужащие штабов и тыловых воинских частей. Оценивая степень сложности работы чинов контрразведки, генерал-майор П.Ф. Рябиков писал, что постоянные сведения о различных заговорах и шпионаже, держали сотрудников в напряжении, так как в случае осуществления противоправных акций ответственность ложилась на них [6, л. 141].
Чтобы удержать имевшиеся кадры и привлечь новые, личному составу контрразведывательных органов стали выплачивать 50%-ную денежную надбавку из сумм, предназначавшихся на секретные расходы [21, л. 179].
Например, по приказу 2-го генерал-квартирмейстера от 25 июля 1919 г., за раскрытие преступных организаций, выявление и поимку их руководителей, а также обнаружение складов оружия и боеприпасов полагалась денежная премия в размере от 5000 до 10000 руб. [17, л. 60]
Вторым серьезным препятствием при комплектовании спецслужб являлось негативное отношение к контрразведке со стороны командиров и начальников различных рангов. «К сожалению, у некоторых чинов в штакоре (штабе корпуса. - Авт.) установился взгляд на отделение контрразведки как на что-то постороннее и имеющее значение меньшее от других отделений штаба», - говорится в докладе начальника КРО при штабе 2-го Степного отдельного Сибирского корпуса есаула Булавинова в мае 1919 г. [19, л. 83]
Был случай, когда командир одной из воинских частей подполковник Турсов запретил прибывшим в полк контрразведчикам собирать информацию о настроениях личного состава. Командующий 3-й армией генерал-лейтенант К.В. Сахаров в одном из приказов отмечал, что некоторые воинские начальники не понимают роль контрразведки, тормозят ее деятельность, и требовал от командиров частей назначать одного офицера, ответственного за такой род деятельности. Из-за чего, как пишет историк Е.В. Волков, между высокопоставленными офицерами и командующим возникла неприязнь [3, с. 181-182].
Считая контрразведку инородным телом в органах военного управления, некоторые должностные лица воинских учреждений и частей всячески препятствовали переводу отобранных руководителями спецслужб кандидатов в органы безопасности. Кроме того, командиры частей по вполне понятным причинам не хотели отдавать в контрразведку хорошо подготовленных офицеров. Уступая просьбам настойчивых начальников отделений, они отдавали не подобранных военнослужащих, а по большей части тех, от кого сами хотели избавиться. «И как всегда, в подобных случаях приходится качество заменять количеством», - докладывал есаул Булавинов [19, л. 162].
Будучи не в состоянии бороться с препятствиями, создаваемыми командованием, некоторые руководители контрразведывательных подразделений прибегали к нетривиальным способам подбора кадров. Например, начальник Иркутского отделения военного контроля капитан Смирнов приглашал желающих служить через прессу. Представившейся возможностью тут же воспользовалась партия эсеров, направив Смирнову 3 своих видных членов, которые были приняты [20, л. 39].
Отсутствие системы подбора кадров, неопытность некоторых руководителей способствовали проникновению враждебных элементов в органы безопасности. Не сразу выяснилось, что в контрразведывательные органы Омска проникли служившие ранее у большевиков бывший начальник милиции 4-го участка Уфы Улитин и братья Буланкины. Начальник КРО штабс-капитан Аскалонов характеризовал их как неблагонадежных и продажных сотрудников [21, л. 9].
Отобранные из строевых офицеров кандидаты, не имевшие представления об оперативно-розыскной деятельности, нуждались в переподготовке, которая осуществлялась на созданных при штабе ВГК краткосрочных курсах, куда направлялись офицеры, окончившие военные училища и прослужившие в войсках не менее 3-х лет. В трехнедельный срок они изучали государственное право, организацию и делопроизводство контрразведывательных и военно-контрольных органов, положение о шпионаже и родственных ему явлениях, способы борьбы с большевизмом, тайнопись и пр. По окончании курсов и успешной сдачи выпускного экзамена особой комиссии, офицеры переводились в контрразведывательные и военно-контрольные органы и назначались на должности офицеров для поручений. Слушатели, не выдержавшие экзамена или оказавшиеся по своим нравственным и деловым качествам не соответствующими для службы в контрразведке, откомандировывались в свои части без права вторичного командирования на курсы [18, л. 183-183об].
Наспех подготовленные контрразведчики высоким профессионализмом не отличались. Но им противостояли такие же дилетанты - красные разведчики, функционеры оппозиционных партий, члены подпольных большевистских организаций и партизаны, что делало равными шансы на победу в тайной войне. Так что обеим противоборствующим сторонам учиться приходилось на войне.
Бывшие жандармы смогли обучить азам оперативно-розыскной деятельности подчиненных из числа армейских офицеров, умело организовать негласное наблюдение за подпольем, внедрить агентуру в большевистские организации и провести их ликвидацию. Зимой-весной 1919 г. колчаковские органы безопасности нанесли серьезные удары по подпольным организациям в крупных городах Урала, Сибири и Дальнего Востока. Попытки большевиков организовать общесибирское вооруженное восстание успешно пресекались спецслужбами.
Несмотря на значительные успехи в борьбе с подпольем, колчаковские спецслужбы не смогли полностью обеспечить безопасность тыла, оградить его от разведывательно-подрывной деятельности противника, предотвратить крах колчаковского режима. В результате разгрома армии адмирала А.В. Колчака оказалась разрушена система спецслужб. Количество прежних структур значительно сократилось, кадровые потери были неизбежны. Опыт десятков контрразведчиков оказался невостребованным, однако некоторым из них удалось занять руководящие посты в контрразведывательных и сыскных структурах на Дальнем Востоке. Так, полковник Н.П. Злобин с марта по август 1920 г. был помощником начальника управления главного отдела государственной милиции Российской Восточной окраины. В 1921 г., уже в чине генерал-майора, он являлся помощником начальника информационного отделения административного отдела МВД Временного Приамурского правительства, а с июня по июль 1922 г. возглавлял владивостокскую полицию, с июля по сентябрь - районный охранный отдел ведомства внутренних дел Земского приамурского края [23, с. 84].
После разгрома белых армий сотрудники контрразведки в большинстве своем предпочли эмигрировать из России по двум основным причинам. Они негативно относились к советскому строю и решили продолжить борьбу с ним из-за рубежа. Кроме того, их не прельщала перспектива сурового наказания со стороны советской власти, которая разыскивала бывших сотрудников белогвардейских спецслужб после Гражданской войны с целью привлечения их к уголовной ответственности. Косвенным подтверждением тому в частности является изданная в 1930 г. ОГПУ в оперативно-розыскных целях брошюра «Список контрразведчиков, милиции, официальных чинов министерства внутренних дел белых правительств».
По-разному сложились судьбы бывших сотрудников белогвардейских спецслужб в эмиграции. Например, генерал-майор Н.П. Злобин работал истопником, конторщиком в околотке, раздатчиком на складах КВЖД, служил в низших чинах железнодорожной полиции Харбина. Умер 28 августа 1945 г. в Харбине.
Проанализировав имеющиеся в опубликованных источниках биографии чинов белогвардейских спецслужб, автор разделяет точку зрения историка В.И. Голдина, который не рекомендует «идеализировать ситуацию с привлечением опытных офицеров спецслужб к активной деятельности и борьбе против советской власти в эмиграции. Имевшая место еще в годы Гражданской войны в России недооценка белогвардейским командованием профессиональных разведчиков и контрразведчиков старой армии, офицеров жандармерии и охранки продолжала сохраняться и в период пребывания на чужбине. Так или иначе, ряд бывших царских и белогвардейских офицеров спецслужб активно участвовал в новой стадии борьбы с советским режимом, находясь в эмиграции, некоторые начали сотрудничать с иностранными спецслужбами, а многие просто рассеялись по странам мира и вынужденно осваивали другие виды занятий» [9, с. 31].
Судьбы сотрудников белогвардейских контрразведывательных служб свидетельствуют о том, что смена эпох, сопровождающаяся ломкой прежнего государственного аппарата и построением другого, приводит к потере многих квалифицированных кадров.
Список литературы:
1. Будберг А. Дневник // Гражданская война в России : катастрофа Белого движения в Сибири. М.; СПб., 2005.
2. Варламова Л.Н. Первые попытки централизованного руководства белыми формированиями на территории Урала и Сибири в 1918 г. // Белая гвардия. 2001. № 5.
3. Волков Е.В. Под знаменем белого адмирала. Офицерский корпус во-оруженных формирований А.В. Колчака в период Гражданской войны. Иркутск, 2005.
4. ГАРФ. Ф. Р-147. Оп. 1. Д. 194.
5. ГАРФ. Ф. Р-147. Оп. 1. Д. 14б.
6. ГАРФ. Ф. Р-5793. Оп. 1. Д. 1г.
7. ГАРФ. Ф. Р-6219. Оп. 1. Д. 10.
8. ГАХК. Ф. 830. Оп. 3. Д. 16677.
9. Голдин В.И. Российская военная эмиграция и советские спецслужбы в 20-е годы ХХ века : Монография. Архангельск; СПб., 2010.
10. Кирмель Н.С. Хандорин В.Г. Карающий меч адмирала Колчака. М.: Вече, 2015.
11. Показаньев А.Д. На крутых поворотах. Благовещенск, 2007.
12. Поляков Ю.А. Гражданская война: начало и эскалация // Гражданская война в России: перекресток мнений. М., 1994.
13. РГВА. Ф. 6. Оп. 3. Д. 10.
14. РГВА. Ф. 39466. Оп. 1. Д. 10.
15. РГВА. Ф. 39466. Оп. 1. Д. 20.
16. РГВА. Ф. 39466. Оп. 2. Д. 6.
17. РГВА. Ф. 40218. Оп. 1. Д. 1а.
18. РГВА. Ф. 40218. Оп. 1. Д. 8.
19. РГВА. Ф. 40218. Оп. 1. Д. 11.
20. РГВА. Ф. 40218. Оп. 1. Д. 19.
21. РГВА. Ф. 40218. Оп. 1. Д. 87.
22. РГВА. Ф. 40218. Оп. 1. Д. 118.
23. Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность (1920-1945). Южно-Сахалинск, 1994.
24. Цветков В.Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения. 1917-1922 гг. // Вопросы истории. 2001. № 10.
25. Шишкин В.И. Особый отдел управления делами Верховного правителя и Совета министров Российского правительства (май - декабрь 1919 г.) // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Новосибирск, 2012. Т. 11. Вып. 8.