Памяти Крутиковой-Абрамовой Л.В.
УДК: 94(47).084.8
КОНОНОВ А. Б. (Москва)
Общество изучения истории отечественных спецслужб
Аннотация: Сопоставление текста автобиографической повести Ф.А. Абрамова «Кто он?», воспоминаний ветерана «Смерш» и архивных документов позволяет сделать вывод об имевшейся, вопреки расхожему мнению, практике тщательной проверке сотрудниками «Смерш» оправдательных версий.
Ключевые слова: Ф.А. Абрамов, Ф.И. Ястребов, повесть «Кто он?», «Смерш», Архангельск, спецслужбы.
KONONOV A. B. (Moscow)
Society for History of Russian Special Services Studies
Annotation: The comparison between the autobiographical novel by F. Abramov «Who is he?», memoirs of "Smersh" veteran, and archival documents leads to the conclusion that contrary to popular belief, officers of "Smersh" thoroughly checked the exculpatory versions.
Keywords: F. Abramov, F. Yastrebov, novel «Who is he?», «Smersh», Arkhangelsk, special serves.
Лучшей называл Ф.А. Абрамов свою неоконченную автобиографическую повесть о следователе контрразведки «Смерш» «Кто он?» [1, с. 47-58, 539-544]. Вдова писателя Л.В. Крутикова-Абрамова, трудами которой повесть была издана, считала ее «наиболее значимым и сложным произведением из задуманного (Абрамовым - А.К.) цикла о войне» [2, с. 206-207]. Людмила Владимировна Крутикова-Абрамова (1921 -2017), ученый-литературовед, первый отечественный исследователь творчества И.А. Бунина, вдова Ф.А. Абрамова, выполнявшая завет «жить за двоих» и издавшая после смерти писателя многие ранее неопубликованные и неоконченные его произведения. Ушла из жизни 2 октября 2017 г., похоронена рядом с могилой мужа, на его родине в деревне Веркола Пинежского района Архангельской области.
Главный герой повести «Кто он?» - молодой следователь контрразведки «Смерш» Малышкин, сомневаясь в вине подследственного Григория, подозреваемого в предательстве, приведшего к гибели партизанского отряда, тщательно перепроверяет имевшиеся улики и спасает оговоренного предателем невиновного человека, серьезно рискуя при этом своей личной судьбой. При этом детективная линия не является главным содержанием повести, более того с годами автор все более стремился отказаться от «всякой беллетризации». Вынесенный в заглавие вопрос многозначен, адресован и поиску предателя, и самопознанию главного героя, и оценке его коллег по службе, наконец, при обращении к читателю может быть изменен на вопрос: «Кто ты?», что являлось одним из вариантов ее названия.
Отличительной особенностью абрамовской прозы и публицистики является жесткость и нелицеприятность оценок проявлявшегося человеком лицемерия, бездуховности, эгоизма, равнодушия, чем зачастую автор наживал себе врагов, вызывал непонимание не только со стороны писательской номенклатуры, но и любимых своих земляков - веркольцев. Такими являются обращения писателя к землякам и всем согражданам: повесть «Вокруг да около» [3, с. 193238], открытое письмо землякам «Чем живем-кормимся», выступление на встрече в студии Останкино 1981 года [4, с. 12-20, 32-70] и др. Потому естественным и последовательным представляется обличительный заряд, направленный в повести на своих сослуживцев по «Смершу» и не в меньшей степени на себя самого. При этом Федор Александрович давал отпор отдельным прямолинейным «правдорубам»: «Я никогда не отказывался от службы в контрразведке, хотя это и пыталась кое-какая писательская тля использовать против меня. Мне нечего было стыдиться. Не поверят: а я ведь освобождал»[2, с. 209]. Конечно, Федор Александрович, в годы своей службы в «Смерше», не только освобождал. Буднями его следовательской работы была борьба с дезертирами, антисоветской агитацией, расследование фактов воровства отдельными командирами тыловых частей, участие в фильтрационной работе среди этапированных в северные лагеря возможных пособников и участников оуновских банд и пр. Наконец - непосредственное участие в розыске и уголовном преследовании немецких и финских диверсантов, выбрасываемых в северную тайгу. Более того, именно Ф.А. Абрамов был назначен руководителем радиоигры «Подголоски», ставшей составной частью одной из наиболее успешных радиоигр архангельских военных контрразведчиков «Подрывники».
Радиоигра «Подрывники» проводилось отделом контрразведки «Смерш» Архангельского военного округа с 25 октября 1943 г. по 8 апреля 1945 г. Всего по делу операции «Подрывники» прошло 27 парашютистов, 22 из которых было вызвано на советскую сторону в ходе игры, пять раз противник сбрасывал вооружение, взрывчатку, продовольствие и деньги (около 1 млн. руб.), в немецкий разведцентр передан значительный объем дезинформации.
Таким образом, наброски к повести, несмотря на ряд точных совпадений, нельзя признать в полной мере биографичными. Малышкин до Григория серьезных дел не вел, а после описанного случая попал у своего начальства в немилость, ушел на фронт и закончил войну в Берлине. Следователь Абрамов, придя на службу в «Смерш» после тяжелого ранения, по службе аттестовался исключительно «отлично», получал поощрения, вырос за год службы от помощника оперупономоченного до старшего следователя, участвовал в разработке самых ответственных дел. Из архангельского отдела контрразведки «Смерш» был уволен в октябре 1945 г. для продолжения высшего образования в ЛГУ [5].
Важнейшим критерием для Абрамова - контрразведчика, писателя и гражданина была истина. И одним из таких важных «моментов истины» стал поиск правды его героем - молодым следователем «Смерша» Малышкиным. Мог ли в действительности иметь место в жизни подобный эпизод. Личность Федора Александровича Абрамова вполне убеждает нас в этом. И все же нам требуются объективные данные. В материалах отдела контрразведки «Смерш» Архангельского военного округа удалось найти упоминание о расследуемом Абрамовым уголовном деле, обвиняемый по которому был освобожден после нахождения под арестом с июля по декабрь 1944 г. Возможно, это и был один из прототипов Григория. Еще важнее представляются имеющиеся в нашем распоряжении прямые свидетельства.
Товарищем Ф.А. Абрамова по службе в отделе контрразведки «Смерш» Архангельского военного округа являлся Федор Иванович Ястребов, с которым они сохранили дружеские отношения до ухода из жизни Федора Александровича в 1983 г. Ф.И. Ястребов (1923-2015), уроженец поселке Тумботино Павловского района Горьковской области, полковник в отставке. В РККА с апреля 1942 г. До зачисления в органы безопасности проходил службу в 39 запасном стрелковом полку 29 запасной стрелковой бригады. С апреля 1944 по август 1947 г. - следователь следственного отдела контрразведки «Смерш» Архангельского военного округа. После окончания войны продолжал службу в органах военной контрразведки. После ухода с военной службы проживал в Выборге. В 2012 г. Ф.И. Ястребов передал в дар РУФСБ России по Архангельской области пишущую машинку, подаренную ему Ф.А. Абрамовым, для ее размещения в экспозиции Историко-демонстрационного зала Регионального управления.
Все последующее годы, до своей смерти в 2015 г. Федор Иванович хранил и щедро передавал окружавшим воспоминания о своем друге и, по мере возможности, о службе в органах «Смерш». Важное место в доме Федора Ивановича занимала пишущая машинка, подаренная ему Абрамовым. Сам Федор Иванович был склонен к писательскому труду и обладал хорошим литературным слогом. Именно на указанной машинке им и были набраны воспоминания о своей службе в отделе контрразведки «Смерш», выдержки из которых, имеющие непосредственное отношение к нашему вопросу, предлагаются читателю: «Мне довелось побывать в нескольких служебных командировках, связанных с выполнением оперативных заданий, вытекающих из требований справедливого следствия. Мой подследственный - с Волыни, из города Любешова -настойчиво уверял меня и прокурорского работника в том, что никогда не убивал людей, его заставили вступить в ОУНовскую банду насильно, он пытался сбежать, но был пойман и жестоко избит. Однако в деле были иные показания -обвинительные, которые не казались недостоверными. Я доложил об этом по инстанции и получил приказ выехать на место совершения подследственным преступлений и установить истину. Добравшись до белорусской станции Янов-Полесский, я явился в местный райотдел госбезопасности. Рассказав его начальнику о цели приезда, попросил совета, каким транспортом ехать в Лю-бешов. Начальник райотдела поинтересовался, кто додумался отправить меня в такую авантюрную поездку. Узнав, что это начальство, вызвал подчиненного и попросил ввести меня в курс оперативной обстановки на пути в указанный город. Оказалось, что до Любешова осталась только одна дорога - грунтовая, которая на протяжении 35-40 км находилась под контролем бандеровцев. Еще не было случая, что бы кто-либо посмел пройти по ней. Этот участок дороги шел через знаменитый Пословский лес - обиталище огромных и хорошо вооруженных банд. Бандеровцы по ночам бесчинствовали на хуторах и дорогах, а днем расходились по домам, притворяясь мирными людьми, или прятались в глухомани в схронах.
Наступивший день был полностью занят подготовкой к моему пешему походу и главное - выработке легенды прикрытия на случай захвата бандеров-цами. Было решено, что я должен представляться Воховым Федором Ивановичем, медицинским фельдшером - акушером, отбывавшим наказание за незаконный аборт в одной камере с уроженцем Любешова (имелся в виду мой подследственный), который посоветовал по освобождении из Архангельской тюрьмы ехать к его родителям в Любешов и остаться там на постоянное место жительства, подальше от советских властей. Я рассчитывал на хорошее отношение ко мне, так как в городе в это время случилась вспышка дизентерии и мои медицинские познания могли пригодиться.
Начальник райотдела согласился с моей легендой. Однако посоветовал не попадаться в руки бандеровцам, у которых тоже есть контрразведка и она может «спустить с меня шкуру». По его совету я весь день провел в помещении райотдела, чтобы не засветиться перед возможными бандеровскими лазутчиками. В разговоре он вдруг поинтересовался, умею ли я плавать, держа в одной руке свою одежду. Я ответил утвердительно. Это устроило начальника райотдела, и он сказал, что в таком случае мне предстоит преодолеть Днепро-Бугский канал вплавь, а не по мосту, охраняемому украинцами. Так будет безопаснее. Еще посоветовал спрятать в носок справку лагпункта о том, что я задерживался его работниками как утративший удостоверяющие личность документы и обязанный зарегистрироваться в милиции по месту жительства.
Карманы моего сильно поношенного пиджака и таких же, но другого цвета брюк поутру сотрудники отдела забили махоркой и бумагой для самокруток, лезвие перочинного ножа немного обломили и пожелали счастливого пути. Имевшиеся у меня личные документы и деньги положили в сейф, пистолет ТТ - тоже. Условились, что если я не появлюсь у них максимум через десять дней, все это будет отправлено в ОКР «Смерш» Архангельского военного округа.
Около шести часов утра 21 июня 1945 г., накануне моего двадцатидвухлетия, начальник райотдела, сев за руль газика, лично отвез меня к месту переправы через канал. Он был неширокий, со спокойной водой, слегка прикрытый мелким кустарником на правом берегу, куда мне и предстояло переправиться. Я легко преодолел канал и быстрым шагом стал удаляться в сторону леса. На подходе к деревне Мохро я увидел вооруженных молодых людей в штатском и подумал: ну вот, попался. Но они остались стоять на месте.
Навстречу мне из ближайшей избы вышел совсем молоденький лейтенант в милицейской форме. Поравнявшись со мной, спросил, кто я такой и откуда взялся. Услышав, что иду в Любешов на постоянное место жительства и буду работать фельдшером-акушером, лейтенант поинтересовался: «А ты русский?». Я ответил: «Да». Он сказал: «Я тоже. Но тут охотятся на русских».
Мы разговорились. Оказалось, что он командует взводом «ястребков»-то есть «истребителей бандеровцев», которых чадолюбивые мамы выкупили у этих самых бандеровцев и привели в милицию на службу. Лейтенант все время удивлялся, как мне удалось пройти через Пословский лес, где еще никому из «посторонних» не удавалось остаться в живых. Наконец он заторопился засветло доставить меня в Любешов к своему начальнику. Вызвал с улицы двух тщедушных юнцов с винтовками Мосина почти с них ростом и нарочито требовательным голосом приказал им доставить меня в райотдел милиции Любешова в целости и сохранности. Отошел я от Мохро с километр или полтора и ощутил болезненный удар в спину. Резко обернувшись, я крикнул юнцам, что это им даром не пройдет, и получил удар прикладом. Разъярившись, я уже хотел от-нять у них оружие, но передумал, решил задобрить махоркой. Это подействовало благотворно. Получив по целой пригоршне и закурив, они вдруг разговорились. Признались, что боялись меня конвоировать, потому что я пришел из Пословского леса, и даже хотели пристрелить «при попытке бегства». Я отдал им всю махорку и дальнейший путь прошел в мирной обстановке. Я страшно устал, хотелось скорее оказаться под надежной крышей и уснуть. Любешовский райотдел милиции встретил меня весьма «радушно». Оперативный дежурный, приняв меня от конвоиров, втолкнул в холодную камеру задержанных. Я взвыл, начал колотить ногой в дверь и требовать немедленной встречи с начальством. Вызвав руководство с партийного собрания, он переместил меня в дежурную комнату. Не прошло и двадцати минут, как я уже общался с начальником райотдела милиции и начальником отдела госбезопасности города и района.
Мое оперативное задание оказалось трудновыполнимым, так как местность, где жили нужные мне свидетели, была под контролем банды «Учителя», как его именовали местные жители. Он славился жестокостью.
Начальник отдела свел меня со своим оперативным работником Федоровым. Через день он погиб. Но накануне я успел поучаствовать с ним в операции, обеспечившей успешное выполнение оперативного задания.
В ночь на 23 июня 1945 года в составе опергруппы из восьми человек я направился с автоматом на плече в недалекий хутор, где проживали названные моим подследственным свидетели. Шли по почти поспевшей ржи в рост человека. Вблизи маленького кладбища Федоров остановил движение группы, приказал рассредоточиться. Это была засада. Примерно через час - полтора буквально рядом с нами раздался громкий с визгом лай. Федоров полоснул в ту сторону короткой очередью из ручного пулемета, встал и объявил об окончании операции. Нас обнаружил пес и вовремя предупредил своего хозяина - «Учителя». Главарь бандгруппы собирался этой ночью встретиться на хуторе с любовницей, о чем Федоров узнал заранее от своего источника.
С места засады мы быстро дошли до ее дома и Федоров учинил ей допрос, не принесший никакой пользы. Я поторопил его поскорее найти хаты нужных мне свидетелей. Одного из них мы не застали. Зато подвернулись под руку сразу три старика, хорошо знавших моего подследственного и его родителей, недавно погибших от чьих-то пуль. Порознь допрошенные, они дали сходные показания, напрочь отрицавшие участие моего подследственного в злодеяниях бандеровцев. Характеризовали его как тихого и беззлобного человека, которого они под страхом смерти затащили в свою банду. Старики знали, что он пытался бежать, но его поймали и жестоко избили.
Следственное дело я закончил в установленные сроки, привезенные протоколы допроса новых свидетелей были признаны качественными и доказательными. Что касается подследственного - он радовался, но стеснялся выказать это открыто, ибо хорошо понимал, чем я рисковал ради достижения истины» [6].
Вклад органов «Смерш» в борьбу с деятельностью разведок Германии и ее союзников в годы Великой Отечественной войны сложно переоценить. Свою особую роль в общем деле выполнял и отдел контрразведки «Смерш» Архангельского военного округа, среди результатов работы которого десятки обезвреженных немецких диверсантов, ряд успешных радиоигр с немецким и финским разведцентрами, привлечение к ответственности расхитителей военного имущества, мародеров и дезертиров, оздоровление ситуации в воинских частях. При этом характерной особенностью их деятельности, как составной части системы обеспечения государственной безопасности военного периода, являлся экстенсивный характер - максимально широкая постановка подозреваемых на оперативный учет, целенаправленный поиск врагов среди выделенных категорий «социально-чуждых» элементов. Еще в 1958 г. писатель с возмущением писал: «Дико: работа оценивается по количеству арестов. Отсюда - злоупотребления». Подобные упрощения в работе приводили к делению общества на «своих и чужих», способствовали росту антигосударственных настроений, распыляли силы и средства органов госбезопасности, приводили к неоправданным жертвам, повышали цену Победы.
В данном случае речь не об этом. Приведенное свидетельство существенно дополняет художественное слово Ф.А. Абрамова. Более того, комплексно рассмотренные повесть, воспоминания и архивные документы позволяют сделать вывод о том, что приведенные примеры доскональной проверки оправдательной версии, будь то реальные Абрамов и Ястребов, или их обобщенный образ в лице следователя Малышкина, не были абсолютно уникальными. Ястребов отправился в командировку не по своему капризу, а по указанию руководства отдела, Абрамов освобождал людей и при этом успешно продвигался по службе.
Оценка правомерности действий сотрудников «Смерш» с позиций сегодняшнего дня представляется недопустимой. При всей жесткости приводимых Абрамовым характеристик (непомерная жестокость приговоров, следование принципу: «лучше сто невиновных арестовать, а одного реального врага не пропустить», карьеризм одних и откровенная безграмотность других и пр.), он не щадит в них и себя, а кроме того далек от огульных обвинений. «Все они (сотрудники «Смерш» - А.К.) ... главные свои силы и помыслы направляли на разгром врага. ... всех объединяло желание победы, ненависть к врагу», - пишет он в своем дневнике в 1958 г. [2, с. 224-225].
Истина во все времена была и остается главной ценностью, будь то работа следователя и контрразведчика или писательский труд. В поисках «момента истины» настоящий профессионал, преданный своей чести и долгу человек, готов идти до конца. Готов, подобно герою повести К. Богомолова «В августе 44-го» капитану Алехину, подставить спину под нож немецкого диверсанта, герою повести «Кто он?» Малышкину - идти наперекор начальству и серьезно рисковать своей личной судьбой, следователю Ястребову - после отгремевшего салюта Победы, в июне 1945 г., ехать из мирного Архангельска в контролируемый бандеровцами район Западной Украины для сбора оправдательных данных и последующего освобождения своего подследственного.
Список литературы:
1. Абрамов Ф.А. Собрание сочинений в шести томах. Том шестой. СПб., «Художественная литература», 1995. 622 с.
2. Абрамов Ф.А., Крутикова-Абрамова Л.В. О войне и победе. СПб., Издательство «Журнал «Нева», 2005. 232 с.
3. Абрамов Ф.А. Собрание сочинений в шести томах. Том третий. СПб., «Художественная литература», 1991. 575 с.
4. Абрамов Ф.А. Собрание сочинений в шести томах. Том пятый. СПб., «Художественная литература», 1993. 640 с.
5. Кононов А.Б. В радиоигру вступает «Смерш» // Щит и меч Поморского Севера. Архангельск, Поморский университет, 2006. С. 138-143.
6. Ястребов Ф.И. Воспоминания. Рукопись. 2013 г. // Личный архив автора.