ФРАНЦУЗСКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ К КОНЦУ 50-Х ГОДОВ МАЙСКИЙ КРИЗИС 1958 ГОДА

К. концу 50-х годов в развитии французского капитализма наметились глубокие изменения, связанные с утратой основных источников непроизводительного обогащения монополий — источников, которые придавали французскому империализму его былой ростовщический характер.

Две мировые и целая серия колониальных войн серьезно поколебали устойчивость финансовой системы, стабильность ее валюты. С 1928 по 1958 г. золотой франк, который рассматривался многими поколениями буржуа как столь же незыблемая величина, как метр или литр, был девальвирован 12 раз, его золотое содержание уменьшилось на 99,38%. Хроническая инфляция привела к тому, что деньги, а вместе с ними и государственные облигации (знаменитая 3-процентная рента) теряли ежегодно в своей стоимости больше приносимого ими дохода.

В результате исчезала объективная почва для ростовщического обогащения. Инфляция, национализация крупнейших депозитных банков, утрата прежних заграничных вложений серьезно подорвали позиции банковского капитала старой Франции. В системе финансовой олигархии промышленный капитал, на протяжении полутора столетий игравший второстепенную роль по сравнению с банковским, решительно выдвинулся на авансцену. Если раньше французская буржуазия предпочитала не слитком значительные,

[406]

но зато твердо гарантированные доходы от ссудных вложений в государственные и заграничные ценные бумаги, то теперь она волей-неволей должна была повернуть на путь активного промышленного предпринимательства, суливший в случае успеха быстрое обогащение.

«Потеряв значительную часть доходов от экспорта ссудного капитала за границу, французская финансовая олигархия остро почувствовала узость своей промышленной основы, лишавшую ее возможности компенсировать понесенные убытки путем расширения капиталистической эксплуатации внутри страны. Переход на путь промышленной экспансии расценивался французской буржуазией как средство укрепления своих сильно пошатнувшихся внутренних и внешних позиций» *.

К тому же прежнее равновесие внешнеэкономических связей страны было коренным образом нарушено: колоссальные импортные потребности, особенно в период восстановления и реконструкции, не могли покрываться более вывозом. Если в прошлом пассив торгового баланса с лихвой покрывался активом от «невидимого экспорта» (дохода от вложений за рубежом, фрахта, туризма и г. д.), то теперь не только торговый, но и платежный баланс сводился с внушительным дефицитом **.

Теснимые на мировом капиталистическом рынке США, отчасти Англией, французские монополии значительно расширили в первые послевоенные годы свою экспансию в колониях, где их экономические позиции были прежде довольно слабыми. Приток американских капиталов и займов, доходы ст эксплуатации заморских владений давали возможность финансовой олигархии Франции до конца 50-х годов в известной мере смягчать, амортизировать взрывчатые внутриполитические последствия крутой ломки экономики, проводить за счет инфляции политику социального маневрирования, перекладывая дефицит государственных финансов то на одну, то на другую категорию грудящихся в рамках парламентской системы Четвертой республики.

Важнейшим фактором, позволившим финансовой олигархии Франции в столь сложных условиях сохранить устои своего классового господства, было исключительно активное вмешательство буржуазного государства в экономику.

Монополии, освобожденные от расходов на модернизацию малорентабельных отраслей промышленности и получавшие по заниженным тарифам энергию, транспорт, сырье, кредит, могли со-

_____

* А. И. Покровский. Практика против теории. Новые направления во французской экономике и идейная борьба М., 1965, стр. 17.

** И. Г. Губенко. Валютное положение Франции. М., 1960, стр. 59.

[407]

средоточиться на наиболее перспективных и прибыльных направлениях технического прогресса *.

Заметную роль в выработке экономической стратегии правящего класса играла система программирования — составления планов оснащения и развития производства. Хотя данная система не ликвидировала анархии частнокапиталистического производства и отвечала главным образом интересам крупнейших монополий, она позволяла более рационально использовать ресурсы, способствовала ускоренному развитию перспективных отраслей **.

Это отнюдь не означало *** разумеется, полного «перерождения» французской экономики. Резко усилились контрасты между отдельными отраслями и районами — одни бурно росли, развивались, другие приходили в упадок. «Прогресс, чрезвычайно быстрый в некоторых отраслях, крайне медлителен или даже вообще отсутствует в других. Франция движется вперед то как Соединенные Штаты, то как Иран. Наши локомотивы являются самыми скоростными в мире, но 20 тыс. наших коммун испытывают недостаток воды... Группы Южин, Пешинэ, Сен-Гобен могут без зависти смотреть на самые современные заводы Детройта. Однако я знаю в департаменте Коррез немало семей, где скот и люди все еще спят в одной комнате...»,— отмечал буржуазный публицист Эмманюэль Берль ****.

«...Французские фирмы хуже оснащены, чем их конкуренты, так как они сравнительно невелики,— писал главный редактор органа деловых кругов Франции журнала «Антреприз» Мишель Дранкур.— В большинстве отраслей крупнейшие французские фирмы в среднем в 10 раз меньше, чем крупнейшие американские, и в 5 раз меньше, чем английские или западногерманские»452. К концу 50-х годов из 500 наиболее мощных банков капиталистического мира 235 были американскими и всего 17 — французскими, причем крупнейший из них, национализированный банк «Креди лионнэ», занимал только 17-е место *****.

Все это дало о себе знать как раз в тот момент, когда внешние источники погашения дефицита платежного баланса — долларовая «помощь», дешевое сырье, обеспеченные рынки, сферы выгодного приложения капитала в колониях — оказались исчерпанными. Подрыв международных позиций доллара заставил США приступить 8

____________

* В. И. Кузнецов. Франция: экономика государственно-монополистического капитализма. М., 1968, стр. 22—24.

** С. Cruson. Origines el espoiis de U planification francaise. Paris, 1968, о209—223.

*** E. Berl. La France irreelle. Paris, 1957, p. 29.

**** M. Dtancour. Les cles du ponvoir. Paris, 1969, p. 200.

*****  Ibidem.

[408]

к постепенному пересмотру системы своих финансовых отношений с западноевропейскими странами, сложившихся в период действия «плана Маршалла». Очередные займы, полученные Францией в США и Международном валютном фонде в начале 1958 г., были обставлены такими унизительными условиями, что больше к ним уже не возвращались. В то же время крах ядерной монополии США, создание Советским Союзом могучего оборонного потенциала породили глубокий «кризис доверия» между американским империализмом и его партнерами по Североатлантическому договору, прежде всего Францией. Ее правящие круги выражали сомнения в действенности американских военных обязательств, не скрывая своего недовольства бесцеремонностью Вашингтона по отношению к французским интересам *.

Коренные изменения в положении французского империализма существенно сузили маневренные возможности монополий в классовой борьбе. Удельный вес лиц наемного труда резко увеличился за счет мелкой буржуазии города и деревни. Перед лицом государства, роль которого в экономической жизни значительно вырос/а, различные социальные категории оказывались прочно организованными не только на локальном уровне, но и в масштабе всей Франции.

Переплетение внутренних и внешних противоречий французского капитализма выдвинуло к концу 50-х годов в центр всей политической борьбы проблему Алжира, которая глубоко расколола как страну в целом, так и ее правящий класс. Найти выход из войны путем своевременного компромисса оказалось невозможным; необходимое для этого парламентское большинство должно было включать коммунистическую партию, от чего даже самые либеральные в колониальном вопросе буржуазные группировки упорно отказывались. Результатом явился прогрессирующий паралич парламента. Любое важное мероприятие, вызывавшее разногласия между составными частями коалиций буржуазных и реформистских партий, грозило вызвать падение очередного кабинета, который должен был постоянно лавировать, обходить острые углы, искать половинчатые решения. Между тем монополистический капитал Франции именно в данный момент нуждался в максимально жесткой, надежной, оперативной государственной машине, способной обеспечить подготовку экономики к условиям «Общего рынка»: как раз в этот момент процесс европейской интеграции вступил в решающую стадию **.

Защитники разваливающейся системы колониального гнета —

_____

* A. Croiser. La IVеRepuhlique et sa politique exterieure. Paris, 1961, p. 385.

** См. Л И. Глухарев. Воздействие «Общего рынка» на экономику Франции. М, 1971, стр. 3-43.

[409]

 «ультра», состоявшие на содержании у кучки миллионеров-плантаторов, прекрасно понимали, что принудить большинство французов к продолжению безнадежной войны, которая тянулась уже четыре года, выжать из населения необходимые для этого средства и подавить всякую оппозицию способен лишь авторитарный режим. В свою очередь различные группировки правого толка в метрополии, давно мечтавшие уничтожить парламентскую систему, сознавали, что в самой Франции они не могут рассчитывать на успех без активной поддержки ультраколониалистов по другую сторону Средиземного моря.

Весьма внушительной силой в лагере реакции являлись представители реакционного офицерства. Франция была единственной из крупных капиталистических стран, которая в той или иной форме не переставала воевать в течение 23 лет (1939—1962). В 1950 г. французские вооруженные силы насчитывали 242 тыс. человек, в 1957 г. уже 1044 тыс. (из них сухопутная армия — 732 тыс.). По удельному весу армии в самодеятельном населении Франция заняла к тому времени первое место среди стран — участниц НАТО, а по доле военных расходов в национальном доходе — второе после США.

Основная масса офицерства, выносившего на своих плечах все тяготы алжирской войны и быстро обновлявшегося в результате больших потерь, вербовалась из средней и мелкой буржуазии, промежуточных прослоек города и деревни — детей торговцев, мелких промышленников, служащих, чиновников, лиц свободных профессий и пр. В своем большинстве они представляли те мелкобуржуазные слои, экономическую базу которых беспощадно перемалывал финансовый капитал *. В то же время эволюция технических средств ведения войны делала неизбежной в недалеком будущем массовую «деквалификацию» офицерства традиционной колониальной армии. Именно поэтому многие представители офицерской касты отчаянно цеплялись за Алжир, видя в увековечении военно-административных методов эксплуатации французских колоний единственный шанс сохранения своих социальных привилегий. «За тем упорством, с которым армия старается удержать Алжир ...скрывается бессознательный страх потерять за пределами метрополии это последнее убежище, в котором армия может чувствовать себя как дома...».— писал обозреватель газеты «Монд» Жан Планше **. В этом заключалась главная основа солидарности, спаявшая значительную часть офицерства с алжирскими «ультра».

_____

*   АP. Lentin. L'Algerie des colonels. Paris, 1958; «La Nouvelle Critique», juin 1959; C. Paillat. Dossier secret de I'Algerie. Paris, 1961.

** Ж. Планше. Недугармии. M.. 1959, стр. 42.

[410]

Опыт истории показывает, что армия, познавшая горечь поражений, нередко становится благоприятной почвой для реакционных националистических заговоров. Французская армия, преданная фашистской «пятой колонной», в 1940 г. испытала позор капитуляции, а после войны — унижения в системе НАТО, где командовали американцы. Правым силам удалось также использовать болезненную реакцию французского офицерства на неудачи в колониальных войнах, которые приписывались «капитулянтам», «прогнившим парижским интеллигентам» из левых партий, наконец, парламентскому режиму в целом *.

По мере того как накалялась обстановка в Алжире, в метрополии постепенно поднимали голову мелкие крайне правые организации — последыши старинных роялистских союзов, сплотившиеся вокруг еженедельников «Аспэ де ля Франс», «Ривароль» или «Насьон франсэз», осколки довоенных мятежных лиг, недобитые в 1945 г. «герои» милиции Виши или «антибольшевистского легиона» и т. д. Все эти отряды заговора — алжирские «ультра», военщина и крайне правые группировки в метрополии — были так или иначе связаны между собой.

Заметную роль в сложном конгломерате сил, пытавшихся связать лозунг защиты «французского Алжира» с задачей ликвидации парламентаризма, играли также бывшие сподвижники де Голля по лондонской эмиграции и «Объединению французского народа» (РПФ). К весне 1958 г. они в основном примыкали к партии социальных республиканцев. Хотя ее влияние упало до минимума, однако старый костяк партийного аппарата бывшего «Объединения французского народа» в основном оставался нетронутым.

Участие официального председателя партии Шабан-Дельмаса в правительстве не мешало другим руководителям социальных республиканцев в парламенте выступать в рядах крайне правой оппозиции. Сустель, создавший «Союз борьбы за спасение и обновление французского Алжира» (ЮСРАФ), являлся закулисным режиссером трех последних правительственных кризисов в истории Четвертой республики **.

15 марта 1958 г. Сустель встретился с полномочным представителем алжирских «ультра», издателем газеты «Эко д’Альже» Аленом де Сериньи. Последний согласился поддержать деятельность ЮСРАФ, но в обмен потребовал гарантий, что де Голль даст заверения о поддержке лозунга «интеграции» Алжира, прев-

_____

* С. Perrault. Les PaiachutisUs. Paris, 1961; P. de la Corce. La Republique et son armee. Paris, 1963, p. 540—541.

** L. Query. Les maltres de I U.N.R. Paris, 1959, p. 28—29.

[411]

ращения его в неотъемлемую часть метрополии. Отпет генерала был дан в письме Сустеля на имя де Сериньи, полученном 28 марта. Весьма сдержанно относясь к самому термину «интеграция», генерал соглашался принять его лишь в том случае, если удастся завоевать на сторону такого решения значительную часть мусульман. Обнародовать свою позицию по алжирскому вопросу он отказывался *. Неясность и неопределенность ответа де Голля были далеко не случайны: конечные цели стоявших за ним классовых и политических сил существенно отличались от программы фашистов-«ультра». Но эти противоречия пока оставались скрытыми. Хотя письмо не удовлетворило «ультра», но все же было расценено ими как достаточное основание для поддержки де Голля.

После отставки Гайяра в качестве претендентов на кресло премьера выступили Бидо и Плевен, но они не получили доверия Национального собрания; это показало, что политика грубой силы в Алжире не имеет за собой большинства парламента.

Под давлением партийных низов руководство социалистической партии решило отказаться от дальнейшего участия в правительстве вместе с правыми. В итоге президент Коти поручил формирование кабинета председателю МРП Пьеру Пфлимлену.

Однако в этот момент на арену политической борьбы впервые открыто выступила армия. В ночь па 10 мая президент республики получил угрожающую телеграмму, в которой говорилось: «Нынешний кризис показывает, что политические партии глубоко расколоты по алжирскому вопросу. Пресса дает понять, что отречение от Алжира будет произведено путем дипломатической процедуры, которая начнется с переговоров о «прекращении огня»... Французская армия единодушно восприняла бы отречение от этого национального достояния, как оскорбление. Нельзя предсказать, какой окажется ее реакция отчаяния» **. Под телеграммой стояли подписи главнокомандующего французскими войсками в Алжире генерала Салана, командующих родами войск генералов Аллара, Жуо, Массю и адмирала Обуано.

На 13 мая 1958 г. «ультра», якобы в знак протеста против казни повстанцами трех французских солдат, виновных в расправах над мирным населением, назначили в Алжире демонстрацию. Истинная цель выступления была иной — оно не случайно было приурочено к моменту начала дебатов по декларации Пфлимлена в Национальном собрании. «Ультра» надеялись помешать формированию правительства, создать «вакуум власти» и открыть тем самым дорогу кабинету «общественного спасения».

_____

* A. de Serigny. La Revolution du 13 mai. Paris, 1958, p. 9.

** Ibid., p. 30—31.

[412]

Демонстрация 13 мая в Алжире быстро переросла в сооруженный мятеж. Цепочка парашютистов без сопротивления позволила бандам взломать двери и начать погром канцелярий министерства по делам Алжира. После этого на авансцену вышел генералитет. Под предлогом необходимости прекратить беспорядки, им был сформирован штаб мятежа — «комитет общественного спасения» под председательством генерала Массю. Состав «комитета общественного спасения» утвердил генерал Салан *. С балкона министерства Массю зачитал толпе «ультра» список членов комитета и телеграмму, направленную им президенту Коти: «Сообщаю Вам о создании военно-гражданского комитета в Алжире. Я, генерал Массю, взял на себя председательство ввиду серьезности обстановки, абсолютной необходимости сохранения порядка и предотвращения любого кровопролития. Требуем создания в Париже правительства общественного спасения, единственно способного сохранить Алжир в качестве неотъемлемой части метрополии» *.

С получением первых тревожных вестей из Алжира компартия призвала всех демократов к единству в борьбе против мятежников. Вечером 13 мая в Национальном собрании выступил Вальдек Роше. Он говорил о «чрезвычайно серьезных событиях», происходивших в Алжире **.

— Мы узнали, что генерал Массю...— начал Роше...

— Он спас Францию,— прервали его со скамей крайне правых.

— Генерал Массю,— твердо продолжал Роше, не обращая внимания на обструкцию реакционеров,— обратился с ультиматумом к президенту республики. Фактически мы являемся свидетелями создания незаконного, мятежного правительства против республики!

В то время, как со скамей депутатов-коммунистов раздались аплодисменты, депутаты центра и правые принялись хлопать крышками пюпитров, стараясь заглушить оратора.

— Мы требуем,— продолжал Роше,— собрания всех республиканских групп, чтобы преградить дорогу мятежникам!

Новая обстановка заставила ФКП изменить тактику. Если раньше главной задачей партии являлась борьба за развитие демократии и изменение правительственного курса в соответствии с результатами выборов 1956 г., то теперь прежде всего нужно было спасти буржуазно-демократические свободы. Поэтому парламентская группа коммунистов решила при голосовании вопроса о доверии правительству Пфлимлена воздержаться, чтобы дать ему возможность сформироваться. ***

_____

* М. et S. Brornbcrgcr. Les 13 complots du 13 rnai. Paris, 1959, p. 165. 17

** J. Fernioi. Les Ides de mai. Pdiis, 1958, p. 18. 18

*** «Journal officiel», 14.V 1958.

[413]

Баррикады в Алжире

На первом этапе мятежа заговорщиков ждало серьезное разочарование — Франция имела законное правительство, заявившее, во всяком случае официально, о своем стремлении защищать республику. Вечером 13 мая Политбюро ФКП опубликовало обращение к партийным организациям, рабочему классу, всему народу. В этом заявлении партия предупреждала массы о серьезной опасности, которую несет мятеж для судеб демократии, и призвала все демократические силы подавить путч в зародыше. Политбюро предложило партийным федерациям, секциям, ячейкам немедленно вступить в контакт с организациями СФИО и других республиканских партий в целях проведения совместных действий рабочего класса и антифашистских сил в защиту республики. На 14 мая ФКП намечала в Париже массовый антифашистский митинг *. Фрашон от имени ВКТ вечером 13 мая также обратился к рабочему классу, к народу Франции с призывом дать отпор мятежникам.

Твердая позиция ФКП оказала влияние на некоторые демократические организации. С призывами защищать республику выступили профсоюзы, объединяемые «Форс увриер», ФКХТ, Федерацией работников народного образования, а также Лига прав человека, Национальный комитет борьбы в защиту светской школы и т. д. 14 мая рабочие 60 крупных предприятий Парижа про-

____

* «Cahiersducommunism» , 1958, №8, p. 939.

[414]

вели кратковременные забастовки. Во многих городах страны состоялись митинги протеста. За один этот день в стране было создано более 30 антифашистских комитетов. Выступая от имени ФКП, Ж. Дюкло заявил в Национальном собрании: «В эти часы, особенно серьезные для будущего родины, для нас, коммунистов, как и для всех республиканцев, главной заботой является защита республики против опасностей, которые ей угрожают» *.

Однако избранная кабинетом Пфлимлена линия поведения исключала сколько-нибудь решительные мероприятия. 21 мая правительство полностью восстановило почтовые, воздушные и морские сообщения с Алжиром. Снабжение мятежных генералов вооружением, продовольствием, сырьем, деньгами бесперебойно продолжалось под предлогом необходимости ни на один день не прерывать карательных операций против Армии национального освобождения Алжира. Общие политические установки главы правительства, продиктованные им заместителю начальника его личной канцелярии Понятовскому, требовали сохранить единство Франции с Алжиром, не нападать па армию, препятствовать вооружению гражданских лиц, избегать любой критики генерала де Голля и не компрометировать решений, которые, возможно, будут исходить от него **.

Между тем генерал Салан, выступая 15 мая с балкона резиденции генерал-губернатора, впервые закончил свою речь возгласом, подсказанным ему сустелевцем Дельбеком: «Да здравствует де Голль!» Именно в это время де Голль счел необходимым выступить на сцену — он передал в печать декларацию, гласящую: «Сегодня, перед лицом вновь возникающих перед страной испытаний, пусть она знает, что я готов взять на себя власть» ***.

Более пространное заявление было сделано генералом 19 мая на пресс-конференции. Отвечая на вопросы журналистов, де Голль подчеркивал свои заслуги в восстановлении гражданских свобод и проведении прогрессивных социально-экономических реформ в первые послевоенные годы. Вместе с тем генерал сделал упор на предоставлении ему чрезвычайных полномочий с помощью особой процедуры, не имеющей ничего общего с обычным формированием парламентского кабинета. «Я — одинокий человек, который не смешивает себя ни с одной партией, ни с одной организацией... Я — человек, который не принадлежит никому и принадлежит всем»,— заявил де Голль ****.

______

* «Journal Officiel», 17.V 1958.

** J. R. Тournoux. Secrets d'Etat. Paris, 1960, p. 303—304. 22

*** Ch. de Caiille. Discours el messages, I. III. Avec le renouveau. Mai 1958—juillet 1962. Paris, 1970, p. 3.

**** Ibid., p. 5.

[415]

«Нет фашизму!» Манифестация железнодорожников на парижском вокзале Сен-Лазар  против ультраколониалистского мятежа в Алжире

Вскоре произошли события, которые исключили продолжение двусмысленного курса правительства, стремившегося любой ценой сохранить фикцию законности действий военных властей в Алжире: Сустель бежал в Алжир, вскоре после чего мятежники захватили Корсику. Инициатор этой авантюры Сустель стремился торпедировать всякую возможность «примирения» между Парижем и Алжиром, запугав депутатов парламента перспективой десанта в метрополии *.

Мятеж сразу же принял ярко выраженную политическую окраску, миф о мнимом «стихийном возмущении» алжирских французов, которых якобы толкнул на бунт страх перед «отречением» метрополии, окончательно рассеялся. Пфлимлен вынужден был поставить вопрос о лишении парламентской неприкосновенности активного участника захвата Корсики правого радикала Паскаля Арриги. В ходе дебатов левые депутаты, прежде всего коммунисты, беспощадно разоблачали лицемерие и непоследовательность премьера. Он оказался перед выбором: либо начать действительное преследование всех, без исключения, заговорщиков (в том числе алжирских генералов), либо идти на капитуляцию перед ними. Пфлимлен избрал второе.

____

*   Р/ Arrighi. La Corse — atout decisif. Paris, 1958.

[416]

Первый шаг навстречу де Голлю был сделан лидером «независимых» Антуаном Пине; за ним последовал генеральный секретарь СФИО Ги Молле. Почти одновременно (26 мая) бывший президент республики социалист Венсан Ориоль также направил письмо де Голлю, в котором указывал, что в случае осуждения им мятежа он может рассчитывать на поддержку в передаче ему власти, а также в проведении коренной реформы конституции.

Под давлением Пине и Молле Пфлимлен решился на тайную встречу с де Голлем в ночь на 27 мая в Сель-Сен-Клу. Генерал категорически отказался от сделки, предложенной премьером,— предварительно дезавуировать главарей мятежа, после чего будет созвано совещание лидеров всех «национальных» (т. е. реформистских и буржуазных) партий для обсуждения кандидатуры де Голля на пост председателя совета министров. Он заявил, что не может осуждать людей, облеченных полномочиями законным правительством, и, кроме того, не желает подрывать спой престиж как «независимого арбитра» *.

Казалось, собеседники расстались, не достигнув соглашения. Однако в полдень 27 мая экстренные выпуски газет опубликовали новое заявление генерала де Голля: «Вчера я начал обычную процедуру, необходимую для создания республиканского правительства, способного обеспечить единство и независимость страны» **. Декларация сопровождалась предостережением против любых действий, способных нарушить порядок, и призывом к армии, авиации и флоту в Алжире подчиняться их командующим — генералам Салану, Жуо и адмиралу Обуано. Этот шаг имел целью поставить правительство перед свершившимся фактом, создав впечатление, что тем самым предотвращена так называемая «операция Возрождение» — высадка парашютистов в метрополии ***.

Коммунистическая партия обратилась к трудящимся с призывом к активной борьбе. ВКТ предложила провести 27 мая всеобщую забастовку. Парламентская группа и руководящий комитет СФИО призвали социалистов принять участие в забастовке, но уже несколько часов спустя отменили свое решение. После этого руководители «Форс увриер» и ФКХТ решили начать забастовку не 27, а 28 мая. Вместе с тем СФИО. партия радикалов и ряд других буржуазно-демократических партий и группировок решили провести 28 мая демонстрацию в Париже. Чтобы помешать углублению раскола левых сил, ФКП призвала трудящихся выйти на эту демонстрацию. В ней приняло участие около 500 тыс. человек.

_____

* J. R. Tournoux. Secrets d'Etat, p. 345—346.

** Ch. de Caulle. Discours et messages, t. Ill, p. 11.

***  S. et M. Bromberger. Les 13 complots du 13 mai. p. 312, 363, 370.

[417]

В последующие дни демонстрации прошли в Лионе, Тулузе, Руане, Гренобле и других городах.

Однако Пфлимлен и его единомышленники не желали спасать республику. В критический для судеб парламентского режима момент глава правительства и другие лидеры центристских партий были озабочены лишь поисками наиболее удобной формы ухода от власти. Сославшись на выход из кабинета трех министров от правой партии «независимых и крестьян», Пфлимлен 28 мая вручил президенту заявление об отставке. В свою очередь сам Коти направил обеим палатам парламента послания, в которых сообщал, что он решил сложить с себя полномочия в случае отказа в предоставлении де Голлю возможности сформировать правительство «национального спасения» и пересмотреть конституцию *.

1  июня в Бурбонском дворце начались дебаты о предоставлении полномочий генералу де Голлю. Представитель ФКП Ж. Дюкло в блестящей речи разоблачил лицемерие буржуазных и реформистских партий. Тем не менее основная масса депутатов, запуганная призраком гражданской войны и ослепленная антикоммунизмом, предпочла капитулировать. За предоставление полномочий проголосовали 329 депутатов, против 224, 32 депутата не приняли участия в голосовании. Подобный исход был предрешен расколом в парламентской группе социалистов, из которых лишь 49 голосовали против полномочий, тогда как 42 — за.

В последующие дни были приняты внесенные генералом де Голлем законопроекты о новом порядке пересмотра конституции и о чрезвычайных полномочиях правительству. На этом парламентская сессия закрылась. Обе палаты были распущены, чтобы больше уже не собираться.

«Четвертая республика,— писал М. Торез,— погибла не вследствие чрезмерной демократии, а в результате слабости, недостаточности, постоянной деградации демократии. Своим самоотречением, дискредитацией парламентского режима, предоставлением особых полномочий, конфискацией левой прессы, антирабочими репрессиями, угнетением и подавлением колониальных народов она подготовила собственную гибель» **.

_____

* «L'Annee politique 1958». Paris, 1959, p. 539—540.

**   М. Торез. Сын народа. М., 1960, стр. 258.

[418]

Цитируется по изд.: История Франции. (отв. ред. А.З. Манфред). В трех томах. Том 3. М., 1973, с. 406-418.