Вы здесь

[На другой день редактор забежал домой ненадолго, только сменить рубаху...]

+ + +

На другой день редактор забежал домой ненадолго, только сменить рубаху. Они с Женой были приглашены в гости к главе района, и ясно было, что идти придётся ему одному.

         – Не ко времени ты заболела! – проговорил Завьялов из прихожей в комнату Жены и детей. Дрожа от холода, он натягивал свежую майку. – Впрочем, там я собираюсь не развлекаться, а говорить с Романычем о производственных делах. Я готовил расчёты целую ночь.

         Жена, пеленавшая младенца, не ответила. А закутанный Мальчик, сидевший у окна, стал смотреть в него ещё прилежней.

         – Вон, Анна Великая к нам в гости идёт! – сказал он, обрадовавшись. – Она уже скоро будет около тополя!

         И Завьялов поспешил к двери.

         Но старуха, прижимая к себе четыре полена, вошла не одна, а с шофёром Отто Келлером. Тот искал Завьялова и ругался:

         – Кто-то заходил в наше овощехранилище! Оставил его открытым! Картошка помёрзла вся. Редакция осталась без запаса.

         – Что картошка?! – закричала на него высокая старуха, она с грохотом бросила поленья на пол и затопала в гневе. – Здесь люди мёрзнут, а когда тепло дадут, неизвестно. У неё вчера ещё температура больше сорока была. Вон, градусник на тумбочке валяется! И уголь с дровами нужен, и врач.

         Отто взглянул на Евдокию – лицо её было в багровых пятнах, а глаза туманились. Он попятился, сказав:

         – Да. Дожили. Тут нужен очень старый доктор… Ждите меня. И не занимайтесь самолеченьем! Я привезу старого доктора, который может и знает всё.

         Не раздевшись, Анна Великая ушла на кухню, ставить чайник, потому что Евдокия легла на кровать и попросила пить.

         Старый доктор, привезённый Отто, осмотрел больную. Её бил озноб.

         – Ей в больницу надо, − сказал он.

         Жена устало посмотрела на детей и покачала закутанной головой, отказываясь. Отто тем временем дожидался в прихожей и молчал. Он сидел под круглыми часами, прислонившись к стене.

         – А в больнице топят ли? – с подозрением покосилась на доктора Анна Великая.

         Тот задумался:

         – Нет. Не топят. Однако дежурный хирург должен быть на месте! Надо ехать.

         И всё же его смущало то, что Евдокия не сможет взять с собой грудного младенца.

         – Домой после операции не отпустят, но… Чем отличается прежний доктор от нового? – бодро спросил он самого себя, поразмыслив. – Там, где новый лечит в десять этапов, старый достигает того же в один приём, выигрывая во времени. Жаль, что нет со мною скальпеля и обезболивающего лекарства. Но антибиотик имеется…

         Сделав Евдокии укол, он пошёл на кухню, наточил нож, которым резали хлеб. Затем старый доктор мыл его с хозяйственным мылом. Ещё он прокалил лезвие над газовой конфоркой и протёр ваткой со спиртом из своего флакона.

         – Не бойтесь, милая. Будет всего два надреза. Вы лучше кричите от боли, чтобы не было шока.

         Но Евдокия оглядывалась на младенца и молчала. Она только бледнела, когда доктор полоснул ей воспалённую грудь раз и ещё раз.

         – Подставляйте блюдце! – закричал врач на старуху.

Со своего металлического корытца он взял нашатырный спирт.

– Дышите, – приказывал старый доктор Жене редактора. – Дышите! Не закрывайте глаза... Да не смейте же вы закрывать глаза! Слышите?! Не пугайте меня…

Потом он натирал ей виски ватой, смоченной нашатырём.

Мальчик в это время сидел на кухне, смотрел на газовую конфорку, которую доктор забыл выключить, а Великая Анна говорила ему ворчливо:

– Вот оно, как вы, детки, дорого нам достаётесь!.. Да уж теперь спасли матушку твою. Ты больше не бойся. Это лучше, чем без вас в холодной больнице ей лежать.

– Я не боюсь, – ответил Мальчик, заикаясь от переживанья. – Она всё вытерпит. Её папа хвалил так. Я сам слышал. Давно.

Старуха вздохнула, выключив конфорку.

– А твоему папе… – сказала она Мальчику, опечалившись. – А твоему папе я оторву башку. И выкину её собакам.

– Когда? – с надеждой спросил Мальчик.

Старуха загрустила ещё больше – оттого, что желанье её было невыполнимым:

– Не знаю…

– Ты пошутила? – усомнился Мальчик. – Одной рукой ты не можешь отрывать головы.

– Да! – согласилась Великая Анна. – С одной рукой только шутить удобно. Шутить только, да.

Старый доктор оставил таблетки, обещал сделать на ночь ещё один укол, и Отто, не проронивший ни слова, повёз его домой, а Жена уснула в изнеможении.

Отыскав на кухне три картофелины, старуха решила их сварить.

− …Ты нас почему не бросила? – спросил Мальчик Великую Анну. – Отто не бросил. И ты.

− А потому, что я хитрая, − сердито гремела она кастрюлькой, управляясь одной рукой. − Прикинула, а ну − слягу я, кто мне поможет? Мальчишка вот этот, белобрысый-то, приглядывать станет наверно. Не бросишь тогда меня?

− Не брошу. Потом! − нахмурился Мальчик, обдумывая ответ. − У тебя сыночек большой есть. А потом я − не брошу.

− Ну, то-то…