Графиня Игнатьева пользовалась при дворе, где ещё со времён Екатерины Великой нравы были далеко не пуританские, славой «девы целомудренной» и «высоконравственной». Об этих качествах своей фрейлины великая княгиня поделилась с императрицей. Царица, однажды увидев Мику на балу в Петергофе, пригласила её присесть рядом с ней и попросила рассказать о себе. Эта беседа оставила у государыни приятное впечатление. И когда граф Игнатьев обратился с ходатайством к императору об устройстве своей младшей дочери фрейлиной ко двору его величества, то неожиданно получил ответ, что её императорское величество императрица Мария Фёдоровна изъявила желание взять его дочь Екатерину Николаевну в свою свиту.
В доме Игнатьевых началась подготовка к важнейшему экзамену в жизни Кати.
– Маменька, – обратилась Катя к Екатерине Леонидовне, – посоветуй мне, в каком платье предстать на аудиенции перед её величеством?
Зная вкусы царицы, графиня предложила заказать строгое, но элегантное платье. После продолжительных поисков различных вариантов Катя показала матери свой рисунок.
– Наверное, такой стиль подойдёт? Приталенное скромное платье будет выглядеть изящным, если его пошить из тонкой шерстяной шотландки в крупную клетку.
– Да, Катенька, выглядит симпатично.
– А как тебе – если воротничок сделать стойкой?
– Сам рисунок ткани подсказывает такой вариант, – согласилась мать и посоветовала: – Планку лифа надо завершить в районе талии изящной баской. Это подчеркнёт достоинство твоей фигуры.
Катя быстро поправила рисунок. А Екатерина Леонидовна продолжила:
– Думаю, в том же стиле следует оформить и низ платья. А если скроить рукава по косой, то это добавит изысканность всему наряду.
В таком платье, без дорогих украшений, с лёгкой завивкой зачесанных назад и собранных в тугой узел своих каштановых волос Катя появилась перед царицей. Её красота и молодость, открытый взгляд, грациозная пластика сразу понравились императрице. Поговорив с ней по-французски и по-немецки, Мария Фёдоровна убедилась в начитанности и широком кругозоре своей новой фрейлины.
Императрица принимала её в своём кабинете. Войдя в него, Катя в первый момент пришла в изумление: она не могла представить себе, что русская царица живёт в маленьких покоях, обстановка которых свидетельствовала об отсутствии малейших признаков роскоши. Кабинет императрицы, как и рабочий кабинет царя, а также комнаты детей располагались в невысоком сводчатом антресольном этаже Арсенального каре Гатчинского дворца. Позже Катя узнала, что Мария Фёдоровна с любовью называла эти помещения «прелестными пароходными каютами». Всю мебель царь и царица подобрали сами, исходя из собственных вкусов и пристрастий. В кабинете китайские фарфоровые вазы удачно соседствовали с фигурками животных из датского фарфора. Однажды государыня призналась: «Я люблю нашу прекрасную Гатчину с нашими маленькими, но очень удобными комнатами, которые стали даже более красивыми потому, что я взяла только старую красивую мебель в стиле Жаков прошлого века».
Взойдя на престол предков после убийства его отца террористами, Александр III для обеспечения безопасности своей семьи переехал на постоянное жительство в Гатчинский дворец. С чувством брезгливости и крайнего раздражения он признавался: «Я не боялся турецких пуль и вот должен прятаться от революционного подполья в своей стране».
Им руководил не столько страх за свою жизнь, сколько опасения, чтобы его любимая Российская империя не подвергалась опасности потерять ещё одного государя. Были и другие преимущества от переезда императора. Расстояние, отделявшее Гатчину от столицы, позволило царю сократить свои представительские обязанности, которые ему не очень импонировали. Кроме того, в результате этого значительно уменьшилось количество визитов родственников, докучавших его бесконечными просьбами. Придворные давно заметили, что его утомляли бессмысленные семейные посиделки. Он не желал бесцельно тратить драгоценное время на малосодержательные разговоры со своими родными и двоюродными братьями и дядями. Не без основания он полагал, что любую встречу с ним родственники использовали, чтобы обратиться с очередной просьбой. В Гатчине он мог всецело предаваться трудам и заботам о великой и многострадальной отчизне.
После встречи с императрицей Катя написала письмо родителям. В нём сообщила, что, к удивлению своему, во время приёма у государыни она совсем не волновалась. Царица проявила к ней внимание, была проста в обращении и доброжелательна.
«Её величество, – писала Катя, – в конце беседы лично пожаловала мне Фрейлинский шифр со словами: «Отныне, голубушка, этот шифр должен украшать твой наряд на официальных встречах».
Я выразила ей сердечную благодарность и поцеловала её царственную руку. Через три дня мне предстоит сопровождать её величество в оперу. Я впервые украшу своё вечернее платье этой золотой брошью в виде монограммы государыни, увенчанной короной и усыпанной бриллиантами. Бант на голубой муаровой ленте очень гармонирует с нежно-лиловым цветом моего платья, фасон которого, маменька, мы выбрали с тобой, когда Мика написала о вкусах государыни».
Содержание и тон письма убеждали родителей, что Катя пришлась ко двору её величества. Это вселило в них надежду, что о будущем дочерей можно быть спокойными.