В конце октября, ближе к вечеру, в госпитале появился кавалерийский полковник, который сказал дежурному врачу, что хотел бы увидеть графиню Екатерину Николаевну Игнатьеву.
– Сию минуту, ваше превосходительство, – живо ответил врач, – я направлю сестру, чтобы её пригласили. Екатерина Николаевна выдаёт медикаменты и перевязочные материалы для вновь поступивших раненых.
Катя появилась минут через десять. Каково же было её удивление, когда в полковнике она узнала князя Тимури Багратиони. Она тут же вспомнила свою мысль, что «на войне случаются поразительные встречи». Катя с радушной улыбкой подошла к нежданному гостю и, протягивая ему руку, приветливо сказала:
– Ваше сиятельство, какая приятная неожиданность! Я очень рада вас видеть...
Князь поцеловал её руку и, улыбаясь, тихо произнёс:
– А для меня большая награда — после долгих лет разлуки вновь встретить вас, ваше сиятельство.
И чтобы у Кати не сложилось превратного представления о его появлении здесь, он поспешил пояснить:
– Я был в штабе с докладом. И случайно узнал, что вы в этом госпитале... Поэтому решил незамедлительно вас увидеть... Надеюсь, вы меня за это не осудите? – Он произнёс последнюю фразу с такой непосредственной кротостью, что Катя со свойственной ей откровенностью промолвила:
– Ну, что вы, ваше превосходительство?! Если бы вы знали, как я этому рада...
Она, понимая, что их беседа может помешать работе её коллег (которые оставили свои дела и с большим любопытством наблюдали за ними), пригласила неожиданного гостя прогуляться около лазарета и поговорить.
Катя и Тимури медленно шли в сторону штаба. Могло показаться, что встретились старые добрые друзья: столь непринуждённой, простой и радушной была их беседа. Наверное, так бывает только на войне или во время каких-то природных катаклизмов. В людях, которые прежде не были особенно близки или давно не встречались, просыпается взаимное чувство быть рядом, готовность помочь друг другу. Князь под тихий звон шпор на сапогах с высокими щегольскими голенищами стал рассказывать, что он служит в Кавказской дивизии. Его пригласил в свой штаб великий князь Михаил Александрович сразу же после того, как получил назначение от его императорского величества возглавить эту дивизию.
– Мы знаем друг друга ещё с академии, – пояснил он. – Наша дивизия два дня назад нанесла ощутимое поражение немцам, – с очевидной гордостью сказал князь. – Они накануне отступили на противоположный берег притока Вислы. Их командиры, видимо, решили, что надёжно укрылись от нас... Нам бы артиллерию, чтобы плотным огнём не дать им там окопаться. Но наши артиллерийские части безнадёжно отстали. Да и снарядов у них постоянно не хватает... Вот тогда мы в штабе дивизии и решили предпринять неожиданный манёвр... Под покровом ночи и дождя наша дивизия начала форсировать вплавь верхом на лошадях реку. Я тоже принимал в этом участие...
Чтобы Катя воочию представила себе эту операцию, князь уточнил:
– Авангард нашей конницы, а вслед за ним и основная часть дивизии стали переправляться через реку в местах, где не было водоворотов. Вода доходила лошадям по груди. Лошади, подняв головы, осторожно ступали по неровному дну. Я заметил, как делают опытные седоки: подобрал ноги и на вытянутых руках держал саблю и револьвер, – он невольным жестом показал, как это было на переправе. – Когда большая часть дивизии оказалась на противоположном берегу, то с отчаянными криками и беспорядочными выстрелами мы бросились на ничего не подозревавших германцев. Не случайно нашу дивизию называют «дикой». Немцев охватила паника. Они были разбиты подобно римлянам при Тразименском озере. Лишь немногим удалось избежать жалкой участи. А в нашей дивизии не было потерь... Нам бы продолжать наступление. Но при отсутствии тыловой и артиллерийской поддержки мы могли бы оказаться в положении армии Ганнибалла, окружённого войсками Фабия, – продолжал свой рассказ Багратиони, демонстрируя хорошие знания античной военной истории, полученные им в академии.
Катя с интересом слушала его. «Всё-таки военные, даже если они уже далеко не юного возраста, всё равно остаются в душе мальчишками-романтиками, – думала она. – Сколько же лет сейчас князю?... Наверное, уже под шестьдесят... Выглядит он ещё не старым. Правда, сильно поседевшим, пополневшим и много морщин появилось вокруг тёмных бархатистых глаз. Но былой живости и элегантности он не потерял...»
– Его высочество (полковник Багратиони имел в виду командира дивизии великого князя Михаила Александровича) поручил мне прибыть в штаб армии с докладом об обстановке на нашем участке фронта и во что бы то ни стало добиться срочного направления нам артиллерийского обеспечения, – князь задумался, словно соображая, надо ли говорить далее подробно. Но, не сумев побороть своего возмущения, уточнил:
– Однако генерал Рузский сослался на отсутствие резервов и отказал...
В голосе полковника послышалось раздражение, присущее ему как человеку пылкого южного темперамента. У него была потребность высказаться после того, что пришлось ему выслушать в штабе армии.
– Ну разве можно было так готовиться к войне?! В нашем штабе давно говорят, что во всём виноват военный министр Сухомлинов... – князь помолчал, потом, словно спохватившись, сказал:
– Да что я вас занимаю этими проблемами?...
Но Катя, взяв князя под руку, развернула его в направлении госпиталя, спокойным голосом сказала:
– Я, ваше превосходительство, хорошо вас понимаю... Мы в госпитале тоже страдаем от того беспорядка, который обнаружился с началом военных действий... У нас постоянно не хватает медикаментов, перевязочных материалов... Интендантские службы ссылаются на нехватку транспорта, загруженность железных дорог... Повторяется всё то, что мне пришлось увидеть на войне с японцами...
– Вы — героическая женщина, Екатерина Николаевна, – не сдержал своего восхищения князь. – А знаете, ваша светлость, я всякий раз, когда бываю в родном Телави, обязательно посещаю могилу барона Вревского...
– Спасибо вам, князь, за верность вашему слову, – глядя ему в глаза, со значительностью произнесла Катя. – Когда-нибудь и героям этой войны потомки через много лет тоже будут отдавать почести...
– Для вас, Екатерина Николаевна, наверное, будет сюрпризом, если я скажу, что моей женой стала княгиня Орбелиани?...
– Да?... Говоря откровенно, это для меня неожиданность, – но тут же добавила с очаровательной улыбкой:
– Хотя, впрочем, почему?... Княгиня замечательная партия. Я очень её уважала... И не сомневаюсь, что она стала вам прекрасной женой... Я вас искренне поздравляю!...
– Я в ней не ошибся, – довольный собой, сказал князь. – У нас две взрослые дочери... После войны они готовятся выйти замуж...
– Ещё раз примите мои поздравления, князь... И непременно передайте княгине Софии мои сердечные приветы и самые добрые пожелания...
Они подошли к госпиталю. Катя поблагодарила князя за внимание, которое он ей оказал, и пожелала ему удачи на войне.
– Вы тоже берегите себя, Екатерина Николаевна... Вы так много делаете людям добра, спасая их от гибели... Своим бескорыстным служением раненым вы похожи на баронессу Вревскую, о которой когда-то мне рассказывали... Я этого не забыл. Как не забыл ничего, о чём мы с вами давным-давно во время наших танцев говорили... Когда я увидел вас в этом одеянии сестры милосердия, я подумал, что вы – настоящий Ангел Спасения...
Князь Багратиони тепло распрощался с Катей и направился в свою дивизию. «Какая славная женщина, – думал он под впечатлением встречи. – Сколько в ней доброты... Я сразу это заметил во время нашего знакомства...»
Он не столько осознал, сколько почувствовал, что в Кате присутствует неизвестный ему загадочный мир, исполненный высоких и светлых начал. Этот мир доступен не каждому, но каждому в нём есть своё место и каждый может получить там свою долю тепла и света.