В приговорах отдельным подсудимым, которые последуют, не предпринимается никакой попытки цитировать из всех показаний и документов, представленных обеими сторонами. Такое обращение привело бы к выходу приговора за рамки характера пропорций заключительного решения. Этого и не требуется. При том, что обвинительное заключение вменяло нескольким подсудимым множественные убийства, вердикт в виновности, при оглашении, не требует обозначения общего количества по утверждению обвинения.
Также следует заметить, что при том, что на процессе подчёркивался предмет убийства, подсудимые также обвиняются в соответствии с пунктами один и два в преступлениях против человечности и нарушениях законов и обычаев войны, которые включали, но не ограничивались жестокостями, порабощением, депортациями, лишением свободы, пытками и иными бесчеловечными деяниями, совершёнными против гражданского населения. Таким образом, там, где делается вывод о виновности, такой вывод основан не только на обвинении в убийстве, но и на всех вменяемых деяниях находящихся в рамках преступлений против человечности и военных преступлениях. В каждом приговоре, без отдельного указания, вердикт основан на всех материалах дела.
Отто Олендорф
Доказательства по данному делу раскрывают не одного, а двух Отто Олендорфов. Есть Олендорф представленный как студент, преподаватель, администратор, социолог, научный исследователь и гуманитарий. Этот Олендорф родился на ферме, изучал право и политологию в университетах Лейпцига и Гёттингена, практиковал в качестве адвоката в судах Альфельда Ляйна и Хильдесхайма, стал заместителем начальника отделения в институте всемирной экономики в Киле, затем начальником отделения в институте прикладной экономики в Берлине, и в 1936 стал экономическим консультантом в СД. В интересах этого Олендорфа, защитник представил несколько сотен страниц письменных показаний, которые говорят об усилиях Олендорфа сделать СД чисто организацией собирающей факты, о его оппозиции тоталитарным и диктаторским тенденциям в культурной жизни Германии, о его защите средних классов и его многочисленных конфликтах с Гиммлером, главой СС, и Мюллером, начальником Гестапо. Одни из этих письменных показаний заявляют:
«Олендорф не видел высших и низших рас в разных народах…Он считал расу лишь символом. Отдельные нации для него не были ни высшими, ни низшими, но разными. Поэтому, превосходство одного народа с его жизненными принципами над другими он считал ошибочным и направленным против законов жизни. Для него, желаемой целью была система среди народов, в которой каждая нация может развиваться согласно своему собственному характеру, возможностям и способностям. Народность, на его взгляд, также не зависела от государственной организации».
С другой стороны у нас есть описание генерала СС Олендорфа, который возглавлял айнзацгруппу Dв Крыму в экспедиции по уничтожению рас. Этот Отто Олендорф тот же которого описывали. Если гуманитарий и айназцруководитель сливаются в одном лице, можно предполагать, что здесь мы имеем характер описанный Робертом Льюисом Стивенсоном[1] в его «Dr. Jekyll and Mr. Hyde[2]». Настолько насколько было возможно придерживаться такого двойственного характера, трибунал смог вынести решение только по Олендорфу, который по собственным словам, возглавлял организацию которая, по её собственным докладам, убила 90 000 человек.
Трибунал установил как факт по докладам, материалам дела, документам и показаниям по настоящему делу, что айнзацгруппа Dубила 90 000 лиц в нарушение законов и обычаев войны, общего международного права и закона № 10 Контрольного совета.
За какие бы правонарушения Олендорфу не пришлось отвечать, ему никогда не придётся заявлять о виновности в уклончивости при даче показаний, чего на самом деле нельзя сказать обо всех подсудимых. С прямотой, которой можно было желать в иной сфере деятельности, Отто Олендорф ссылался на то, как он получил приказ фюрера и как он его исполнял. Он никогда не отрицал факты убийств и искал искупления только на основе юридической аргументации о том, что он действовал, подчиняясь приказам вышестоящих начальников. Кроме этого, как он понимал обстановку, Германия была вынуждена напасть на Россию в качестве оборонительной меры и что безопасность армии, к которой была придана его группа, требовала операций которые он незамедлительно признал. Вся эта защита рассматривалась в общей части приговора и не требует здесь повторения.
Кроме допроса защитой Олендорфа в настоящем процессе, он добровольно явился в качестве свидетеля на процессе Международного Военного Трибунала и там под присягой описал всю айнзацпрограмму уничтожения. За небольшим исключением, он подтвердил на данном процессе показания данные МВТ. Таким образом, эти показания, как ссылочные, включены в материалы дела по настоящему процессу и формируют дальнейшие доказательства в поддержку выводов приводимых в приговоре. Даже вне зала суда Олендорф беспрепятственно признал деятельность айнзацгруппы под своим командованием. По меньшей мере, в четырёх письменных показаниях он ссылался на то как функционировала его команда. Он рассказал о районе занятом его айнзацгруппой, разделении своей группы на меньшие подразделения, способе и методах казней, сборе ценностей у жертв и написании и направлении докладов в Берлин.
Материалы дела по Отто Олендорфу, начальнике управления IIIРСХА и начальнике айнзацгруппы Dисчерпывающие.
Материалы дела и исследование Отто Олендорфа, который родился в деревне, показали его как многообещающего в сфере образования, целеустремлённого в жизни, и социологических исследованиях необходимых повсеместно. К сожалению, это не может сформировать часть настоящего приговора, которая может снять обвинения в совершении преступлений представленных в обвинительном заключении. Эти обвинения в отношении Олендорфа доказаны трибуналу без обоснованного сомнения.
Трибунал признаёт Отто Олендорфа виновным по пунктам один и два обвинительного заключения.
Доктор Ашенауэр выступал с тем, что Олендорф не являлся членом преступной организации определённой решением Международного Военного Трибунала и законом № 10 Контрольного совета. В поддержку такой аргументации, утверждалось, что Олендорф был командирован в Россию в качестве работника рейхсгруппы «Торговля». Невозможно, что Олендорф, в качестве руководителя айнзацгруппы D, должен был функционировать как сотрудник рейхсгруппы «Торговля». Он возглавлял управление IIIРСХА до отбытия в Россию, и возглавлял его после своего возвращения.
Трибунал признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях, определённых приговором Международного Военного Трибунала и следовательно, является виновным по пункту три обвинительного заключения.
Хайнц Йост
Бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Хайнц Йост специализировался в праве и экономике, когда учился в университетах Гессена и Мюнхена. Позднее он работал в районном суде в Дармштадте. Он вступил в нацистскую партию в феврале 1928 и впоследствии стал членом СА, СС и СД. Он служил в качестве офицера СС в польской кампании. В русской кампании он возглавлял айнзацгруппу А. Его защитник посвятил много страниц своей заключительной речи аргументам самообороны, необходимости и национальной чрезвычайности, подтверждая и подчёркивая то, о чём длительно говорил доктор Ашенауэр по данным предметам. В последней части речи, защитник настаивал на том, что его клиент никоим образом не участвовал в исполнении приказа фюрера. Если, фактически, подсудимый не совершал и не одобрял того, что можно интерпретировать либо как военное преступление, или как преступление против человечности, аргумент самообороны и необходимости является полностью излишним.
Однако материалы дела чётко демонстрируют, что в качестве начальника айнзацгруппы А, подсудимый был осведомлён о преступной цели, для которой предназначалась данная организация и как её командир, не может избежать ответственности за её деяния. Йост описал свою деятельность вне Германии следующим языком:
«В ходе моей деятельности в качестве начальника айнзацгруппы А, я также являлся командиром полиции безопасности и СД в Остланде (BdS Ostland). Штаб-квартира айнзацгруппы А находилась в Риге. В целом, обязанности командующего полиции безопасности и СД были теми же, что у начальника айнзацгруппы, а обязанности командира полиции безопасности и СД (KdS) такими же, как у начальника зондеркоманды или айнзацкоманды соответственно».
В течение времени пока территория находившаяся в его компетенции находилась под контролем армии, Йост как начальник айнзацгруппы А взаимодействовал с командованием армии. Когда территория перешла к гражданской администрации, он, как командующий полицией безопасности и СД получал свои приказы от высшего руководителя СС и полиции или руководителя СС и полиции. В таком двойственном качестве он был ответственным за все операции, проводимые на его территории.
Доклад № 195, от 24 апреля 1942 докладывая о деятельности в районе находившемся под командованием айнзацгруппы А, заявлял:
«За отчётный период всего было казнено 1 272 лица, 983 из них евреи, у которых были инфекционные заболевания или настолько старые и больные, что они больше не могли использоваться в работе, 71 цыган, 204 коммунистов и 14 евреев, которые виновны в различных правонарушениях и преступлениях».
Обвинение вменило подсудимому ответственность за эти убийства. Сам документ не содержит точной даты события, но самая поздняя дата, раскрываемая в документе это 26 марта. Таким образом, казнь 1 272 лиц указанных в нём не могла произойти позже даты 26 марта. Подсудимый свидетельствовал о том, что он находился в Смоленске, когда 24 и 25 марта он получил приказы принять командование айнзацгруппой А и что он не прибыл в Ригу, штаб-квартиру айнзацгруппы, до 28 и 29 марта.
Материалы дела показывают, что айнзацгруппа А провела сотни тысяч казней до 29 марта, уже 26 марта как указывал вышеуказанный доклад, ещё убивала евреев. Было бы экстраординарным, чтобы она внезапно прекратила резню без указания причины и при действующем приказе фюрера, три дня спустя после прибытия Йоста.
Обвинение утверждает, что для офицера звания Йоста (генерал-майор полиции) поездка между Смоленском и Ригой в 400 миль не могла занять четыре дня. Но независимо от того прибыл ли Йост за день или день спустя это не обуславливает вопрос ответственности в данной программе. Приказ фюрера действовал до прибытия Йоста в Ригу, и он не был отменён, когда он принял айнзацгруппу. Подсудимый заявляет о том, что когда в мае 1942 он получил приказ Гейдриха передать евреев младше 16 и старше 32 для ликвидации, он положил приказ в свой сейф и не стал передавать его.
Доклад № 193, от 17 апреля 1942 сообщает о казне в Ковно, так уже 7 апреля 1942, 22 лица «среди них 14 евреев распространявших коммунистическую пропаганду» Подсудимого спросили во время дачи показаний:
«Вы считали это правильным, по-военному правильным, расстрелять четырнадцать человек, или только одно лицо, из-за того, что оно распространяло коммунистическую пропаганду?»
И он ответил:
«Согласно моим приказам эти меры должны были применяться. В таком плане это было правильным и оправданным».
Защитник, выступая на данной стадии дела, сказал, что жертвам прощалась коммунистическая пропаганда «до самого последнего момента». Но в международном праве нет ничего, что оправдывает или легализует смертный приговор за политическое мнение или пропаганду.
На процессе подсудимый свидетельствовал о том, что он не помнит никаких докладов о «массовых казнях» за это время. Если бы таких казней не было в период его пребывания в должности, разумно предполагать, что Йост категорически так заявляет. Нельзя полагать, что настолько тяжкое и торжественное событие как массовая казнь может оказаться в сфере забытья. Поэтому, единственный возможный вывод заключается в том, что подсудимый пытается уйти от ответственности.
15 июня 1942, время, когда признано, что Йост был ответственным за данный район, один из его подчинённых гаупштурмфюрер СС Требе, написал в РСХА, запросив доставки газового фургона и газовых шлангов для трёх газовых фургонов имевшихся в наличии. Йост отрицал любые сведения об этом письме, но признал, что данный подчинённый имел полномочия заказывать оборудование. Неразумно предполагать, что заказ такого экстраординарного оборудования не дошёл до сведения руководителя организации и тот факт, что заказанные газовые фургоны, которые должны были прибыть в Белоруссию (где он также командовал) не освобождает подсудимого от ответственности.
Подсудимый, как все остальные подсудимые по данному делу, не обвиняется только в преступлении убийства. Обвинительное заключение приводит различные правонарушения, включая порабощение, лишение свободы и иные бесчеловечные акты против гражданского населения. Таким образом, подсудимый не может избежать ответственности за согласованное участие, по крайней мере, в программе рабского труда учреждённой Заукелем[3] на его территории. Доклад № 193 от 17 апреля 1942, содержит такой пункт:
«По приказам нового уполномоченного по мобилизации рабочей силы, гауляйтера Заукеля, генеральный комиссар Белоруссии должен предоставить 100 000 рабочих. Но до настоящего времени были доставлены только 17 000. Для того, чтобы получить требуемую рабочую силу, от принципа добровольной вербовки отказываются и будут введены принудительные меры».
Как уже отмечалось, Йост заявил о том, что он возражал приказу Гейдриха от 19 мая 1942. Он свидетельствовал о том, что посетил Гейдриха и Гиммлера и призывал отозвать себя и даже говорил с Розенбергом против программы уничтожения в принципе. Он утверждал, что позже он был отозван и подвергнут дисциплинарному наказанию. При том, что он сохранил своё генеральское звание в полиции его направили на фронт в качестве унтер-офицера Ваффен-СС. Достоверность данной истории зависит исключительно от Йоста, поскольку остальные предполагаемые собеседники Йоста мертвы, и видимо, нет выживших свидетелей, которых он мог бы вызвать для подтверждения своих разговоров.
При том, что возможно, что его заболевание в то время имело некое отношение к изменению его военной фортуны, можно поверить в то, что только болезнь не могла привести к такому резкому изменению ситуации. Несмотря на это неопровержимы доказательства того, что он являлся исполнителем и пособником в программе уничтожения на своей территории. Он мог, после участия в данном мероприятии, смягчиться, и в это можно поверить, но это не снимает ответственности, которая предшествовала его отзыву с поля.
Трибунал установил из всех доказательств по делу, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признал, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом, виновен по пункту три обвинительного заключения.
Эрих Науманн
Бригадефюрер СС Эрих Науманн оставил школу в возрасте семнадцати лет и трудоустроился в коммерческой фирме в своём родном городе Мейссен, Саксония. В 1933 он на постоянной основе вступил в СА и затем стал чиновником и офицером полиции. Он поступил в СД в 1935. Он являлся начальником айнзацгруппы В с ноября 1941 по февраль или март 1943. Обвинение утверждало, что он принял командование данной организацией 1 ноября 1941 и указало на различные доказательства, подтверждающие данное предположение.
(1) Личное дело Науманна в СС.
(2) Доклады, указывающие на пребывание Науманна в Смоленске (штаб-квартире айнзацгруппы В)
(3) Показания Штаймле о том, что он встречал Науманна в России приблизительно в середине ноября.
(4) Записка Науманна со-подсудимому Клингельхоферу в которой предполагается попытка повлиять на показания Клингельхофера о том, что Науманн приступил к обязанностям 30 ноября.
Целью Науманна в установлении более поздней даты вступления в руководство айнзацгруппы В является опровержение заявления обвинения о том, что он ответственен за казни совершённые айнзацгруппой В в ноябре месяце. Один доклад, от 19 декабря 1941 описывал различные акции, которые привели к ликвидации нескольких тысяч людей. Ещё один доклад содержащий дату 22 декабря 1941 говорил о казне 324 еврейских военнопленных и 680 гражданских евреев.
Науманн утверждал, что он не может отвечать за эти казни, поскольку доклады публиковались четырьмя-пятью неделями позже событий описанных в них. Эта предполагаемая дата указывает на события, случившиеся в середине ноября и соответственно до даты, с которой по его заявлению, он принял командование айнзацгруппой. Не установлено как факт, что оперативные и доклады об обстановке всегда появлялись четырьмя-пятью неделями спустя после зафиксированных событий. В ходе процесса давались показания о том, что такой период отсрочки колебался и, что иногда доклады публиковались двумя неделями позже событий.
Однако данное обсуждение более интересно, нежели практично. Даже если Науманн готов неопровержимо и решительно доказать, что доклады задерживались и что он не прибыл в Смоленск до 30 ноября, это не освобождает его от обвинений по пунктам один и два, так как существует оперативный доклад от 21 апреля 1942, охватывающий операции с 6 марта по 30 марта, период в течение которого Науманн неоспоримо командовал в подведомственном районе. Этот доклад показывает, inter alia, что айнзацкоманда 9 убила 273 лица в составе 85 русских «принадлежащих к партизанским группам», 18 «из-за коммунистических, мятежных актов и уголовных нарушений» и 170 евреев. Зондеркоманда 7а казнила 1 657 лиц, 27 из которых были партизанами и бывшими коммунистами, 45 были цыганами и 1 585 евреями. Тот же доклад показывает, что айнзацкоманда 8 убила 1 609 лиц в составе 20 русских коммунистов, 5 уголовников, 33 цыган и 1 551 евреев.
Защита встретила данный доклад аргументом о том, что доклад «не исходила из подлинного наблюдения автора документа». На самом деле это попытка уйти от ответственности. Оперативный доклад составлялся из докладов направленных айнзацгруппой В, отчёты контролировал лично Науманн. В своих письменных показаниях от 27 июня 1947, Науманн заявил:
«Айнзацгруппа В регулярно докладывала о событиях в своей сфере в главное управление безопасности Рейха. Письменные доклады направлялись в Берлин каждые три недели, и только небольшие вопросы, такие как изменения дислокации, перемещения, и подобное передавались по радио. Доклады готовились моим штабом и представлялись мне как рутинный вопрос».
После своей атаки на достоверность доклада, защитник заявил:
«Никоим образом не планируется опровергать утверждение обвинения о том, что казни проводились айнзац- и зондеркомандами подчинёнными айнзацгруппе, в то время пока Науманн являлся начальником айнзацгруппы В».
Но он заявил о том, что, наверное, доклад ошибся, потому что число казней оказалось «слишком высоким». Другими словами доктор Гавлик заявил о том, что числа невероятны. Говорить о том, что эти цифры невероятные совершенное уместное и здравое наблюдение. Всё это дело невероятное. Это дело, в котором невероятное становится нормой. Не требуется смотреть в доклады для того, чтобы быть шокированным со скепсисом. Многие подсудимые сами делали заявления о сомнительности вещей, которые они делали.
Науманн утверждает, что ему передавали приказ фюрера, но он уже действовал, когда он прибыл. В этом он видит аргумент отсутствия вины. Но Науманн имел командные полномочия.
«Законы войны возлагают на военного офицера на командной должности положительную обязанность предпринимать такие шаги, которые находятся в его власти и соответствуют обстоятельствам, для того, чтобы контролировать находящихся под своим командованием для предотвращения действий которые являются нарушениями законов войны».
Время от времени Науманн встречался со своими руководителями команд. Он знал о том, что они в полной мере подчиняются приказу фюрера. Он знал о том, что проводятся казни и даже заявил о том, что если бы любой из его подчинённых отказался выполнять приказ, он бы предпринял против него дисциплинарные меры.
Затем следует отметить собственные показания Науманна о том, что он знал о приказе по ликвидации даже до принятия им командования айнзацгруппой. Он свидетельствовал:
«…Я был вызван к Гейдриху и получил от него ясные приказы по России. Итак, прежде всего, я получил приказ фюрера об убийствах евреев, цыган и советских чиновников…»
Трибунал установил из всех доказательств по делу как факт, что Науманн был осведомлён о приказе фюрера и о том, что он воплощал его на деле. Единственная защита, оставшаяся для него, заключается в так называемых приказах вышестоящих начальников. Cоглашался, он с приказом или нет? Если он не соглашался и таким образом принуждался цепочкой командования и страха к отчаянным последствиям убийств невинных людей, дорога смягчающих обстоятельств открыта для рассмотрения. Однако, если, он соглашался с приказом, он не может, как уже демонстрировалось в общей части приговора, заявлять о вышестоящих приказах. Ответ на вопрос можно найти в его собственных показаниях.
17 октября 1947, его спросили во время дачи показаний, видел ли он, что-либо морально неправильное в приказе фюрера, и он ответил отрицательно. Его попросили снова ответить на тот же вопрос, и он характерно ответил:
«Я считал распоряжение правильным, потому что оно являлось частью нашей военной цели, и поэтому было необходимым».
Для того, чтобы не было сомнения в его позиции, трибунал поинтересовался, имел ли Науманн в виду своим ответом, что он «не видел ничего плохого в приказе, даже при том, что он включал убийство беззащитных людей» и он ответил: «Да».
Трибунал установил из всех доказательств по делу, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Эрвин Шульц
Бригадефюрер СС Эрвин Шульц поступил в армию в 1918. После Первой мировой войны, он успешно изучал право в университете Берлина, работал в штате «Dresden Bank» и поступил в полицию безопасности. В 1940 он стал инспектором полиции безопасности и СД. Он служил в качестве коменданта фюрер-школы полиции безопасности в Берлин-Шарлоттенбурге, когда был командирован в айнзацкоманду 5, которая составляла часть айнзацгруппы С. Он покинул Претч со своей командой 23 июня 1941 и прибыл в Лемберг в первых числах июля. Там ему сказали о том, что до эвакуации из Лемберга, русскими были убиты 5 000 жителей, и были приказаны репрессалии, 2 500-3 000 человек были арестованы и через несколько дней начались казни. Команде Шульца было приказано участвовать в казнях и под его руководством было расстреляно от 90 до 100 человек.
Шульц заявил о том, что в отношении каждого казнимого который пал от винтовочного огня его команды было проведено тщательное расследование, и они были признаны виновными в участии в убийстве, которое предшествовало его прибытию. Он заявил о том, что сразу после казни, он заметил, что военнослужащие Вермахта издевались над 2 000 заключённых содержавшихся на стадионе, и что он открыл ворота и позволил спастись этим заключенным.
Эти расстрелы в Лемберге, несмотря на пояснение подсудимого, всё ещё остаются необъяснимыми. Шульц заявил о том, что 5 000 украинцев и поляков были убиты русскими и о том, что тогда силы вторжения, которые уже казнили сотни тысяч поляков, предприняли репрессалии против евреев за убийство поляков. Если операция, как сообщает доклад, была «репрессалией», айнзацруководители не проводили бы расследований. Если те, кого казнили действительно были виновны в убийстве, тогда мера не была репрессалией, а обычной судебной процедурой. Защитник утверждал, что айнзацкоманда 5 действительно не имела никакого отношения к этому делу:
«…это были расстрелы, без какой-либо консультации для разъяснения инцидентов которые предшествовали расстрелам».
Это должно было быть ещё более обоснованной причиной, почему Шульц не должен был проводить казнь. Шульц свидетельствовал о том, что немецкие солдаты также были убиты в истории с Лембергом, но не смог заявить сколько. Гитлер приказал о репрессалии и этого оказалось достаточно. Подсудимый признал, что он проводил казнь доставленных ему, без какого-либо доклада об их вине. Он даже не составил список казнённых.
После истории с Лембергом айнзацкоманда 5 вступила в Дубно и достигла Житомира и Бердичева. 10 августа, находясь в Житомире, Шульц был проинструктирован руководителем айнзацгруппы о том, чтобы были казнены еврейские женщины также как мужчины и дети. Шульц заявил что, в моральном восстании против приказа, он направился в Берлин 24 августа, прибыв туда 27 августа. Он поговорил со Штреккенбахом и попросил освобождения от должности, и ему гарантировали, что это будет сделано. Он вернулся в команду 15 сентября и передал своё подразделение преемнику 25 сентября.
Действительно ли Шульц был освобождён из-за своих протестов против исполнения приказа достоверно неизвестно, поскольку остальные участники этой дискуссии, которая предположительно имела место, недоступны. Это правда, что он сдал команду в последней части сентября 1941. Однако исключает ли это его ответственность за казни, подлежит рассмотрению.
Доклад № 88 заявляет о том, что «с 24 по 30 августа айнзацкоманда 5 провела путём расстрелов 157 казней включающих евреев, чиновников и саботажников». Шульц использовал свою поездку в Берлин, которая заняла шесть дней указанных в докладе, в качестве алиби за расстрелы. Но если операция была запланирована до его отбытия, его отсутствие не освобождает его от ответственности. Человек который ставит бомбу, зажигает фитиль и быстро скрывается в другом районе, разумеется отсутствует, когда происходит взрыв, но его ответственность не меньше из-за благоразумного отсутствия.
Тот факт, что Шульц всё ещё считал себя командиром айнзацкоманды 5, даже при том, что он знал, что планирует отсутствовать на время поездки в Берлин, установлен тем фактом, что в дату своего отбытия, 24 августа, он приказал команде выдвигаться из Бердичева в Сквиру, в 100 километрах от Бердичева, что фактически произошло 26 августа. Объяснение Шульца, если является правдой похвально. Он сказал о том, что он хотел избежать того, чтобы его команда связалась с высшим руководителем СС и полиции Еккельном, который ввёл казни всех евреев, включая женщин и детей. В любом случае, остаётся факт того, что Шульц сохранял контроль над своей командой до фактического прибытия своего преемника в последней части сентября.
Шульц отрицал как таковые сведения о приказе фюрера, но признал, что до отбытия из России, он слышал речь Гейдриха, в которой он сказал:
«Каждый должен ясно понимать, что в этой борьбе, евреи определённо примут участие и что в этой борьбе, на ставку поставлено всё, и единственная сторона будет победителем. По этой причине, в особенности следует предпринимать все меры против евреев. Опыт Польши это показал».
Выражение «все меры» разумеется, уведомили Шульца о том, чего ожидают от айнзацподразделений.
Обвинение стремилось вменить Шульцу ответственность за казни описанные в докладах №№ 132 и 135. Предыдущий датирован 12 ноября, а последующий 19 ноября, с учётом допущения даже максимальной отсрочки в пять недель при публикации докладов, эти казни всё ещё попадают на дату установленного отбытия Шульца из России.
Однако, доклад № 47 от 9 августа 1941, который описывал расстрел 400 евреев (в основном саботажников и политических функционеров) приходится на время службы Шульца в России. Этот доклад далее заявляет о том, что: «Айнзацкоманда 5 расстреляла до настоящей даты ещё 74 еврея».
Доклад № 94 прямо приводит период, когда Шульц находился в командовании, при том, что он отсутствовал в Берлине, говоря: «Айнзацкоманда 5 за период с 31 августа по 6 сентября 1941 сообщила о ликвидации 90 политических сотрудников, 72 саботажников и грабителей и 161 еврея».
В интересах Шульца утверждалось, что казнили только таких евреев, которые совершили правонарушения позволявшие расстрелять их, и в связи с этим доктор Дуршольц сказал, что «исполнители преступлений, которые были евреями, обозначались в докладах айнзацгруппы только как евреи, по приказам вышестоящих ведомств, чтобы они не приводились как «саботажники, грабители и т.д.».
Единственный авторитет в этом заявлении это подсудимый Зандбергер, чьё обращение с правдой настолько же безответственно как и рассмотрение его доказательств по смертельным случаям в Эстонии. Трибунал заявляет о том, что материалы дела абсолютно лишены достоверных доказательств того, что те, кто приводился в колонке «евреи» попадали в любую иную категорию, чем ту, кого расстреливали из-за того, что они были евреями. Вся документация по делу прямо противоположная.
Доктор Дуршольц заявил о либеральном отношении своего клиента к евреям, но добавил:
«Само собой разумеется, что в отечестве, он хотел снизить огромное влияние еврейства до нормальных пропорций».
Именно дух снижения, который нацисты называли «нормальными пропорциями», который приводил к эксцессам в Германии, вёл к лишению прав, захвату имущества, заключению в концентрационные лагеря и худшему.
В своей заключительной речи, доктор Дуршольц посвятил почти 20 страниц деятельности Шульца до своей русской поездки. Он сказал, что Шульц был компетентным офицером полиции, что он был тактичным и вежливым и считался «образцовым, скромным, прямым человеком, на которого его сотрудники смотрели как на отца». То, что подсудимый это лицо с врождённой тактичностью подтвердилось в зале суда, но предметом настоящего дела является то, соблюдал ли он международное право.
В данном отношении трибунал вынужден сделать вывод о том, что Шульц не исполнял обязанности, возложенные на него не только самой концепцией международного права, о котором, он в силу своей долгой полицейской службы не мог не знать. Однако, несмотря на это, в его интересах можно сказать, что, столкнувшись с нетерпимой ситуацией, он попытался, что-нибудь предпринять.
Трибунал установил из всех доказательств по делу, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и Гестапо в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Франц Зикс
Франц Зикс обучался в реальной школе, закончил среднюю школу в Мангейме в 1930, и затем был зачислен в университет Гейдельберга в котором он специализировался на социологии и политологии, получив степень доктора философии в 1934. Затем он обучался в университете Кёнигсберга (где он также занимал должность пресс-секретаря Ассоциации германских студентов). В 1936 он получил высокую академическую степень доктора философии в университете Гейдельберга, и стал доцентом факультета права и политологии в Кёнигсберге; позднее, он сдал экзамены на venia legendi[4] в университете Лейпцига. К 1938 он являлся профессором университета Кёнигсберга и к 1939, он получил профессуру по внешнеполитической науке в университете Берлина и был первым деканом его факультета зарубежных стран.
Предполагается, что с таким внушительным багажом научных достижений, перечисленных самим подсудимым, молодёжь которая приходила к нему за наставничеством и инструктированием могла ожидать от него сравнимой степени моральной честности. К сожалению, этого не могло быть, и это трагедия сама по себе. Школьный учитель ограничен совестью к безупречному поведению, потому что он представляет собой пример для будущих граждан государства. Пример Зикса это нечто чего не пожелаешь. Будет сделана ссылка на собственные слова подсудимого в поддержку такого наблюдения.
В начале своих показаний, 29 октября 1947, Зикс сослался трибуналу на историю своих студенческих дней в университете Гейдельберга. Он сказал:
«Четыре года в Гейдельберге, я жил в среднем на двадцать марок в месяц. Мне нужно было одиннадцать марок для проживания на чердаке, и на жизнь оставалось девять марок. Девять марок; это означало тридцать пфеннигов в день, десять пфеннигов на четыре рулета вечером, десять пфеннигов на сигареты и так я жил – четыре года в сердце гейдельбергского студенческого романтизма, где основными проблемами были социальное обеспечение и пожертвования, и тогда я спросил себя, здорово ли общество, если оно находится в таком благодушии, и как можно совместить такое благодушие с таким бедствием».
Тогда по его собственным словам, он решил загадку, «ответом, который я дал себе было вступление в нацистскую партию».
Однако, фактически, что показывает его личное дело, он стал нацистом в 1930, то есть, даже до поступления в университет Гейдельберга, так что всяческие преимущества, блага и поощрения, вытекающие из национал-социализма уже были доступны ему в Гейдельберге. Таким образом, не воспользовавшись щедрыми ресурсами, которые предоставлял нацизм, уже являясь преданным нацистом, Зикс страдал от нужды в течение этих четырёх печальных лет в Гейдельберге.
Есть и другая иллюстрация. Зикс заявлял, что у него не было никакой враждебности к евреям и выражал своё уважение двум отдельным еврейским университетским профессорам в качестве доказательства этого утверждения. Затем его спросили о том, волновало ли его то, что этих двух евреев, преследовали из-за расы. Он ответил, что считал «очень неприятным», что эти люди подвергались «воздействию новых законов и правил». Затем был поставлен вопрос о том, оскорбляло ли его преследование тысяч и миллионов братьев и сестёр этих двух профессоров. Он ответил: «Что вы понимаете под преследованием? Когда началось преследование?» Когда ему это пояснили, он согласился, что сожжение еврейских синагог 9 ноября 1938 было «позором и скандалом». Представитель обвинения спросил о том, относился ли он к приказу фюрера, которые призывал к физическому уничтожению всех евреев, как «позору и скандалу». Тут он увидел разницу. Синагоги сжигались без приказа и поэтому уничтожение было «позором и скандалом». Однако приказ фюрера, уничтожать людей, исходил от главы государства и соответственно не мог быть позором и скандалом. Позже он согласился с тем, что казнь женщин и детей была отвратительной, но убийство мужчин евреев было правильным, потому что они являлись потенциальными носителями оружия.
Великий немецкий учёный, Вильгельм фон Гумбольдт[5], который основал университет Берлина в котором Зикс был профессором и деканом, уже в 1809 определил «границы, за которые не должна выходить деятельность государства». Очевидно, Зикс не согласен с доктриной о том, что у деятельности государства должны быть границы. Имя Адольфа Гитлера видимо бросило свою тень на свет его знаний, и поэтому, для него не было ничего плохого, даже в массовых убийствах, пока приказ исходил от фюрера.
Зикс стал членом СА в 1932 и СС и СД в 1935. В последней организации он имел звание бригадефюрера. 20 июня 1941 он был назначен командиром воркоманды Москва. Согласно подсудимому, задачей этой команды было обеспечение безопасности архивов и дел с русскими документами в Москве, когда германские войска туда вступят. Подсудимый прибыл в Смоленск 25 июля 1941 и оставался там до последней части августа, когда он вернулся в Берлин.
Утверждение обвинения заключается в том, что обязанности подсудимого не являлись такими невинными, как было на самом деле. Обвинение представило, что воркоманда Москва, находясь под командованием Зикса, использовалась в ликвидационных операциях. Кроме того, что захват документов в России проводился не для экономических и культурных целей, а с целью получения списка коммунистических функционеров, которые являлись кандидатами на ликвидацию.
В поддержку такой позиции, обвинение представило доклад № 73 от 4 сентября 1941, который содержит на последней странице заголовок «Статистика ликвидаций» и затем перечисляет различные подразделения айнзацгруппы В с разбивкой на казни.
«1.Штаб и воркоманда Москва………………………………………………..144
2. Воркоманда 7а………………………………………………………………..996
3. Воркоманда 7b………………………………………………………………..886
4. Айнзацкоманда 8……………………………………………………………..6 842
5. Айнзацкоманда 9……………………………………………………………..8 096
_________
Всего……………………………………………………………………………..19 964»
Тот же доклад содержит пункт:
«Воркоманда «Москва» была вынуждена казнить ещё 46 лиц, среди них 38 евреев-интеллигентов, которые пытались создать беспорядки и волнения в созданном гетто Смоленска».
Защитник утверждал, что дата этого доклада показывает, что воркоманда Москва не могла проводить казни указанные в нём. Его аргументация заключалась в следующем: Предположив, что казни прошли 20 августа, должно было пройти два дня, пока доклад покинул Смоленск. Предоставив затем два или три дня на оценку событий, доклад, согласно доктору Ульмеру, мог покинуть Смоленск только 25 или 26 августа. Несколько дней должны быть добавлены для передачи в Берлин и здесь, 4 сентября 1941, что видно в оперативном докладе № 73, доктор Ульмер затем говорит:
«Поэтому доклад – и это важно – был подготовлен, как самое ранее, 25 августа, т.е., шесть дней после того как подсудимый покинул Смоленск».
Но его аргументация не находится в прямом конфликте с хронологической логикой. Никто не оспаривал верность даты 4 сентября, когда доклад был опубликован в Берлине. Поэтому, чем более длительное время требовалось для передачи доклада в Берлин, тем раньше должно быть случились события указанные в нём, и таким образом еще дальше периода, когда Зикс неопровержимо был в Смоленске. Обычная аргументация, представленная в вопросах такого рода была такой, что задержка между событием и окончательной публикацией доклада была дольше нежели короче. В данном случае сама дата документа указывает на задержку только в 14 дней. Если доктор Ульмер утверждает, что времени прошло больше чем 14 дней, тогда спорное событие случилось до 20 августа, когда никто не оспаривает, что доктор Зикс присутствовал в Смоленске.
Подсудимый отрицал отношение к айнзацгруппе В и в особенности заявлял, что он никогда не готовил никаких докладов для айнзацгруппы В. Доклад № 34 заявил, под заголовком айнзацгруппа В:
«Смоленск, согласно докладу штандартенфюрера, доктора Зикса, полностью уничтожен как и Минск…Следовательно невозможно, чтобы вся воркоманда была направлена в Смоленск».
Доклад № 11 от 23 июля 1941 перечисляет воркоманду Москва в качестве одного из подразделений айнзацгруппы В. Более того, Зикс признал обеспечение айнзацгруппой В переводчиками.
Подсудимый описал себя как «чистого» учёного. Его обязанности были настолько научными, что в апреле 1944 он произнёс речь в Крумхубеле на сессии консультантов по еврейскому вопросу, на которой он сообщил следующее:
«Затем посол Зикс говорил о политической структуре мирового еврейства. Физическое уничтожение восточного еврейства лишит еврейство биологических резервов…Еврейский вопрос должен быть решён не только в Германии, но также всемирно».
На той же сессии:
«Советник посольства фон Тадден[6] говорил о еврейской политической ситуации в Европе и о государственных антиеврейских исполнительных мерах…(Что касается подробностей государственных исполнительных мер в различных странах, по просьбе консультанта, их следует хранить в секрете, и было решено не включать их в протокол)».
Зикс признал присутствие и выступление на совещании, но отрицал замечания приписываемые ему.
Зикс заявил о том, что управление VIIРСХА, в котором он был начальником, не имело особого отдела, занимавшегося еврейской ситуацией, но по организационной структуре РСХА очень ясно видно, что отдел VII-В-1 занимался масонством и еврейством.
Зикс заявил о том, что он открывал и защищал церкви в Смоленске для того, чтобы население могло молиться, и затем заявил о том, что защищал эти церкви в основном по причине того, что «там были архивы и сокровища».
При вопросе представителя обвинения о том повышался ли он за исключительную службу в айнзацгруппе, он отрицал, что это повышение было связано с особой заслугой, но письмо от Гиммлера конкретно заявило:
«Настоящим повышаю вас, с 9 ноября 1941 до оберфюрера СС за выдающуюся айнзацслужбу. [Курсив добавлен]
[Подписано] Г.Гиммлер»
На вопрос о его последующем повышении, он далее сказал, что было «совершенно невообразимо», чтобы при «повышении» «упоминались особые заслуги в прошлом». Соответственно обвинение представило следующий документ:
«Меморандум: Главное управление безопасности Рейха запрашивает с 31 января 1945 повышения оберфюрера СС, доктора Зикса на бригадефюрера …ЗИПО айнзац; 22 июня 1941-28 августа 1941, восточный айнзац…9 ноября 1941, Зикс был произведён РФ-СС в оберфюреры за выдающуюся службу в полиции безопасности в айнзац на Востоке».
Зикс свидетельствовал о том, что он пытался уйти из СД и СС до 1939, но неуместно говорить, по крайней мере, о том, что тот, кто добровольно вступил в нацистскую партию, потому что верил в то, что это будет спасением для Германии, добровольно вступил в СА, стал бригадефюрером СС и добровольно вступил в СД, должен был искать выхода из неё, когда Германия была на вершине могущества всё более и более славных побед и триумфов.
Несмотря на вывод о том, что воркоманда Москва составляла часть айнзацгруппы В и несмотря на вывод о том, что Зикс был осведомлён о преступных целях айнзацгруппы В, трибунал не может с научной точностью установить, что Зикс принимал активное участие в убийственной программе этой организации. Однако, очевидно, что Зикс формировал часть организации участвовавшей в жестокостях, правонарушениях и бесчеловечных актах против гражданского населения. Трибунал признаёт подсудимого виновным по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признает, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Пауль Блобель
Обвинение утверждает, что штандартенфюрер СС Пауль Блобель командовал зондеркомандой 4а с июня 1941 по январь 1942 и в этом качестве является ответственным за убийство 60 000 человек. Защитник, в своей заключительной речи, утверждал, что максимальное количество лиц казнённых зондеркомандой 4а не может превышать 10 000-15 0000, что само по себе, следует признать, везде будет считаться убийством особых пропорций, за исключением анналов айнзацгрупп.
Защитник утверждал, что доклады, которые зафиксировали 60 000 убийств подвержены ошибкам. В первую очередь он указал, что доклады не составлялись под присягой. Этим упускается из виду фундаментальный факт, что доклады являются строго военными документами, и что каждый солдат, который собирает, передаёт и получает доклад находится под присягой. Тогда он заявил о том, что доклады составлялись и выпускались ведомством незнакомым с предметом докладов. Но этим говориться о том, что военная штаб-квартира странная в своей организации. Но венец возражения достоверности докладов это догадка о том, что возможно штаб-квартиры не имели карты, с которой можно было сверить дислокации!
Затем, если доклады предполагать верными, утверждалось, что подсудимый находился в компетенции армии, получая приказы напрямую от фельдмаршала фон Рейхенау из АОК 6. Трибунал уже говорил про защиту приказами вышестоящих начальников. Но Блобель утверждал, что по лицам, казнённым его командой, проводились расследование и суд и что фельдмаршал фон Рейхенау пересматривал каждый случай. В материалах дела по Блобелю нет ничего, чтобы предположить, что его необоснованного заявления будет достаточно для удостоверения предположения, которое, по факту, невероятно. Достаточно сослаться на убийство в Киеве, в котором за два дня непосредственно после предполагаемого умышленного пожара были казнены 33 771 еврей, чтобы опровергнуть высказывание Блобеля в этом отношении. Между тем, Блобель, чья команда принимала активное участие в этом массовом убийстве, сказал, что количество убитых было слишком высоким. Он заявил: «По моему мнению, не более чем половина от указанной цифры была расстреляна».
Далее подсудимый заявил о том, что все его расстрелы проводились в соответствии с международным правом. Он свидетельствовал:
«Казни агентов, партизан, саботажников, подозрительных лиц, пособничающих шпионажу и саботажу, и тех, у кого было вредное влияние на германскую армию, по моему мнению, полностью соответствовали Гаагской конвенции». [Курсив добавлен]
Следует отметить, что мысли Блобеля о международном праве в неком роде примитивны если, по его мнению, он мог казнить людей лишь за то, что о них думали как о подозрительных.
Шестнадцать отдельных докладов напрямую уличают команду Блобеля в массовых убийствах, многие из них ссылаются на его имя. Доклад № 143 заявляет о том, что, уже к 9 ноября 1941 зондеркоманда 4а казнила 37 243 лиц. Доклад № 132 от 12 ноября 1941 говорил о казне зондеркомандой Блобеля евреев и военнопленных. Этот доклад завершается заметкой «Количество казней проведённых зондеркомандой 4а в настоящее время возросло до 55 432». Доклад № 156 заявляет о том, что, уже к 30 ноября 1941, зондеркоманда 4а расстреляла 59 018 лиц.
В своей заключительной речи в интересах подсудимого, защитник представил объяснение, почему Блобель стал участвовать в указанном деле. Он сказал о том, что Блобель начал в 1924 практиковать свою профессию, то есть свободного архитектора. Путём безустанных усилий он стал успешным и наконец реализовал свою мечту иметь собственный дом. Затем пришёл экономический кризис 1928-29. «Обеспеченное существование, за которое он боролся и безустанно боролся, было раздавлено общим экономическим крахом». Он не мог получить новых заказов, его сбережения испарились, он не мог заплатить ипотеку за свой дом, владельцем которого стал. Пауль Блобель был, как сказал нам его защитник: «раздет до последней рубашки». Подсудимый разрывался силой споров между главными политическими партиями, и его защитник подытожил:
«Сама по себе такая ситуация объясняет последующее поведение подсудимого Блобеля».
Но этим с трудом объясняется праву и гуманизму, почему общая экономическая депрессия, которая затронула весь мир, оправдывает поход подсудимого в Россию для убийства десятков тысяч людей и затем взрывания их тел динамитом.
Подсудимый вступил в СА, СС и НСДАП, не потому, как он объяснил, потому что он верил в идеологию национал-социализма, а для улучшения своего экономического положения. В 1935 он получил архитектурный заказ на оформление ведомства СС в Дюссельдорфе. Несмотря на чудесное процветание обещанное национал-социализмом, подсудимый в 1935 всё ещё находился в бедствии и поэтому он решил серьёзно заняться нацистской работой и снова одеться. Он посвятил всё свое время национал-социализму.
Теперь он работал на СД собирая новости, из всех сфер жизни, устанавливая общественное мнение. Защитник заявил о том, что Блобель пытался уйти из СД до начала Второй мировой войны, но позднее противоречил этому, заявлением о том, что «до 1939 не имелось причины уходить из своей деятельности с СД и отворачиваться от этих организаций».
В июне 1941, Блобель был вызван из Дюссельдорфа в Берлин, приняв зондеркоманду 4а и пойдя в Россию. В одной операции его команда убила столько людей, что можно было собрать 137 грузовиков ценностей. Отношение Блобеля к убийству в целом хорошо показано в его реакции на вопрос о том считал ли он, что убийство 1 160 евреев в ответ на убийство 10 немецких солдат было оправданным. Его слова были следующими:
«116 евреев за одного немца? Я не знаю. Поймите, я не военный. Можно лишь судить об этом по публичным сантиментам и по мыслям человека. Если они противники и если они равные противники обсуждался бы вопрос о том оправдано ли соотношение один к 116 в качестве возмездия».
Подсудимому Блобелю, как и всякому другому подсудимому, была предоставлена полная возможность защищать себя от серьёзных обвинений.
Трибунал установил из всех доказательств по делу, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признает, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определенных приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Вальтер Блюме
Штандартенфюрер СС Вальтер Блюме получил свою докторскую степень по праву в университете Эрлангена. Позднее он служил в прусской секретной государственной полиции. В мае 1941 он был вызван в Претч, где ему было передано командование зондеркомандой 7а и инструкции по уничтожению евреев. Данное подразделение составляло часть айнзацгруппы В, которая при исполнении приказа фюрера в неизмеримых количествах убивала евреев, коммунистов и предположительно асоциальных лиц. Блюме заявил о том, что он покинул свою команду 15 или 17 августа 1941. Подсудимый Штаймле заявил о том, что Блюме оставался с командой до сентября 1941.
Доклад № 73 от 4 сентября 1941, удостоверяет 996 убийств воркоманды 7а уже к 20 августа. Даже если утверждение Блюме о дате прекращения командировки верна, то это означает, что его нельзя обвинить в этой пропорции из 996 убийств которые произошли в последние 3 или 5 дней данного периода; и даже дополнительно предположить, что до своего отбытия он не исполнял приказы которые исполнялись за эти 3 или 5 дней.
Доклад № 11 от 3 июля 1941 говорит о том, что команда Блюме ликвидировала «сотрудников Комсомола (коммунистической организации) и еврейских сотрудников коммунистической партии».
Доклад № 34 от 26 июля 1941 говорит об инциденте уже описанном в общей части приговора – убийстве 27 евреев расстрелянных на улице, которые не явились на работу. Это произошло на территории в компетенции Блюме.
Блюме признал присутствие и проведение казней. Он заявил о том, что возражал приказу фюрера и прилагал всяческие усилия, чтобы избежать его исполнения. Но факты не поддерживают данное утверждение. Время от времени на данном процессе, различные подсудимые заявляли о том, что отдельные доклады неправильные, что цифры преувеличенные, даже сфальсифицированные. При этом, когда Блюме спросили, зачем, так как он морально возражал приказу фюрера, он не избежал выполнения приказа, докладывая о том, что он убивает евреев, при этом не делая этого, он ответил, что не считал возможным лгать.
Таким образом, его чувство доблести которое затрагивало статистическую верность, перевешивало его отвращение к хладнокровному расстрелу невинных людей. Несмотря на такой довод во время дачи показаний, он представил письменные показания, в которых оказывается, что у него не было сомнений во лжи, когда он находился в Афинах, Греции. В этих письменных показаниях он заявил о том, что криминалькомиссар приказал ему расстрелять английских коммандос участвовавших в греческой партизанской деятельности. Так как Блюме внутреннее возражал распоряжению о комиссарах как он отметил, он предложил своему начальнику, чтобы избежать приказа расстрелять этих англичан просто убрать из доклада тот факт, что англичане носили гражданскую одежду.
Хотя на процессе Блюме настаивал, что приказ фюрера наполнял его отвращением, он объявлял расстрельной команде после каждого расстрела десяти жертв:
«Как таковая, это не работа для немецких мужчин и солдат расстреливать беззащитных людей, но фюрер приказал эти расстрелы, потому что он убеждён в том, что эти люди иначе расстреляют нас как партизаны или расстреляют наших товарищей, и наши женщины и дети также будет защищены, если мы предпримем эти казни. Мы должны помнить это, когда выполняем этот приказ»
Следует отметить, что Блюме не говорил о том, что жертвы совершили какое-либо преступление или стреляли в кого-либо, но о том, что сказал фюрер и что он, фюрер, убеждён в том, что эти люди «расстреляют» их, их женщин и детей, за 2000 миль оттуда. Другими словами, жертв нужно было убивать, из-за возможности того, что они в некоторое время представят опасность фюреру и палачам. Блюме сказал, что он произносил эту речь для облегчения чувств людей, но эффектом было то, что он убеждал их в том, что совершенно правильно убивать невиновных и беззащитных людей. Если он не соглашался с приказом, он по крайней мере, мог воздерживаться от пропаганды справедливости и обоснованности приказа среди своих людей, и проповеди которая легко могла убедить их в рьяном выполнении других казней, которые можно было избежать или недобросовестно выполнять.
Заявление Блюме об отвращении к приказу фюрера не ограничивалось его заявлением:
«Я был полностью убеждён и до сих пор убеждён в том, что еврейство в Советской России играло важную роль, и всё еще играет важную роль и у него особая поддержка большевистской диктатуры и так есть и сейчас».
Ворвавшись со своей командой в город Вильнюс, Блюме проинструктировал местного командира арестовать всех евреев и направить их в гетто. Так как местный командир Вильнюса не являлся подчинённым Блюме, Блюме не стали слушать по предмету приказа об истреблении евреев, что остановило его в шаге от казни по приказу фюрера. Пояснение Блюме о том, что он надеялся, что приказ фюрера может быть отозван вряд ли адекватное. Он мог ничего не делать. Долг не требовал от него уничтожения этих евреев.
Когда подсудимый заявил о том, что он приказал о казни трёх человек, которые просили не сдавать урожай, его спросили о том, не противоречит ли такая казнь правилам войны.
«Вопрос: Вы знакомы с правилами войны?
«Ответ: В данном случае я действовал, выполняя приказ фюрера, который распорядился о том, чтобы расстреливали саботажников и функционеров.
«Вопрос: Вы считали лицо, которое сказало фермерам не помогать нацистским захватчикам саботажником, потому что оно отказалось помогать нацистам и этим был вызван смертный приговор который вы вынесли?
«Ответ: Да.
«Вопрос: Вы знакомы с правилами войны?
«Ответ: Я уже сказал, что для меня директивой был приказ фюрера. Таким был мой закон войны».
Блюме образованный человек. Он адвокат со степенью. Он добровольно вступил в НСДАП, добровольно присягнул Гитлеру, и добровольно стал руководителем отдела в Гестапо. Он заявил о том, что он восхищался, обожал и чтил Гитлера, потому что Гитлер был успешен не только во внутренней реабилитации Германии, как её интерпретировал Блюме, но и успешен в поражении Польши, Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии, Югославии, Греции, Люксембурга и других стран. Для Блюме эти успехи были доказательством великих заслуг Гитлера. Блюме отметил, что Адольф Гитлер «имел великую миссию для немецкого народа».
Несмотря на заявление о своей неохотности в одобрении приказа фюрера, он не зашёл настолько далеко, чтобы сказать, что данный приказ который привёл к беспорядочным убийствам мужчин, женщин и детей, образует убийство и поводом к объяснению было то, что Гитлер отдал приказ и Гитлер, конечно, не мог совершить преступление. Фактически, сегодня сильное чувство вины Блюме, не заключается в том, что он привёл к смерти невинных людей, а в том, что он не смог выполнить приказ фюрера в его границах.
«Вопрос: Мы поняли, что вы говорите о том, что у вас плохая совесть лишь из-за того, что вы частично выполняли приказ. Это означает, что вы сожалеете о том, что полностью не соблюдали приказ фюрера?
«Ответ: Да. Со мной это чувство вины. Чувство вины за то, что я как отдельное лицо, не мог, и считал невозможным следовать приказу фюрера».
Доктор Люммерт, адвокат Блюме, провёл очень тщательное правовое исследование по настоящему делу. Его аргументация о необходимости и приказах вышестоящих начальников рассматривается в общей части приговора. Доктор Люммерт, кроме того, собрал внушительное количество письменных показаний о характере Блюме. Они говорили о честности Блюме, хорошем характере, доброте, терпимости и чувстве справедливости, и трибунал не сомневается в том, что он одно время обладал всеми этими превосходными качествами. Можно сожалеть о том, что лицо с такими превосходными моральными качествами попало под влияние Адольфа Гитлера. Но с другой стороны не менее печально, что Адольф Гитлер нашёл такое решительное лицо для исполнения своей убийственной программы. Так, следует сразу сказать, что Гитлер со всем своим коварством и неограниченным злом остался бы невинным чудаком если бы у него было таких блюме, блобелей и брауне и биберштейнов, чтобы выполнять его приказы – если упоминать только «Б».
Трибунал установил, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС, СД и Гестапо в условиях определенных приговоров Международного Военного Трибунала и таким образом, виновен по пункту три обвинительного заключения.
Мартин Зандбергер
Штандартенфюрер СС Мартин Зандбергер изучал юриспруденцию в университетах Мюнхена, Фрайбурга, Кёльна и Тюбингена. Он работал в качестве помощника судьи во внутренней администрации Вюртемберга и стал регинрунгсратом в 1937. В октябре 1939 он был начальником иммиграционного центра и в июне 1941 был назначен начальником зондеркоманды 1а айнзацгруппы А. Он направился в Эстонию 23-го числа этого месяца. 3 декабря 1941 он стал командиром полиции безопасности и СД в Эстонии. Он вернулся в Германию в сентябре 1943. В ходе длительного периода 26 месяцев он имел возможность участвовать в исполнении приказа фюрера, о котором изначально услышал в Претче и который полностью снова обсуждался в Берлине перед отбытием на Восток.
Несмотря на протесты подсудимого во время дачи показаний, из документальных доказательств и его показаний, очевидно, что он добровольно согласился с исполнением приказа фюрера. Едва достигнув первой остановки, его команда приступила к своей преступной работе. Оперативный доклад № 15 гласит:
«Руководитель группы вступил в Ригу с айнзацкомандами 1а и 2».
Затем описывалось уничтожение синагог, ликвидация 400 евреев, и создание групп для цели провокации погромов. Зандбергер стремится отрицать ответственность за казни, хотя было продемонстрировано, что он не только был в Риге в то время, когда они случились, но у него действительно был разговор о них с начальником айнзацгруппы Шталекером до своего отбытия из Риги.
«В тюрьме больше нет евреев».
Доклад от 15 октября 1941 о казнях в Остланде включает один пункт об Эстонии о 474 евреях и 684 коммунистах. Подсудимый также отрицает ответственность за эти убийства, выразив признание или позор за них германской полевой полиции и эстонской самообороне. Однако, является фактом, что эстонская самооборона в конкретных операциях, находилась в компетенции и под контролем Зандбергера, о чём свидетельствует тот же самый доклад.
«Арест всех мужчин евреев старше 16 лет почти завершён. За исключением докторов и еврейских старейшин, которые назначены зондеркомандами, их казнили отряды самообороны под надзором зондеротряда 1а. Еврейки в Пярну и Таллине в возрасте от 16 до 60, которые пригодны к работе арестованы и направлены на вырубку торфа или иную работу.
В настоящее время построен лагерь в Харку, в котором должны быть собраны все эстонские евреи, таким образом, вскоре Эстония будет свободна от евреев» [Курсив добавлен].
Доклад № 17 от 9 июля 1941 содержит пункт:
«За единственным исключением, все ведущие коммунистические чиновники Эстонии захвачены и обезврежены. Общее количество захваченных коммунистов достигает 14 500. Из них расстреляна 1 000 и 5 377 направлены в концентрационные лагеря. 3 785 менее виновных сочувствующих освобождены».
Подсудимый вновь признал, что руководитель подчинённой ему команды участвовал, но утверждал об ответственности только за часть указанной цифры. Он указал эту «часть» в 300-350 лиц. В дальнейшей попытке снять ответственность за многочисленные убийства, которые доказано были совершены на территории, находившейся в его компетенции, Зандбергер заявил в суде о системе расследования, апелляции, кассации и надзора, которая включала двенадцать различных людей, одним из которых был он сам. Реальная трудность этих пояснений Зандбергера заключается в том, что у них не только не хватает поддержки, документальной или иной, но и достоверности в них самих. История Зандбергера предполагает, что это включало разработку под нацисткой эгидой планов по защите жизней тех самых людей, которых верховный приказ согласно которому они действовали, обрекал на полное уничтожение.
Зандбергер не оставил сомнения в факте своей ответственности по крайней мере в 350 смертях:
«Вопрос: Общее количество захваченных коммунистов достигло около 14 500; вы это видите?
«Ответ: Да, 14 500, да.
«Вопрос: Это означает, что была расстреляна 1 000?
«Ответ: Да, я понял это из документа.
«Вопрос: Вы знали это. Вы знали об этом? Вы помните это?
«Ответ: Доклад должны были представить мне.
«Вопрос: Значит по крайней мере одно время, вы знали об этом?
«Ответ: Да.
«Вопрос: Вы тогда находились в Эстонии?
«Ответ: Да, но их не расстреляли под мою ответственность. Я ответственный только за 350.
«Вопрос: Вы ответственны за 350?
«Ответ: Это моя оценка».
10 сентября 1941, Зандбергер принял общий приказ о заключении евреев который привёл к заключению 450 евреев в концентрационном лагере во Пскове. Он заявил о том, что он сделал это для того, чтобы защитить евреев, надеясь, что во время заключения приказ фюрера может быть отменён или изменён в своей жёсткости. Позже евреев казнили. Зандбергер заявил о том, что казнь прошла без его ведома и в его отсутствие, но его же показания изобличают его.
«Вопрос: Вы собрали этих людей в лагеря?
«Ответ: Да. Я отдал приказ.
«Вопрос: Вы знали о том, что в неком будущем их не ожидает ничего кроме смерти?
«Ответ: Я надеялся на то, что Гитлер отзовёт приказ или изменит его.
«Вопрос: Вы знали о вероятности, граничащей с уверенностью, о том, что их расстреляют после сбора?
«Ответ: Я знал о том, что такая возможность существует, да.
«Вопрос: Фактически, почти с уверенностью, не так ли?
«Ответ: Это было вероятно.
Позже в своих показаниях его ответственность за эти смерти, которые, конечно же, образуют убийство, были признана даже более явно.
«Вопрос: Вы собрали этих евреев согласно основному приказу, не так ли, приказу Гитлера?
«Ответ: Да.
«Вопрос: И затем их расстреляли; их расстреляли; не так ли?
«Ответ: Да.
«Вопрос: Сотрудники вашей команды?
«Ответ: Эстонские люди, которые подчинялись моим руководителям зондеркоманды; то есть также и мне.
«Вопрос: Значит, фактически, их расстреляли сотрудники вашей команды?
«Ответ: Да.
*********************************
«Вопрос: Значит, в результате приказа фюрера этих евреев расстреляли?
«Ответ: Да» [Курсив добавлен]
Временное отсутствие Зандбергера, в дату казни, конечно же, никоим образом не повлияло на его уголовную ответственность за деяние.
Хотя Зандбергер давая показания много времени посвятил отрицанию, единственное признание, которое он сделал заключалось в том, что исполнительные меры в Эстонии проводились под его контролем. Он заявил, что возражал приказу фюрера:
«Я так сильно возражал распоряжению, что сначала я не думал, что возможно, чтобы такой приказ был мыслимым…Я не мог представить, что я сам смогу сделать это, с другой стороны, мне казалось, что я не могу просить своих людей делать то, что я не могу сделать сам».
При этом он свидетельствовал о том, что сожалел о том, что приказ был законным, что Гитлер был высшей законодательной властью, хотя приказ фюрера посягал на его чувство морали, он должен был его выполнять. Его чувство морали видимо не всегда преобладало, так как подсудимый сам себя предал внеся ноту оправданности приказа фюрера, когда давал показания:
«…когда в балтийском регионе мы увидели в какой большой мере силы находившееся тогда у власти в предшествующие годы отклонялись от основополагающих принципов права, на нас, несомненно, это повлияло в том смысле, что всякие сомнения в законности которые ещё могли быть устранились».
То, что Зандбергер добровольно и с энтузиазмом шёл рядом с приказом фюрера и остальными нацистами, доказывают хвалебные замечания, которые появляются в рекомендации к его повышению.
«…Он выделяется своим огромным усердием и интенсивностью работы выше средней. С профессиональной точки зрения, З. зарекомендовал себя в Рейхе, также как и в командировке на Востоке. З. это многогранный фюрер СС, пригодный к службе.
«З. принадлежит к офицерам руководящей службы и соответствует правилам производства повышения по минимальному возрасту установленному РФ-СС (36 лет). Из-за своей политической службы и усилий, которые превосходят средние, начальник Зипо и СД уже поддержал его первоочередное повышение до штандартенфюрера СС». [Курсив добавлен]
Из всех доказательств по делу трибунал установил, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Вилли Зайберт
Штандартенфюрер СС Вилли Зайберт закончил университет Гёттингена в 1932 как экономист. Он служил в армии с 1932 по 1935, когда поступил в СД в качестве экономического эксперта. В 1939 он стал начальником отдела IIID, экономика в РСХА и как таковой заместителем подсудимого Олендорфа. Он продолжал в этом качестве до своего перевода на службу с айнзацгруппой Dв мае 1941.
Подсудимый Олендорф в своих письменных показаниях от 2 апреля 1947 заявил:
«Бывший штандартенфюрер Вилли Зайберт являлся моим начальником III. Поскольку он был старшим офицером с точки зрения службы после меня, я поручал ему обязанности своего заместителя в моё отсутствие. Одной из его задач было составление всех докладов, которые шли в вышестоящие штаб-квартиры, в главное управление безопасности Рейха, Берлин и 11-ю армию. В редких случаях, только, если нужно было писать самые важные доклады, я сам их диктовал и позднее информировал Зайберта о содержании в обычном порядке. У Зайберта был доступ ко всем секретным материалам, включая обозначавшиеся совершенно секретными. В случае докладов с моей подписью они могли быть написаны как мной, так и Зайбертом. Доклады подписанные Зайбертом были, как правило, написаны им в моё отсутствие в айнзацгруппе. Зайберт был знаком со всеми обязанностями и проблемами в работе айнзацгруппы D. Только два человека могли иметь полные сведения о количестве казней, Зайберт и я».
В письменных показаниях от 4 февраля 1947, которые уже приводились и цитировались, подсудимый Зайберт заявил о том, что радиодоклады о деятельности айнзацгруппы Dбыли известны только Олендорфу, Зайберту и телеграфисту. Далее, что Зайберт сопровождал Олендорфа в инспекционных поездках.
Давая показания в суде, и Олендорф и Шуберт изменили свои первоначальные заявления о деятельности Зайберта в айнзацгруппе и постарались ограничить его теми функции, что были у начальника отдела III. Это изменение легко понимается желанием помочь со-подсудимому, нежели ошибочным заявлением в первом случае. Можно ошибиться в общем подытоживании деятельности другого, но сложно понять как возможно при обычных способностях памяти и воспоминаний приписать другому, выполнение особой задачи, если фактически этого не было. Так, в своих письменных показаниях от 2 апреля 1947 Олендорф заявил: «Единственными людьми, которых я направлял на инспекции, были кроме Шуберта, Вилли Зайберт и Ганс Габель». Здесь мы видим совершенно ясный тип работы.
Шуберт в своих письменных показаниях от 24 февраля 1947, весьма характерно заявил о том, что Вилли Зайберт являлся заместителем Олендорфа и о том, что Олендорф или Зайберт поручали ему надзирать и инспектировать казни, которые включали почти 700 человек. Шуберт вряд ли мог приписывать Зайберту такой тип исполнительных полномочий, если бы не был осведомлён об их наличии у него. Некто Карл Йонас заявил в письменных показаниях, что Зайберт являлся заместителем Олендорфа.
В своих письменных показаниях Зайберт заявлял, что, хотя он не являлся заместителем Олендорфа в целом за айнзацгруппу D, он представлял своего начальника «по всем вопросам с которыми работал начальник III». И затем он пояснил, что «в качестве старшего офицера в составе айнзацгруппы» он «принимал все задачи в рамках группы, когда-бы Олендорф не отсутствовал в группе».
Хотя подсудимый пытался показать, что его деятельность ограничивалась обычной сферой отдела III, он заявил о том, что он проводил инспекции татарских рот, что он участвовал в боевых действиях против партизан и что он готовил доклады о казнях. Эти задачи, очевидно, не входили в обязанности начальника отдела III, как описал отдел IIIЗайберт.
Олендорф свидетельствовал о том, что штандартенфюрер Зеетцен первоначально был назначен Гейдрихом в качестве начальника отдела IVв своей айнзацгруппе. Согласно штатному расписанию Зеетцен таким образом становился заместителем Олендорфа по исполнительным функциям айнзацгруппы. Однако, Олендорф не использовал Зеетцена для данной цели. Он поручил ему руководство подчинённой командой, и совершенно убедительны доказательства того, что он использовал Зайберта для функций, которые иначе бы выполнял Зеетцен. Зайберт с 1939, являлся заместителем Олендорфа в управлении IIIРСХА. Для Олендорфа было бы совершенно естественным, чтобы Зайберт, который являлся его заместителем в Берлине, продолжал в том же качестве в поле. Важно, то, что они оба, одновременно, вернулись в РСХА в Берлин и Зайберт вновь приступил к своим обязанностям в качестве заместителя Олендорфа в управлении III.
Обвинение представило два документа, по характеру доклады, подписанные Зайбертом в качестве исполняющего обязанности Олендорфа в отсутствие последнего. Эти доклады решительно показывают, что Зайберт докладывал об общей деятельности айнзацгруппы, что включало казни, планирование операций и переговоры с армейскими чиновниками, и в одном из документов Зайберт раскрывает вопрос запроса о совещании с начальником штаба армии. Доклад (регистрационный № 1118-42) от 16 апреля 1942, содержит фразу «Крым свободен от евреев». Зайберт знал о полной значимости этой фразы. Его спросили об этом во время дачи показаний.
«Вопрос: Когда вы подписывали доклад, который содержал ссылку на разрешение еврейской проблемы, вы были осведомлены о том, что разрешение еврейской проблемы означало казнь евреев?
«Ответ: Ваша честь, дело было не в этом, потому что деревенских евреев не казнили, или по крайней в первое время; они направлялись на работы, и тогда их собирали для такой цели и конечно евреев также казнили.
«Вопрос: В итоге их казнили?
«Ответ: Да. Наверное, это случай…
«Вопрос: И когда вы подписывали доклад который содержал фразу «Крым свободен от евреев», вы знали о том, что случилось с евреями?
«Ответ: Да, я это знал».
Зайберт признал присутствие на двух казнях и заявил о том, что он не исключал возможности того, что среди казнённых евреи были. Он также знал о том, что евреев и коммунистических функционеров расстреливали в отсутствии расследования.
«Вопрос: Таким образом, по вашим собственным сведениям, вы знали, что людей приговаривали к смерти без какого-либо расследования или разбирательства?
«Ответ: Да. Я полагал это из приказа фюрера».
Зайберт признал, что он передавал командирам айнзацгруппы Dлюбые приказы от штаб-квартир, которые приходили в отсутствие Олендорфа.
Трибунал установил, что Зайберт фактически, а не формально являлся заместителем Олендорфа в айнзацгруппе D. Также он установил, что он был полностью осведомлён о деятельности айнзацгруппы Dи участвовал в её операциях в качестве исполнителя преступления и пособника, что нарушает международное право и подпадает под нормы закона № 10 Контрольного совета.
Трибунал из всех доказательств по делу признаёт, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Ойген Штаймле
Штандартенфюрер СС Штаймле изучал историю, германские языки и французский язык в университетах Тюбингена и Берлина. В мае 1935 он сдал экзамен на инструктора в средних школах, и в марте 1936 он сдал экзамен на штуденассесора. В апреле 1936 он поступил в службу безопасности и 1 сентября 1936 был назначен руководителем региональной штаб-квартиры СД в Штутгарте.
С 7 сентября по 10 декабря 1941 Штаймле являлся начальником зондеркоманды 7а айнзацгруппы В. В течение этого времени его подразделение казнило 500 человек. Доклад № 92. (НО-3143, IIВ-53); Доклад № 108 (НО-3156, II, В-18, 21); Доклад № 125 (НО-3403, IIВ-12); и доклад № 133 (НО-2825, IIВ-14-15).
С августа 1942 по январь 1943, подсудимый являлся начальником зондеркоманды 4а айнзацгруппы С, которая также принимала участие в ликвидационных операциях.
Подсудимым утверждалось, что казни приказанные им, были по характеру карательными действиями за установленные нарушения законов войны, такие как саботаж, грабёж и партизанская деятельность. Очевидно, что данный подсудимый, как и подсудимый Блобель имеет искажённый взгляд на то, что образует правонарушения, когда он говорит, как он сделал в досудебных письменных показаниях, о том, что под его руководством команда казнила даже «лиц подозреваемых как партизаны» [Курсив добавлен].
Защитник в своём судебном обзоре заявил о том, что обвинение не представило никаких доказательств подтверждающих утверждение подсудимого о том, что всякой казни партизан предшествовало тщательное расследование на основе регулярной процедуры. Сам подсудимый очень выразительно продемонстрировал свою мысль о регулярной процедуре. Его спросили о том, что он должен был сделать с человеком, выступавшим за коммунизм, и он ответил, что после взгляда на него:
«Если бы у меня сложилось впечатление, что он воплотит свою теоретическую концепцию в действие, в таком случае я бы расстрелял его»
Еще один пример его мысли о справедливости вытекает из его добровольного оглашения эпизода включавшего расстрел трёх девушек, которые, согласно подсудимому, почти сформировали партизанскую группу. Он объяснил, что дело трёх девушек расследовали восемь дней. Независимо от того проводилось ли самом деле такое расследование или нет, нельзя опираться на достоверность самого подсудимого. В данном отношении следует заметить, что если его забота о гражданских правах девушек не достигла большего, чем душевного спокойствия, у жертв не было большого шанса защитить себя. Штаймле сам командовал расстрельной командой, и его спросили, о том было ли предоставлено девушкам какое-либо религиозное содействие перед расстрелом. Он ответил, что поскольку они были коммунистками, у них не могло быть религиозных убеждений. Затем ему задали вопрос о том, чтобы он сделал, в случае если бы они были религиозными. Его ответом было:
«Если бы такое желание высказали, я могу представить, что это было бы сделано. Меня лично это не волновало». [Курсив добавлен]
Подсудимый старался отрицать ответственность за различные казни, проведённые его двумя подразделениями заявляя о том, что предполагаемые расследования проводились его подчинёнными. Однако его признание, о том, что он пересматривал расследования и приказывал о смертных приговорах делают его соответственным за лиц проводивших допросы. Вышестоящий начальник не может делегировать власть подчинённому, а затем заявлять о неучастии в том, что делал подчинённый. В особенности, когда вышестоящий начальник оставляет право надзора, о чём свидетельствовал Штаймле.
Трибунал удовлетворён теми доказательствами по делу, что подсудимый понял свою ответственность в этом отношении, но не смог признать её.
Также трибунал установил, что достоверные доказательства по делу не поддерживают никакой вывод о том, что все евреи, казнённые по приказам Штаймле прошли разбирательство и судебный процесс, гарантированные правилами войны и международным правом.
Затем подсудимый заявил о том, что никаких евреев не казнили ни его подчинёнными командами, ни пока он был начальником. В своих досудебных письменных показаниях он заявлял:
«Из бесед с сотрудниками моей команды, я знал, что штандартенфюрер СС, доктор Блюме, мой предшественник в данной команде в Белоруссии, помимо борьбы с партизанами проводил расстрелы евреев».
И:
«Я знал, что мои предшественники, штандартенфюрер СС Блобель и штандартенфюрер СС Вайнманн[7] проводили расстрелы евреев и иные жестокости, в основном во время марша по Украине».
Невероятно, чтобы при том, что две команды участвовали в казнях евреев до прибытия Штаймле, они внезапно прекратили выполнять свою основную функцию пока приказ фюрера ещё действовал.
Ещё одно заявление подсудимого о том, что на территории больше не было евреев приводится в докладе № 108.
Зондеркоманда 7а казнила местного ведущего большевистского сотрудника и 21 еврейского расхитителя и террориста в Городне. В Клинцах 83 еврейских террориста и также ликвидированы 3 ведущих партийных сотрудника. В ходе дальнейшей проверки с 3 коммунистическими сотрудниками, 1 политруком и 82 еврейскими террористами разобрались согласно приказам». [Курсив добавлен]
Подсудимый заявил о том, что когда он принял командование зондеркомандой 7а, Фолтис, подчинённый командир, проинформировал его о приказе фюрера. Он добавил, что возражал ему, поэтому не способный расстреливать евреев, он снимает с себя всякую ответственность за этот приказ. Но, ни приказ фюрера, ни обвинительное заключение по данному делу не ограничены уничтожением евреев. Безжалостное убийство гражданского населения иного, чем евреи это также убийство. Несмотря на это трибунал убеждён в том, что айнзацподразделения под руководством и полномочиями Штаймле убивали евреев по расовым причинам, а также убивали евреев за предполагаемые правонарушения, не предоставляя им судебного разбирательства требуемого в соответствии с правилами войны и международным правом. Также ясно, что Штаймле не пытался предотвратить, чтобы Фолтис, его подчинённый не убивал евреев по приказу фюрера. Трибунал установил из всех доказательств по делу, что Штаймле разрешал и одобрял убийства в нарушение закона и виновен в убийстве.
Из всех доказательств по делу, трибунал установил, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Эрнст Биберштейн
Эрнст Эмиль Гейнрих Биберштейн первоначально именовался Шымановски. Эта разительная смена имени не менее необычна, чем смена его профессии. Из священнослужителя в лютеранской протестантской церкви в Катинге в Шлезвиг-Гольштейне, он пошёл в руководители Гестапо в Оппельне, Германия, между тем запретила церковь и его церковные одеяния. В августе 1935 он поступил в министерство Рейха по делам церкви, и в мае 1936 на государственной службе он был повышен до оберрегинрунгсрата. Он служил в Вермахте с 10 марта 1940 по 20 октября 1940, когда стал начальником Гестапо Оппельна. Тем временем, он стал штурмбаннфюрером СС и как таковой был направлен в Россию в качестве начальника зондеркоманды 6 при айнзацгруппе С. Он служил в данном качестве с сентября 1942 по июнь 1943.
25 июня 1947 в Эдельсхайде, Германия, Биберштейн заявил под присягой, что его команда за время его руководства убила от 2 000 до 3 000 человек. В Нюрнберге он дважды повторял эти цифры под присягой. На процессе он стремился опровергнуть общую цифру, говоря, что дознаватель, по трём разным поводам настаивал на том, чтобы он назвал цифру и что разница в тысячу, более или менее, не имеет значения. Тогда ему предъявили, что допуская одну тысячу, он признаёт от одной до двух тысяч. Однако, на процессе он отказался назвать какую-либо цифру.
Хотя он опровергал общие цифры, он не пытался отрицать того, что был очевидцем двух казней, точные подробности которых он описал в своих трёх досудебных заявлениях. В своих письменных показаниях от 2 июля 1947 он ссылался:
«Я лично надзирал за казнью в Ростове, которая проводилась путём газового фургона. Лиц предназначенных к смерти – после того как у них забирали деньги и ценности, иногда также одежду – сажали в газовый фургон, который вмещал 50-60 человек. Грузовик ехал к месту за городом, где сотрудники айнзацкоманды уже вырыли братскую могилу. Я лично видел выгрузку мёртвых тел, их лица никак не были искажены, смерть у этих людей наступила без каких-либо признаков спазмов. Врача не присутствовало при разгрузке для установления того, что люди действительно мертвы.
*********************************
«Я также был очевидцем казни проводимой огнестрельным оружием. Лиц, которых должны были казнить ставили на колени на краю могилы и сотрудники моей команды стреляли сзади в затылок из автоматического пистолета. Таким образом, убитые лица сразу падали в яму. У меня не было специального эксперта по выстрелам в шею. Врач не присутствовал при такой форме казни».
На процессе он пояснил, что был очевидцем этих казней, потому что начальник айнзацгруппы пожелал, чтобы он испытал волнение от наблюдения за казнью для того, чтобы он знал, как ощущается подобное зрелище.
«Вопрос: Разве перед казнью вы не знали, что у вас будут чувство отвращения к казни. Вы не чувствовали этого до самой казни?
«Ответ: Ваша честь, конечно же нет, я никогда не видел казнь.
«Вопрос: Значит, вы должны были увидеть казнь, чтобы узнать, что она оскорбляет ваши чувства?
«Ответ: Да. Я должен был увидеть какой эффект она на меня произведёт.
Подсудимый отрицал казнь каких-либо евреев и в поддержку данного утверждения он приводил различные объяснения (1), что Томас, начальник айнзацгруппы, был осведомлён о его религиозном происхождении и поэтому хотел пощадить его чувства; (2) что на его территории всё равно не было евреев; (3) что он не знал о приказе фюрера.
Подсудимый выдвинул это третье невероятное предположение в момент, когда заявил о том, что хотя в России, он 9 месяцев возглавлял айнзацкоманду, он не знал о приказе фюрера пока не попал в Нюрнберг. Фактически он заявил о том, что самый первый раз, когда ему стало известно о приказе был в зале суда, когда ему сказали о приказе и содержание сильно его шокировало.
Многие подсудимые в поисках оправданий убийств произносили слово «расследование» с некой самоуверенностью которая заявляла о том, что пока они «проводили расследование» в отношении человека перед его расстрелом, они выполняли все требования закона и могут предстать перед миром с чистой совестью. Но, конечно же, расследование, может быть бесполезным, пока доказательства невиновности в преступлении не освобождают заключённого. Расследование в отношении человека и вывод о том, что он еврей или коммунистический функционер или подозреваемый фран-тирер не даёт никакого законного или морального права расстреливать его. Биберштейн заявил о том, что всем казнённым его командой предоставлялось надлежащее расследование и убивали только в соответствии с законом. Можно ли поверить в это заявление? При проверке достоверности Биберштейна его спрашивали о работе в качестве начальника Гестапо. Его ответы на вопросы заданные ему проливают некий свет на ту степень, в которой Биберштейну можно верить в его отрицаниях.
«Вопрос: Предположим, что вы узнали, что в городе Оппельн есть, скажем, Ганс Смит, который заявил о том, что он надеется, что Германия проиграет войну, потому что она ведёт несправедливую войну, что бы вы сделали?
«Ответ: Я бы попросил человека прийти ко мне и сказал бы ему, чтобы он держал свои взгляды при себе и просто бы предупредил его.
*********************************
«Вопрос: Вечером вы на пути домой из ведомства и некто подходит к вам и говорит о том, что он услышал как Ганс Смит поносит германскую армию, германское правительство, Гитлера, и в целом национал-социалистический режим…Что бы вы сделали?
«Ответ: Я думаю. Никто бы так не сделал.
«Вопрос: Что же, предположим, что сделал. Разное бывает.
«Ответ: Я бы сказал ему: «Не говори так. Держи это при себе, молча».
*********************************
Вопрос: Что же, пойдём немного дальше. Этот человек, который остановил вас на пути домой, говорит: «Кстати, я только, что узнал, что есть заговор убить Гитлера. Я слышал как люди говорили о нём; я знаю дом где они собираются; я видел бомбы, которые заносили в дом и я хочу, чтобы вы знали об этом, господин Биберштейн». Что бы вы сделали?
«Ответ: Я бы сказал ему: «Иди к сотруднику туда-то, туда-то и сообщи ему».
«Вопрос: И вы бы ничего не сделали?
«Ответ: Что я должен был сделать? Я не знаю, что должен делать. У меня не было полицейских директив».
Отрицая далее, что он приказывал казни, Биберштейн сказал о том, что задачей пастора было «помогать душе, и никогда не судить». Биберштейн профессионально, духовно или интеллектуально уже не был пастором. Он уже отрёкся от церкви и религии и когда у него спросили, почему он не давал религиозного утешения тем, кого должны были убить по его приказам и в его присутствии, он сказал, что он не мог метать «бисер перед свиньями».
Но, несмотря на свою никогда не прекращавшуюся решимость избегать инкриминирующего ответа, правда всплыла в неожиданный момент и во время дачи показаний, Биберштейн признал убийство. Он с готовностью заявил о том, что всякой казни предшествовало расследование. Как начальник команды, которая проводила казни, он был ответственным за установление того, что эти расследования раскрывали виновность. Однако, если он предположительно мог – хотя по закону и фактически не мог – но даже если в целях аргументации его можно освободить от ответственности за смерть тех, кого казнили без него, он не может избежать ответственности за смерть тех кого убили на его глазах.
В отношении двух казней, в которых он был очевидцем (одна газовым фургоном, а другая расстрелом), он свидетельствовал о том, что первая включала почти 50 человек, а вторая 15. Его спросили о том, проводились ли расследования для установления виновности или невиновности этих 65 казнённых. Он ответил:
«Я не видел материалов по этим 65 делам. Я знаю только, что люди команды получили приказы проводить расследования со времени моего предшественника»
Допрос продолжился:
«Вопрос: По своим сведениям вы не знали, чтобы эти случаи расследовались? Эти 65 смертей?
«Ответ: Я их не видел.
«Вопрос: Нет. Итак, поэтому, вы допустили эти 65 смертей, не узнав о том, виновны они или нет?
«Ответ: Я сказал, что я проводил только выборочные проверки.
«Вопрос: Вы провели какие-либо выборочные проверки по этим 65?
«Ответ: Не среди этих 65.
«Вопрос: Значит, мы приходим к выводу о том, что вы позволили 65 людям пойти на смерть даже без выборочной проверки?
«Ответ: Да, без выборочной проверки.
Таким образом, очевидно, что даже в этом примере Биберштейн виновен в убийстве, приказав о смерти 65 лиц, надзирая за их казнью без доказательства виновности.
Трибунал установил из всех доказательств по делу, что зондеркоманда 6, в то время, когда Биберштейн являлся её начальником, совершала массовые убийства. Он также установил, что в качестве её начальника Биберштейн был ответственным за эти убийства.
Трибунал установил из всех материалов дела, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Он также признаёт, что он являлся членом преступных организаций СС, СД и Гестапо в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Вернер Брауне
Штандартенфюрер СС Вернер Брауне получил свою степень по праву в университете Йены в июле 1932, и в 1933 был награждён степенью доктора юридических наук. Он вступил в СС в ноябре 1934. В 1940 он стал начальником Гестапо в Везеремунде. В октябре 1941 он был командирован в айнзацкоманду 11b. В качестве начальника данного подразделения Брауне знал о приказе фюрера и выполнял его до конца. Его защита, в целом опиравшаяся на приказы вышестоящих начальников, не освобождает Брауне более чем кого-либо ещё, кто рьяно выполнял преступный приказ, такой как приказ фюрера. Различные доклады уличают Брауне и его команду в грязном деле массовых убийств.
Трибунал уже говорил о рождественской резне в Симферополе. Брауне являлся руководителем команды ответственной за эту операцию. Он признал ответственность за это убийство однозначным языком.
«Она проводилась под мою ответственность. Я сразу прибыл на место казни с господином Олендорфом и там удостоверились в том, что казни проходят в соответствии с директивами изложенными Олендорфом в начале задачи. Я лично там присутствовал несколько раз, и я надзирал…Более того, мой начальник тайлькоманды штурмбаннфюрер Шульц, также всегда присутствовал, командир полицейской роты, и я думаю, ещё один капитан».
Приказ фюрера не давал поводов спрашивать или просить объяснений. Как лезвие гильотины во время падения, он не останавливался для установления причины и предлога. Несмотря на это, Брауне был задан вопрос, почему армия, которая видимо срочно приказала о данной казне, так стремилась к тому, чтобы резня была закончена до рождества. Брауне просветил трибунал и одновременно на все времена ужаснул человечество следующим:
«Существовал приказ фюрера и армия сказала: «Мы хотим закончить до рождества». Я не мог тогда установить причины. Может быть, причины были стратегическими, военными причинами, которые заставили армию отдать этот приказ. Может быть, это был территориальный вопрос. Может быть, были вопросы продовольствия. Армия тогда опасалась, что сотни тысяч людей могут умереть от голода во время зимы, из-за продовольственной обстановки…»
Также были казни после рождества. Айнзацприказ от 12 января 1942, говорит о планируемой операции:
«…для задержания ненадёжных элементов (партизаны, саботажники, возможные вражеские войска, парашютисты в гражданской одежде, евреи, ведущие коммунисты и т.д.)
Брауне признал, что он принимал активное участие в этой операции. Его спросили, что случалось с евреями которые попадали в сети которые он расставил, и Брауне ответил:
«Господин обвинитель если там были какие-либо евреи, их расстреливали, также как остальных евреев»
Затем был задан вопрос, предоставляли ли евреям суд, и подсудимый ответил:
«Господин обвинитель, мне кажется, что здесь стало ясно, что по приказу, который был отдан, не имелось сферы для судов над евреями».
Документ НОКВ-584, описывающий казни упомянутые в документе, примечателен пунктом:
«Штурмбаннфюрер СС, доктор Брауне отдал приказы о расстреле на месте казни».
При том, что Брауне отрицает, что он действительно отдал приказ стрелять, он признал, что он шёл с осуждёнными лицами к месту казни.
Говоря об акции в Евпатории, подсудимый объяснил, что он был убеждён в том, что «большинство из них участвовало в незаконной деятельности», но он признал, что существовала теоретическая возможность, как он описал её, что среди 1 184 казнённых:
«Были некоторые люди, которые не участвовали в убийствах немецких солдат и которые не участвовали в снайперской деятельности».
Трибунал установил из всех доказательств по делу, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС, СД и Гестапо в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Вальтер Хенш
Оберштурмбаннфюрер СС Вальтер Хенш изучал право в университете Лейпцига, готовился как практикант в различных городах и сдал свой окончательный государственный экзамен по праву в декабре 1934. Он занял должность в городской администрации Дебельна в феврале 1935 и в конце этого года поступил в СД. В начале 1942 Хенш был командирован в зондеркоманду 4bв качестве её руководителя. Обвинение утверждает, что его полномочия над этим подразделением начались 16 января 1942. Подсудимый утверждает противоположное, что при том, что это правда, что ему приказали данную должность в январе, он не прибыл на дислокацию команды до 15 марта 1942.
В поддержку данного утверждения о затянувшемся вступлении в должность на айнзацслужбе, подсудимый представил доказательства показывающие, что он находился в Берлине 7 февраля 1942, у стоматолога, что 20 февраля 1942, он открыл банковский счёт, 21 февраля фотографировался, и ещё в одну дату присутствовал на дне рождения, все это было в Берлине.
На процессе много времени было посвящено представлению доказательств, как в пользу, так и против алиби о котором утверждал подсудимый. Однако, вопрос алиби, остался спорным, в виду того факта, что даже если бы трибунал предполагал, что подсудимый не прибыл в Россию до 15 марта 1942, даты начала его активной службы в зондеркоманде по его утверждению, такое предположение не освобождает его от ответственности. Материалы дела без обоснованных сомнений показывают, что зондеркоманда 4b, под руководством подсудимого Хенша участвовала в военных преступлениях и преступлениях против человечности, даже после 15 марта 1942.
3 апреля 1942, зондеркоманда 4bарестовала 50 заложников и убила из них половину. Идентификация подразделения Хенша в этой массовой казне установлена следующим:
(1) Доклад № 188 от 1 апреля 1942 показывает, что зондеркоманда 4bимела подразделение, действовавшее в Житомире.
(2) Доклад № 189 от 3 апреля 1942 говорит:
«Дислокации и связь, приводимые в докладе об обстановке 188 от 1 апреля 1942 остаются неизменными».
Этим подтверждается, что зондеркоманда 4bвсё ещё находилась в Житомире, таким образом, она была связана с подразделением ответственным за инцидент, описанный в докладе следующим образом:
«Житомир – 50 заложников из Гайсена и окрестностей арестованы в ходе расследования и половина из них расстреляна».
(3) доклад № 190 от 8 апреля 1942 (НО-3359) подтверждает ответственность зондеркоманды 4bза события 3 апреля, заявляя о том, что подразделения зондеркоманды 4bвсё ещё находятся в Житомире.
Вышеуказанный доклад № 189 указывал, в пункте «Айнзацгруппа С»
«С 28 марта по 31 марта включительно были подвержены «особым мерам» (казнены), всего 434 лица. Цифры следующие:
33 политических сотрудника,
38 саботажников и грабителей, и
352 еврея и 1 психически больной».
Процитированный пункт не доказывает решительно, что зондеркоманда 4bбыла ответственной за 434 казни, но для цели демонстрации того, что айнзацгруппа С (и следовательно, её составные подразделения, включая зондеркоманду 4b) в это время активно участвовала в осуществлении программы уничтожения.
Хенш участвовал в дальнейших казнях после 15 марта. Доклад № 6 от 5 июня 1942 (НО-5817) показывает, что зондеркоманда 4b, под руководством Хенша, дислоцировалась в Горловке. Тот же самый доклад содержит пункт:
«Несколько масштабных акций против партизан и коммунистов были проведены в районе Горловки в конце апреля 1942 – начале мая 1942. 727 из 1 038 арестованных лиц было оказано особое обращение. Среди них были 461 партизан, члены батальонов уничтожения, саботажники, грабители и отдельные коммунистические активисты и агенты НКВД».
Неизбежен вывод о том, что организация Хенша ответственна за различные казни указанные в нём.
На процессе, подсудимый стремился доказать своё отсутствие в Горловке во время казней, но его доказательства в этом отношении не являются решительными и совершенно неубедительны. Он признал, что сотрудники подчинявшиеся ему принимали участие в акции. Присутствовал ли он лично при фактическом физическом аресте и расстреле жертв не имеет юридического последствия. Высокопоставленный офицер который планировал операцию или участвовал в планировании и имел контроль за офицерами принимавшими участие в передвижении, разумеется, не может избежать ответственности за действия в своё отсутствие в день осуществления плана. Хенш не только являлся ответственным в ходе операции за зондеркоманду, но и признал информирование о её результатах.
Защитник, в интересах Хенша настаивал на том, что:
«Кроме этого, в ходе этих операций не случилось ничего, что можно считать преступлением. Задержание партизан, членов батальонов уничтожения, саботажников и грабителей это действие допустимое в соответствии с международным правом. Мне кажется, мне более не требуется затрагивать данный вопрос. Доклад также показывает, что задержанные лица не были расстреляны без разбора, но только 75 процентов были подвержены так называемому «особому обращению». Другими словами, расследовались все случаи».
Доклад явно говорит о том, что акция проводилась против партизан и коммунистов. Членство в какой-либо политической партии согласно правилам войны и международному праву не является правонарушением со смертной казнью. Казни за членство в главной политической партии могут быть только убийством. Утверждалось, что все дела расследовались. Доклад ничего не говорит о расследованиях, и во всяком случае, в материалах дела не имеется доказательств, о том, что расследования, если и проводились, соответствовали принятым процессуальным требованиям, признанным правилам войны и международному праву постольку поскольку они применяются к гражданским лицам. Что бы ни имелось в защиту от обвинений содержащихся в данном пункте, всё зависит от слов подсудимого. Можно ли ему верить?
Он утверждал, что за всё время службы в России, он никогда не слышал о казне евреев или еврея. Только за три или четыре недели до своего предполагаемого прибытия в зондеркоманду 4b, команда убила 1 224 еврея. Он открыто заявил о том, что ничего не знал об этой бойне. Его спросили:
«Вы только, что заявили о том, что у вас нет никакой причины сомневаться в верности докладов. Следовательно, если вашей организацией до вашего прибытия были расстреляны 1 224 еврея, вам не кажется странным, что всё то время, что вы находились с этими самыми людьми, которые проводили эти казни, никогда не было сказано ни слова о таком экстраординарном феномене как казнь 1 224 человек, потому что они были евреями?»
Его ответом было то, что никто вообще не говорил об этих казнях или каких-либо убийствах, и что он не знал о том, что евреев казнили по расовым причинам пока не оказался в Нюрнберге пять лет спустя!
Свидетель заявил о том, что перед принятием зондеркоманды 4bМюллер, начальник Гестапо и Томас начальник айнзацгруппы С, говорили ему о том, что исполнительная деятельность зондеркоманды 4bдолжна оставаться неизменной. Его спросили о том, выполнял ли он эти директивы Мюллера и Томаса, и он ответил утвердительно.
Доклад № 24 от 16 июля 1941, раскрывает убийство 180 евреев и сожжение зондеркомандой 4b еврейских домов. Доклад № 88 от 19 сентября 1941 говорит о казне 435 евреев, а также 28 саботажников и 56 сотрудников и агентов НКВД. Доклад № 94 от 25 сентября 1941, содержал пункт о казни 290 евреев. Доклад № 111 от 12 октября 1941, заявлял о том, что были ликвидированы 125 евреев. Доклад № 132 от 12 ноября 1941 сообщал об убийстве 161 еврея. Доклад № 135 от 19 ноября 1941 сообщал о ликвидации 562 евреев. Доклад № 143 от 8 декабря 1941 описывал убийство не только 137 евреев, но также 599 «психически отсталых». Доклад № 173 от 25 февраля 1942 раскрывает убийство 649 политических сотрудников и 139 евреев. Доклад № 177 от 6 марта 1942 приводит казнь 1 224 евреев.
Если, как заявил Хенш о том, что он продолжил проводить исполнительную политику зондеркоманды 4bкак она существовала до его прибытия в Россию, и вышеуказанное перечисление ясно указывает на то какой была эта политика, это может означать лишь то, что он продолжал исполнение приказа фюрера. Трибунал полностью отклоняет заявление подсудимого о том, что он не знал о казнях евреев. Перед лицом материалов дела, трибунал также отказал принять как факт заявление подсудимого о том, что он был лично осведомлён о четырёх казнях, в общем о 60 смертях.
21 июля 1947 он написал от руки 25 страничное заявление о своей айнзацслужбе. Более восьми страниц (что одна треть от всего заявления) были посвящены обсуждению казней и его, подсудимого, манеры их проведения. На странице 22 он сказал:
«Меня попросили сделать заявления о количестве казней, которые по моей оценке, были проведены согласно приказам, командой во время моего пребывания руководителем зондеркоманды 4b. На это я должен сказать следующее: в отсутствие материалов я уже не могу предоставить такую информацию. Оценочное количество не будет основано ни каком факте. По этой причине и вышеуказанных причинах, я не могу дать такую оценку».
Данное заявление о том, что он даже не способен оценить количество казней проведённых командой за время которое он был её начальником, является практическим выводом, если слова имеют хоть какой-либо смысл, о том, что количество было очень большим. Есть дополнительная причина для данного вывода, несмотря на своё упоминание в особенности трёх или четырёх казней. Его длинное восьмистраничное описание казней написано в манере и стиле, который неопровержимо раскрывает, что массовые убийства формировали для него обычную рутину и не являлись необычными событиями. Несколько предложений взятые из данного добровольного заявления довольно изобразительны на этот счёт:
«Казни проводились путём расстрела с самой близкой прицельной дистанции. Эта дистанция, насколько я её помню, была не более чем 8-10 шагов. Предположение о том, что расстрелы производились «револьвером» не соответствуют фактам. Я уже объяснял это во время своего допроса 14 июля 1947.
«Я должен снова решительно опровергнуть предположение о том, что расстрелы проводились подлым образом, в т. ч., в форме массовых расстрелов пулемётными очередями со значительного расстояния или выстрелом в шею или иным низменным образом.
«После хорошего размышления, я обязан заявить о том, что я не могу точно сказать, какие два оружия использовались в индивидуальных случаях. Зондеркоманда 4bбыла экипирована отчасти автоматами – мне кажется, они преобладали – и отчасти винтовками.
«Моральных страданий за жертв также как за членов расстрельной команды следовало насколько возможно избегать. Поэтому, большое внимание уделялось тому, чтобы лицо ожидающее казнь не было очевидцем предыдущего расстрела, и чтобы тела расстрелянных людей убирали перед следующей казнью.
«Я сам наблюдал несколько казней. Где возможно это проводилось в несколько неожиданной для расстрельной команды манере из-за моего внезапного появления. В ходе этого я не видел ничего, чтобы указывало на то, что перечисленные соображения не соблюдались.
«Временами, офицеры или допущенные лица также присутствовали на казнях в качестве представителей или заместителей соответствующих ведомств.
«Я всё ещё помню, что абсолютная необходимость установления немедленной смерти без причинения ранений выносилась на эти дискуссии, и что подчёркивалась необходимость целится в голову для того, чтобы точно гарантировать незамедлительную смерть.
«Я вспоминаю, что казни проводились на одной стороне холма или на склоне, и что тела, после завершения каждой казни, несли в могилу, подготовленную на другой стороне.
«Насколько я помню, в казнях, на которых я присутствовал, одно-три лица с интервалами вели к месту казни и расстреливали вместе.
«В тех казнях, на которых я присутствовал, смерть была мгновенной. Сразу после казни руководитель и медик подходили к мёртвым и лично удостоверялись в том, что они действительно мертвы. Я не помню никакого крика от боли.
«Что касается состава расстрельной команды, существовало правило о том, чтобы ни при каких обстоятельствах не формировалось так называемых «расстрельных команд», то есть, чтобы в различных казнях использовали одних и тех же людей. Руководитель каждой расстрельной команды менял свой выбор из людей согласно этим директивам и назначал их за день перед казнью».
Эти конкретные подробности, объявленные с безразличием эксперта с долгим опытом, противоречат утверждению подсудимого во время дачи показаний о том, что его команда провела только четыре казни с минимум шестьюдесятью смертями.
Как указывалось выше, подсудимый заявил о том, что каждому казнённому гарантировалось слушание, но не было представлено никаких доказательств указывающих на характер обвинений предъявленных арестантам, за исключением общего заявления о том, что они были партизаны, саботажники, грабители или коммунистические активисты. Также нет никаких доказательств того, что эти лица получили судебное разбирательство. Более того, большое количество жертв и спешка, с которой их казнили, демонстрируют, учитывая фактор времени, невозможность судебных разбирательств для всех них. Фактически, подсудимый свидетельствовал о том, что Штреккенбах указывал ему на то, что на Востоке не будет «формальных судебных разбирательств, таких к которым мы привыкли на родине, в полицейских судах, или других судах». И напротив, он проинструктировал о том, что процедура должна была следовать распоряжению высших полицейских властей, и материалами дела установлено, что все айнзацподразделения получили распоряжение фюрера. Конечно же, приказ фюрера, вообще не предусматривал никакого разбирательства. Трибунал убеждён в том, что гражданские лица расстрелянные зондеркомандой 4bпод руководством Хенша не получили судебного разбирательства предусмотренного правилами войны и международным правом. Кроме того достоверные доказательства показали, что если и были какие-либо разбирательства они имели полностью эфемерный характер.
Подсудимый свидетельствовал о том, что он полностью знаком с делами шестидесяти лиц казнённых его командой.
«Да, я точно знал об отдельных делах, то есть, решении в обеих этих казнях в районе Горловки. Я также знал о других казнях и лично убедился в том, что это были случаи, которые прошли в соответствии с законом и порядком, в которых люди действительно оказались доказанными нарушителями законов войны и безопасности людей».
Позже он сказал, что руководители подчинённых команд могли принимать независимые решения, но когда его спросили:
«Вы могли пересмотреть решение руководителя подчинённой команды, если у вас было мнение о том, что казнь конкретного лица неоправданная?
Он ответил:
«Да, без проблем. Если бы я убедился в том, что нечто не в порядке, я бы, разумеется, сделал это».
Затем получилось, что шестьдесят казнённых его командой были казнены по его приказам.
«Вопрос: По вашим приказам убили 60 человек?
«Ответ: Да».
Затем его спросили, расследовались ли дела этих 60 перед вынесением смертного приговора.
«Вопрос: Итак, как много из этих 60 дел, вы расследовали лично, или рассматривали доказательства?
«Ответ: Доказательства? Я просмотрел доказательства и принял окончательное решение по двадцати пяти делам, и семь...
«Вопрос: Хорошо.
«Ответ: (Продолжая) поступили потом.
«Вопрос: То есть тридцать два вы расследовали лично?
«Ответ: Да.
«Вопрос: Таким образом, это означает, что двадцать восемь пошли на смерть по вашим приказам без рассмотрения вами доказательств?
«Ответ: Нет.
«Вопрос: По вашим приказам было убито шестьдесят?
«Ответ: Да.
«Вопрос: Тридцать два вы расследовали?
«Ответ: Да.
Несмотря на очень явное заявление, подсудимый затем сказал, что он расследовал шестьдесят дел. Манера подсудимого давать показания, его меняющееся и уклончивое отношение при обсуждении предмета, убеждают трибунал в том, что он не говорит всей правды о предполагаемых шестидесяти расследованиях. Подсудимый заявил о том, что некоторые убийства были приказаны армией, но что он также пересматривал эти дела. Однако, получается, что нет никакого письменного доклада, поэтому не ясно, если у него не было личных сведений о фактах и он не получал письменного доклада, как он мог пересматривать дела. Его объяснение, которое очевидно не является объяснением, следующее:
«…эти дела о казнях, о которых я спрашивал в Барвенкове стали мне известны, когда, случайно, я оказался на месте, и соответствующий доклад о соответствующих приказах подразделений армии был передан мне для сведения. Сегодня, я не могу сказать точно по памяти или с уверенностью о том, что подчинённый командир получил этот приказ от военного офицера, который имел право отдать этот приказ, и он также говорил о преступлении совершённом обвиняемыми. Я считал такой тип руководства неправильным, и выразил АОК своё мнение об этом, а именно, о том, что, по моему мнению, армия, проводя расследование и принимая решение сама должна проводить казни своими коммандос».
Большая часть показаний подсудимого, даже если поверить, не освобождает его от ответственности. Многое просто не заслуживает веры. Например, когда он сказал, что Штреккенбах, который являлся человеком ответственным за объявление приказа фюрера в Претче, ничего ему не сказал об этой важной программе, так как он почти отбыл на Восток, Хенш высказал очевидную ложь. Когда он сказал, что в своём разговоре с Гейдрихом, Гейдрих промолчал о приказе фюрера, он говорит невероятное. И даже более невероятно его заявление о том, что сам начальник айнзацгруппы, в подчинении которого он действовал, молчал о предмете приказа главы государства, том самом приказе который создал айнзацгруппы. И тогда можно лишь опустить как фантастическое, заявление подсудимого о том, что его предшественник, доказано казнивший тысячи евреев по приказу фюрера, и чью программу Хенш должен был продолжать, ничего не сказал Хеншу об этой программе. И когда Хенш прямо высказался о том, что впервые у него появилась хотя бы какая-то догадка о приказе фюрера, это было, когда он прибыл в Нюрнберг шесть лет спустя, он оказался в категории невероятного, которая не имеет равных.
Вина подсудимого в совершении военных преступлений и преступлений против человечности явно и решительно установлена. Из всех доказательств по делу трибунал установил, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Густав Носске
Оберштурмбаннфюрер СС Носске изучал банковское дело, экономику и право, сдав свои экзамены в качестве ассесора в 1934, и поступил в управление юстиции в Галле. В июне 1935 он стал работать в национальном министерстве внутренних дел Аахена и затем был переведён в Гестапо. С 19 июня 1941 по март 1942 он служил в качестве командира айнзацкоманды 12.
Он свидетельствовал о том, что морально возражал приказу фюрера, но никогда не применял его, потому что по счастливой случайности ему никогда не приходились его выполнять. Когда его спросили о том, если бы его призвали расстрелять 500 евреев согласно приказу фюрера, сделал бы он так, он ответил:
«Если бы я оказался в ситуации, в которой начальник айзназцгруппы смог бы упрекнуть меня в неподчинении приказу Гитлера, и упирал бы на это, вероятно тогда бы я сделал это».
Позже, он сказал о том, что если бы он столкнулся с такой ситуацией, он бы решил действовать по совести.
«Вопрос: …вы перед 500 невинными людьми, мужчинами, женщинами и детьми – евреями – и вам представили приказ убить их. Итак, вы решили обратиться к своей совести, каким будет ваш вывод?
«Ответ: Я бы взял это на свою совесть.
«Вопрос: И вы бы убили их?
«Ответ: Наверное, я бы это сделал».
Но он сталкивался с ситуациями, которые не были гипотетическими.
Доклад № 61 ссылающийся на айнзацкоманду 12 говорил:
«…только в Бабчинцах было отчасти показано сопротивление упорядоченному сбору урожая вызванное провокацией еврейских жителей и таких евреев которые оказались на этой территории несколько месяцев назад. Шпионя среди населения, эти евреи уже создали основу для многочисленных депортаций в Сибирь. В качестве контрмеры были казнены 94 еврея».
Подсудимый, давая показания, признал, что эта казнь проводилась одним из его подразделений, но заявил о том, что казнь была законной, потому что казнённые саботировали фермерскую технику и культуры. Объяснение подсудимого прямо противоречит докладу, который конкретно говорит о том, что 94 еврея были убиты в качестве контрмеры. Фраза «контрмера» не уличает в виновности со стороны жертв, и убийство таких жертв может быть только преступлением.
Подсудимый сказал о том, что он не знал о казни до её проведения, но признал, что она проводилась сотрудниками его команды. Кроме того он признал возможность того, что приказ фюрера фигурировал в решении руководителя подчинённой команды о проведении казни. Он утверждал, что его руководитель подчинённой команды провёл расследование перед расстрелом евреев, но он не делал независимых запросов о разрешении провести казнь. Следуя его же словам, его принятие убийства 94 лиц без запроса, является демонстрацией преступного и безответственного безразличия которое с лёгкостью способствовало тому, чтобы его люди продолжали незаконные и несправедливые казни.
Подсудимый говорил о периоде, когда он отсутствовал в команде, но признал, что были расстрелы от его имени, при том, что он не знал о количестве.
«Затем был период времени, с конца августа до октября, в которой команду передали кому-то ещё, и я не совсем уверен в цифре расстрелянных, и я не уверен скольких расстреляли под мою ответственность за это время».
Подсудимый объяснил, что в январе и феврале 1942 плохая погода помешали какой-либо деятельности его команды. Фактически доклад № 178 говорил:
«Команда 12 вынуждена была ограничить свою деятельность деревнями и окрестностями занятыми подчинёнными командами, из-за сильнейшего холода и снежных бурь, и непроходимых улиц».
Но он также говорил:
«С 16 по 28 февраля 1942 расстреляны 1 515 лиц, 729 из них это евреи, 271 коммунисты, 74 партизаны и 421 цыгане, также асоциальные лица и саботажники».
В то время как все эти убийства не вменяются зондеркоманде 12, это не опровергает заявление о том, что зондеркоманда 12 была полностью обездвижена в спорный период. То, что она не была обездвижена, говорил доклад № 165, который описывал события в январе 1942:
«Кроме того, были созданы ещё 2 тайлькоманды для содействия сотрудникам айнзацкоманды 12 в целях прочёсывания северного Крыма».
Затем был эпизод с румынскими евреями. Обвинение утверждало, что подсудимый участвовал в принудительной миграции евреев из контролируемой Германией территории в Румынию, и что в этой операции некоторых евреев расстреляли. Подсудимый признал, что он сопровождал от 6 000 до 7 000 евреев через реку Днестр, но отрицал, что при этом переходе кого-либо из евреев расстреливали. Фактически он стремился создать впечатление о том, что в этом отдельно взятом деле евреям оказали большую услугу, репатриировав их. Свидетель, Харш, вызванный для дачи показаний по предмету, заявил о том, что он был очевидцем прибытия евреев на румынскую сторону реки, и что как только они достигли этой точки, они выразили свою благодарность немецкому эскорту крича «хайль Гитлер». Хотя этот контингент евреев избежал немецкой расстрельной команды, покинув германскую территорию, неизвестно какая судьба ожидала их в Румынии. Подсудимый Носске, в этом отношении свидетельствовал, о чём говорилось в общей части приговора:
«Я полагаю, что румыны хотели избавиться от них и направить их на немецкую территорию для того, чтобы мы их расстреляли, и у нас были бы трудности в их расстреле. Мы не хотели это делать. Мы не хотели делать работу за румын»
Свидетель Харш сказал о том, что позднее видел этих же евреев на румынской территории за колючей проволокой.
Подсудимый в своих показаниях часто ссылался на расстрелы своей команды.
«С 21 июня по 15 сентября, с точностью, потому что за время с 10 по 25 или 23 (августа), прошли расстрелы в Бабчинцах и затем прошли несколько расстрелов.
«Эта территория, по которой передвигалась команда 12 была объявлена суверенной румынской территорией; точно происходили расстрелы, но мы не полностью знали. Наши доклады и доклады других людей упоминали это. Я уже говорил, посмотрев заключительные доклады команды, которые прочёл. Конечно, расстрелы проводились, в частности на всей этой территории, и о расстрелах докладывали по тому принципу, что докладывали не только о наших расстрелах, но и о расстрелах других, включая события которые происходили на других территориях.
«В этой связи мной готовились доклады о многих казнях, то есть, наших казнях, также как и посторонних казнях». [Курсив добавлен]
Кроме того, он подтвердил, что команда 12 внесла вклад в общие убийства родительской организации айнзацгруппы D, но отказался назвать какие-либо цифры или даже оценить количество лиц казнённых своей командой. Он сказал, что за весь период своей службы в России, он видел только двух убитых людей и затем, он откровенно огласил подробности инцидента, который привёл к многочисленным казням, он не мог или не стал, говорить о количестве убитых людей. Экстраординарно, что он вспомнил о предполагаемом расследовании данного инцидента, но не вспомнил, что случилось в результате расследования.
Несмотря на своё постоянное отрицание оценки количества лиц казнённых своей командой, он в конце сказал, что он знал о том, что убил по крайней мере 244. Принимая его показания в целом, трибунал убеждён в том, что команда казнила число значительно большее, чем 244. Не является убедительным, что правила войны и международное право соблюдались во всех этих случаях.
Доклад № 95 от 25 сентября 1941, охватывающий период с 19 августа по 15 сентября 1941, говорил о различных казнях проведённых айнзацгруппой D, составной частью которой являлась зондеркоманда 12. Подытоживая, защитник сказал:
«Даже если доклад содержал сообщения о расстрелах, которые передавались группе айнзацкомандой 12, несмотря на это, этот доклад не даёт никакого повода верить в то, что эти расстрелы о которых сообщалось, таким образом, проводились во исполнение приказа фюрера.
Но в самом докладе говорится:
«С 19 августа по 15 сентября, были казнены 8 890 евреев и коммунистов. Общее количество: 13 315. Еврейский вопрос в настоящее время решён в Николаеве и Херсоне. Приблизительно 5 000 евреев согнаны в каждом городе».
В то время как Носске нельзя обвинить в каком-либо конкретном количестве убийств перечисленных здесь, очевидно, что расстрелы евреев, поскольку никакая квалифицирующая фраза на ограничивает ссылку на евреев, проводились на основе приказа фюрера.
Таким образом, процитированное им заявление об отказе убивать евреев для румын показывает знакомство с приказом фюрера, что опровергает его основное утверждение о том, что он ему возражал. Этим заявлением он практически подтвердил, что он был против убийства вместо румын, но что не имело возражения такого роду действиям, если бы они проходили на территории его организации.
В сентябре 1944, подсудимый, между тем, вернулся в Германию, высший руководитель СС и полиции района Дюссельдорфа проинструктировал его об облаве на всех евреев и полуевреев в этом районе и их расстреле. Подсудимый заявил о том, что он протестовал против этого приказа и что, в конечном счёте, он был отменён или же в любом случае не исполнялся. Протест Носске против данного приказа несомненно был в основном из-за того факта, что многие запланированные жертвы, из-за брачных отношений с полуевреями, считались немцами. Вместе с тем, его действия по категорическому отказу подчиняться приказу, вопреки аргументации, представлявшейся на процессе в интересах различных подсудимых, продемонстрировали, что военнослужащий германских вооружённых сил мог протестовать против приказа вышестоящего начальника и в последствии не расстреливался. Хотя это правда, что подсудимый пострадал от некоторых неприятностей из-за нежелания расстреливать людей в Дюссельдорфе, он не был ни расстрелян, ни даже понижен.
Из всех доказательств по делу трибунал установил, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС, СД и Гестапо в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Адольф Отт
Унтерштурмфюрер СС Адольф Отт начал свою карьеру на административном посту в Германском трудовом фронте в Линдау. Он вступил в НСДАП в 1922, и стал членом СС в 1931. В 1935 он поступил в службу безопасности.
В деле Адольфа Отта не имеется никаких затруднений, за исключением смысла который он придавал слову «казнь». В своих досудебных письменных показаниях, он сказал о том, что его команда провела от 80 до 100 казней. На процессе он заявил о том, что, под словом казнь он имел в виду смерть одного человека. Контекст письменных показаний логически приводит к противоположному взгляду, потому что, говоря непосредственно о «80-100 казнях», он сказал: «Я помню одну казнь, которая проходила в окрестностях Брянска», и затем он продолжил описывать эту казнь, которая включала «трупы». Письменные показания также говорят, что ценности собранные с «этих людей» были направлены в айнзацгруппу В.
Весь смысл и тон его письменных показаний направлены на то, чтобы слово «казнь» использовалось в смысле многочисленных убийств. Однако, для цели установления виновности или невиновности имеет небольшое значение подразумевал ли Отт «80-100 казнями», убийство только 80-100 человек или же множество из 80-100, в виду доказательств по делу, по крайней мере увеличивает количество казнённых до многих сотен.
Согласно его письменным показаниям Отт, 15 февраля 1942 был командирован в зондеркоманду 7bи согласно его показаниям в суде, он прибыл в штаб-квартиру команды в Брянск 19 февраля. Однако на процессе, он утверждал, что он фактически не приступал к руководству подразделением приблизительно до середины марта. Обвинение утверждает, что Отт свидетельствует о задержке своего начальствования в команде до 15 марта для того, чтобы избежать ответственности за казни перечисленные в докладе № 194.
«В районе айнзацгруппы, за период с 6 по 30 марта 1942, со следующими обращались особым образом:
*********************************
ЗК 7b: 82 лица, 19 из них сотрудничали с партизанами, 22 участвовали в коммунистической пропаганде и оказались членами коммунистической партии, 14 за возбуждающие замечания, 27 евреев».
В виду того факта, что Отт прибыл в Брянск 19 февраля со специальной задачей принятия зондеркоманды 7b, не ясно почему он должен был ждать до 15 марта для принятия руководства данным подразделением. Но даже если такая необъяснимая задержка в техническом принятии команды была фактом, это само по себе не освобождает Отта от ответственности за участие в операциях. Согласно закону № 10 Контрольного совета можно быть осуждённым за «согласованное участие в совершении преступлений» и было бы сложно утверждать, что Отт, фактически находясь с командой, не соглашался (при этом технически не являясь командиром) с казнями.
Кроме того, следует заметить, что доклад заявляет о том, что 82 лица перечисленных в нём были убиты между 6 марта и 30 марта. Таким образом, если спорные полномочия Отта над командой были отсрочены до 15 марта, всё ещё существует ответственность за казни, которые произошли между 15 марта и 30 марта.
Однако, что касается вины, такое предположение о количестве убитых до 15 марта и количество казнённых после 15 марта является академическим, потому что имеются убедительные доказательства того, что во время, по крайней мере, десятимесячного период, который Отт командовал зондеркомандой 7b, в нарушение международного права были убиты большие количества людей.
Трибунал отмечал, что в отдельных приговорах не требуется, перечислять и обсуждать все казни вменяемые подсудимым обвинением если уже один раз установлено, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения. В данном отношении Отт, лично устранил всякую возможность крупицы сомнения, когда он сказал:
«Я сказал своим руководителям подчинённых команд о том, что евреи не относящиеся к партизанскому движению или организации саботажа, после захвата, должны расстреливаться на основе приказа фюрера».
После такого заявления в суде, его спросили:
«Свидетель, как я понял вас, вы проинструктировали ваших подчинённых руководителей команд о том, что если они обнаруживают евреев, они должны захватывать их и расстреливать в соответствии с приказом фюрера? Вы так сказали?»
Его ответом было: «Да, верно».
Его снова спросили о том, должны ли были расстреливать евреев, даже если они не относились к партизанской или саботажной организации, и он ответил:
«Да. Его бы расстреляли, даже…если бы он не являлся членом одной из этих организаций».
Поскольку подсудимый своими ответами признал неопровержимую вину, ему было задано больше вопросов о предмете, для того, чтобы не было недопонимания.
Дальнейший допрос был следующим:
«Вопрос: Если бы они не относились к организации их бы всё равно расстреляли?
«Ответ: Его бы расстреляли, если бы он не был одним из нарушителей, но если бы, по какой-то причине, он просто скрывался с группой, потому что он его должны были захватить, согласно приказу фюрера.
*********************************
«Вопрос: ….таким образом, независимо от того принадлежал он к незаконной организации, то есть, партизанам или саботажникам, или нет, его должны были расстрелять, потому что если бы его не расстреляли как саботажника или активного партизана, его бы расстреляли по приказу фюрера? Это правильно, не так ли?
«Ответ: Его расстреляли бы в соответствии с приказом фюрера – да. Я хочу добавить…, что конечно, проводился допрос в конкретном случае, чтобы понять является он членом организации или нет.
«Вопрос: И в каждом случае вы устанавливали, что он был членом организации, незаконной организации?
«Ответ: Одной из этих трёх групп.
«Вопрос: Да, итак, если вы устанавливали, что он не являлся членом одной из этих незаконных организаций, саботажа, партизан или движения сопротивления, вы бы всё равно его расстреляли, потому что он был евреем и подпадал под приказ фюрера, правильно, не так ли?
«Ответ: Да, правильно.
«Вопрос: В чём заключалась необходимость расследования если результатом всегда был расстрел? Какой была причина тратить всё это время на человека, которого всё равно собираются расстрелять?
«Ответ: Допросы проводились для того, чтобы установить являлся ли он членом организации. Если так было на самом деле, его внимательно опрашивали о всех связных, количестве членов конкретной организации и их деятельности. Это было целью допроса.
Подсудимый пояснил, что некоторые допрашиваемые отказывались говорит.
«Вопрос: Некоторые из них отказывались говорить?
«Ответ: Так.
«Вопрос: И их также расстреливали?
«Ответ: Их расстреливали если они были евреями»
Стремясь исключить всякую возможность неоднозначности и ошибки, подсудимого опрашивали далее, и он отвечал следующее:
«Вопрос: Что же, значит вы расстреливали евреев, потому что они были евреями?
«Ответ: Я уже сказал,…каждого еврея которого выявили, следовало расстреливать. Независимо от того был он исполнителем преступления или нет.
«Вопрос: Сколько евреев вы расстреляли, потому что они были евреями?
«Ответ: Я оценивая их, по крайней мере в 20.
Это характерное категоричное признание Отта в суде, о том, что он расстрелял 20 евреев, только потому что они были евреями убедительно установило его вину, и не требуется рассматривать иные предметы обвинений выдвинутые обвинением.
Есть ещё одно наблюдение, которое следует сделать по данному предмету, и оно заключается в непреклонной верности подсудимого добродетели постоянства. Постоянства, которое всегда считалось ценным, не потеряв ни грана или проблеска в руках Адольфа Отта. Когда его спросили о том, почему он не освобождал некоторых евреев, когда у него была такая возможность, он ответил:
«Мне кажется, в таких вопросах есть только одна вещь, а именно постоянство. Либо я должен расстреливать всех кого захватил или я должен всех отпускать».
Важно прокомментировать ещё одну вещь по делу Отта. В своих досудебных письменных показаниях он говорил:
«В июне 1942 не получив приказа так делать, я открыл лагерь для задержанных в Орле. По моему мнению людей не должны были расстреливать за сравнительно небольшие проступки. По этой причине я поместил их в этот лагерь задержанных, в котором люди должны были работать. Я установил продолжительность времени, которое должны были работать эти люди. Я устанавливал продолжительность времени, которое эти люди должны были провести в лагере на основе допроса и расследования которые проводились моей командой в конкретных случаях. Случалось, что людей освобождали. Наибольшим числом заключенных находившихся в лагере было 120 лиц».
Великодушие лица давшего показания в данном заявлении не заключается в том, что по его мнению «людей не должны были расстреливать за сравнительно небольшие проступки», в его его утверждении о том, что это «также случалось» то есть, даже случалось, что людей освобождали.
Из всех доказательств по делу трибунал установил, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Эдуард Штраух
Оберштурмбаннфюрер СС Эдуард Штраух это адвокат со степенью. Он вступил в общие СС 1 сентября 1931. В 1934 он поступил в СД.
Обвинение утверждало, что Эдуард Штраух стал командиром айнзацкоманды 2, 4 ноября 1941. Это отрицал подсудимый, который, наоборот, заявлял о том, что он никогда не был ответственным за эту команду. Подсудимый пояснил, что когда район перешёл под контроль гражданской администрации от военной, айнзацподразделения прекратили существование и были заменены (1) командующими полиции безопасности и СД в случае айнзацгрупп и (2) командирами полиции безопасности и СД в случае айнзацкоманд и СД.
Защитник заявлял о том, что эти ведомства вообще не имели никакой связи с военными, отмечая это, он привёл иллюстрацию командующего Зипо и СД Остланда, со штаб-квартирой в Риге, района гражданской администрации, деятельности его штаб-квартиры в Красновливске, в рамках района армии. Эта самая иллюстрация, которой предполагалось показать противоположное, очень ясно показала, как можно действовать в гражданском административном качестве и одновременно быть главой айнзацподразделения.
Анализ материалов дела показал, что Эдуард Штраух принял командование айнзацкомандой 2, Латвия, 4 ноября 1941 и что в феврале 1942 он стал командиром полиции безопасности и СД в Белоруссии, с местопребыванием в Минске. С некоторого времени в июле 1943 он покинул Россию, он служил в качестве офицера разведки в подразделении антиповстанческой борьбы.
Вина Штрауха установлена многочисленными документами. Штраух стремился отрицать то, что 30 ноября 1941 он сотрудничал с Еккельном, высшим руководителем СС и полиции в еврейской операции, потому у него было только 20 человек. Но экстраординарным совпадением является то, что на самом деле один офицер и точно 20 человек айнзацкоманды 2 участвовали в той операции, которая привела к смерти 10 600 евреев в Риге.
Доклад № 186 от 27 марта 1946[8], показывает, что Штраух в этот период являлся командиром полиции безопасности и СС в Белоруссии. Доклад фиксировал смерть 15 000 евреев в Червене.
Доклад № 183 от 20 марта 1942 говорит:
«За период с 5 по 28 февраля главный полевой отдел Вилейка расстрелял 29 евреев, 4 коммуниста, 5 партизан, 5 врагов общества и 4 лица за саботаж. Еще 16 лиц были арестованы».
Данная операция проводилась Гофманном, который являлся заместителем Штрауха, который информировал Штрауха о его операциях, что признал Штраух давая показания.
Генеральный комиссар Белоруссии 31 июля сообщал рейхскомиссару в Риге следующее:
«В исчерпывающих дискуссиях с бригадефюрером СС Ценнером и чрезвычайно деятельным руководителем СД, оберштурмбаннфюрером СС, доктором права Штраухом, было удостоверено, что за последние 10 недель у нас в Белоруссии ликвидировано около 55 000 тысяч евреев. В районе Минска, без угрозы обязательствам в рабочей силе еврейство полностью уничтожено».
Сначала Штраух пытался отрицать аутентичность этого письма и затем оставил эту позицию, заявив о том, что Кубе преувеличил цифры. Трибунал убеждён в том, что письмо является аутентичным, и что заявления, содержащиеся в нём представляют правду, даже если не принимать с абсолютной точностью цифры вплоть до последнего нуля.
По своим собственным словам Штраух, был безжалостным и беспощадным преследователем евреев и выражал сильное возмущение, когда, кто-то пытался защищать их. В письме от 25 июле 1943 он сослался на план по которому должны были быть «расселены» 5 000 евреев минского гетто. Однако, евреи узнали, что переселение означало казнь и Штраух с горечью атаковал тех, кто был ответственным за это «предательство». Он сказал: «У нас нет выбора, кроме того, чтобы согнать евреев силой».
20 июля 1943 он написал письмо, говорящее о том, как он подверг особому обращению 70 евреев и выразил своё сожаление, из-за жалоб на тот факт, что у него были золотые коронки вырванные изо рта этих евреев перед их убийством.
Адольф Рюбе, гауптшарфюрер СС, представил письменные показания о Штраухе, которые далее подчёркнули вину Штрауха, которая является полной.
«Приблизительно в середине февраля 1943 команда командира Минска направилась в Слуцк, под руководством оберштурмбаннфюрера Эдуарда Штрауха. Около 6 часов утра была собрана команда. Гауптштурмфюрер произнёс речь, в которой сказал нам, что еврейское гетто Слуцка в этот день будет ликвидировано и что требуется высочайшая дисциплина от каждого члена команды. Определённому количеству людей поручили проведение расстрелов. Ещё у одной группы был приказ охранять тех, кого предполагалось расстрелять. Старшие люди, включая меня, предполагались находиться у входа в гетто. Человек в форме политического руководителя произнёс речь адресованную евреям, сообщим им о том, что они будут переселены. Евреев затем погрузили в грузовики. Как правило, отдельным грузовикам назначались разные точки, такие как ОТ (организация Тодта), рейхсбан, и т.д. Но, фактически, все грузовики направлялись прямо к месту казни, которое было в нескольких километрах от Слуцка. Там были массовые могилы подготовленные заранее. В тех же окрестностях были массовые могилы, которые возникли при расстреле евреев летом 1942. Евреев заводили в яму, в которой их убивали выстрелом сзади. Приблизительно в 3 часа после полудня, казни закончились. Оберштурмбаннфюрер Штраух и бригадефюрер фон Готтберг[9] присутствовали при казнях».
В ответ на вопрос относительно еврейской проблемы в Белоруссии, Штраух ответил, что приказ фюрера действовал в Белоруссии, как и везде. Он свидетельствовал о том, что у него было совещание с Кубе и что Кубе сказал ему, что требовались евреи и он не мог работать без евреев, потому что они нужны были при сборе урожая, работе на фабрике вооружений, и выполнении других работ. Соответственно подсудимый поговорил с Гейдрихом и ему было приказано отсрочить исполнение приказа фюрера до сбора урожая.
Подсудимый свидетельствовал о том, что в феврале-мае 1942, были убиты 7 000 евреев. Когда прибыл Штраух, Кубе попросил его не продолжать эту систему, и подсудимый сказал о том, что он не смог начать расстрелы евреев в первый день своего прибытия.
Отвечая на вопрос о количестве евреев казнённых в период службы подсудимого, он ответил:
«Вы имеете в виду моё время? О, да, что же, если посчитать тех евреев, которых убил Готтберг, когда я был G-2, когда я сосчитаю их среди остальных, тогда я скажу 17 000».
Он признал, что по его сведениям, еврея надо было убивать, потому что он был евреем.
Подсудимый признал, что он видел, вероятно, 60-90 казней. Относительно вопроса Слуцка, он свидетельствовал о том, что количество казнённых там было около 1 200, а не 2 000 как указывалось в письме Кубе. Он заявил о том, что присутствовал в ходе первой части казни и был очевидцем почти 200 убийств. Он также видел около 200 женщин и детей построенных для расстрела.
Из всех доказательств по делу трибунал установил, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Физическое и психическое состояние подсудимого
В день предварительного заседания, 15 сентября 1947, у Эдуарда Штрауха случился эпилептический припадок, что потребовало его вывода из зала суда. Вскоре он восстановился от припадка и вернулся к нормальному самочувствию, хотя он остался в тюремном госпитале для наблюдения и отдыха.
11 декабря 1947, медицинская комиссия в составе трёх врачей провела обследование подсудимого и заявила о том, что по её мнению «психическое состояние подсудимого является таким, что он осведомлён о предъявленных ему обвинениях». Далее, по её мнению «подсудимый, большую часть времени, физически и психически способен понимать задаваемые вопросы и отвечать на них с полным использованием своих психических способностей».
Есть все указания на то, что за короткое время до вызова Эдуарда Штрауха в суд, его психическое поведение было нормальным. Однако, в последней части декабря 1947, оказалось, что он даёт несоответствующие делу ответы на вопросы задаваемые ему защитником, когда его консультировали для подготовки к делу.
13 января 1948 он явился в суд в качестве добровольного свидетеля, но, давая показания, стал отвечать, таким образом, который показался трибуналу сознательным и умышленным стремлением избежать прямых и рациональных вопросов задаваемых ему.
17 января 1948, медицинская комиссия из двух врачей обследовала его и сделала вывод.
«Что подсудимый Эдуард Штраух за исключением коротких предшествующих периодов, во время и после эпилептических припадков способен понимать разбирательство в отношении него и принимать адекватное участие в руководстве и представлении своей защиты».
Подсудимый снова явился в суд и 19 и 20 января, давал показания разумным образом, предоставив убедительные доказательства осведомлённости о разбирательстве.
Лейтенант Уильям Бедвелл, медицинский офицер и психиатр был представлен суду и сообщил трибуналу следующее:
«По моему мнению, подсудимый, господин Эдуард Штраух в периоды, которые я наблюдал его, включая заседания суда вечером 19 января и утром 20 января 1948, был психически компетентным и настолько свободным от психического расстройства, или заболевания, чтобы адекватно участвовать в своей защите».
2 февраля 1948 лейтенанта Бедвела спросили во время дачи показаний:
«Лейтенант, вы думаете, что, в любое время, когда его ответы были, очевидно неадекватными, ответы могли быть совместимы с сознательным желанием подсудимого показаться или изобразить психически неполноценного?»
И он ответил: «Мне кажется, они могут согласовываться с таким желанием».
После перекрёстного допроса защитником, психиатру был задан следующий вопрос:
«Доктор мы поняли из вашего заявления, что если свидетель не симулирует, тогда он страдает от такого заболевания, которое медицинская наука пока не открыла и не зафиксировала, что касается вашего медицинского понимания».
И его ответом было: «Да это правда».
Еще одно наблюдение о психическом состоянии Штрауха это факт, что защитник Зандбергера в своей заключительной речи трибуналу цитировал из показаний Штрауха в подтверждение возражения предположительно заявлявшемся Зандбергером приказу фюрера.
Далее следует заметить, что 9 февраля 1948, доктор Гик заявил суду, что его клиент Штраух не имеет возражения вызову его жены для допроса и перекрёстного допроса, что фактически указывает на то, что даже после дачи показаний в суде, Штраух полностью обладал своими психическими способностями.
Из полной истории болезни подсудимого, трибунал сделал вывод, что всякое странное поведение, продемонстрированное в суде подсудимым было осознанным.
Далее трибунал установил из медицинских доказательств и своих собственных наблюдений подсудимого в суде, что он психически компетентен отвечать на предъявленные обвинения.
Вальдемар Клингельхофер
Штурмбаннфюрер СС Вальдемар Клингельхофер посещал школу в Касселе, служил в армии с июня по декабрь 1918 и после войны изучал музыку и вокал. Он давал концерты по Германии и позднее получил государственный сертификат в качестве преподавателя вокала. В 1935 он стал оперным певцом. В 1937 он принял отдел культуры, СД III-С в Касселе. В 1941 он был командирован в айнзацгруппу В как переводчик. Айнзацгруппа уже к ноябрю 1941, согласно докладу № 133, убила 45 467 лиц. Это количество значительно выросло позднее.
Обвинение не утверждало и доказательства по делу вообще не указывали на то, что Клингельхоферу можно вменить все эти казни лишь потому, что он относился к айнзацгруппе В, которая конечно, включала несколько команд. Ссылка на более крупное подразделение была сделана лишь тогда, когда подсудимый рассказывал о различных переходах айназцгруппы. Он сказал, что находился в зондеркоманде 7bс 22 июня 1941 по 10 июля 1941, был в воркоманде Москва. В октябре он принял независимое командование этим подразделением и имел его пока не ушёл в отпуск. По своему возвращению в Россию 20 декабря 1941, он поступил в штаб айнзацгруппы В, в котором оставался до декабря 1943. Имеются цифры из докладов охватывающих деятельность этих разных подразделений и нет необходимости отслеживать Клингельхофера в этих различных подразделениях, устанавливая конкретное количество лиц убитых в то время, когда он находился в конкретной организации.
Доклад № 92 показывает, что воркоманда Москва убила более 100 лиц уже к 13 сентября 1941, и Клингельхофер признал ответственность за данное подразделение в августе и сентябре 1941.
Доклад № 108 заявляет о том, что к 28 сентября 1941 воркоманда Москва и штаб айнзацгруппы В убили 2 029 лиц. С 20 августа по 28 сентября 1941 воркоманда и штаб группы казнили 1 885 человек. Клингельхофер признал, что в это время был ответственным за воркоманду Москва.
К 26 октября воркоманда Москва и штаб группы казнили 2 457 лиц и в то время как Клингельхофер не может быть обвинён в общем количестве 572 убитых лиц, между 28 сентября и 26 октября 1941, он не может избежать ответственности за некоторые из убийств периода командования воркомандой Москва.
Клингельхофер не только описал подробности казней, которым был очевидцем, этим показав величайшую осведомлённость в ужасных техниках, но и в своих досудебных письменных показаниях, он сослался на то, как расстрелял 30 евреев, потому что они покинули гетто без разрешения. Он сделал это, как он сказал, по приказам начальника айнзацгруппы, Небе, который приказал ему «показать пример». На процессе он дал иное объяснение этому эпизоду, что однако, ещё яснее установило вопрос вины. Он сказал о том, что три женщины контактировали с некими партизанами и вернувшись в город, говорили с тридцатью евреями в их домах. Это, согласно подсудимому сделало их виновными в партизанской акции, и он расстрелял их. Он, конечно же, также расстрелял трёх женщин. Однако, он оказал им особое внимание. Он связал им глаза для казни и затем приказал о том, чтобы им выделили отдельную могилу.
Клингельхофер заявил о том, что его функцией в операции айнзацгруппы была лишь переводческая. Даже если это было правдой это не освобождает его от вины, потому что при выявлении, оценке и передаче списков функционеров коммунистической партии в руководящий орган своей организации он был осведомлён о том, что внесённые в список подлежали расстрелу при обнаружении. Таким образом, в этой функции, он служил пособником преступления.
«Вопрос: Свидетель, я спросил вас, вы знали о том, что, когда вы передавали ему списки функционеров коммунистической партии, то он собирался уничтожить всех кого мог? Вы знали или нет?
«Ответ: Конечно, знал».
Но явными являются доказательства того, что Клингельхофер был не просто переводчиком в ужасном деле айнзацгруппы. Он был активным руководителем и командиром. Он знал о том, что айнзацподразделения делали с евреями.
«Вопрос: Вы сказали нам, что знали, что если он оставался в гетто его убивали. Итак, если он покидал гетто, его освобождали?
«Ответ: Если он покидал гетто, он нарушал директивы, которые были приняты.
«Вопрос: Значит, его всё равно убивали?
«Ответ: Тогда его должны были казнить, да».
«Пока я был командирован Небе на руководство воркомандой Москва, Небе приказал мне поехать из Смоленска в Татарск и Мстиславль для получения меха для немецких войск и ликвидации части евреев. Евреи уже были арестованы гауптштурмфюрером Эгоном Ноком. Казни проводились Ноком под моим надзором». [Курсив добавлен]
Хотя подсудимый несколько раз в ходе своего допроса заявлял о том, что он морально возражал приказу фюрера, из всех показаний по делу, очевидно, что он совершенно добровольно действовал согласно ему.
Перед тем как завершить дачу показаний, он заявил о том, что он был бы рад за Гитлера, если бы он выиграл войну даже за счёт двух миллионов убитых немцев, нации в руинах и разрушенной Европы. Это заявление конечно, не определяет вопрос вины по пунктам один и два, но помогает установить состояние ума в отношении того подчинялся ли он так называемым вышестоящим приказам от всего сердца или нет.
Трибунал установил из всех доказательств, что подсудимый без ограничений воспринял приказ фюрера, и что он исполнял его без замешательства. Трибунал признаёт подсудимого виновным по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Лотар Фендлер
Штурмбаннфюрер СС Фендлер учился стоматологии с 1932 по 1934 и служил в Вермахте с 1934 по 1936. Затем он поступил в СД.
Фендлер служил в зондеркоманде 4b, айнзацгруппы С, с мая 1941 по 2 октября 1941. За это время, зондеркоманда, как и все остальные команды айнзацгруппы, участвовала в исполнении приказа фюрера. Доклады показывают, что во время, когда Фендлер находился в указанном подразделении, произошло много казней, доклад № 24-IIА, НО-2938, Доклад № 19-IIС-49, НО-2934 и доклад № 111-IIА-44, НО-3155.
Фендлер отрицал участие в этих казнях, но он пошёл дальше и заявил о полном неведении о них. Фактически, согласно его истории, он не узнавал об исполнении приказа фюрера до того как прекратил всякую связь с зондеркомандой.
Фендлер представил свою работу в команде как ограниченную отделом IIIи это касалось только сбора информации. Подсудимый за подсудимым утверждали, что работая в отделе III, он совершенно не знал о функциях других отделов, но нельзя не заметить, что отдел IIIне функционировал за высокой стеной отделявшей его от остальной команды. Айнзацкоманда в поле обычно включала от 80 до 100 человек и 7-10 офицеров. Зондеркоманда 4bимела в штате 7 офицеров. Фендлер, жил, питался и общался с этими офицерами. Он был отделом III, какой-то другой офицер отделом IVи ещё один офицер был отделом Vили VI, и так далее. Абсурдно полагать, что Фендлер не мог знать о том, что делали эти другие офицеры, особенно в виду того факта, что Фендлер являлся вторым по старшинству офицером в команде.
Обвинение не утверждало, и доказательства не показали, что Фендлер, лично, когда-либо проводил казнь, но утверждалось, что он являлся частью организации проводившей программу уничтожения. Фендлер утверждал, что только отдел IVпроводил казни и поэтому, в водонепроницаемой части своего отдела III, он не знал о том, что происходило в отделе IV.
Международный Военный Трибунал рассматривая отношения между СД (что отдел III) и Гестапо (что отдел IV), сказал:
«Одной из основных функций местных частей СД являлась служба в качестве разведывательной агентуры для местных частей Гестапо. На оккупированных территориях взаимоотношения между местными частями гестапо, уголовной полицией и СД были несколько теснее[10]».
Фендлер снова и снова утверждал, что он случайно узнал о факте казней и что в целом он не знал, что происходит. Утверждение Фендлера противоречит здравому смыслу, потому что просто невероятно, чтобы высокопоставленный офицер в подразделении не знал о принципиальной деятельности своего подразделения.
Подсудимый заявил о том, что узнал о приказе уничтожения, только после того как покинул команду и находился в Киеве по пути домой. Его спросили:
«Значит, вам потребовалось проехать пятьсот километров и два дня пути из самого сердца района казней, чтобы узнать о том, что казни проводились в отношении евреев, потому что они были евреями, верно?
И его ответом было: «Да».
Подсудимый пояснил, что одним из его принципиальных занятий в команде была подготовка докладов о моральном настрое населения. Его спросили, включил ли он факт, о котором узнал в Тернополе, когда были убиты 600 человек в этот доклад. Он ответил отрицательно. Его спросили, почему он не включил такое важное событие как убийство 600 человек на улицах в доклад, который он составлял о моральном настрое населения и он ответил, что у него не было возможности.
«Вопрос: Что же, сколько бы времени заняло в докладе СД, который вы составляли и составление которого являлось вашей работой, чтобы сказать о том, что в Тернополе были эксцессы в такой степени, что убиты 600 евреев – или если вы не хотите говорить убиты – были убиты населением. Сколько бы времени заняло включение этого, вашими пальцами на пишущей машинке, в доклад? Сколько времени нужно было, чтобы сказать об этом?
«Ответ: Две секунды.
«Вопрос: Что же, тогда, почему вы у вас не было двух секунд, чтобы написать это?
«Ответ: Потому что я не подготовил доклад.
«Вопрос: Почему вы не подготовили доклад?
«Ответ: Потому, что руководитель команды отдал мне приказ оценить материал».
Фендлер отрицал, что он, когда-либо функционировал в качестве заместителя руководителя команды и заявил о том, что, когда он действовал в качестве руководителя передовой команды, он занимался только добычей разведывательных материалов оставленных большевиками. Но, оценивая эти доклады, неизбежно то, что ему требовалось говорить о том, что он обнаружил. Фактически он признаёт, что эта информация обычно «использовалась для отдельных докладов». Армия также «устно и письменно» информировалась.
Для того, чтобы доказать, что работа каждого офицера была специализированной и таким образом нельзя было знать, что делают другие, подсудимый заявил о том, что его подразделение никогда не разделяло свои силы. Таким образом, одному офицеру не требовалось выполнять работу за других. Однако, поскольку установлено, что, в шаговой доступности офицеры могли не помогать друг другу, но знали о делах друг друга, подсудимый позже заявил о том, что подразделение не всегда было вместе, из-за расстояний для поездок.
Подсудимый знал о том, что проводятся казни. Он признал, что процедура, которой определялась так называемая вина лиц, которая приводила осуждённого к смерти была «слишком общей». Но, не имеется доказательств того, что он, когда-либо делал, что-либо подобное. Как второй по старшинству офицер в команде, его взгляды могли быть выслушаны в жалобе или протесте против того, что как он сказал, было слишком общей процедурой.
Его спросили:
«Я правильно вас понял, что, по вашему мнению, это не являлось достаточным обеспечением прав подозреваемого лица, так как не было суда, его права как подсудимого не достаточно соблюдались? Вы это хотите сказать, это ваше мнение; таким было ваше мнение?».
И он ответил: «Господин обвинитель, таким было моё теоретическое мнение».
Подсудимый считается невиновным пока не доказана его виновность, и трибунал не готов сказать, что доказательства по данному делу достигли такой степени уверенности, на которой можно убедительно установить, что подсудимый виновен в планировании убийств людей или приказывал об их смерти. Однако, они показывают, что подсудимый принимал согласованное участие в преступной деятельности в смысле придаваемом законом № 10 Контрольного совета, хотя имеются некоторые смягчающие обстоятельства. Из доказательств по делу трибунал установил, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Вальдемар фон Радецки
Фон Радецки родился в Москве, посещал школу в Риге и вступил в латышскую армию в 1932. После увольнения в 1933, он работал в импортной фирме до ноября 1939 и затем переехал в оккупированный Германией Позен, работал с ноября 1939 по январь 1940 в консультационном отделе для иммигрантов, и с января 1940 по май 1940 в отделе по репатриации этнических немцев. В мае 1941 ему поручили срочную службу в РСХА и затем перевели в Претч в качестве переводчика зондеркоманды 4а. Он проехал с зондеркомандой в Хрубешув и оттуда в Луцк, где он был придан тайлькоманде той же организации. В декабре 1941 он взял отпуск и явился в зондеркоманду 4а в Харькове в марте 1942. Он оставался с подразделением до декабря 1942 и в то же время действовал как связной между айнзацкомандой и германскими и венгерскими армейскими подразделениями. В январе 1943 район под юрисдикцией 2-й армии, был подчинён району айнзацгруппы и доклады подсудимого и деятельность контролировались айнзацгруппой В. Зимой 1943 он вернулся в Берлин.
Подсудимый заявил в своих досудебных письменных показаниях, что за время службы с зондеркомандой 4а, его официально информировали о том, что команда участвовала в ряде казней в приданном районе.
Документы по данному делу усиливают подлинность заявления о том, что такие казни происходили. На процессе подсудимый заявил о том, что казни полностью находились за пределами его сферы деятельности, и его работой была просто подготовка докладов. Можно поверить, если принять как факт заявления различных подсудимых, которые функционировали в так называемом отделе III, что эти команды участвовали в научной экспедиции, изучая флору и фауну земли по которой они путешествовали, добывали сведения о сельском хозяйстве и экономике, но тем или иным образом избегали всякого контакта с ужасным мероприятием, которое проводили подразделения. Неизвестно какие повязки надели эти подсудимые, что они смогли, оказавшись в самом эпицентре бойни вызванной их коллегами, остаться незатронутыми этим. Вновь мы приходим к вопросу достоверности. Свидетеля спросили, отмечал ли он, готовя доклад об экономике страны то, что рабочие ресурсы оказались затронуты из-за казни евреев. Он ответил отрицательно и привёл следующее:
«Вопрос: Готовя доклад об экономике вы естественно должны были говорить о рабочей силе и если большое количество тех кто составлял рабочую силу казнили, это серьёзно влияло на экономику страны о которой вы докладывали, и вам требовалось бы включать это в свои доклады, не так ли?
«Ответ: Ситуация, которую мы обнаружили была такой, что вся экономика была разрушена и нуждалась в реконструкции. Не было никакого магазина, в котором можно было, что-то купить.
«Вопрос: Экономике не помогали расстрелы рабочей силы, не так ли?
«Ответ: Нет.
«Вопрос: Вы сообщали об этом в своих докладах?
«Ответ: Я могу сказать следующее.
«Вопрос: Вы делали сообщение в своих докладах о том, что из-за убийства евреев, соответственно на рынок труда отрицательно повлияли, что экономике сделали хуже? Вы сообщали об этом?
«Ответ: Насколько я помню, я сообщал о том факте, что евреи в Украине составляли значительную часть профессий.
«Вопрос: И вы сообщали о том, что евреев истребляли?
«Ответ: Нет.
«Вопрос: Вы не вносили ни в какой доклад, что евреев убивали и этим влияли на экономику Украины?
«Ответ: Нет. В таком виде я не сообщал об этом. Я сообщал лишь о том факте, что евреи были важным экономическим потенциалом, но я не докладывал в том плане о котором сказали вы.
«Вопрос: …Вы говорите, что включали в ваш доклад заявление о том, что евреи составляли важный экономический потенциал. Затем вы добавили, что этот важный экономический потенциал из-за казней быстро исчез?
«Ответ: Нет. Я не докладывал об этом.
«Вопрос: И вы серьёзно хотите сказать трибуналу, что вы готовили доклад об экономике в Украине.
«Ответ: Да».
В своих досудебных письменных показаниях подсудимый заявлял о том, что он работал в качестве переводчика. Позже он подкрепил это тем, что был призван в айнзацорганизацию из-за своей способности к языкам. Его свидетель Креге подтвердил это. При этом на процессе, фон Радецки отрицал работу к которой был лучше всего способен. Можно только предполагать, что он заявил такое возражение, потому что, признав функции переводчика, он бы признал то, что знал о казнях, которые следовали за отдельными расследованиями. При вопросе о том, что он мог по совместительству заниматься работой переводчика, он ответил, что его рабочий день был заполнен работой эксперта отдела СД,
«Вопрос: Что же, вы стали экспертом в отделе III? У вас была подготовка СД?
«Ответ: Нет. У меня не было такой, я сказал…
«Вопрос: Что же, как вы так быстро стали экспертом?
«Ответ: Я был назначен, из-за моей подготовки в экономике и моих знаний языков.
«Вопрос: А теперь, мы вернёмся к языкам. Если вы были назначены из-за своих лингвистических достижений, и вашему командиру требовался переводчик, почему он не обращался к вам, кто уже был известен как хороший переводчик?
«Ответ: В команде были другие переводчики, и командир использовал их.
«Вопрос: Значит вас не использовали в качестве переводчика?
«Ответ: Командир никогда не использовал меня в качестве переводчика. Меня никогда не использовали как переводчика также и при допросах».
Фон Радецки мог также иметь иные причины отрицать то, что он был переводчиком. Доклад № 156 комментируя деятельность тайлькоманды зондеркоманды 4а в Любне, заявляет о том, что:
«18 октября 1941 тайлькоманда ЗК 4а в Любне приступила к изучению материалов НКВД».
И таким образом,
«…с помощью материалов, стало возможно арестовать значительное количество агентов НКВД и несколько руководящих коммунистов. Были расстреляны 34 агента и коммуниста и 73 еврея».
Доклад № 37 говорит:
«В самом Житомире штаб группы и воркоманда (передовая команда) 4а во взаимодействии, до настоящего времени, расстреляли всего, приблизительно 400 евреев, коммунистов и информаторов НКВД».
Так как доказательства того, что некие лица были информаторами НКВД можно установить только посредством действий переводчика, документы укажут на фон Радецки как того переводчика который доказано находился с передовой командой. Отсюда возможен мотив отрицания должности переводчика.
Остальные доклады также показывают необходимость в переводчике. Доклад № 24-IIА-81, НО-2938, доклад № 187-IIIC-34, НО-3237, и доклад № 111-IIA-45, НО-3155.
Доклад № IIIукажет на ещё одну причину, почему фон Радецки отрицает свою переводческую роль.
«26 сентября, полиция безопасности приступила к своей деятельности в Киеве. В этот день 7 команд айнзацкоманды 4а начали свою работу в гражданском тюремном лагере, в лагере военнопленных, в еврейском лагере и самом городе. Таким образом, помимо прочего, в лагере для гражданских заключенных и военнопленных, были выявлены и подробно допрошены 10 политических комиссаров. В соответствии со старой коммунистической тактикой, эти люди отрицали всякую политическую деятельность. Лишь после представления надёжных свидетелей, пять комиссаров раскрылись и сознались, т.е. они признали занимаемое положение, но не сделали никаких заявлений помимо этого. Они были расстреляны 27 сентября». [Курсив добавлен]
Подсудимый свидетельствовал о том, что в качестве офицера связи, он получал припасы для команды. При вопросе о том, какие припасы это включало, он ответил: «Продовольствие и топливо». Затем его спросили о боеприпасах. Он ответил о том, что не помнит. Затем ему предъявили:
«Свидетель, вы то помните, то не помните. Если вы помните топливо и продовольствие, вы можете вспомнить заказывали ли вы боеприпасы. Вы заказывали боеприпасы?»
И он ответил чётким «нет». Затем его спросили, почему сначала он сказал о том, что не помнит, чтобы, когда-либо заказывал боеприпасы для команды.
«Вопрос: Вы очень чётко помните, что не заказывали боеприпасы?
«Ответ: Да.
«Вопрос: Вы чётко говорите, что вы не заказывали боеприпасы?
«Ответ: Я уверен в том, что я бы помнил, если бы, когда-либо доставал боеприпасы для команды».
Подсудимый Блобель, командир зондеркоманды 4а, рассказал в своих досудебных письменных показаниях, чем занимался в его отсутствие фон Радецки. Блобель опроверг это заявление, давая показания, но он также отрицал, что фон Радецки, когда-либо являлся руководителем тайлькоманды или воркоманды. Но документальные доказательства чётко установили, что фон Радецки был активным в качестве руководителя подчинённой команды.
Фактически, фон Радецки пояснил, что все кто имел офицерское звание в его команде, считались руководителями и в этой степени, он также являлся «руководителем команды».
10 сентября 1941, между офицерами зондеркоманды 4а и штаб-квартирой тыла армии был согласован план «о полной и радикальной ликвидации евреев Житомира».
При вопросе об этой встрече, подсудимый свидетельствовал о том, что он не присутствовал, но что ему приказали провести переговоры с полевым командованием об обеспечении машинами. Он заявил, что у него сложилось впечатление, что евреев должны были переселить в Ровно. Сложно поверить в то, что подсудимый не знал о том, что означало «переселение» в кругах айнзацгрупп.
Обвинение утверждало, что фон Радецки был ответственным за зондеркоманду 4а в отсутствие Блобеля. Хотя есть доказательства того, что Блобель часто отсутствовал из-за болезни, трибунал не смог установить без обоснованного сомнения, что при таком отсутствии фон Радецки принимал команду.
Доклад № 14 рассказывает об операции репрессалии подчинённого подразделения зондеркоманды 4а в Луцке. Густав Креге заявил в письменных показаниях, что фон Радецки был одним из офицеров данного подчинённого подразделения. Фон Радецки заявил о том, что присутствовал в Луцке во время казни, но отрицал, что являлся командиром этого подразделения, хотя он заявил о том, что был старшим офицером этого подчинённого подразделения. Когда Креге явился в суд в качестве свидетеля, он постарался опровергнуть своё заявление о приписываемом руководстве подчинённой командой фон Радецки, но он признал, что во время его пребывания в Луцке, ему показалось, что фон Радецки командовал, поскольку Радецки отдавал ему прямые приказы.
Хотя фон Радецки в ходе процесса стремился отрицать сведения об уничтожении евреев, он наконец признал эти сведения.
Трибунал без обоснованного сомнения установил, что подсудимый знал о том, что зондеркоманда 4а казнила евреев, потому что они были евреями, и он также установил, что фон Радецки принимал согласованное участие в этих казнях.
Также трибунал установил, в опровержение заявления подсудимого, что он временами командовал подчинённой командой.
Подсудимый утверждал, что он поступил на айнзацслужбу недобровольно и оставался на ней вопреки своей воле, показав, что по одиннадцати разным поводам он стремился уйти с этой службы. Однако, следует заметить, что независимо от того добровольно или недобровольно он стал сотрудником айнзацсил, он рьяно делал свою работу. В качестве смягчающего обстоятельства можно сказать, что согласно его показаниям, он при случае стремился помочь потенциальным жертвам приказа фюрера и в одном конкретном примере сделал пропуска, которые позволили некоторым людям спастись из лагеря, в котором они содержались. Несмотря на это, трибунал убеждён в том, что доказательства, без обоснованного сомнения, установили, что фон Радецки принимал согласованное участие в военных преступлениях и преступлениях против человечества и таким образом признаёт его виновным по пунктам один и два обвинительного заключения.
Что касается пункта три, большинство представленных от имени подсудимого доказательств показывают, что он не вступал добровольно в организации СС и СД, но был призван. Однако этого недостаточно, чтобы освободить себя от обвинений в членстве в преступной организации, показав, что вступление в их ряды было недобровольным. Внимание направлено на ту часть решения Международного Военного Трибунала, которая говорит о том, что обвинения в преступном членстве в СС направлены на тех лиц, которые стали или оставались членами организации, зная о том, что она используется в преступных целях «тех лиц, которые были лично замешаны как члены организации в совершении подобных преступлений». Решение исключило тех кто был призван к членству государством, таким образом, который не давал им выбора в вопросе, но добавил, что это исключение не применяется к тем кто совершил деяния объявленные преступными статьей 6 устава. Таким образом, вопрос о том добровольно или недобровольно вступил фон Радецки в СС, становится спорным в виду вывода трибунала о том, что он виновен по пунктам один и два обвинительного заключения, соответственно убедительно доказывая его личное участие в деяниях признаваемых преступными уставом. Такие же выводы являются правдой по членству подсудимого в СД.
Трибунал признаёт, из всех доказательств по делу, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Феликс Руль
Гауптштурмфюрер СС Феликс Руль работал в качестве коммерческого клерка в Лукенвальде с 1926 по 1929. Затем он поехал в Англию на один год. В феврале 1931 до сентября 1933 он работал в суде Лукенвальда и в сентябре 1933 поступил в Гестапо. В мае 1941 посещая фюрер-школу в Берлине он был вызван в Претч, придан зондеркоманде 10bайнзацгруппы D, убыл в поле 27 или 28 июня и прибыл на румынскую территорию приблизительно 30 июля. 1 октября 1941 отозванный в Берлин для продолжения своего обучения, он покинул команду.
Обвинение представило в качестве доказательства письменные показания Роберта Барта, предположительно бывшего призывника в команде, который заявил о том, что во время «временных служебных поездок» руководителя команды, которые обычно занимали два или три дня, подразделением командовал Руль. Если бы было установлено, что Руль действительно служил в качестве командира подразделения даже короткие периоды такого времени, в которое команда участвовала в операциях ликвидаций, вина по пунктам один и два была бы убедительной. Обвинение утверждает, что доказало именно это. Но если придерживаться данного предположения, оно должно оставить единственным на пьедестале письменные показания Барта. Руль не мог автоматически стать руководителем в результате старшинства звания, потому что он оказывался только четвёртым. Таким образом, доказательства руководства опираются на столп Барта, который предположительно говоря, довольно шаткий. При том, что процессуальные правила позволяют представлять письменные показания и на самом деле это нововведение в процессуальную рутину хорошо служит экономии времени, письменные показания никогда не займут место свидетеля из плоти и крови в суде, когда лицо, давшее показания доступно и возникает вопрос письменных показаний имеющих жизненную важность. Явись Барт в суд, не только бы у защиты была возможность перекрёстно допросить его, но и сам трибунал мог бы оценить с большей проницательностью, чем есть сейчас при неподкреплённом заявлении о предполагаемом руководстве Руля. Пьедестал утверждения Барта в отношении отстаивания гипотезы о руководстве Руля должен выдержать последовавшие удары молота, во-первых, необъяснимое отсутствие лица давшего показания, во-вторых, низкое звание Руля в иерархии подразделения, и третье, тот факт, что обычно административный офицер не имеет исполнительных функций. Подвергшись множественной атаке такого характера, трибунал не может придать этому одинокому доказательству силу необходимую для поддержания настолько важной весомости как руководство командой с её вытекающей ответственностью за казни.
И затем также есть показания защите Шуберта, о том, что Руль никогда не функционировал в качестве заместителя командира зондеркоманды 10b.
Обвинение представило документ НОКВ-587 в качестве доказательства против Руля. Руль отрицал, что акция о которой сообщается в нём, имела место, и затем добавил, что он прибыл после даты предполагаемых казней. Однако, спорное сообщение говорит:
«Команда 10bдостигла Черновцов в воскресенье, 6 июля 1941 в 18:15 после выдвижения дивизии, установив первую связь с румынскими постами в городе днём ранее и расквартировалась». [Курсив добавлен]
Поскольку подсудимый признал, что он был ответственным за получение квартир, не исключено, что он возглавлял «передовой отряд», который установил связь с румынами и расквартировался. Однако, это само по себе не делает его участником исполнительных акций, которые последовали, как и его контакт с румынами сам по себе не устанавливает того, что он был осведомлён о запланированных казнях. Предположение не может быть построено на другом предположении в вопросе настолько серьёзном как тот, что связан с конкретными действиями.
Обвинение также представило доклад № 19 от 11 июля 1941, который прямо включает команду, но и здесь нет никакого указания на то, что Руль был ответственным за команду или имел над ней какую-либо власть. Доклад № 50 от 1 августа 1941 говорит об операции в Котине или Хотине. Руль отрицал сведения о казнях указанных в нём. То, что Руль мог не принимать участия в этих казнях допустимо, но то, что он не знал о том, что они происходили, противоречит человеческой наблюдательности. То, что он ничего не мог сделать для их предотвращения находится в сфере достоверности, но утверждение о том, что как сотрудник подразделения составленного из семи офицеров и 85 человек, он не мог знать о том, что совершаются убийства это уход в сказочные края, которые являются антитезой проклятой земле на которой они действовали.
Но нет необходимости полагаться на механизм логики и дедукции для того, чтобы прийти к ясному выводу. Он уже есть в досудебных показаниях Руля под присягой, в которых он рассказал о получении официального уведомления об убийстве командой 12-15 человек о которых заявляли как участвовавших в неожиданном нападении на румынские войска. Он также рассказал о зондеркоманде, которая убила 30 евреев за участие в убийстве двух немецких лётчиков. На процессе он отрицал наличие сведений об этих событиях и заявлял о том, что он получил информацию поступившую к нему только по слухам.
При том, что очевидно, что Руль имел сведения о некоторых, из незаконных операций зондеркоманды 10b, без обоснованного сомнения, не было установлено, что он находился в положении, предотвращать или изменять тяжесть её программы.
Обвинение также вменяет Рулю преступление включающее вопрос миграции крупной группы евреев из контролируемой Германией территории в Румынию. Хотя данный эпизод длительно обсуждался на процессе, не было представлено никаких доказательств показывающих, что Руль действовал в каком-либо ином качестве чем курьер между начальником айнзацгруппы и сопровождающими румынскими офицерами, так называемого транспорта. Не имеется никаких доказательств того, что Руль каким-либо образом плохо обращался с евреями, и, разумеется, он не участвовал ни в какой казни, ни одного из них.
Руль оставался с айнзацорганизацией не более чем три месяца и за этот период не принимал участия в исполнительных операциях, как и его низкое звание не ставило его автоматически на должность, на которой его недостаток возражений каким-либо образом мог привести к успеху какой-либо исполнительной операции.
Трибунал сделал вывод из доказательств, что подсудимый не виновен по пункту один обвинительного заключения и не виновен по пункту два обвинительного заключения.
Однако трибунал установил, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и Гестапо в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом виновен по пункту три обвинительного заключения.
Хайнц Герман Шуберт
Штурмфюрер СС Хайнц Шуберт вступил в НСДАП 1 мая 1934, ранее прослужив в организации Гитлерюгенд. В октябре 1934 он вступил в СС. С октября 1941 по июнь 1942 он служил в качестве адъютанта Олендорфа, начальника айнзацгруппы D. На процессе он свидетельствовал о том, что его обязанности включали в основном решение личных вопросов своего начальника, получение и регистрацию корреспонденции, подготовку назначений, приём посетителей, и тому подобное. Однако, оказалось, что он был больше чем офисным планктоном с погонами.
Письменные показания Шуберта отвечают на вопрос о том, виновен ли он по пунктам один и два обвинительного заключения. Важные части этих письменных показаний гласят следующее:
«В декабре 1941 – я не помню точную дату – Олендорфом или Зайбертом мне было поручено надзирать и инспектировать расстрел приблизительно 700-800 человек, который проходил в окрестностях Симферополя. Расстрел проводился зондеркомандой 11b, одним из подразделений айнзацгруппы D. Моя задача в связи с расстрелом включала три части:
«a. проследить за тем, что место расстрела достаточно далеко, для того, чтобы не было свидетелей расстрела;
«b. для надзора за тем, что сбор денег, драгоценностей и иных ценностей у лиц которых расстреливали проходил без использования силы; и что лица, предназначенные для этого зондеркомандой 11b передадут собранные вещи руководителям администрации и их заместителям для передаче айнзацгруппе D;
«с. для надзора за тем, что казни проводятся наиболее гуманно и по-военному возможно, в точности с приказами Олендорфа.
После казни я должен был лично доложить Олендорфу о том, что казнь прошла строго в соответствии с его приказами.
«В качестве порученца Олендорфа я следовал его приказам. Я поехал в цыганский квартал в Симферополя и надзирал за погрузкой в грузовик лиц, которых должны были расстрелять; я позаботился над тем, чтобы погрузка прошла как можно быстрее, и чтобы не было никаких беспорядков и волнений у местного населения. Более того, я позаботился о том, чтобы приговорённых лиц не били при погрузке. Так как моей задачей был надзором за казнью в целом, я мог недолго оставаться на каждой её фазе.
«Место, которое было выбрано для расстрела русских и евреев было в нескольких километрах от Симферополя и приблизительно в 500 метрах от дороги в противотанковом рве. Помимо прочего я удостоверился в том, что движение в этом районе было остановлено лицами ответственными за это и переведено на соседние дороги. Когда осуждённые лица прибывали на место казни, им приказывали оставить деньги, ценности и документы в установленном месте. Я следил за тем, чтобы никакие из изъятых вещей не присваивались СС и регулярной полицией которых назначали для сбора. Изъятие этого имущества у осуждённых лиц завершалось без использования силы. Я внимательно следил за данной фазой, для того, чтобы все ценности можно было передать айнзацгруппе D для последующей переправки в Берлин.
«Недолго, когда люди которых должны были расстрелять уже стояли на своих местах в танковом рве, я следил за самим расстрелом, который проводился в строжайшем соответствии с приказом Олендорфа – в насколько возможной гуманной и военной манере. Людей расстреливали из автоматов и винтовок. Я знал, что для Олендорфа имеет самое важное значение, чтобы убивали в наиболее гуманной и военной манере, потому что иначе – при иных методах убийства – были бы слишком сильными моральные страдания расстрельной команды.
«Я прочёл данное заявление, включающее три страницы на немецком языке и заявляю о том, что всё это полная, правда по моим лучшим сведениям и убеждению. У меня была возможность внести изменения и поправки в вышеуказанное заявление. Я сделал данное заявление по своей собственной воле без какого-либо обещания награды и не подвергался ни угрозам, ни давлению.
Нюрнберг, Германия 24 февраля 1947
[Подписано] Хайнц Герман Шуберт»
То, что казнь описанная Шубертом действительно имела место быть, убедительно установлено не только докладами, но и показаниями других свидетелей. Фактически Шуберт сам сказал:
«Эта была казнь, которая здесь постоянно обсуждается. Это была казнь, о которой 11-я армия отдала приказы айнзацгруппе, для проведения её до определённого времени. Последним сроком, насколько мне известно, было рождество конца 1941 года».
На процессе, подсудимый стремился ослабить силу своих письменных показаний, сказав, что слово «надзирать», которое часто использовалось в его рассказе, неправильно отражает функции выполняемые им при казни; он не надзирал, а просто инспектировал. Письменные показания включают три страницы, он внёс поправки на странице один и заверил исправление, указал своё сокращённое имя внизу первых двух страниц и подписался полным именем внизу последней страницы.
Однако, даже если не учитывать письменные показания, его отчёт во время дачи показаний о роли, которую он играл в казни беззащитных и невинных людей явно делает его подлежащим действию закона № 10 Контрольного совета.
При вопросе, почему эти 700-800 человек были расстреляны, он ответил:
«Я не знал, почему этих лиц казнили. Возможно, среди них были лица, которые, из-за некого особого расследования, были казнены. Однако, что касается меня, в целом, я был уверен в одной вещи, что это была казнь, основанная на приказе фюрера».
На вопрос, что он делал на начальных стадиях этой операции, он подчеркнул, что он не выбирал место казни. Затем ему указали на то, что в его письменных показаниях этого не указано.
«Здесь не говорится о том, что вы выбрали её. Они говорят, что вы поехали для того, чтобы убедиться в том, что место выбранное для казни расположено так, чтобы соответствовать правилам, а именно, чтобы не было лишних свидетелей расстрела».
Он подтвердил эту версию. В отношении изъятия ценностей, он также подтвердил это суду.
«Я лично убедился в том, что сбор денег и ценностей у людей, которых должны были расстрелять, проводился без силы, и т. д.»
Подсудимый попытался создать впечатление, что он просто смотрел, более или менее как зритель, но он признал, что он мог вмешаться если бы казнь проходила в плохом месте, если бы использовалось оружие, не установленное начальником айнзацгруппы, и в целом он мог вмешаться если бы вещи шли «плохо».
Преступное участие Шуберта в рождественской резне в Симферополе является полным и не имеет смягчающих обстоятельств.
Его общее участие в предприятии айнзацгруппы D, при том, что он был её адъютантом не оспаривается. Подсудимый Олендорф заявил в своих письменных показаниях:
«Единственными людьми которых я в целом направлял на инспекции, кроме Шуберта, были Вилли Зайберт и Ганс Габель».
Шуберт постарался минимизировать последствия данного заявления и отрицал, что он «в целом назначался на инспекции». Однако, он заявил о том, что «чётко» знал о том, что Габель «проводил такие инспекции». На самом деле, было бы странным, что Олендорф упомянул три имени, а получилось, что только один выполнял обязанности, порученные им, при том, что это именно то лицо, которое не оказалось на данном процессе в качестве подсудимого.
Также ясно, что подсудимый был полностью осведомлён об инструкции, в целом принятой начальником айнзацгруппы в отношении «способа проведения казней». Более того, очевидно, что как адъютант, Шуберт был в курсе задач поставленных различным сотрудникам штаба, и поэтому имел полные сведения об основной задаче айнзацгрупп.
Из всех доказательств по делу трибунал установил, что подсудимый виновен по пунктам один и два обвинительного заключения.
Трибунал также признаёт, что подсудимый являлся членом преступных организаций СС и СД в условиях определённых приговором Международного Военного Трибунала и таким образом, виновен по пункту три обвинительного заключения.
Матиас Граф
Матиас Граф никогда не являлся ни командиром айназцподразделения как и за всё время своей службы в России никогда не являлся офицером. Когда он впервые был придан айнзацкоманде 6, он имел звание унтершарфюрера. Спустя год он был повышен до шарфюрера, и когда в октябре 1942 он покинул Россию, он имел звание обершарфюрера, то есть он оставался в статусе унтер-офицера весь период службы с командой.
В самом начале он стал помощником некого Гриммингера, который служил в качестве эксперта СД. После смерти Гриммингера в июле 1941, Граф занял его должность. Хотя Граф статистически был с айнзацкомандой 6 тринадцать месяцев, он также служил короткий период у командира полиции безопасности и СД в Сталино. Пять недель он был придан к офицеру связи с АОК 17; он был в отпуске на пять недель и был болен и на больничном, почти три месяца. Таким образом, пять месяцев из тринадцати месяцев пребывания с айнзацкомандой прошли вне подразделения. В течение восьми месяцев его фактической службы с организацией, Граф ни разу не действовал в качестве её командира или командира её подчинённых подразделений.
В сентябре 1942 Графу поручили командование подчинённой командой, но он отказался от этого назначения. Из-за этого отказа его арестовали и поместили под арест за дисциплинарное нарушение. В конечном счете, дисциплинарное разбирательство было прекращено и его отправили обратно в Германию.
Подсудимый, как и каждый подсудимый в суде, предполагается невиновным, пока не доказана виновность. Обвинение представило доклады показывающие, что айнзацкоманда 6 участвовала в различных исполнительных операциях. Не оспаривается, что команда участвовала в операциях ликвидации и несмотря на отрицание подсудимого, не оспаривается то, что он знал, по крайней мере, о некоторых из этих казней. Однако, для установления вины по пунктам один и два обвинительного заключения требуется больше чем простые сведения, незаконность или преступность. Более того, в виду его разнообразного отсутствия в команде, нельзя полагать, что его членство в данной организации само по себе доказывает его присутствие и сведения о каких-либо исполнительных операциях, в отсутствие доказательств такого факта.
В виду статуса Графа как унтер-офицера в организации, в которой звание имело жизненно важное значение, нельзя предполагать, что командир организации доверял Графу в планировании операций. Как унтер-офицер он не участвовал в совещаниях офицеров. Поскольку в материалах дела не имеется доказательств того, что Граф в какое-либо время находился на должности позволяющей протестовать против незаконных действий других, его нельзя признать виновным в пособничестве по пунктам один и два обвинительного заключения. Так как не имеется никаких доказательств того, что он лично участвовал в каких-либо казнях или их планировании, его нельзя рассматривать в качестве исполнителя преступления.
Что касается пунктов один и два в отношении подсудимого, трибунал пришёл к выводу о том, что доказательства не достигли такой степени достоверности требуемой принципами правосудия и сопутствующих верной процедуре для обеспечения установления вины без обоснованного сомнения, и таким образом, признаёт его невиновным.
Подсудимый вступил в СС в 1933 и в 1936 был исключён из-за недостатка участия и общего безразличия к организации. Оказалось, что Граф никогда не являлся приверженцем национал-социализма. В 1932 он планировал поехать в Южную Америку, но не смог этого сделать из-за ограниченности в зарубежной валюте. Он пытался эмигрировать в 1940, но из-за войны не смог. Его основным интересом была не политика, а предпринимательство. Его трудовая книжка, документ, требуемый по закону от 26 февраля 1935 (опубликован в «Reichsgesetzblatt[11]» 311) приводит его как независимого предпринимателя в период с 1 октября 1935 по 1 февраля 1940, и гражданского служащего с 1 марта 1940.
В январе 1940 по правилам чрезвычайной службы, он был призван на службу в ландрат в Кемптене и затем поступил в отдел СД в Кемптене на сверхурочную военную работу.
В том же 1940 году, он постарался уйти из СД для того, чтобы вступить в армию. Он сдал экзамен на переводчика для того, чтобы квалифицироваться на лингвистическую службу в армию, но не смог сдать экзамен. 18 апреля 1941 он написал письмо, добиваясь увольнения из СД для того, чтобы он мог вступить в армию. Копия этого письма была представлена в качестве документа.
Рассматривая предмет членства в преступной организации, как было установлено решением Международного Военного Трибунала, 1 сентября 1939 принимается в качестве ключевой даты. В эту дату Граф не являлся членом никакой преступной организации. Когда, в 1940 он был призван по чрезвычайным служебным правилам, он обращался за повторным вступлением в СС. Он пояснил, что это ходатайство имело чисто формальную функцию, потому что он бы автоматически вступил в эту организацию из своего пребывания в СД.
«Начальник кадров мог понять из моих документов, что я должен быть членом СС, и поэтому он сказал: «Конечно, в таком случае вы должны вступить в СС». Поэтому, я заявил ходатайство, но, если бы меня не перевели в СД, я бы никогда не вступил в СС. В конце концов, я покинул СС и также не возвращался в общие СС, но я был переведён в особое подразделение, СД. В конце концов, это был статус военной чрезвычайности. По моему мнению, это был просто формальный вопрос возвращения моего старого номера СС».
В поддержку своего заявления о том, что он вернулся в СС по настоянию своего начальника кадров, подсудимый отметил, что хотя 1 января 1940, он был призван на военную службу, он не обращался в СС до 28 июля. Имей он искреннее желание вернуться в СС, он бы не ждал 7 месяцев для подачи ходатайства. Поэтому он представил, что подача ходатайства была лишь формальной.
Трибунал установил, что подсудимый покинул СС в 1936, показав явное намерение отделить себя от этой организации и принял объяснение подсудимого о том, что он не вернулся бы в СС в июле 1941, если бы не правила о чрезвычайной службе и не направление в СД. Таким образом, Трибунал признаёт его невиновным в членстве в преступной организации СС в условиях определённых преступными Международным Военным Трибуналом.
В отношении членства в СД, следует сделать ссылку на решение МВТ, который заявила о том, что полиция безопасности и СД являлись добровольными организациями и что членство в них было добровольным. Следовательно, трибунал признаёт подсудимого виновным в членстве в преступной организации СД. Однако, его членство в СД не было лишено принудительности и давления и кроме того установлены смягчающие обстоятельства, Таким образом, он выносит решение о том, чтобы заключение подсудимого с даты ареста, последовавшего за окончанием войны, до настоящей даты, было включено в срок наказания по настоящему делу. В виду того, факта, что подсудимый, таким образом, уже отбыл срок заключения, вынесенный судом, приказывается, чтобы он был освобождён из заключения после закрытия трибунала в данный день.
Нюрнберг, Германия, 8 и 9 апреля 1948
[Подписано] Майкл А. Массмано
Председательствующий
Джон Дж. Спейт
Судья
Ричард Д. Диксон
Судья
[1] Роберт Стивенсон (1850 — 1894) — шотландский писатель и поэт, автор приключенческих романов и повестей, крупнейший представитель английского неоромантизма.
[2] «Докторе Джеккиле и мистере Хайде» (англ.)
[3] Эрнст «Фриц» Заукель (1894 — 1946) — немецкий государственный и политический деятель. Комиссар по рабочей силе в управлении четырёхлетнего плана (1942—1945). Гауляйтер Тюрингии (1927—1945). Обергруппенфюрер СА (9 ноября 1937), обергруппенфюрер СС (30 января 1942). Казнён по приговору Международного Военного Трибунала.
[4] «С правом чтения лекций» (лат.) – в образовательной системе Германии высшая ступень т. н полного профессора.
[5] Вильгельм фон Гумбольдт (1767 — 1835) — немецкий филолог, философ, языковед, государственный деятель, дипломат.
[6] Эберхард фон Тадден (1904 – 1966) – немецкий дипломат. В 1943 – 1945 сотрудник «еврейского отдела» в МИД Германии.
[7] Эрвин Вайнманн (1909 – пропал без вести в 1945, объявлен умершим в 1949) – сотрудник германских спецслужб. В 1942 – 1943 руководитель зондеркоманды 4а айнзацгруппы С.
[8] Так в оригинале.
[9] Курт фон Готтберг (1896 — 1945) — государственный и военный деятель нацистской Германии. Обергруппенфюрер СС и генерал войск СС и полиции. В 1943 – 1944 генеральный комиссар Белоруссии. Покончил жизнь самоубийством в британском плену.
[10] Нюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8-ми т. Т. 8. М., 1999. С. 645.
[11] «Правительственная газета» — газета правительства Германии издававшаяся с 1871 по 1945. Принимаемые нормативно-правовые акты подлежали официальной публикации в данной газете.