XI. Приговор

Обвинительное заключение, предъявленное по настоящему делу 29 июля 1947 вменяет 24 подсудимым, перечисленным в нём преступления против человечности, военные преступления и членство в преступных организациях. 24 подсудимых составляют 6 генералов СС, 5 штандартенфюреров СС, 6 оберштурмбаннфюреров СС, 4 штурмбаннфюреров СС, и 3 младших офицеров СС. После предъявления обвинительного заключения количество подсудимых сократилось до 22. Подсудимый, штурмбаннфюрер СС Эмиль Хауссман совершил самоубийство 31 июля 1947, а дело подсудимого, бригадефюрера СС Отто Раша было выделено в отдельное производство 5 февраля 1948, из-за его неспособности давать показания. При том, что предполагаемое заболевание Раша (паралитическое возбуждение или паркинсонизм) становится прогрессирующим, его исключение из настоящего разбирательства не следует считать каким-либо судебным решением в отношении него по вопросу виновности или невиновности.

Деяния, вменяемые в пунктах один и два обвинительного заключения являются идентичными по характеру, но обвинительное заключение проводит разграничение между деяниями образующими правонарушения против гражданского населения, включая немецких граждан и граждан иных стран, и теми же деяниями, совершёнными в нарушение законов и обычаев войны, включающим убийство и жестокое обращение с военнопленными и гражданским населением стран находившихся под оккупацией Германии. Пункт три вменяет подсудимым членство в СС, СД и Гестапо, организациях объявленных преступными Международным Военным Трибуналом и параграфом I(d) статьи IIзакона № 10 Контрольного совета.

При том, что обвинительное заключение вменяет подсудимым совершение жестокостей, преследования, уничтожение, лишение свободы, и иные бесчеловечные акты, принципиальным обвинением по настоящему делу является убийство. Однако, постольку, поскольку данное обвинение однозначно, возникают вопросы, которые должны быть чётко разрешены для того, чтобы данное решение могло торжественно выразить свой голос и тщательно выработать международные правила, обязывающие как нации, так и отдельных лиц, с той целью, чтобы человечество никогда вновь не стало печальным очевидцем прискорбного зрелища, которое оно перенесло и от которого пострадало в течение последних лет.

С самого начала следует признать, что факты, которые должен рассматривать трибунал находятся настолько за гранью опыта обычного человека и рамок человеческого феномена, что только наиболее полное судебное исследование, и наиболее исчерпывающий процесс, может установить и подтвердить их. При том, что принципиальное обвинение это убийство и к несчастью, человек убивает человека с дней Каина[1], обвинение в целенаправленном убийстве в данном деле доходит до таких фантастических пропорций и выходит за такие достоверные границы, что правдоподобие должно быть подкреплено со стократным убеждением.

Книги сквозь века показывают, зачем человек убивает своего брата. У него всегда есть оправдание, при этом может быть преступное и неправедное. Он убивал своего брата за имущество, жену, трон, положение; он убивает из-за зависти, мести, страсти, похоти и каннибализма. Он убивал как монарх, рабовладелец, безумец, грабитель. Но к двадцатому веку относится возникновение настолько экстраординарных убийств, что даже потребовалось создать новое слово, чтобы дать им определение.

Один из защитников охарактеризовал данный процесс как крупнейший процесс убийства в истории. Разумеется, никогда ранее двадцать три человека не представали перед судом для ответа на вопрос по обвинению в убийстве более одного миллиона своих собратьев. Были другие процессы включавшие управленцев и чиновников, ответственных за массовые убийства, но в данном деле подсудимые не просто обвиняются в планировании и руководстве масштабными убийствами через каналы власти. Их не обвиняют, в том, что они находились в кабинете за сотни и тысячи миль от убийства. Конкретно утверждается, что эти люди находились в поле, активно надзирая, контролируя, руководя и принимая активное участие в кровавой жатве.

Если то, что утверждает обвинение, является правдой, мы имеем соучастие в преступлении такой беспрецедентной жестокости и такого непостижимого варварства, что разум восстаёт от одной этой мысли и воображение расплывается в размышлении о человеческой деградации за гранью языка адекватного выражения. Преступление не исключали заклания женщин и детей, к которым относится как к особому объекту заботы даже непримиримый и примитивный враг.

Международный Военный Трибунал в своём решении от 1 октября 1946 объявил о том, что айнзацгруппы и полиция безопасности, к которым относились подсудимые, были ответственны за убийство двух миллионов беззащитных людей, и доказательства, представленные в настоящем деле никоим образом не поколебали данный вывод. Ни один человеческий разум не сможет охватить колоссальность двух миллионов смертей, потому что жизнь, высшая сущность сознания и бытия, не подлежит материальной или даже духовной оценке. Она настолько за гранью конечного понимания, что лишь уничтожение представляет бесконечно малое предположение о её ценности. Утрата любого человека может быть измерена в осознании живых тем, что он ушёл навсегда. Поэтому, уничтожение, двух миллионов человек нельзя прочувствовать. Два миллиона ничего кроме цифры. Количество возникших смертей, с которыми связаны действия этих подсудимых и которое обвинение установило как один миллион человек ничего более чем абстрактная цифра. Нельзя охватить полный совокупный террор убийства в один миллион человек.

Лишь, когда этот гротесковый итог разбивается на единицы пригодные к духовному восприятию, то можно понять кошмарность вещей рассматриваемых на данном процессе. Следует представить не один миллион человек, а только десять человек – мужчин, женщин и детей, вероятно из одной семьи – павших от выстрелов палачей. Если один миллион разделить на десятки, эта сцена случится сотню тысяч раз, и как воплощение непрерывного ужаса, появится понимание смысла слов обвинения: «Печалью и надеждой является то, что мы раскроем здесь умышленное убийство более одного миллиона невинных и беззащитных мужчин, женщин и детей».

Всё человечество может разделить эту печаль в горьком осознании того, что такие вещи могли случиться в эпоху, которая считается цивилизованной, и человечество также может питать надежду на то, что цивилизация, таким образом в действительности исцелит себя путём рефлексии, очищения и реальной сакрализации священности жизни, чтобы нечто даже отчасти похожее не произошло снова.

Судебные решения часто в основном выносятся для сведения и руководства юридической профессией, но нюренбергские приговоры имеют интерес для большей части населения земли. Не будет преувеличением сказать, что всего мира касаются судебные решения, вынесенные в Нюрнберге. Таким образом,  недостаточно того, чтобы в этих заявлениях цитировались отдельные законы, разделы и параграфы. Решения должны быть понятными в виду обстоятельств, которые привели к ним. Каков конкретный характер фактов, на которых основываются приговоры? Трибунал не может отвернуть свой взор от ужасных деяний, чьё правовое выражение он призван осудить. Какого типа обоснование или недостаток обоснования следует привести к событиям, которые здесь рассматриваются? Какого типа мораль или её недостаток привели мир к кровавой бане? Почему Германия, чьи правители думали сделать её самой обеспеченной и могущественной нацией всех времен, империей которая затмила бы Рим Цезаря[2] – почему Германия сейчас расколота? Почему Европа, колыбель современной цивилизации, опустошена и весь мир раздроблен?

Эти нюренбергские процессы отвечают на вопрос, и процесс айнзацгрупп в частности вносит немалый вклад в это просвещение.

 

Айнзацгруппы

 

Когда германские армии, без объявления войны пересекли польскую границу и ударили по России, с ними и позади них продвигались уникальные организации известные как айнзацгруппы. В качестве инструмента террора в музее ужаса, будет сложным найти путь к обходу айнзацгрупп в их хладнокровных возможностях. Никакой сочинитель выдуманных убийств, никакой драматург, творящий страшные рассказы, никогда не сможет вызвать в воображении сюжет, который настолько же шокирует чувства, как и застывшая драма об этих зловещих бандах.

Они возникли по соглашению между РСХА (главным управлением безопасности Рейха), ОКВ (высшим командованием вооружённых сил) и ОКХ (высшим командованием армии). Соглашение устанавливало, что представитель начальника полиции безопасности и службы безопасности будет придан к соответствующей группе армий или армиям, что в распоряжении данного сотрудника будут находится мобильные подразделения составляющие айнзацгруппы, подразделяемые на айнзацкоманды и зондеркоманды. Команды  в свою очередь подразделялись на меньшие группы известные как тайлькоманды. Лишь для цели сравнения по размеру и организации, айнзацгруппу можно условно сравнить с пехотным батальоном, айнзац- и зондеркоманды с пехотной ротой, а тайлькоманду со взводом.

Эти айнзацгруппы, из которых четыре (обозначенные от А до D) формировались, снаряжались и были полностью готовы к выступлению после начала нападению на Россию. Айнзацгруппа А возглавлявшаяся Шталекером, а позднее подсудимым Йостом действовала из центральной Латвии, Литвы и Эстонии на Восток. Айнзацгруппа В, чьим начальником был Небе, с преемником в лице подсудимого Науманна, действовала в направлении Москвы в районе примыкающем к айназцгруппе А с юга. Айнзацгруппа С, возглавляемая Рашем и позднее Томасом, действовала на Украине, за исключением части занятой айнзацгруппой D, которая сначала находилась под руководством подсудимого Олендорфа, а затем Биркампа, контролируя юг Украины до установленной линии, которая включала полуостров Крым. Позднее айнзацгруппа Dприняла регион Кавказа.

Эти айнзацгруппы, каждая включавшая приблизительно от 800 до 1200 человек, были сформированы под руководством Рейнхарда Гейдриха, начальника полиции безопасности и СД. Офицеры в основным отбирались из Гестапо, СД, СС и криминальной полиции. Люди призывались из Ваффен-СС, Гестапо, полиции порядка, и местной полиции. На поле, айнзацгруппам разрешалось запрашивать кадровое содействие от Вермахта, который, по запросу, неизменно предоставлял необходимых людей.

На совершенно секретных совещаниях в Претче и Дюбене, Саксония, в мае 1941, руководители айнзацгрупп и айнзацкоманд были проинструктированы Гейдрихом начальником полиции безопасности и СД, и Штреккенбахом, начальником кадров РСХА, об их миссии, и им представили печально известный приказ фюрера, вокруг которого и возникло это экстраординарное дело. Под маской обеспечения политической безопасности завоёванных территорий, как в оккупированных, так и тыловых районах Вермахта, айнзацгруппы должны были безжалостно ликвидировать всю оппозицию национал-социализму – не только настоящую оппозицию, но и прошлую и будущую. Целые категории людей должны были убивать без  задержки, без расследования, без жалости, слёз или пощады. Женщин должны были убивать с мужчинами и детей также следовало казнить, потому что иначе, они могли, повзрослев противостоять национал-социализму и даже могли взрастить у себя месть к палачам своих родителей. Позднее, в Берлине, Гейдрих подчёркивал эту мысль некоторым из айнзацруководителей.

Одной из принципиальных категорий были «евреи». Айнзацруководителям не было дано никакого точного определения о том, кто попадает в это фатальное обозначение. Таким образом, когда одна из айнзацгрупп достигла Крыма, её руководители не знали какие стандарты нужно применять к тому нужно ли убивать крымчаков, обнаруженных там или нет. Об этих людях было известно очень мало, за исключением того, что они мигрировали в Крым из южной средиземноморской страны, и отмечалось, что они говорили на турецком языке. Однако, по слухам, нечто в их крови уходило в туманное прошлое примеси еврейской крови этих странных крымчаков. Если было так, следовало ли считать их евреями, и нужно ли их было расстреливать? В Берлин был направлен запрос. В соответствующее время пришёл ответ о том, что крымчаки это евреи и должны быть расстреляны. Их расстреляли.

Кроме того, айнзацгруппы были проинструктированы расстреливать цыган. Никакого объяснения о том, почему на этих безвредных людей, которые веками вносили свой вклад в музыку и песни, должны были охотиться как на охоте, дано не было. Красочные в нарядах и обрядах, они радовали, развлекали и поражали общество своими чудачествами, и между тем могли раздражать своей праздностью, но никто не осуждал их как смертельную угрозу организованному обществу. То есть, никто кроме национал-социализма, который в лице Гитлера, Гиммлера и Гейдриха приказал об их ликвидации. Соответственно, этих простых, безвинных людей забирали в грузовиках, возможно в их же фургонах, к  противотанковым рвам и там убивали вместе с евреями и крымчаками.

Психически больных также должны были убивать. Не потому, что они угрожали Рейху, как и не потому, что кому-то показалось, что они были страшными врагами нацистских главарей. Не было представлено никакого оправдания приговору психически больным, более чем выдвинутого для осуждения цыган и крымчаков. Однако, для распоряжения против психически больных сущеествовала историческая основа. То есть, история уходящая на два года назад. 1 сентября 1939, Гитлер принял распоряжение об эвтаназии, которое приказывало убивать всех психически больных и неизлечимо больных людей. На других процессах было продемонстрировано, что данное распоряжение стало удобным оправданием убийства тех, кто был расово нежелателен для нацистов, и тех, кто был непригоден к работе. Эти жертвы группировались под названием «бесполезные едоки». Так как предполагалось, что все территории, на которые совершено вторжение, станут территорией Рейха, такая же политика, которая регулировалась в Германии была бы введена на оккупированных землях. Но даже этому бессердечному распоряжению придавалась самая широкая интерпретация. Психиатрические больницы часто опустошались и пациентов ликвидировали, потому что захватчики желали использовать здания психиатрических больниц.

«Низшие азиаты» являлись ещё одной категорией предназначенной для ликвидации. Такого рода обозначение допускало широкое усмотрение при убийствах. Руководители айнзацгрупп и айнзацкоманд были уполномочены предпринимать исполнительные меры под свою ответственность. Не было никого кто бы мог поспорить с ними о том, каких людей они заклеймили «низшими азиатами». И ещё меньшими были рамки операций по убийствам, когда они были вправе расстреливать «асоциальных людей, политически испорченных людей, и расово и психически низшие элементы».

И затем, должны были расстреливать всех коммунистических функционеров. Вновь никогда не было ясным насколько широка эта классификация. Таким образом, в итоге, приказ фюрера, и в данном приговоре на него будет ссылка, призывал к общему убийству евреев, цыган, психически больных людей, низших азиатов, коммунистических функционеров и асоциальных лиц.

 

Аутентичность докладов

 

История айнзацгрупп и айнзацкоманд это не нечто отдалённое годами от завершения своих кровавых поступков. История писалась, так как о событиях рассказывали, и этими авторами были вершители деяний. Она писалась сжатым, точным языком, которого требует военная дисциплина, и которая диктует точность.

Обслуживание армии на территории вторжения и планирование будущих операций требовали холодной точности докладов, которая была фундаментально известна всем военнослужащим германских вооружённых сил. Таким образом, каждый руководитель подчинённой команды был проинструктирован информировать своего руководителя команды о событиях и деятельности в сфере своих операций, в свою очередь каждый руководитель команды отчитывался перед руководителем айнзацгруппы, и руководитель айнзацгруппы по радио или почте докладывал РСХА в Берлин. Эти доклады хранились в тайне, но они не были настолько скрытыми, чтобы не доводиться до сведения высокопоставленных военных и политических сотрудников режима. Фактически, в столице, они компилировались, классифицировались, мимеографировались и рассылались по назначенному списку.

Дело обвинения полностью основано на этих официальных отчётах подготовленных руководителями айнзацгрупп и айнзацкоманд. Трибунал довольно однообразно цитирует из этих докладов, лишь потому, что сам язык подлинных составителей докладов может шокировать мир, показав, что такие вещи могут происходить в двадцатом столетии. Несколько коротких выдержек вначале наглядно раскроют занятия айнзацгрупп. Доклад айнзацгруппы В, от 19 декабря 1941, говорит об акции в Могилёве и отмечает:

«В ходе проверок на дорогах, идущих из Могилёва, проводившихся при помощи полиции, были задержаны 135 лиц, в основном евреи…127 лиц были расстреляны». (НО-2824)

Доклад также заявляет:

«По согласованию с командиром транзитного лагеря в Могилёве, проводился розыск евреев и чиновников. Были выявлены и расстреляны 126 лиц».

Тот же доклад уведомляет, что в Паричах возле Бобруйска,

«Проведена специальная акция, во время которой были расстреляны 1013 евреев и евреек».

В Рудне:

«Было расстреляно 835 евреев обеих полов» (НО-2824)

Зондеркоманда 4а, действовавшая в городе Чернигов, докладывала о том, что 23 октября 1941, были расстреляны 116 евреев; на следующий день были расстреляны 144 (НО-2832).

Тайлькоманда зондеркоманды 4а, действовавшая в Полтаве, докладывала, что уже к 23 ноября 1941:

«Всего были расстреляны 1 538 евреев» (НО-3405)

Айнзацгруппа Dдействующая рядом с Симферополем сообщала:

«За отчётный период были расстреляны 2 010 человек» (НО-3235).

Айнзацподразделение действующее в Украине, сообщало, что в Ракове:

«Расстреляны 1 500 евреев» (3876-ПС)

Доклад о деятельности в Минске в марте 1942 гласит:

«В ходе большой акции против евреев, расстреляны 3 412 еврея» (НО-2662).

Айнзацкоманда 6, действующая в Днепропетровске, докладывала о том, что 13 октября 1941:

«Из оставшихся 30 000, приблизительно 10 000 были расстреляны» (НО-2832).

Доклад от 16 января 1942, отчитывающийся о деятельности айнзацкоманды 2, заявляет о том, что в Риге к 30 ноября 1941:

«Расстреляны 10 600 евреев» (НО-3405).

Видимо со временем, авторы докладов устали от слова «расстрелять», поэтому, в узкой направленности выражения допускаемого в военном докладе, добавилось разнообразие. Доклад, исходивший из Латвии гласит:

«Между тем, высший руководитель СС и полиции в Риге, обергруппенфюрер СС, приступил к расстрельной акции, и в воскресенье, 30 ноября 1941, были устранены приблизительно 4 000 евреев из рижского гетто и эвакуационного транспорта из Рейха» (НО-3257).

И таким образом ни у кого не может быть сомнения в том, что значением «устранены», было слово «убиты» поставленное в кавычки.

Доклад, исходящий из Крыма лаконично заявляет:

«В Крыму казнены 1 000 евреев и цыган» (НО-2662).

Доклад айнзацгруппы В в июле 1941 относится к евреям в Литве которых поместили в концентрационные лагеря для особого обращения, и затем доклад поясняет:

«Сейчас началась данная работа и таким образом 500 евреев, в том числе саботажников, ликвидируются ежедневно» (НО-2937).

Команда, действовавшая в Лахойске, докладывала:

«Масштабная антиеврейская акция проведена в деревне Лахойск. В ходе данной акции, при поддержке команды дивизии СС «Рейх», казнены 920 евреев. Деревню теперь можно описать как «свободную от евреев» (НО-3143).

Айнзацгруппа В, действовавшая вне штаб-квартиры Смоленск, докладывала об одной из своих операций в октябре:

«В Могилёве евреи попытались саботировать свой вывоз в гетто путём массовой миграции. Айнзацкоманда № 8, с помощью регулярной полиции, заблокировала дороги, ведущие из города и ликвидировала 113 евреев». (НО-3160).

«Две масштабные акции были проведены взводом в Крупке и Шолопаничах, 912 евреев ликвидированы в первом и 822 во втором месте» (НО-3160).

Передовая команда зондеркоманды 4а, вела хронику своих действий за 4 октября 1941, докладывая:

«Всего, были выявлены и ликвидированы 537 евреев (мужчин, женщин и подростков)» (НО-3404).

В итоге даже выражения «ликвидировать» и «казнить» стали монотонными, поэтому докладчики нарушили еще одну связь с буквальной сдержанностью и начали описывать убийство евреев различными словесными оборотами. Одна особо понравившаяся фраза объявляла о том, что столько-то евреев были «обезврежены». Другая объявляла о том, что от стольких евреев «избавились». Однако, в действительности имеет мало значения, какая фразеология использовалась. Как только слово «еврей» появлялось в докладе, было известно, что это, в конечном счёте означает, что его убили. Таким образом, когда один особенный оригинальный доклад пишет: «Сейчас, еврейская проблема решена в Николаеве и Херсоне. Приблизительно 5 000 евреев были обработаны в ином месте». От сотрудников РСХА в Берлине это не требовало никакого изучения, чтобы понять, что 5 000 евреев убиты в Николаеве и 5 000 убиты в Херсоне». (НО-3148).

Смерть являлась обычной рутиной этих земных организаций. В главном управлении безопасности Рейха, айнзацгруппы прекрасно могли быть синонимом убийства. Один доклад, после указания на то, что отдельные города свободны от евреев, завершается предельно ясным замечанием о том, что «с оставшимися чиновникамиобращаются соответственно» (НО-3137).

Руководители команд также часто информировали штаб-квартиры о том, что об отдельных группах «позаботились» (НО-3151). Когда айнзацкоманда «заботилась» о ком-либо, единственное лицо которое заботилось об этих лицах, было гробокопателем. «Особое обращение» всё же являлось более пренебрежительной характеристикой торжественного акта смерти, когда, конечно, оно применялось к другим.

Затем докладчики легкомысленно фиксировали, что отдельные районы «очищены от евреев».

Наконец, был один термин, который был мягким и вежливым, сдержанным и ясным. Он никоим образом не называл ужасные вещи, связанные с расстрелом беззащитных людей сзади шеи, и затем их захоронением, иногда отчасти живьём, в неглубокие могилы. Это предмет риторики заявлял о том, что в отдельных районах «решён еврейский вопрос». И когда использовалась эта формулировка можно было знать, о том, что окончательно и полностью на конкретной территории евреев устранили с места проживания.

Айнзацгруппа С, докладывая о более чем 51 000 казней, заявляла:

«Мотивы казней проведённых командами:

«Политические сотрудники, грабители и саботажники, активные коммунисты и политические представители, евреи которые были освобождены из тюремных лагерей по ложным заявлениям, агенты и информаторы НКВД, лица, которые ложными заявлениями и влияя на свидетелей, являлись инструментом в депортации этнических немцев, еврейский садизм и мстительность, нежелательные элементы, партизаны, политруки, угроза чумы и эпидемии, члены русских банд, вооружённые мятежники – предоставляемые русскими бандами, повстанцы и агитаторы, беспризорники, евреи в целом.

И затем следует обобщающая фраза: «Евреи в целом» (НО-3155).

Полное вырезание таких групп как «беспризорники» и такие неясные обобщения как «нежелательные элементы» показывают, что вообще не имелось никаких границ для взмаха косы палача. И ссылка на отдельные категории евреев это лишь ужасная занавеска, потому что под фразой «евреи в целом», убивали всех евреев независимо от прошлой жизни.

Однако, были некоторые руководители команд, которые были более сознательными чем остальные. Они отказывались убивать еврея лишь потому, что он еврей. Им требовался повод перед приказом расстрельной команде. Поэтому, в Белоруссии, руководитель команды докладывал: «Имеются частые доказательства о еврейских женщинах выражающих особое неповиновение». Совесть руководителя команды удовлетворялась, он продолжал в своём докладе:

«По этой причине, в Круглом потребовалось расстрелять 28 евреек и 337 в Могилёве» (НО-2656).

В Татарске евреи покинули гетто, в котором их собрали и вернулись в свои дома. Скрупулезный руководитель команды доложил о серьёзном нарушении, допущённом евреями вселением в свои домовладения. Он соответственно казнил всех взрослых мужчин евреев в городе, а также трёх евреек. (НО-2656).

Далее:

«В Могилёве также, евреи попытались предотвратить свой вывоз в гетто, 113 евреев были ликвидированы» (НО-2656).

Оперативный доклад № 88, от 19 сентября 1941, говорит о том, что 1 и 2 сентября, евреями распространялись листовки и брошюры, но при этом «исполнители не выявлены». Таким заявлением о том, что виновных нельзя установить, руководитель отряда уничтожения успокоил свои моральные сомнения и соответственно, как фактически заявляет его доклад, он казнил 1 303 еврея, среди них 875 евреек старше 12 лет (НО-3149).

Всегда очень чувствительные, оккупационные силы установили, что евреи в Монастырщине и Хиславичах выражали «дерзкое и провокационное отношение». Соответственно команда расстреляла существующий еврейский совет и 20 других евреев. (НО-3143).

В окрестностях Острово, местные евреи, в соответствии с докладом              № 124, от 25 октября 1941, непрерывно демонстрировали враждебное поведение и неподчинение «германским властям». Поэтому данная команда вошла в Острово и расстреляла 169 евреев (НО-3160).

Доклад № 108 от 9 октября 1941, уведомляет о том, что за смерть 21 немецкого солдата возле Тополя, необходимо было казнить 2 100 евреев и цыган, таким образом, было 100 к одному. В докладе нет предлога о том, что кто-либо из 2 100 убитых малейшим образом был связан с расстрелом немцев (НО-3156).

Пункт в оперативном докладе № 108, 9 октября 1941, отмечает, что были казнены «19 евреев находившихся под подозрением о коммунистической принадлежности или совершении поджога» (НО-3156).

В Могилёве, еврейские женщины «крайне сопротивлялись» и не носили предписанную нашивку, поэтому 28 из них были ликвидированы (НО-3156).

Доклад № 73 от 4 сентября 1941, знакомит мир с фактом о том, что 733 гражданских лица были уничтожены в Минске, поводом было то, что они «являлись абсолютно низшими элементами с преобладающей азиатской кровью». Метод установления низшего характера и преобладания азиатской крови не указывается. (НО-2844)

Однако, палачи, не всегда не думали о евреях. Иногда видно, что ликвидация проводилась в пользу самих евреев. Поэтому, айнзацгруппа В докладывала в декабре 1941:

«В Городке, из-за угрозы эпидемии пришлось эвакуировать гетто. Были расстреляны 394 еврея» (НО-2833).

Айнзацгруппа С, докладывая об условиях в Радомысле, заявляла:

«Снабжение продовольствием евреев и детей невыполнимо. Соответственно, существовала все возрастающая угроза эпидемий» (НО-3149).

Ситуацию встретили храбро и по-рыцарски:

«Чтобы положить конец таким условиям командой были расстреляны 1 107 еврейских взрослых и украинской милицией 561 подросток. Соответственно, зондеркоманда с 6 сентября 1941 позаботилась всего о 11 328 евреях» (НО-3149).

Оперативный доклад № 92 от 23 сентября 1941 относится к тому, как возникла чесотка в гетто Невеля. «Для того, чтобы предотвратить дальнейшее заражение, были ликвидированы 640 евреев и дома сожжены». Это лечение несомненно превозмогло чесотку. (НО-3143).

Тот же самый доклад далее заявляет о том, что в городе Яновичи, возникло заразное заболевание сопровождаемое лихорадкой. Были опасения того, что заболевание может распространиться на город и сельское население. Для предотвращения такого события, были расстреляны 1 025 евреев. Доклад завершает гордое заявление: «Данная операция была проведена всего лишь командиром и 12 людьми». (НО-3143).

 Так как команды становились всё больше и больше знакомы с терапевтическими свойствами своих винтовок, они обратились к сфере превентивной медицины. В октябре 1941, руководитель команды в Витебске пришёл к выводу о том, что в городе имелась «неминуемая угроза эпидемий», и для предотвращения этого, он расстрелял 3 000 евреев. (НО-3160).

Упоминалось о казне психически больных. Доклады заполнены ссылками на ликвидацию заключённых психиатрических учреждений. Кажется, что команды, кроме казней, проводимых по своим собственным приказам, были готовы проводить убийства по запросу. Айнзацгруппа С докладывала о том, что тайлькоманда зондеркоманды 4а, при посещении Чернигова была запрошена директором психиатрической больницы о ликвидации 270 неизлечимо больных. Тайлькоманда обязалась. (НО-2832).

В Полтаве зондеркоманда 4bобнаружила, что психиатрическая больница расположённая там своими пациентами обслуживает ферму. Так как в городе было недостаточно цельного молока для обеспечения трёх крупных немецких госпиталей, нехватка молока была восполнена казнью части психически больных. Доклад о предмете поясняет:

«Выход из этой трудности был найден решением о том, что казнь 565 неизлечимо больных будет проведена в течение нескольких следующих дней под предлогом того, что этих пациентов вывезут в Харьков в лучшую психиатрическую больницу» (НО-2832).

Также говорилось:

«Нижнее бельё, одежда и иные принадлежности собранные в связи с этим также были переданы госпиталям».(НО-2827).

Страшная обыденность с которой проводились эти казни обнаруживается во фрагменте из доклада, подготовленного русским правительством (СССР-41), который гласит:

«22 августа 1941, психически больные пациенты из психиатрического госпиталя в Даугавпилсе – приблизительно 700 взрослых и 60 детей – были расстреляны в небольшом городе Аглона. Среди них были 20 здоровых детей, которых временно перевели в здание госпиталя из детского дома».

Доклад № 47 от 9 августа 1941, после общего обсуждения условий в Украине, заявлял об операциях айнзацгруппы С: «Проводились недавние, но не последние, систематические репрессалии против мародёров и евреев». При таких щепетильных хозяевах евреи должны были быть связаны с плохим, не важно делали они это или нет. Если они носили свои нашивки, они могли ожидать унижений, так как их узнавали как евреев; если они их снимали, их наказывали за их не ношение. Если они оставались в разрушенных и переполненных гетто они страдали от голода, если они уходили на поиски еды они «мародёрствовали».

Оперативный доклад № 132, описывающий деятельность айнзацкоманды 5, заявляет о том, что между 13 и 19 октября 1941, среди прочих казнённых был 21 человек виновный в саботаже и грабежах и 1 847 еврея. Также докладывалось о 300 психически больных евреях, чьим достижением, согласно докладу было то, что они «представляют в особенности тяжкое бремя для сотрудников айнзацкоманды 5 которым поручили эту операцию». (НО-2830).

Оперативный доклад № 194, детализирующий деятельность айнзацкоманды 8 говорит о том, что с 6 по 30 марта 1942, эта команда казнила:

 «20 русских за подрывную коммунистическую деятельность, саботаж и членство в НКВД, 5 русских из-за воровства, грабежа и растраты, 33 цыгана, 1 551 еврея». (НО-3276).

Айнзацкоманда 5, за период между 2 и 8 ноября 1941, убила, как сжато, говорит доклад № 143:

«15 политических сотрудников, 21 саботажника и грабителя, 414 заложников, 10 650 евреев». (НО-2827).

Доклад № 150 от 2 января 1942, говоря об акциях в западном Крыму, говорит:

«С 16 ноября по 15 декабря 1941 были расстреляны, 17 645 евреев, 2 504 крымчака, 824 цыгана и 212 коммунистов и партизан». (НО-2834).

Доклад также говорит, как если бы говорилось об очистке болот:

«Симферополь, Евпатория, Алушта, Карасубазар, Керчь и Феодосия и иные районы западного Крыма очищены от евреев».

Один доклад жалуется на то, что Вермахт не смог спланировать казни и соответственно много евреев сбежало. Это сильно расстроило докладчика. Он заявил:

«Естественно, систематичность акции айнзацкоманды 5 крайне пострадала от этих бессистемных эксцессов против евреев в Умане. В частности, большое количество евреев теперь предупреждены и сбежали из города. Кроме множества евреев, много украинских чиновников и активистов всё ещё проживавших в Умане были предупреждены этими эксцессами и только два сотрудника НКВД были обнаружены и ликвидированы. Результаты этих эксцессов незамедлительно исправлялись айнзацкомандой 5 по прибытию. (НО-3404).

Следует заметить, что слово «эксцессы» здесь используется в противоположном смысле, как недостаток. Убили не столько людей, сколько было нужно.

Также были возражения людям, говорящим об этих казнях.

«Слухи о казнях в других районах сделали акцию в Симферополе очень трудной. Сообщения об акциях против евреев постепенно поступают от бегущих евреев, русских, а также от безответственных разговоров немецких солдат» (НО-2834).

Несмотря на эти сложности операции, были небезуспешными, потому что отдельный доклад подытоживал, что: «При этом, казнены 75 881 человек».

Доклад из северного Крыма гласит:

«Между 1 и 15 февраля, были казнены 1 451 человек, из которых 920 евреи, 468 коммунисты, 45 партизаны и 12 грабители, саботажники и асоциальные лица. Всего до настоящего времени           86 632» (НО-3339).

Айнзацгруппа D, отчитываясь о своей деятельности с 1 по 15 октября 1941, заявляла в докладе № 117:

«Районы, занятые командами очищены от евреев. За отчётный период доклада были казнены 4 091 еврей и 46 коммунистов, доведя общее количество до 40 699». (НО-3406).

Возвращаясь в Симферополь, в докладе № 153 от 9 января 1942, мы находим:

«Оперативные районы тайлькоманд, в частности в небольших деревнях, очищены от евреев. За отчётный период были расстреляны 3 176 евреев, 85 партизан, 12 грабителей и 122 коммунистических сотрудника. Общее количество: 79 276. В Симферополе, кроме еврейского, также решены крымчакский и цыганский вопросы» (НО-3258).

Запись из доклада об оперативной обстановке № 3 за период с 15 по 31 августа 1941 говорит:

«В ходе проверки гражданского тюремного лагеря в Минске, были ликвидированы 615 лиц. Все казнённые являлись расово низшими элементами». (НО-2653).

Можно привести ещё больше примеров из докладов, но вышеуказанного будет достаточно, для того, что указать их настрой и сферу, и отношение тех кто участвовал в событиях, описанных в них. Как действовали группы? Как только руководители команд входили в город, они незамедлительно собирали то, что они называли еврейским советом старейшин, составленным из 10-25 евреев, согласно размеру города. Евреи, обычно самые видные, и всегда включающие раввина, инструктировались для регистрации еврейского населения сообщества для цели переселения. Регистрация завершалась, евреям приказывали явиться в указанное место, или машины подъезжали к их домам для сбора. Затем их везли в лес и расстреливали. Последним шагом команды в закрытии бухгалтерии всей акции был созыв совета старейшин, выражение признательности за их содействие, приглашение им войти в грузовик стоящий рядом, вывоз их на то же место в лесу, и также их расстрел. Один доклад иллюстрирует описанную процедуру:

«Евреям города было приказано явиться в определенное место и время для цели номерной регистрации и расселения в лагерь. Явились приблизительно 34 000, включая женщин и детей. После сдачи своей одежды и ценностей, все были убиты; это заняло несколько дней» (НОКВ-2129).

Еще один доклад хвалил руководителя айнзацкоманды 4bза его находчивость и умение при облаве на интеллигенцию Винницы.

«Он созвал наиболее видных раввинов города, приказав им собрать за 24 часа всю еврейскую интеллигенцию, и сказал им, что потребуется определённая регистрация. Когда первого сбора по количеству оказалось недостаточно, собравшихся интеллигентных евреев направили обратно с приказом собрать ещё больше интеллигентных евреев и явиться с ними на следующий день». (НО-2947).

«Такой метод использовался три раза, поэтому почти вся интеллигенция была выявлена и ликвидирована».

В Киеве для поимки евреев использовали грамотную стратегию.

Слово «грамотное» взято из доклада с отчётом об акции.

«Сложности, возникающие из такой крупномасштабной акции – в частности по захвату – были преодолены в Киеве просьбой к еврейскому населению через настенные плакаты о переезде. Хотя поначалу ожидалось участие только приблизительно 5-6 000 евреев, прибыли более чем 30 000 евреев, которые благодаря крайне грамотной организации до самого момента казни верили в переселение» (НО-3157).

Практически каждая страница этих докладов заполнена кровью и отделяется мрачной границей нищеты и опустошения. В каждом абзаце чувствуется сталь и рука которой докладчик резал бойню описанную в нём. Доклад № 94 говорит о евреях, которых выгнали из своих домов и вынудили вести примитивное существование в пещерах и заброшенных хижинах. Дефицит элементов, нехватка еды и адекватной одежды неизбежно вызывали серьёзные заболевания. Докладчик фиксирует хронику:

«Таким образом значительно возросла угроза эпидемии, поэтому, только по этой причине, требуется полная зачистка соответствующих мест». (НО-3146).

И затем, он добавил:

«Еврейская наглость не изжита даже сейчас».

Таким образом, после выселения, голода и расстрела своих жертв, выселяющие все ещё жаловались. Евреи даже не были учтивы со своими палачами!

Один из подсудимых отрицал, что на его территории были какие-либо евреи. В этой связи обвинение представило интересное письмо от некого Якоба, хозяина полевой полиции своему командиру. Письмо от 21 июня 1942, очень болтливое и компанейское, автор направил поздравления с днём рождения адресату, говорил о своих лошадях, своей подружке, и затем как обычно о евреях.

«Генерал, не знаю, видели ли вы, в Польше такие ужасные количества евреев. Я благодарю судьбу за то, что я, в молодые дни понял эту помесную расу как человек…

«Сейчас, из 24 000 евреев проживавших в Каменец-Подольске у нас остался исчезающий процент. Еврейчики живут в районах, также относящихся к нашим клиентам. Мы катимся вперёд без угрызений совести, и тогда… разойдутся волны и будет мир во всём мире». (НО-5655).

И затем он стал серьёзным и настроенным на твёрдость ради своей страны.

«Я благодарю вас за ваше замечание. Вы правы. Мы, люди новой Германии должны быть твёрдыми к себе. Даже если это означает длительную разлуку с нашей семьей. Сейчас время раз и навсегда очиститься от военных преступников, для создания для наших предков более прекрасной и вечной Германии. Мы здесь не спим. Каждую неделю 3-4 акции, один раз цыган, другой раз евреев, партизан и остальной сброд. Замечательно, что у нас есть подразделение СД, с которым  я превосходно работаю». (НО-5655).

В другом письме этот офицер становится очень сентиментальным и извиняется за себя в том, что он далеко от дома и думает о своих детях. «Можно поплакать иногда. Не хорошо быть таким другом детей, каким был я». Однако, это не предотвратило его размещение в бывшей психиатрической больнице для детей.

«У меня есть уютное жильё в бывшей детской психиатрической больнице. Одна спальня и жилая комната со всеми удобствами».(НО-2653).

 

Масштаб мероприятий

 

Один миллион человеческих трупов это концепция слишком странная и слишком фантастическая для обычного психического восприятия. Как указывалось ранее, упоминание одного миллиона смертей вообще не шокирует соизмеримостью со своей колоссальностью, потому что для среднего разума один миллион более символ, чем количественная мера. Однако, если вчитаться в доклады айнзацгрупп и заметить как небольшие цифры становятся больше, добираясь до десяти тысяч, десятков тысяч, сотен тысяч и далее, тогда можно по крайней мере поверить в то, что это действительно случилось – хладнокровное, умышленное убийство миллиона человек.

Оперативный доклад  88, докладывая о деятельности лишь одной команды заявляет о том, что до 6 сентября 1941, данная команда 4а «позаботилась в общем о 11 328 евреях».

Айнзацгруппа А докладывая о деятельности в районе Кикерино, заявила о том, что оперативный район «очищен от евреев. С 19 августа по 25 сентября 1941, было казнено 88 09 евреев и коммунистов. Общее количество 13 315» (НО-3148).

Эта же самая айнзацгруппа уже 5 ноября 1941 сообщала из Николаева, о том, что общие казни достигли цифры 31 767 (НО-3159).

Докладывая о деятельности за месяц (октябрь 1941), айнзацгруппа В уведомляла о том, что  «за отчётный период, проведено 37 180 ликвидаций» (НО-2656).

Айнзацгруппа С, докладывая о своих операциях в Киеве до 12 октября 1941, заявляла о том, что зондеркоманда 4а достигла общего количества в более чем 51 000 казней (НО-3155).

10 августа 1942, генеральный комиссар Белоруссии с самодовольством докладывал:

«В исчерпывающих дискуссиях с бригадефюрером СС Ценнером и чрезвычайно деятельным руководителем СД, оберштурмбаннфюрером СС, доктором права Штраухом, было удостоверено, что за последние 10 недель у нас в Белоруссии ликвидировано около 55 000 тысяч евреев» (3428-ПС)

Говоря в другом месте, генеральный комиссар заявлял: «В районе Минска, еврейство полностью уничтожено». Затем он жаловался на то, что армия мешала айнзаццелям.

«Подготовка к ликвидации евреев в районе Глубокого полностью сорвана произвольными действиями тылового района армии, о чём вам докладывалось. В тыловом районе армии – я не связан – были ликвидированы 10 000 евреев, которых мы в любом случае запланировали к ликвидации». (3428-ПС).

Однако, генеральный комиссар быстро преодолел своё негодование и продолжил в своей речи.

«В городе Минск приблизительно 10 000 евреев были ликвидированы 28 и 29 июля,  6 500 из них русские евреи, преимущественно возрастные лица, женщины и дети; оставшиеся составляют евреев непригодных для трудовых обязательств, большая часть которых была депортирована в Минск в ноябре прошлого года из Вены, Брюнна, Бремена и Берлина, по приказам фюрера. Район Слуцка также освобожден от нескольких тысяч евреев. То же относится к Новогрудкову и Вилейкам.

Он обнаружил что убийства в Барановичах и Ханзевичах, не проводились, так как он желал. «Радикальные меры неминуемы в Барановичах и Ханзевичах». Он пояснил: «Только в Барановичах, приблизительно 10 000  евреев еще живут в самом городе». Однако, он снова обратился к данной ситуации. Он пообещал, что 9 000 из них «ликвидируют в следующем месяце» (3428-ПС).

Уже 15 октября 1941, айнзацгруппа А заявила о том, что общее количество евреев казнённых в Литве было 71105 (Л-180).

В качестве приложения к докладу айнзацгруппа А представила инвентаризацию убитых людей как если бы предприятие представляло список наличных запасов.

 

Итого	Евреи	Коммунисты	Всего
Литва……………………………… Латвия…………………………….. Эстония…………………………… Белоруссия………………………..            Итого………………………………	80 311 30 025 474 7 620	860 1 845 684 ……..	81 171 31 868 1 158 7 620
	118 430	3 387	121 817

 

Дополнительно к этим цифрам:

 

В Литве и Латвии евреи, уничтоженные в погромах………………………………………………………………………5 500

 

Евреи, коммунисты и партизаны

казнённые в старом русском  районе…………………………………………………………………………2000

 

Казнено лунатиков……………………………………………………………………748

                                                                                          ___________

(Правильный итог – 130 065)                                                              122 455                             

 

Коммунисты и евреи ликвидированные

государственной полицией

и службой безопасности Тильзита

во время поисковых акций……………………………………………….. 5 502

                                                                                         ____________

                                                                                                  135, 567

 

Это не включает, и не включало, многие акции такого характера, достигшие цифры одного миллиона.

Оперативный доклад № 190 говоря о деятельности айнзацкоманды Dво второй половине марта 1942, объявляет в манере констатации факта, о 1501 казнённом человеке, и затем добавляет, вероятно со скукой: «Общее количество расстрелянных до настоящей даты 91 678» (НО-3359).

Рассуждая о деятельности айнзацгруппы А, вокруг Ленинграда, оперативный доклад № 150 заявлял: «Больше не имеется никакого еврейского гражданского населения» (НО-2834).

Доклад о деятельности и обстановке охватывающий период с января 1942, информировал Берлин:

«В Белоруссии зачистка от евреев на полном ходу. Количество евреев на территории переданной гражданским властям до настоящего времени, насчитывало 139 000. 33 120 евреев были расстреляны айнзацгруппой полиции безопасности и СД» (3876-ПС).

Специальный доклад подготовленный айнзацгруппой А, по восточным территориям, не оставляет никакого сомнения в назначении их организации.

«Систематическое прочёсывание восточных территорий охватывающее, в соответствии с основополагающими приказами, при возможности, полное устранение еврейства. По сути данная цель, достигнута – за исключением Белоруссии – в результате казней 229 052 евреев до настоящего времени» (2273-ПС).

Ссылаясь на Литву, доклад сделал наблюдение о том, что многие евреи используют силу против чиновников и вспомогательных литовцев, которые проводили казни и что, перед расстрелом они даже оскорбляли Германию! (2273-ПС).

Описывая операции в Белоруссии, айнзацгруппа А жаловалась на то, что она не охватила данный район из-за сильного мороза. Доклад отмечает, что «проведение массовых казней гораздо сложнее». И затем докладчик подчёркнул ещё одну трудность, что евреи «распространились по всей стране. В виду огромных расстояний, плохих дорог, нехватки машин и бензина, и небольших сил полиции безопасности и СД, требуются наивысшие усилия для того, чтобы проводить расстрелы».

Докладчик почти с сожалением жалуется на то, что евреи были неразумными в том, что не прошли эти длинные расстояния, чтобы предоставить себя для казней. Однако несмотря на все трудности, доклад завершается: «Несмотря на это, до настоящего времени расстреляна 41 000 евреев».

Палачи настолько привыкли к смертельному ремеслу, что в одном докладе, который касался вопроса создания гетто, докладчик сообщал о том, что до начала работ будут «казни небольшого характера от 40 до 100 человек».

Доклад № 155 от 14 января 1942, раскрывает, что в Аудрини:

«2 января, по приказу айнзацгруппы А полиции безопасности и службы безопасности, после вывоза всех припасов и т.д деревня была полностью сожжена. и все жители деревни расстреляны. Триста один человек был публично расстрелян на рыночной площади соседнего города Резекне».

Доклад завершается самым обычным замечанием:

«Все эти акции прошли без инцидентов» (НО-3279).

Город был разграблен и уничтожен и все его жители убиты. В другой деревне 301 человек был согнан на площадь и безжалостно расстрелян. Но для докладчика такое массовое насилие даже не составило инцидента!

Только за два дня (29 и 30 сентября 1941) зондеркоманда 4а, при помощи штаба группы и двух полицейских подразделений, убила в Киеве 33 771 евреев. Деньги, ценности, нижнее бельё и одежду убитых жертв передали расовым немцам и нацистской администрации города. Докладчик, который приводит душераздирающие подробности этого ужасающего убийства, завершает фразой: «Передача прошла без трений», - и затем добавляет, так как, он почти убрал печатную машинку – «Не произошло никаких инцидентов» (НО-3140).

Расстрел евреев в итоге стал рутинной работой и временами команды стремились избегать казней, не из благотворительности или симпатии, но потому, что это означало большую работу. Подсудимый Носске свидетельствовал о караване из 6 000 - 7 000 евреев которых гнали через реку Днестр румыны на территорию занятую германскими войсками, и которыми он руководил при переходе через реку. На вопрос, почему этих евреев изгнали из Румынии, Носске ответил:

«Нет никакой идеи. Я полагаю, что румыны хотели избавиться от них и направить их на немецкую территорию для того, чтобы мы их расстреляли, и у нас были бы трудности в их расстреле. Мы не хотели это делать. Мы не хотели делать работу за румын, и мы никогда не делали её, как и вообще во всех других местах где происходило подобное. Мы отказались и поэтому вернули их обратно».

Один или два защитника утверждали, что количество смертей вытекающих из актов организаций к которым относились подсудимые не достигло 1 000 000. Фактически, оно вышло за пределы 1 000 000. Как уже указывалось Международный Военный Трибунал, после процесса длившегося 10 месяцев, изучив и проанализировав цифры и доклады, заявил:

«РСХА играло руководящую роль в «окончательном разрешении» еврейского вопроса путем истребления евреев. Для обеспечения выполнения этой программы был создан специальный отдел РСХА, входивший в ведение управления IV. По его указаниям было убито приблизительно 6 миллионов евреев, из которых 2 миллиона были убиты айнзацгруппами и другими частями полиции безопасности[3]».

Олендорф давая показания Международному Военному Трибуналу заявил о том, что по его докладам, его айнзацгруппа убила 90 000 человек. Он также рассказал о методах используемых им для предотвращения преувеличения цифр. Он сказал, что остальные айнзацгруппы были не столь аккуратны как он, предоставляя итоговые цифры, но он не представил доказательств опровергающих цифры остальных айнзацгрупп. Следует также сделать ссылку на заявление подсудимого Хайнца Шуберта, который не только служил в качестве адъютанта Олендорфа в поле с октября 1941 по июнь 1942, но который оставался в том же качестве адъютанта в РСХА, отделе IIIВ, как у Олендорфа так и доктора Ганса Эмлиха, до конца 1944. Если бы был какой-либо вопрос правильности цифр, это то место где можно было поднять такой вопрос, но Шуберт не выразил никакого сомнения и не говорил, что эти лица, которых моментально информировали о статистике имели малейшее сомнение в них.

Шуберт показал очень подробно заботу, которая оказывалась при подготовке докладов и избегажания ошибки.

«Айнзацгруппы докладывали в главное управление безопасности Рейха двумя способами, по радио и в письменном виде. Радио доклады держались в строгой секретности и помимо Олендорфа, его заместителя Вилли Зайберта и главного телеграфиста Фриша, никто за исключением радистов не мог входить на радиостанцию. По этой причине вышеуказанные лица имели сведения о точном содержании радио докладов. Доклады диктовались непосредственно Фришу Олендорфом или Зайбертом. Затем доклад отсылался Фришем, я получал его для хранения. В случаях, в которых докладывалось в количестве убитых, оставались пробелы, поэтому я никогда не знал о точном количестве убитых лиц. Письменные доклады направлялись в Берлин курьером. Эти доклады содержали точные подробности и описания мест, в которых проводились акции, ход операций, потери, количество уничтоженных населённых пунктов и убитых лиц, арестованные агенты, сводки о допросах, доклады о гражданском секторе и т.д.» (НО-2716)

Подсудимый Блюме свидетельствовал о том, что он полностью исключал мысль о передаче ложного доклада, потому что он относился к этому как неприемлемому для себя.

Значит, подлинные цифры, указанные в докладах,  ужасающие сами по себе, ни в коей мере не рассказывают всей истории. Поскольку задачей айнзацгрупп было уничтожение всех людей попадавших в категории обозначенные приказом фюрера, выполнение данной работы в любом указанном географическом районе часто просто объявлялось фразой: «Города, посёлки и деревни прочёсывались командами и когда все евреи в отдельно взятой местности убивались, докладчик лаконично телеграфировал или писал в Берлин о том, что данный сектор «свободен от евреев». Иногда район уничтожения охватывал целую страну вроде Эстонии или крупную территорию вроде Крыма. Устанавливая количество убитых обозначениями такого характера следует просто изучить атлас и перепись населения в данный период. Иногда район оставлялся в стороне, так как операции по казням произвольно проводились командами. Таким образом, можно обнаружить в докладах такие записи как «Сфера деятельности команды освобождена от евреев».

И значит, были бесчисленные тысячи, которые погибли по умыслу айнзацподразделений в отсутствие их обязанностей убивать. Когда евреев сгоняли в полуразрушенные дома, которые огораживались проволокой и назывались «гетто», это было заключение – но заключение без тюремного надзирателя, доставлявшего им продовольствие. Доклады прямо дают понять, что в этих гетто свирепствовала смерть, даже до начала убийств выживших айнзацподразделениями. Когда в данном примере, казнились все взрослые евреи и еврейки старше 12 лет, оставались, конечно, все дети до 12. Они были обречены на гибель. Там были те, кто работал до смерти. Все эти смертельные случаи безошибочно вносились в хронику айнзацдокладов, но не показывали их статистику.

Кроме того, следует отметить, что существовало обширное количество жертв айнзацгрупп, которые не подпадали под расстрелы из винтовок. Во многих городах, и провинциях сотни и тысячи близких тех кого убили, бежали для того, чтобы избежать похожей судьбы. Путём недоедания, оставления в опасности, недостатка медицинского ухода, и в частности, если подумать о престарелых и самых юных, истощения, большинство если не все эти беженцы погибли. Конечно, эти цифры, не появляются в докладах айнзацгрупп, но уголовная ответственность ложится на программу приказа фюрера, настолько же, как и на подлинные смерти в расстрелах.

 

Использование в качестве рабочей силы перед казнью

 

Временами, часть еврейского населения в указанном сообществе временно щадилась, не по гуманитарным причинам, а в экономических целях. Так доклад из Эстонии указывает:

«Арест всех мужчин евреев старше 16 лет почти завершён. За исключением докторов и старейшин евреев, которые назначены зондеркомандами, их казнили отряды самообороны под надзором зондеротряда 1а. Еврейки в Пярну и Таллине в возрасте от 16 до 60, которые пригодны к работе, арестованы и направлены на вырубку торфа или иную работу.

Однако, в Литве, казни проводились настолько быстро, что там был дефицит докторов для нееврейского населения.

«Более чем 60 процентов дантистов были евреями; более чем 50 процентов докторов также. Их исчезновение приводит к крайней нехватке докторов, которая не может быть преодолена даже доставкой докторов из Рейха» (Л-180).

Доклад из Украины в сентябре 1941 рекомендовал, чтобы евреев убивали работой, нежели расстреливали.

«Существует единственная возможность, которой германская администрация в Генерал-губернаторстве долгое время пренебрегала: решение еврейской проблемы широким применением рабочей силы евреев. Это приведёт к постепенной ликвидации еврейства – развитию, которое отвечает экономическим условиям страны» (НО-3151).

В городах Латвии, германские ведомства использовали евреев в качестве принуждаемой неоплачиваемой рабочей силы, но всегда существовала опасность того, что несмотря на эти экономические преимущества для немцев, полиция безопасности  расстреляет работающих евреев (НО-3146).

Айнзацгруппа С докладывала в сентябре 1941:

«Возникли трудности, постольку поскольку евреи часто единственные квалифицированные рабочие в отдельных профессиях. Таким образом, единственные кожевенники и единственные хорошие портные в Новоукраинке это евреи. В других местах также только евреев можно использовать для плотничной и кузнечной работы.

«Для того, чтобы не угрожать восстановительной и строительной работе в интересах проходящих войск, потребовалось временно исключить из казней старых еврейских квалифицированных рабочих» (НО-3146).

В отдельной части Украины, описанной между Кривым Рогом и Днепропетровском, были обнаружены коллективные фермы, известные как колхозы, обрабатываемые евреями. Они были описаны в докладе как мало интеллектуальные, но посклольку они были хорошими рабочими, айнзацкомандир не ликвидировал их. Однако, доклад продолжает о том, что айнзацкомандир был удовлетворён простым расстрелом еврейских управляющих. (НО-3153).

Нацистский генеральный комиссар Белоруссии, докладывая в июле 1942, совершенно откровенно выразил своё пожелание ударить по всем евреям одним убийственным ударом. Однако, ему пришлось временно убрать свои руки, до того как должны были быть удовлетворены потребности Вермахта.

«Я сам и СД определённо предпочитают, чтобы еврейское население в генеральном округе Белоруссия были ликвидировано раз и навсегда, когда экономические запросы Вермахта уменьшатся. В настоящее время, учитываются необходимые потребности Вермахта который является главным работодателем еврейского населения». (3428-ПС)

Оперативный доклад № 11 от 3 июля 1941, также поясняет, что в балтийском регионе Вермахт «в настоящее время» не находится в положении позволяющем отказаться от рабочей силы доступных евреев пригодных к работе. (НО-4537)

Однако, не следует полагать, что будучи командированными евреи избавлялись от унижений. Айнзацгруппа В, сообщая о делах в Витебске, заявляла:

«Путём назначения еврейского совета, уже зарегистрированы 3 000 евреев. Введены нашивки для евреев. В настоящее время они используются для очистки от завалов. Для устрашения, 27 евреев, которые не явились на работу, были публично расстреляны на улицах» (НО-2954)

Один докладчик, описывая условия в Эстонии, пожаловался на то, что так как немцы продвигаются, эстонцы арестовывают евреев, но не убивают их. Он показал высшие методы айнзацгруппы.

«Только полиция безопасности и СД постепенно казнила евреев как только они больше не требовались для работы». (НО-2273)

Затем он добавил очевидный вывод:

«Сегодня в Эстонии больше нет евреев».

Также как бессердечный владелец  может работать с престарелой лошадью пока не выкачает из неё последнюю унцию пользы, так и подразделение в Минске расходовало евреев.

«В самом Минске – исключая расовых немцев – проживают 1 800 евреев, чьи расстрелы можно отложить с учётом их использования в качестве рабочей силы». (2273-ПС)

В Белоруссии руководители команды были проинструктированы приказами Гейдриха приостановить убийства евреев до того, как они соберут урожай.

 

Инициирование погромов

 

Отдельные айнзацкоманды совершали преступления, которые с моральной точки зрения, вероятно даже хуже чем их непосредственно совершённые убийства, то есть, их возбуждение у населения издевательств, унижений и убийства своих сограждан. Вторгаться в зарубежную страну, захватывать невинных жителей и расстреливать их это преступление, простое заявление о котором является осуждением. Но разжигания страстей, ненависти, насилия и уничтожения среди самих людей, цели сломать моральные устои, даже у тех кого вторгшийся решил пощадить. Этим сеялись семена преступления, которое вторгшийся планировал взращивать, даже после изгнания.

В вопросе преступной осведомлённости важно, что некто ответственный за эти бесстыдные преступления стремился хранить их в тайне. Бригадефюрер СС Шталекер, глава айнзацгруппы А, докладывал о деятельности айнзацгруппы А, говоря о том, что в октябре 1941, обязанностью его полиции безопасности было создание у населения страсти против евреев. «Это было не менее важно» - продолжает доклад:

«В виду установления в будущем непоколебимого и установленного факта того, что освобождённое население само предпринимало наиболее жестокие меры против большевистского и еврейского противника, для того, чтобы не были обнаружены директивы германских властей». (Л-180)

В Риге тот же Шталекер докладывал:

«Точно так же антисемитские силы подстрекались к проведению еврейских погромов с первых же часов после захвата территорий, хотя это подстрекательство оказалось весьма трудно осуществимым. Следуя нашим указаниям, полиция безопасности задумала разрешить еврейский вопрос самым решительным образом и всеми возможными способами. Однако было признано желательным, чтобы чиновники полиции безопасности не появлялись на сцене сразу, по крайней мере, с самого начала, поскольку исключительная жестокость принимаемых мер могла бы возмутить даже германские круги. [Курсив добавлен] Надо организовать дело таким образом, чтобы доказать миру, что само местное население первое выступило со стихийным протестом против подавления евреями в течении нескольких десятилетий и против террора коммунистов в течении предыдущего периода».         (Л-180)

Шталекер был удивлён и разочарован, что в Литве не так просто начать погромы против евреев. Однако, после некоторого подталкивания и содействия, результат был достигнут. Он докладывал:

«Климатис, руководитель вышеуказанного партизанского подразделения, которого первоначально использовали для этой задачи, добился начала погрома по рекомендации небольшого передового подразделения действующего в Ковно и таким образом ни одного германского приказа или германской инициативы не было видно извне. В течение первого погрома в ночь с 25 по 26 июня литовские партизаны устранили 1 500 евреев, подожгли несколько синагог или уничтожили их иными средствами и подожгли еврейский район включающий около 60 домов. В течение ночи около 2 300 евреев были обезврежены похожим образом. В иных частях Литвы прошли акции похожие на Ковно, хотя и меньшие и в отношении коммунистов, которые там остались».        (Л-180)

Создавая специальные взводы для инициирования и проведения погромов в Литве и Латвии, Шталекер указал на отбор людей, которые по личным причинам имели обиду на русских. Каким-то образом эти взводы заставляли поверить в то, что убивая евреев, они мстят за себя и за свои страдания русским.

Доклад о деятельности и обстановке № 6, подготовленный в октябре 1941, жалуется на то, что айнзацподразделения в Эстонии не смогли вызвать «спонтанных, антиеврейских демонстраций с вытекающими погромами» из-за «нехватки адекватного просвещения». Однако, как говорилось ранее, ничего не было потеряно, потому что под руководством айнзацгруппы полиции безопасности и службы безопасности, все взрослые евреи мужчины старше 16 лет, за исключением докторов и еврейский старейшин, были арестованы и убиты. Доклад затем говорит: «К завершению операции в Остланде останутся только 500 евреек и детей». (НО-2656)

Герман Фридрих Гребе, управляющий и инженер немецкой строительной фирмы в Здолбунове, Украина, выразительным языком описывает как проходили погромы. Когда он услышал о том, что разрабатывается погром, он позвонил командиру в городе, штурмбаннфюреру Пюцу, для того, чтобы удостовериться,  имелась ли у истории основа, поскольку он, Гребе, использовал некоторых еврейских рабочих, которых желал защитить. Штурмбаннфюрер Пюц опроверг слухи. Однако, позже, Грёбе узнал от заместителя районного комиссара, штабсляйтера Бека о том, что погром действительно готовится, но потребовал от Гребе обещания не раскрывать тайну. Он даже дал Грёбе справку для защиты его рабочих от погрома. Этот удивительный документ гласит:

«Господам Юнг

«Ровно

«Еврейские рабочие, трудоустроенные на фирме не подвергаются погрому. Вы должны перевести их на новое место работы к среде, 15 июля 1942 как позднейшее.

«От районного комиссара Бека»

Тем же вечером начался погром. В 10 часов эсэсовцы и украинская милиция ворвались в гетто, выбивали двери. Пусть Гребе расскажет историю своими словами:

«Людей живущих там вытаскивали на улицу в чём они были, независимо от того были они одеты или спали. Так как евреи во многих случаях отказывались покидать свои дома и сопротивлялись, эсэсовцы и милиция применяли силу. Они добивались успеха хлыстами, ударами и прикладами ружей при зачистке домов. Людей тащили на улицу настолько стремительно, что в некоторых случаях грудные дети остались в кроватках. На улице женщины оплакивали своих детей, а дети родителей. Это не мешало СС вытаскивать людей на дорогу, и бить их, пока они не добивались ожидаемого отчаяния. Заполнялись машина за машиной, и плачущие женщины и дети, и хлысты, и ружейные выстрелы не стихали. Так как несколько семей или групп забаррикадировались в особо крепких зданиях и двери нельзя было выломать ломами, эти дома подрывались ручными гранатами. Так как гетто находилось рядом с железнодорожными путями в Ровно, молодые люди пытались пересечь пути и небольшую реку, чтобы выбраться из района гетто. Так как эта полоска земли была вне действия прожекторов, она освещалась сигнальными ракетами. Всю ночь эти избитые, раненые люди брели по освещённым улицам. Женщины несли своих мёртвых детей в своих руках, дети толкали и тащили своих мёртвых родителей за руки и за ноги. Вновь и вновь звучали крики: «Откройте дверь! Откройте дверь!» разносившиеся по гетто». (2992-ПС)

Несмотря на иммунитет гарантированный его еврейским работникам комиссаром Беком, семерых из них схватили и забрали на сборный пункт. Рассказ Гребе продолжается:

«Я пошёл на сборный пункт для того, чтобы спасти этих 7 человек. Я видел дюжины тел всех возрастов и полов на улицах, пока шёл. Двери домов стояли открытыми, окна были разбиты. Фрагменты одежды, туфли, куртки, кепки, шляпы, пальто и т.д. лежали на улице. На углу дома лежал ребёнок, возраста менее года с разбитой челюстью. Кровь и мозги были разбрызганы по дому и покрывали участок вокруг ребенка. Ребёнок был одет только в маленькую майку. Командир, штурмбаннфюрер СС Пюц, ходил взад и вперёд перед строем в 80-100 евреев, которые сидели на земле. У него был большой хлыст в руках. Я подошёл к нему, показал ему письменное разрешение штабляйтера Бека и потребовал семерых человек которых я узнал среди сидящих на земле. Доктор Пюц был в ярости от уступки Бека и ничего не могло убедить его отпустить семерых человек. Он сделал движение рукой вокруг площади и сказал о том, что  тот, кто уже здесь, отсюда не выйдет. Хотя он был очень зол на Бека, он приказал мне забрать людей с Банхофштрассе 5 из Ровно, как самое позднее до 8 часов. Когда, я покинул доктора Пюца, я заметил украинскую повозку с двумя лошадями. Кишки мёртвых людей свисали с повозки. Ноги и руки свисали с бортов. Повозка была сделана для устрашения. Я забрал оставшихся 74 еврея, которых закрыли в доме в Здолбунове». (2992-ПС)

5000 евреев были убиты в этом погроме.

Специальная команда 7, которая как указывала сама, расстреляла 27 евреев на улицах Витебска, объявив в своём докладе:

«Русская часть населения одобрила это. Масштабная казнь евреев последовала незамедлительно». (НО-2954)

Активное содействуя подразделениям в осуществлении погромов зафиксированных в одном докладе Зипо и СД хотела некоторого доверия за совершённые убийства.

«В результате погромов проведённых литовцами, которым вместе с тем значительно содействовала Зипо и СД, были ликвидированы 3 800 евреев в Ковно и 1 200 в небольшом пригороде». (2273-ПС)

В некоторых районах создавались особые группы.

«Кроме этих вспомогательных полицейских сил, созданы ещё 2 независимых группы с целью проведения погромов. Все синагоги уничтожены; 400 евреев уже ликвидированы». (НО-2935)

 

Получение личного имущества и ценностей

 

В то время как никогда не давалось никакого объяснения тому почему нацисты осудили евреев на уничтожение, публичные материалы показывают, что они рассчитывали на значительную материальную выгоду. Возложение огромной контрибуции на лиц, которых нацисты считали евреями или полу-евреями и экспроприация их собственности в Германии также как и в странах оккупированных ею, принесли большие доходы в казну Рейха. И даже в ужасном и страшном деле массового убийства, явная выгода звенела в нацистской кассе. Например, доклад об обстановке № 73 от 4 сентября 1941, докладывая о казнях проведённых единственным подразделением – айнзацкомандой 8, сделал хладнокровное коммерческое объявление:

«В связи с зачисткой в Червене были обнаружены и конфискованы 125 880 рублей у 139 ликвидированных евреев. С этим общая сумма денег конфискованных айнзацкомандой 8 до настоящего дня составляет 1 510 399 рубля». (НО-2844)

Доклад об обстановке № 133 от 14 ноября 1941, показывает прогресс проделанный данным подразделением немногим более чем за два месяца.

«В течение периода охваченного данным докладом, айнзацкоманда 8 конфисковала ещё 491 705 рублей, а также 15 золотых рублей. Они были учтены и переданы администрации айнзацкоманды 8. Общая сумма рублей выявленных айнзацкомандой 8 насчитывает 2 511 226 рубля». (НО-2825)

26 октября, доклад об обстановке 125 дал айнзацкоманде 7bкредит на  46 700 рублей изъятых у ликвидированных евреев, айнзацкоманда 9 получила кредит в 43 825 рублей и «различные ценности в золоте и серебре» и зафиксировано, что айнзацкоманда 8 увеличила количество награбленного до суммы в 2 019 521 рубль. (НО-3403)

Оперативный доклад об обстановке № 31 от июля 1941, приводя отчёт об операциях в Литве, зафиксировал изъятие у ликвидированных евреев «460 000 рублей наличными, а также большого количества ценностей». Доклад далее говорит:

«Бывшее здание профессионального союза в Вильно было обеспечено для Германского трудового фронта по его просьбе, также деньги на счетах профессиональных союзов в банках насчитывают 1.5 миллиона рублей» (НО-2937)

Хотя и участвуя в идеологическом мероприятии, предположительно проводимом на высоком этическом и культурном уровне, исполнители программы не гнушались отъявленного и отвратительного воровства. В ликвидации евреев в Житомире и Киеве докладывавшая айнзацкоманда собрала 137 грузовиков полных одежды. Доклад не говорит о том срывалась ли одежда с жертв пока они были живы или после убийства. Эту украденную одежду передали организации национал-социалистического социального обеспечения.

Один из подсудимых сослался на то, как зимой 1941 он приказал получить меховые пальто для своих людей, и что поскольку у евреев было много зимней одежды, для них было не важно отдать немного меховых пальто. Во время описания казни, на которой он присутствовал, подсудимого спросили, раздевали ли жертв перед казнью. Он ответил: «Нет, одежду не снимали – это была операция по получению меховых пальто».

Документ, подготовленный штаб-квартирой айнзацгруппы D(февраль 1942) говорил о конфискации часов в ходе антиеврейской деятельности. Термин «конфискация» не меняет юридического или морального характера операции. Это был обычный бандитизм и грабёж на большой дороге. Золотые и серебряные часы направлялись в Берлин, остальное было передано Вермахту (рядовым) и самим сотрудникам айнзацгруппы «по номинальной цене» или даже просто так, если обстоятельства допускали такого рода либерализм с окровавленными вещами. Данный доклад также говорит о том, что деньги передавались в Рейхсбанк, за исключением «небольшого количества необходимого для повседневных задач (заработная плата, и т.д.)». Другими словами палачи платили себе деньгами отнятыми у своих жертв. (НОКВ-631)

Эта же айнзацгруппа, докладывая о трудных условиях в которых некоторые этнические немецкие семьи проживают в южной России, показывала, что она помогает им, предоставляя еврейские дома, мебель, детские кроватки и иное оборудование в распоряжение этнических немцев. Эти дома и оборудование были изъяты у ликвидированных евреев.

Айнзацгруппа С с гордостью докладывала о своих свершениях в Корове (сентябрь 1941), говоря о том, что она организовала регулярные полицейские силы для очистки страны от евреев как и для иных целей. Люди призванные для этой цели, как продолжает доклад, получали «свою оплату от муниципалитета из фондов захваченных у евреев». (НО-3154)

Осуждались целые деревни, скот и припасы захватывались (крались), население расстреливалось, а затем деревни уничтожались.

Деревни равнялись с землёй из-за того факта, или мелочного предлога о том, что некоторые жители помогали или селили партизан.

Доклады насыщены перечислением нижнего белья, одежды, обуви, кухонной утвари, и т.д., которые забрали у убитых евреев.

В Полтаве, были расстреляны 1 538 евреев и их одежда передана мэру который, согласно докладу сопровождающему эту акцию «установил при распределении особый приоритет для этнических немцев». (НО-3405)

Даже те кому предназначалось умереть в газовых фургонах должны были сдавать свои деньги и ценности и иногда свою одежду перед тем как вдохнуть угарный газ.

Деньги и ценности, изъятые у жертв отправлялись в Берлин в министерство финансов Рейха. Когда еврейский совет старейшин назначался для регистрации евреев для мнимой цели переселения, совет также просили отчитаться о финансовой ситуации евреев. Этим облегчалось разграбление их имущества, которое шло нога в ногу с их казнью.

 

Военнопленные

 

Программа уничтожения по расовым и политическим основаниям также распространялась на военнопленных. Уже в первые недели германской войны против России, большие количества гражданских лиц из районов вторжения были без разбора направлены в лагеря военнопленных, находящиеся под руководством управления по делам ВП высшего командования Вермахта. 17 июля 1941, Гейдрих отдал оперативный приказ № 8, который содержал «директивы» для айнзацподразделений «приданных постоянным лагерям ВП (шталагам) и транзитным лагерям (дулагам)». Эти директивы не только крайне нарушали положения Гаагских норм о военнопленных и гражданских лицах на территории оккупированной противником и вековые устои и обычаи войны, но отвергали сам принцип гуманизма. Они не предусматривали ничего кроме хладнокровного массового убийства военнопленных в лагерях ВП. Директивы говорили о своей задаче:

Вермахт должен незамедлительно освобождать себя от всех тех элементов среди военнопленных, кого следует считать большевистским элементом. Поэтому особая ситуация кампании на Востоке требует особых мер [Оригинальный шрифт], которые должны выполнятся в духе свободном от бюрократизма и административного влияния и с готовностью брать ответственность».

Директивы инструктировали айнзацподразделения о том, какие категории лиц следовало выявлять «прежде всего». Данный список подробно указывает все категории и типы русских правительственных чиновников, всех влиятельных партийных сотрудников, «ведущих личностей экономики», «советско-русскую интеллигенцию» и в качестве отдельной категории – категорию которую относили к крупнейшему количеству данной «акции» - «всех евреев».

Фактически, подчёркивалось, что «принимая какие-либо решения, следует принимать во внимание расовое происхождение» (НО-3414)

О казнях, директива указывала:

«Казни не должны производиться в самом лагере или в непосредственной близости. Они не являются публичными и должны проводиться как можно незаметно». (НО-3414)

Далее:

«Для того, что упростить задачу проведения чистки, офицер связи направляется к генерал-майору фон Гинденбургу, командующему лагерями военнопленных в военном округе I, Восточная Пруссия, в Кёнигсберге, Пруссия и генерал-лейтенанту Герготту, командующему лагерями военнопленных в Генерал-губернаторстве  в Кильце».

Согласно данной программе, доктора, выявленные в лагерях ВП, были обречены как потому, что являлись «русской интеллигенцией» или же потому что были евреями. Однако 29 октября 1941 Гейдрих посчитал необходимым распорядиться:

«Ввиду существующего в лагерях дефицита врачей и личного состава медицинского корпуса, таких лиц, даже евреев, следует исключать из отбора и оставлять в лагерях ВП, за исключением наиболее обоснованных случаев». (НО-3422)

Еще один отрывок в данном приказе Гейдриха откровенно демонстрирует, в какой мере Рейх официально попирал основополагающие правила международного права и принципы гуманизма:

«Начальники айнзацгрупп решают по предложениям о казне под свою ответственность и отдают зондеркомандам соответствующие приказы».

Видимо все, кто был вовлечён в данную программу был осведомлён о её незаконности.

«Такой приказ не должен передаваться в письменном виде – даже в форме выписки. Районные командиры по военнопленным и командиры транзитных лагерей должны уведомляться устно». (НО-3422)

Является похвалой отдельному армейскому офицеру, что он возражал такому позорному и отвратительному отказу от правил войны. В одном докладе мы находим:

«Конкретный пример это поведение коменданта лагеря в Виннице, который решительно возражал переводу 362 еврейских военнопленных своим заместителем и даже начал военно-полевой суд в отношении заместителя и 2 других офицеров». (НО-3157)

Однако фельдмаршал фон Рейхенау, командующий шестой армией не был столь благородным как указанный офицер. Доклад далее говорит:

«Генерал-фельдмаршал фон Рейхенау 10 октября 1941 отдал приказ, который ясно говорит о том, что русский солдат должен считаться принципиальным представителем большевизма и получать соответствующее обращение от Вермахта».

Вероятно, дно бессердечия и трусости было достигнуто этими группами убийц, когда одна из команд жестоко убила беспомощных, раненых военнопленных. Айнзацгруппа С докладывая (ноябрь 1941) о казни проведённой зондеркоманой 4а, заявляла:

«…большей частью вновь были евреи, и значительной частью вновь были еврейские военнопленные, которых передал Вермахт. В Борисполе, по просьбе командира лагеря ВП, взвод зондеркоманды 4а 14 октября 1941 расстрелял 752 еврейских военнопленных  и 10 октября 1941, 357 еврейских военнопленных, в числе них немногих комиссаров и 78 раненых еврея, переданных лагерным врачом». (НО-2830)

 

Методы казни

 

Как  проводились казни? Каким был modus operandi? Нельзя оставлять в тени этот предмет истории. Несколько палачей сами сняли весь покров тайны с того как они выполняли свои экстраординарные поступки. Подсудимый Пауль Блобель, который заявляет о том, что его зондеркоманда убила от 10 000 до        15 000 человек, описал некоторые подробности одного мероприятия которым лично руководил. Указав на то, что от 700 до 1 000 лиц были вовлечены в эту казнь, он сослался на то как разделил своё подразделение на расстрельные команды по 30 человек каждая. Затем, готовились братские могилы.

 «Из общего количества лиц предназначенных для казни, 15 человек подводили каждый раз к краю общей могилы, там они становились на колени, их лица смотрели в могилу. Тогда, одежду и ценности ещё не собирали. Позже это изменилось. Расстрельные взводы состояли из зондеркоманды 4а, милиции и полиции. Когда люди были готовы к казне, один из моих руководителей, который был ответственным за расстрельный взвод отдавал приказ стрелять. Так как они были на коленях у края общей могилы, жертвы падали как правило, сразу же в общую могилу. Я всегда использовал довольно крупные расстрельные взводы, так как я отказался использовать людей которые были специалистами по выстрелам в шею. Каждый взвод расстреливал приблизительно один час, а затем заменялся. Лиц, которых должны были расстрелять, собирали рядом с местом казни и охраняли те взводы которые не принимали в данное время участия в казнях». (НО-3824)

В некоторых примерах убитые лица не падали в ямы, и палачам приходилась самим заканчивать работу по захоронению. Однако, такого метода старались избегать, просто заводя жертв в ров или могилу пока они были живы. Эсэсовский очевидец объяснял эту процедуру.

«Людей расстреливали выстрелом в шею. Тела хоронились в большом противотанковом рве. Кандидаты на казнь стояли или были на коленях во рву. Одну группу едва успевали расстрелять, пока прибывала вторая и ложилась там на тела».

Подсудимый Биберштейн, также удостоверил это своим заявлением:

«Расстрелы проводились в песчаной яме, в которой потом и хоронились тела».

Подсудимый Отт, который заявил о том, что его команда провела от 80 до 100 казней, рассказал об одной зимней казни, в которой тела временно хоронились под снегом.

Занятие казнями видимо было очень эффективной бизнес-процедурой, иллюстрируемой докладом № 24 от 16 июля 1941, который кратко говорил:

«Арестованные еврейские мужчины без церемоний были расстреляны и захоронены в подготовленных заранее могилах, до настоящего времени АК 1bрасстреляла в Даугавпилсе 1 150 евреев». (НО-2938)

Некоторые из руководителей команд, однако, церемонились ещё меньше. Эти палачи называли имена жертв, перед тем как погрузить их в грузовик, который должен был увезти их на смерть. В этом заключался весь их юридический процесс – обвинительное заключение, доказательства и приговор – перекличка смерти.

Существовали различные техники казни. Были командиры айнзацгрупп которые выстраивали своих жертв на коленях или стоя на краю могилы, лицом к могиле, у других казнимые стояли спинами к могиле, а другие, как отмечалось, ставили жертв в саму могилу. Один подсудимый описал, как жертвы выстраивались на краю рва, как они падали, на место становился следующий ряд, таким образом, слой за слоем, тела падали в яму на истекающие кровью тела под ними.

Вряд ли даже доктор присутствовал на казнях. Ответственность руководителя взвода в установлении того мертвы ли жертвы до захоронения сводилась к беглому взгляду на то шевелятся ли простреленные тела или нет. Поскольку в большинстве случаев сваленные в кучу, и перемешанные тела лежали и заполняли ров, по крайней мере, в шесть футов глубиной, только лишь ещё один кошмар приходит на ум при оценке неадекватности проверки проведённой с краю ямы о том, теплится жизнь в яме или нет.

Фактически, один подсудимый не исключил возможности того, что казнённые могли лишь казаться мёртвыми из-за шока или потери сознания. В таких случаях неизбежным было то, что их хоронили заживо.

Подсудимый Блобель свидетельствовал о том, что его расстрельные команды всегда целились в головы жертв. Если, как он пояснил, в жертву не попадали, тогда один из членов расстрельной команды подходил с винтовкой на расстояние трёх шагов и стрелял. Сцена жертвы смотрящей на охотника за головами приближающегося с винтовкой и стреляющего в него с трёх шагов представляет ужас, которому нет слов.

Некоторые руководители команд, как мы видели, клали жертв на землю, и им стреляли в зад шеи. Но, каким бы ни был метод, он всегда считался почётным, он всегда осуществлялся в гуманной и военной манере. Подсудимый за подсудимым подчёркивали трибуналу, что требования воинственности и гуманизма тщательно соблюдались во всех казнях. Конечно, периодически, как описал это один подсудимый: «Манера, в которой проводились казни, вызывала волнение и неподчинение у жертв, поэтому коммандос были вынуждены восстанавливать порядок путём насилия» - то есть, жертв избивали. Несомненно, всегда, конечно, в гуманной и военной манере.

Однако, очень редко жертвы реагировали на свою судьбу. Комментируя эту фазу казни, один подсудимый сослался на то, как некоторые жертвы, предназначенные к выстрелу в шею, оборачивались и храбро смотрели на своих палачей и ничего не говорили. Почти постоянно они шли на свой конец, молча, и некоторые из подсудимых комментировали это. Молчание обречённых было мистическим; оно была пугающим. Чего ожидали палачи от своих жертв. Кто найдёт слова, чтобы высказаться об этом невообразимом посягательстве на человечность, это ужасающее насилие над достоинством жизни и бытия? Они молчали. Им было нечего сказать.

Видимо действовал приказ о том, чтобы казни не проводились публично, но всегда проходили удалённо от населённых центров. Лесные районы обычно выбирались для этого ужасного дела. Иногда правила не соблюдались. Документ НОКВ-641 ссылается на казнь, которая прошла возле домов, чьи жители стали невольными свидетелями этой мрачной сцены. Рассказчик говорит:

«Большое движение припасов для солдат также шло по главной улице, также как и движение эвакуируемых гражданских. За всеми событиями можно было следить из окна батальонной комнаты, также можно было слышать стоны людей которых должны расстрелять. Следующим утром, много одежды лежало в указанном месте и было окружено любопытными гражданскими лицами и солдатами. Приказ об уничтожении одежды был отдан незамедлительно.

Предприниматель, Фридрих Грёбе, уже цитированный ранее, оставил волнующий отчёт о массовой казни рядом с Дубно, которой он стал очевидцем в октябре 1942, отчёт который из-за своего авторитетного описания заслуживает полного включения в приговор.

«Мённеке и я пошли прямо к ямам. Никому до нас не было дела. Я услышал винтовочные выстрелы в быстром темпе, из-за одной из насыпей. Люди, которых выгружали из грузовиков – мужчины, женщины и дети всех возрастов – должны были раздеваться по приказам эсэсовца, у которого была плётка.

«Они должны были снимать свою одежду в установленных местах, разделенных на туфли, верхнюю одежду и нижнее бельё. Я видел груду туфель, около 800-1 000 пар, большие кучи нижнего белья и одежды. Без криков и рыданий эти люди раздевались, разбивались по семьям, целовали друг друга, прощались и ждали знака от ещё одного эсэсовца, который стоял возле ямы, также с хлыстом в своей руке.

«За время 15 минут, что я стоял возле ямы я не слышал ни жалоб, ни просьб о пощаде. Я видел семью приблизительно из 8 лиц, мужчина и женщина, обеим под 50 со своими детьми около 1, 8 и 10 и двумя взрослыми дочерьми около 20-24. Пожилая женщина с седыми волосами держала на руках годовалого ребёнка и пела ему, и щекотала его. Пара смотрела на них со слезами на глазах. Отец держал руки мальчика около 10 лет и нежно с ним говорил; мальчик сдерживал слёзы. Отец показывал ему на небо, гладил по голове, и кажется, что-то ему объяснял. В этот момент эсэсовец у ямы что-то закричал своему товарищу. Последний отсчитал около 20 лиц и проинструктировал их идти за насыпь. Среди них была семья, которую я упоминал. Я хорошо помню девушку, стройную, с тёмными волосами, которая, проходя мимо меня, указала на себя и сказала: «23». Я обошёл насыпь, и оказался перед огромной могилой. Люди были тесно скучены  и лежали друг на друге, поэтому были видны их головы. Почти везде из их голов по плечам шла кровь. Некоторые расстрелянные люди еще шевелились. Некоторые поднимали свои руки и поворачивали головы, чтобы показать, что они живы. Яма уже была заполнена на 2/3. Я оценил, что в ней было 1000 человек. Я посмотрел на человека который расстреливал. Это был эсэсовец, который сидел на краю узкого конца ямы, его ступни находились в яме. На коленях у него лежал автомат и он курил сигарету. Люди, полностью обнажённые, находились в нескольких шагах у обрыва из глины и карабкались по головам лежащих там людей в то место куда показывал эсэсовец. Они лежали рядом с мёртвыми или ранеными людьми; некоторые ласкали тех, кто ещё был жив и тихо с ними говорили. Потом я услышал серию выстрелов. Я посмотрел в яму и увидел, что тела дёргались или головы уже были без движения сверху тел на которых они лежали. Кровь струилась из их шеи. Я был удивлён, что мне не приказали уйти, но я видел, что там было два или три постовых в форме. Уже приближалась следующая партия. Она спустилась в яму, выстроилась напротив предыдущих жертв и была расстреляна. Когда я пошёл обратно от насыпи, я заметил ещё один грузовик с людьми, которые прибыли. На этот раз в нём были больные и раненые лица. Старая, очень худая женщина с ужасно худыми ногами была раздета другими, которые уже были обнажёнными, пока двое людей её поддерживали. Женщина была парализована. Обнажённые люди провели женщину к насыпи. Я пошёл к Меннике и поехал обратно в Дубно.

«Утром следующего дня, когда я снова посетил место, я увидел около 30 обнажённых людей лежавших возле ямы – в 30-40 метрах от неё. Некоторые из них были ещё живы; они смотрели прямо перед собой неотрывным взглядом и казалось не замечали ни утренней прохлады, ни рабочих моей фирмы стоявших вокруг. Девушка 20 лет заговорила со мной и попросила дать ей одежду и помочь ей спастись. В этот момент я услышал быстрое приближение машины и заметил, что это было подразделение СС. Я покинул место строительства. Десять минут спустя я услышал выстрелы из ямы. Живым евреям приказали бросить тела в яму; потом они сами легли в неё и были убиты выстрелом в шею».    (2992-ПС)

 Трагедия этой сцены полностью терялась для палача. Он делал свою работу как работу. Столько то лиц, должно было быть убито, также, как столяр продумывает конструкцию сарая. Он должен учитывать имеющиеся материалы, возможности дождя, и т.д. Только психологически привыкнув к такому положению дел можно было избежать шока, когда в докладе появляется привычно написанное заявление, а именно: «До настоящего времени, было очень трудно проводить казни из-за погодных условий». (НО-2828)

Доклад айнзацгруппы А, обсуждающий события которые случились зимой 1941-42, замечает:

«Командир в Белоруссии проинструктировал о ликвидации еврейского вопроса как можно скорее, несмотря на сложную обстановку. Однако, требуется период около 2 месяцев – с учётом погоды». (2273-ПС)

Всё это настолько же заученное безразличие, которое заставило ещё одного докладчика просто записать: «На каждом новом месте берутся заложники, и их казнят по малейшему поводу». (НО-2948)

Один из руководителей айнзацгрупп жаловался на то, что в Гродно и Лиде, в первые дни, были казнены только 96 евреев. Он выразил своё недовольство и заявил: «Я отдал приказы о значительной интенсификации». (НО-2937)

Адольф Рюбе[4], бывший гауптшарфюрер СС, заявил в письменных показаниях, что время от времени были палачи, которые придумывали оригинальные методы убийства своих жертв.

«В связи с эксгумацией в Минске, в ноябре 1943, оберштурмфюрер Хойзер[5] прибыл с командой латышей. Они доставили с собой восемь евреев, мужчин и женщин. Латыши охраняли евреев, в то время как Хартер и Хойзер своими руками воздвигли погребальный костёр. Евреев связали, бросили в костёр живьём, облили бензином и подожгли». (НО-5498)

Ранее в приговоре говорилось о том, что женщин и детей должны были казнить с мужчинами и таким образом всё время уничтожались евреи, цыгане и так называемые асоциальные. В данном отношении, руководители айнзацгрупп столкнулись с трудностью, которой не желали. Многие призывники были мужьями и отцами, и они нервничали, нажимая курки в этих беспомощных существ, которые напоминали им их жён и потомков дома. В таком эмоциональном волнении они часто плохо целились и руководителям команд требовалось идти с револьвером или карабином, стреляя в стонавшую и корчащуюся массу. Это было тяжелым для палачей, кадровые эксперты докладывали в РСХА в Берлин, и для успокоения их чувств, на помощь пришли газовые фургоны.

Эти странные машины имели ложные окна и занавески и внешне напоминали семейные трейлеры. Женщин и детей сажали в них с объявлением о том, что их будут переселять и что они встретят своих мужей и отцов на новом месте. Оказавшись в грузовике, двери автоматически и герметично закрывались, водитель давил на акселератор и угарный газ из двигателя устремлялся внутрь. Ко времени прибытия фургона к точке назначения, которой был противотанковый ров за городом, пассажиры были мертвы. И они присоединялись к своим мужьям и отцам, которых убили из винтовок и карабинов в руках айнзацкоманды.

Настолько вызывая печаль, как может быть у среднего человека, просто мысль об этих убийственных фургонах, они были просто оборудованием для айнзацгрупп. Туда и обратно шли сообщения об этих фургонах, с такой обыкновенностью шла переписка как если бы обсуждались грузовики с углём. Например, 16 мая 1942 унтерштурмфюрер СС, доктор Бекер, писал оберштурмбаннфюреру СС Рауффу, отмечая, что грузовики нельзя водить в дождливую погоду, из-за опасности заносов. Поэтому он, поднял вопрос о том нельзя ли проводить казни на стационарной позиции. Однако, данное предложение само по себе создавало проблему. Если бы фургон в действительности не ехал, жертвы осознавали бы, что с ними произойдёт, а этого, как говорил Бекер, следовало насколько возможно избегать. Поэтому он рекомендовал: «Остаётся единственный способ. Загружать их на сборном пункте и везти на точку». Бекер затем жаловался на то, что от сотрудников команд требуется выгружать тела.

«Я обратил внимание командиров указанных ЗК, на неизбежные психологические травмы и вред их здоровью, к которым приведёт такая работа, даже если и не сразу, а позже. Люди жаловались мне на головные боли, которые появлялись после каждой выгрузки».

Затем относительно самого смертельного устройства Бекер говорил:

«Применение газа обычно проводиться неправильно. Для того, чтобы закончить как можно быстрее, водитель жмёт на акселератор со всей силы. Из-за этого казнимые лица умирают от удушения, но не от передозировки как запланировано. Мои указания подтверждают, что при правильной настройке клапанов смерть наступает быстрее и заключённые спокойно засыпают». (501-ПС)

15 июня 1942, комендант полиции безопасности и службы безопасности Остланда писал РСХА в Берлин следующее:

«Предмет: С-фургоны.

«Транспорт евреев, с которыми надлежит обращаться особым образом, еженедельно прибывает в ведомство коменданта полиции безопасности и службы безопасности Белоруссии.

«Трёх С-фургонов, которые имеются, недостаточно для этой задачи. Я прошу направления дополнительных С-фургонов (5 тонн). В то же время я прошу доставки 20 газовых шлангов для трёх наличных С-фургонов (2 «Diamond», 1 «Saurer»), поскольку имеющиеся уже забились». (501-ПС)

Превосходные в исполнении своих убийственных обязанностей, казалось, что айнзацвласти сейчас даже создадут школу в этой новой разработке изящного искусства геноцида. Подсудимый Биберштейн, описывая одну из этих ультрасовременных казней, говорил о водителе Закенройтере из Нюрнберга «которого весьма подробно инструктировали о том, как обращаться с газовым фургоном, на специальных курсах» (НО-4314) Биберштейн был удовлетворён, тем что этот метод убийства был очень эффективным, потому что лица мёртвых людей «никак не были искажены»; смерть наступала «без каких-либо признаков спазмов». Он добавил, что никакого врача не присутствовало для установления того, что люди мертвы, потому что «такой тип газовой казни точно гарантировал смерть». Кто бы это не гарантировал, это не установлено историей.

Убийственные фургоны были сконструированы в Берлине и затем, своим ходом ехали к месту действия. Доклады рассказывают о двух фургонах ехавших из Берлина в Крым. Было бы интересно узнать мысли водителей этих убийственных машин проехавших пол-Европы, через города и деревни, поднимаясь на горы и спускаясь на равнины, проехав 2 000 километров со своими газовыми гильотинами для убийства беспомощных женщин и детей. Один из водителей был не кем иным как шофёром архиубийцы Рейнхарда Гейдриха.

Читая и читая эти отчеты, из которых мы привели небольшие фрагменты, всё же остаётся инстинкт неверия, вопроса, сомнения. Существует духовный барьер, пропускающий чудные истории о сверхъестественных феноменах, как например, о воде, поднимающейся на холм и деревьях, чьи корни растут в небо, нежели пропускающий этих рассказчиков, которые выходят за пределы границ человеческой жестокости и дикости. Лишь тот факт, что доклады, из которых мы цитировали, возникали из под пера лиц в рамках обвиняемых организаций, может гарантировать человеческому разуму, что всё это произошло на самом деле. Доклады и заявления самих подсудимых удостоверяют то, что иначе бы отбросили как продукт больного воображения. Материалы дела раскрывают, что следователи и аналитики доказательств проверяли и перепроверяли. Будучи людьми, они иногда сомневались в верности поразительных цифр появляющихся в докладах. Таким образом, когда один из них просмотрел заявление Шталекера о том, что айнзацгруппа А, в которой он был начальником, убила 135 000 человек за четыре месяца, следователь спросил Отто Олендорфа, возможно ли это. Олендорф прочёл спорное заявление и объявил:

Я видел доклад Шталекера (Л-180), об айнзацгруппе А, в котором Шталекер утверждает, что его группа убила 135 000 евреев и коммунистов в первые четыре месяца программы. Я лично знаю Шталекера и, по моему мнению, документ является аутентичным». (2620-ПС)

Как всё это можно объяснить? Даже, когда Германии угрожали со всех фронтов, многие войска необходимые на поле боя снимались для этой безумной задачи уничтожения. В нарушение военной и экономической логики, убивали бесчисленную рабочую силу, уничтожалось имущество всех видов – всё остальное не учитывалось перед безумием геноцида.

Здесь и там возникали протесты. Генеральный комиссар СС Белоруссии возражал казням в его районе – не по причинам гуманности, а потому что он верил в то, что разнузданная программа убийств понизит престиж Германии.

 «Прежде всего, следует избегать любой акции снижающей престиж Германского Рейха и его организаций в глазах белорусского населения… Я представляю дубликат данного доклада, для того, чтобы можно было переслать одну копию министру Рейха. Методами такого рода нельзя поддерживать мир и порядок в Белоруссии. Захоронение живьём тяжелораненых людей, которые выбираются из своих могил, это настолько подлый и грязный акт, что о таком инциденте следует доложить фюреру и рейхсмаршалу. Гражданская администрация Белоруссии прилагает всевозможные усилия для склонения населения к Германии в соответствии с инструкциями фюрера. Эти усилия нельзя совместить с методами описанными выше», (1104-ПС)

Доклад ссылался на выразительное описание акции уничтожения. Он говорил о прибытии полицейского батальона с инструкциями о ликвидации всех евреев в городе Слуцк за два дня. Комиссар территории Слуцка протестовал против ликвидации всех евреев, которая естественно включала ремесленников, разрушающей экономическую жизнь этого района. Он, просил, чтобы, казни по крайней мере отсрочили. Ответственный лейтенант батальона отказался ждать. Доклад продолжает:

«В остальном, в отношении акций казни, я должен отметить своё глубочайшее сожаление тому, что последняя уже переступает садизм. Сам город во время акции представлял собой картину ужаса. С неописуемой жестокостью со стороны как немецких офицеров полиции и в частности литовских партизан, евреев, но среди них также белорусов, забирали из своих жилищ и сгоняли вместе. Повсюду в городе слышались выстрелы и на различных улицах собирали тела застреленных евреев… В заключении и считаю себя обязанным отметить, что во время акции полицейский батальон неслыханным образом грабил, и не только еврейские дома, но и белорусские. Забиралось всё, что можно использовать, такое как ботинки, кожа, ткани, золото и иные ценности. На основе заявлений военнослужащих вооружённых сил, на публике с рук евреев срывали часы, на улице, и кольца снимались с пальцев наиболее жестоким образом.

«Майор финансового отдела докладывал о том, что еврейскую девушку полиция попросила незамедлительно принести 5 000 рублей за освобождение своего отца. Эта девушка, как указывалось, действительно обошла всё, что можно, чтобы найти деньги». (1104-ПС)

Для воющей нации нет ничего более важного чем боеприпасы, доходящие до солдат на линии фронта. При этом, много машин загруженных боеприпасами для вооружённых сил остались на улицах Слуцка, потому что еврейских водителей незаконно принужденных к этой службе, ликвидировал расстрельный батальон. Хотя сама жизнь нации зависела от продолжения работы всех типов продовольственных предприятий, 15 из 26 специалистов по консервированию были расстреляны.

Кровавая бойня в Слуцке привела к некоторой интересной переписке. Генеральный комиссар запросил министра Рейха по оккупированным восточным территориям, должна ли ликвидация евреев на Востоке проводится без учёта экономических интересов Вермахта и специалистов в промышленности вооружений. Министр Рейха ответил:

«Разъяснения еврейского вопроса предпочтительнее достигать путём устных дискуссий. Экономические соображения фундаментально не должны учитываться при проблеме расселения». (3666-ПС).

Немецкий инспектор вооружений в Украине, после тщательного изучения программы еврейской ликвидации, докладывал генералу пехоты Томасу, начальнику управления промышленности вооружения, о том, что с немецкой точки зрения проект был большой ошибкой. В Украине он обнаружил, что евреи представляют почти целые профессии и даже значительную часть рабочей силы.

«Таким образом, ликвидация необходимо привела к далеко идущим экономическим последствиям и даже непосредственно сказалась на промышленности вооружений (производство для снабжения войск)».

Доклад продолжает:

«Отношение еврейского населения с самого начала было тревожно-покорным. Оно всячески пыталось избежать всего, что могло разозлить германскую администрацию. То, что они внутренне ненавидят германскую администрацию и армию само собой разумеется, и не является удивительным. Однако, нет доказательств того, что еврейство в целом или даже в большей части участвует в актах саботажа. Разумеется, среди них есть некоторые террористы или саботажники также как среди украинцев. Но нельзя сказать, что евреи как таковые представляют опасность германским вооружённым силам. Производительность евреев, которые, конечно, принуждены чувством страха, удовлетворительна для войск и германской администрации». (3257-ПС)

Что делало программу уничтожения в особенности сатанинской, это то, что казни в любом случае проводились не в условиях давления и суматохи наступательных или оборонительных акций, а после прекращения боёв.

«Еврейское население вскоре после боёв временно не притеснялось. Лишь недели, иногда месяцы спустя, специально сформированные подразделения полиции осуществили запланированные расстрелы евреев…Реализация данных акций, которые включали мужчин и стариков, женщин и детей всех возрастов была ужасной. Огромные массы казнённых делали эту акцию более гигантской чем любая похожая акция, до сих пор проводимая в Советском Союзе. До настоящего времени приблизительно 15 0000 - 200 000 евреев могли быть казнены в части Украины относящейся к рейхскомиссариату (РК); интересы экономики никак не учитывались.».

В последнем призыве к разуму немецкий инспектор вопиет:

«Если мы расстреляем евреев, погубим военнопленных, обречём значительную часть городского населения на голодную смерть, а также потеряем от голода сельское население в следующем году, без ответа останется вопрос: «Кто вообще будет здесь производить экономические ценности?» (3257-ПС)

Никто не ответил на вопрос немецкого инспектора. Как никто не ответил ни на один вопрос человечества о том, к чему эти океаны крови и пожары на континенте. Повод, вместе с совестью, давным давно затерялся в джунглях нацистской жадности и высокомерия, и поэтому правило безумие, маршировала ненависть, небо озарилось от пламени уничтожения и мир пролил слёзы – и всё еще проливает.

 

Применимое право

 

Компетенция

 

27 августа 1928, Германия подписала и позже ратифицировала общий договор об отказе от войны, более известный как пакт Бриана-Келлога[6], в котором шестьдесят три нации согласились:

«Статья I. Высокие Договаривающиеся Стороны торжественно заявляют от имени своих народов по принадлежности, что они осуждают обращение к войне для урегулирования международных споров и отказываются от таковой в своих взаимных отношениях, в качестве орудия национальной политики.

«Статья II. Высокие Договаривающиеся Стороны признают, что урегулирование или разрешение всех могущих возникнуть между ними споров или конфликтов, какого бы характера или какого бы происхождения они не были, должно всегда изыскиваться только в мирных средствах[7]».

Несмотря на однозначно универсальное осуждение войны, пятое десятилетие двадцатого века ознаменовалось вооруженным конфликтом глобального масштаба, который вызывал такие разрушения на суше и море и настолько поразил организованное общество, что, многие грядущие десятилетия, мужчины, женщины и дети во всём мире ощутят и пострадают от его последствий.

8 августа 1945, представители Великобритании, Франции, России и Соединённых Штатов собрались в Лондоне и достигли соглашения о процессе над военными преступниками, удостоверив его как таковой. Девяносто других наций выразили свою приверженность этому соглашению.

30 сентября 1946 Международный Военный Трибунал, созданный Лондонским соглашением, после процесса длившегося десять месяцев, вынес решение, которым провозгласил, что Германия вызвала Вторую мировую войну и нарушая международные обязанности и обязательства, вела агрессивную войну. Международный Военный Трибунал, в дополнение к осуждению отдельных лиц, объявил преступными отдельные организации, которые являлись видными инструментами нацизма.

20 декабря 1945 Союзный контрольный совет, состоящий из представителей тех же четырёх вышеуказанных наций и образующий высшую законодательную власть в Германии, ввёл в действие закон № 10, о «наказании лиц виновных в военных преступлениях, преступлениях против мира и преступлениях против человечности». Настоящий трибунал был создан в соответствии с нормами данного закона, но при том, что трибунал возник из указанных полномочий, его компетенция по данному предмету вытекает из международного права действовавшего задолго до Второй мировой войны.

Защита выдвигала различные аргументы о праве применимом к данному делу. В виду их утверждений и сложности самого дела, различные аспекты права будут обсуждены более подробно чем обычно того требует ситуация.

Согласно международному праву подсудимые вправе на честный и непредвзятый процесс, к чему трибунал стремился путём долгого разбирательства в целях соблюдения их гарантий. Предпосылка о том, что каждый человек предполагается невиновным пока не доказана виновность, была и есть правдой для каждого и всякого подсудимого. Одинаково санкционировано правило о том, что обвинение несёт бремя доказательства виновности обвиняемых за рамками обоснованного сомнения, что также гарантировалось.

Настоящий процесс открылся 15 сентября 1947, и работа с доказательствами началась 29 сентября. Обвинению потребовалось не более двух дней для представления своего дела, потому что доказательства были полностью документальными. Всего оно представило 253 документа. 136 дней прошли в представлении доказательств в интересах подсудимых, и помимо устных показаний, они представили 731 документ. Сам процесс проводился на английском и немецком языках и стенографировался на обеих языках. Расшифровка устных показаний составляет более чем 6 500 страниц. Также велась электрическая запись всего разбирательства. Копии документов представленных обвинением в качестве доказательств, вручались подсудимым на немецком языке.

Приговор по настоящему делу, по отдельности рассмотрит нескольких подсудимых в последующей части, но в силу многих пунктов защиты, в частности аргументации, являющихся общими более чем для одного подсудимого, они будут рассмотрены совместно, чтобы избежать повторения в ходе отдельных приговоров. Следует подчеркнуть, что общее обсуждение и коллективное описание актов или защиты подсудимых не применимо к каждому подсудимому на скамье. Всякая общая ссылка, при необходимости, будет применяться к большинству из них, но это большинство не всегда включает одних и тех же лиц. Как уже говорилось, отдельные приговоры будут далее.

Аргументация, выдвигаемая защитой, может быть сгруппирована в четыре отдельных заголовка и будет обсуждаться трибуналом в таком порядке: компетенция, самооборона и необходимость, приказы вышестоящих начальников и неучастие.

Существенные положения закона № 10 Контрольного совета, которые являются важными в настоящем деле, гласят следующее:

 

Статья II

 

«1. (b) Военные преступления. Зверства или враждебные действия против лиц или имущества, представляющие нарушение законов и обычаев войны, включая, в частности (но не ограничиваясь этим): убийство, плохое обращение, увод в рабство или увод для каких-либо других целей гражданского населения из оккупированной территории или применение рабского труда в самой оккупированной территории, а также убийство иди плохое обращение с военнопленными, находящимися в море, убийство заложников, ограбление общественной и частной собственности, умышленное разрушение городов или деревень и опустошение, не оправдываемое военной необходимостью.

«c) Преступления против человечности. Зверства и враждебные действия, включая (но не ограничиваясь этим): убийства, истребление, обращение в рабство, высылка, заключение в тюрьмы, пытки, изнасилование или другие бесчеловечные действия, совершаемые против любого гражданского населения, преследование на политической, расовой или религиозной почве, независимо от того, были ли эти преступления совершены в нарушение законов страны или нет.

«d) Принадлежность к определенным категориям преступной группы или организации, объявленной преступной Международным Военным Трибуналом.

«2. Любое лицо, независимо от его национальности и должности, которую оно занимало, считается совершившим преступление как это определено в параграфе 1 данной статьи, в том случае, если оно было: a) основным участником или b) соучастником в совершении какого-либо из этих преступлений, отдавая приказ или подстрекая к преступлению; c) давало согласие на участие в нем; d) участвовало в разработке планов или мероприятий, повлекших за собой совершенные преступления; e) состояло членом группы или организации, связанной с совершением любого из таких преступлений; f) или (со ссылкой на параграф 1 «а») если занимало высокий политический, гражданский или военный (включая генеральный штаб) пост в Германии или у стран, ей союзных, совоюющих или сателлитов, или занимало высокие посты в финансовой, промышленной или экономической жизни в любой из этих стран».

Закон № 10 Контрольного совета атаковался защитой в начале процесса, в конце процесса и даже после приобщения всех доказательств и документов и завершения прений. В ходатайстве поданном 20 февраля 1948, защита обновила свои утверждения о том, что данный закон неприменим к настоящему делу, из-за того факта, что 23 августа 1939,  Россия подписала с Германией секретный договор согласовывающий раздел Польши. В аргументации в поддержку своего ходатайства, защита не учла тот факт, что подписав соглашение с Россией, Германия естественно стала стороной самой этой передачи. Однако, несмотря на явное согласия Германии с актами России, постольку поскольку они возникли из так называемого секретного соглашения, защита заявила о том, что Россия должна выйти из Союзного контрольного совета и поэтому, следует избегать любого соглашения заключённого ею в качестве одной из держав-подписантов. Данный аргумент не заслуживает внимания.

Вопрос ответственности за нарушение международного мира был полностью рассмотрен и решён Международным Военным Трибуналом в решении от 30 сентября 1946.

«Трибунал считает полностью доказанным, что война, начатая Германией против Польши 1 сентября 1939 г., была явно агрессивной войной, которая не могла впоследствии не превратиться в войну, охватившую почти весь мир, и обусловила совершение бесчисленных преступлений как против законов и обычаев войны, так и против человечности[8]».

Это была кошмарно эгоистичная и зловещая агрессия, которая предшествовала, как отметил Международный Военный Трибунал, глобальной войне чьи эффекты видимы сегодня во всём мире. Юридические выводы вытекающие из приговора Международного Военного Трибунала, которые являются res judicata[9], не могут быть изменены утверждением о том, что кто-либо ещё мог совершить ошибку.

На заключительных прениях по делу, разные защитники говорили о международных событиях, которые последовали за войной. Не является оскорблением защиты сказать, что она пытается ловить рыбу в мутной воде, или как полагает она во взволнованном море. Тем не менее, трибунал должен отказать в таких утверждениях и аргументации по данному предмету. Подсудимые по настоящему делу обвиняются за преступления совершённые в ходе войны. Шаги истории с момента завершения Второй мировой войны не могут смыть кровавых следов этого колоссального и трагического конфликта.

При том, что трибунал не установил ограничений по сфере утверждений защитников, при вынесении вердикта это не означает, что все они относились к предмету дела. Лишь выслушав аргументацию, можно окончательно установить её материальность или недостаток материальности. Однако, трибунал решил, после заслушивания и анализа всех доказательств, что обсуждение предвоенных отношений между Германией и Россией в данном деле является нематериальным. Кроме того решено, что утверждения о послевоенных отношениях России и остального мира одинаково не относятся к делу.

При том, что выдвигалось предположение о том, что Россия перед польской войной подписала секретный договор с Германией, защита не сказала и не представила ничего имеющего доказательственную ценностью, чтобы оспорить глубоко обоснованный вывод Международного Военного Трибунала о том, что Германия начала агрессивную войну против России. Лишь на основе данного вывода, участие России в Союзном контрольном совете, которым сформулирован закон № 10, является законным и верным и полностью соответствующим международному праву.

Более того, утверждения защиты в данном отношении не затрагивают предъявленных обвинений. На процессе они не защищают Германию как нацию. Они представляют отдельных лиц, обвиняемых за конкретные преступления согласно закону № 10, который как и устав Международного Военного Трибунала, не являлся произвольной реализацией власти победоносных наций, а выражением международного права существовавшего на момент его создания. Закон № 10 Контрольного совета ни что иное, как кодификация и систематизация уже существующих правовых принципов, норм и обычаев. Под заголовком преступлений против человечности эти нормы и обычаи являются общим наследием цивилизованных народов и что касается военных преступлений, они признаны в различных международных соглашениях, стороной которых являлась Германия, и они были международным правом десятилетиями, если не веками. Уже в 1631, Гроций[10] в своей «De Jure Belli ac Pacis[11]», писал:

«Невозможно не только согласиться с измышлением некоторых, будто во время войны прекращаются все права, но и даже не следует ни начинать войну, ни продолжать начатую войну иначе, как соблюдая границы права и добросовестности[12]».

Немецкий автор Шетцель в своей книге «Bestrafungen nach Kriegsgebrauch[13]», опубликованной в 1920 заявил:

«…Законы и обычаи войны являются законом не потому что, они воспроизводятся в полевых уставах и не, потому что они являются международным правом. Имперский указ (от 1899) говорит о наказании «в соответствии с законами, обычаями войны и особыми распоряжениями компетентных военных властей» (ст. 2). Это ясно показывает, что обычаи войны признаются в качестве источника права. Они обязывают отдельных лиц в силу имперского указа, который установил для властей отправление правосудия в соответствии с данными нормами.

«Обычаи войны являются субсидиарными уголовным законом настолько же хорошим, как и уголовное законодательство государства».

Защита в особенности выступала против закона № 10 Контрольного совета латинской максимой nullun crimen sine lege, nulla poena sine lege. На самом деле, во всякой правовой системе, фундаментатом цивилизованной юриспруденции является то, что нельзя наказывать за деяние которое не являлось запрещённым во время его совершения. Но следует понимать, что «lex[14]» на который здесь ссылаются, не ограничивается статутным правом. Фактически, закон, возникает в результате формального, письменного введения в действие, и таким образом мы имеем кодексы, договоры, конвенции и похожее, но он также может эффективно развиваться в обычае и традиции и путём применения общего права. Последние методы не менее обязующие, чем предыдущие. Международный Военный Трибунал в своём решении от 30 сентября 1946 заявил:

«Международное право не является продуктом международного законодательства…Это право не является неизменным, но путем постоянного приспособления оно применяется к нуждам изменяющегося мира[15]».

Конечно, некоторые сферы международного права в значительной степени кодифицированы и одним из таких предметов является право о сухопутной войне, которое включает право вражеской оккупации, потому что вражеская оккупация сопутствует войне. Например такую кодификацию представляют Гаагские правила. Статья 46 данных правил предусматривает в отношении вторгающихся и оккупирующих армий, что:

«Честь и права семейные, жизнь отдельных лиц и частная собственность, равно как и религиозные убеждения и отправление обрядов веры, должны быть уважаемы[16]».

Данная норма возлагала на Германию обязательства не только, потому что Германия подписала Гаагскую конвенцию о сухопутной войне, а потому, что она стала международным правом, связывающим все нации.

Но компетенция данного трибунала не зависит только от такого конкретного провозглашения международным правом. Как уже отмечалось, все нации связывают себя правилами войны, которые появляются путём общего признания и уважения. Без исключений эти правила универсально осуждают произвольное убийство нонкомбатантов. В целом, подсудимые по данному делу обвиняются в убийстве. Разумеется, никто с малейшим предлогом не может требовать обоснования того, что есть какая-либо частица ex post factoism[17] в законе об убийстве.

Независимо от того, что вина каждого подсудимого в незаконном убийстве является вопросом, который будет разрешён позднее, нельзя сказать, что до закона № 10 Контрольного совета, не существовало закона против убийства. Убийство человека всегда являлось потенциальным преступлением, за которое требуют объяснений. Лицо стоящие с ножом над телом, должно по самому характеру справедливости, искать себе оправдания. Оно может прекрасно это делать, выдвигая самооборону или законность поступка, или же оно может установить, что исполнителем убийства был другой, а не он.

Не оспаривалось то, что подсудимые находились довольно близко к массовым убийствам, чтобы от них требовали пояснений – и кому же им объяснять о своей невиновности или вине? Разве предмет почти одного миллиона невоенных смертей не требует судебного рассмотрения, потому что не существовало трибунала в ожидании поимки подозреваемых?

Особые нормы о процессе над военными преступникам, которые применяются на нюренбергских процессах, лишь подтверждают механизм фактического применения международного права существующий до настоящего времени. В сравнении с недавним делом саботажников (Ex parte[18] Квирин[19] 317, США, 1, 1942) Верховный суд Соединённых Штатов подтвердил, что отдельные правонарушители правил и обычаев войны подлежат наказанию согласно общим законам наций без какого-либо предшествующего назначения трибунала или процедуры. В этой связи также можно сослаться на процессы о пиратстве, уходящие далеко в века, правонарушителей, независимо от национальности, всегда судило арестовавшее государство без какого-либо предыдущего назначения трибунала.

 Военные трибуналы годами судили и наказывали нарушителей правил сухопутной войны указанных в Гаагской конвенции, при том, что конвенция молчит по предмету судов. Международный Военный Трибунал высказываясь по данном предмету сказал:

«Законы ведения войны можно обнаружить не только в договорах, но и в обычаях, и в практике государств, которые постепенно получили всеобщее признание, и в общих принципах правосудия, применявшихся юристами и практиковавшихся в военных судах[20]».

Все цивилизованные нации временами использовали военные суды. Кто оспаривает, что Пруссия во время франко-прусской войны[21] и Германия во время Первой мировой и Второй мировой, использовали военные суды для разбирательств в отношении иностранных лиц обвиняемых в нарушении правил и законов войны?

Не имеется власти, которая отрицает компетенцию какой-либо воюющей нации над лицами, обвинёнными в нарушения международного права находящимися в её заключении. И если отдельная нация может законно иметь компетенцию в таких примерах, ещё больший повод в интересах правосудия может быть у ряда договорившихся наций, рассматривать предполагаемые нарушения международного кодекса войны?

Несмотря на все сказанное, в данном и других делах, нет того, кто был бы настолько дерзок, предполагая, что всё, что случилось между Германией и Россией с июня 1941 по май 1945 было чем-то кроме войны, что у России нет права судить предполагаемых нарушителей правил войны на своей территории и против своего народа. И если Россия может делать это в одиночку, разумеется, она может согласиться с остальными нациями применяющими это право.

Таким образом, участие России в формулировании закона № 10 Контрольного совета соответствует общепризнанным принципам международного права, и любые нападки на такое участие не имеют правовой поддержки. Трибунал также установил и сделал вывод о том, что закон № 10 Контрольного совета не только соответствует международному праву, но и сам является большим вкладом в писаное международное право.

 

Международное право применимое к нарушителям

 

Защита выступала за то, что ответственность, возникающая из международного права, не применяется к отдельным лицам. Это немалое заблуждение, о том, что международные обязательства можно применять только к абстрактным юридическим сущностям, называемым государствами. Нации могут действовать только посредством людей, и когда Германия подписывала, ратифицировала и вводила Гаагские и Женевские конвенции, она обязала каждого из своих подданных к их соблюдению. Многие немецкие публикации часто ссылаются на эти международные обязательства. Военный справочник 1942 года издания под редакцией судьи Люфтваффе, доктора Вальцога, содержит следующее предисловие:

«Офицеры и унтер-офицеры, перед проведением военных мероприятий, должны проверять согласуются ли их планы с международным правом. Каждый войсковой руководитель время от времени сталкивается с такими вопросами как: вправе ли я брать заложников; как себя вести если несут флаг перемирия; что мне делать со шпионом, что с фран-тирером; что мне позволено как военная хитрость; что я могу реквизировать; что, в свою очередь, уже разграблено и поэтому уже бесхозное; что мне делать с вражеским солдатом, который сложил своё оружие; как обращаться с вражескими парашютистами в воздухе и после их приземления?»

Авторитетный сборник германского военного права («Das gesamte Deutsche Wehrrech[22]»), публикуемый с 1936 двумя высокими правительственными чиновниками, с введением фельдмаршала фон Бломберга[23], тогдашнего военного министра Рейха и верховного главнокомандующего вооружёнными силами, с 1940  дополнен важным заявлением:

«Нынешняя война даже более чем войны прошлого показывает, важность дискуссий о международном праве…В этой связи, вражеская пропаганда в особенности полемизирует по вопросам права вести войну и о военной вине, и соответственно пытается вызвать путаницу; это является ещё одной причиной, почему оказывается необходимым в полной мере, разъяснять и доводить до широкой публики принципы международного права которые обязательны для немецкого ведения войны».

Внимание каждого немецкого солдата обращалось на ограничение, возлагаемое международным правом в его расчётной книжке, которая по первой странице была известна как «десять заповедей войны немецкого солдата». Статья 7 этих правил в особенности предусматривала:

«Не причинять вред гражданскому населению.

«Солдату запрещается грабить или разрушать».

Далее выступая с предположением об индивидуальной не ответственности своих клиентов, несколько защитников вынесли на обсуждение то, что данный процесс представляет собой процесс победителей над побеждёнными. Данное возражение, при серьёзном рассмотрении отпало настолько быстро, что можно удивиться тому, что оно было представлено. В первую очередь, подсудимых, ни в каком смысле не судят, как «побеждённых лиц» более чем в смысле предположения о том, что лицо содержащееся полицейскими властями под стражей следует считать «побеждённым лицом». Войны ведутся между нациями как таковыми, но не между отдельными лицами как таковыми. В войне не имеется такой юридической сущности как «побеждённое лицо», также как и нет никакой судебной концепции «победившего лица». Подсудимые в суде находятся не как члены побеждённой нации, а потому что их обвиняют в преступлении. Их судят, потому что их обвинили в правонарушении против самого общества, и общество, представляемое международным правом, призвало их к ответу. Доктрина о том, что никакой член оступившегося сообщества не может быть судим по обвинениям, при всех практических целях положит конец правосудию в любой стране. Суть уголовного правосудия заключается в том, чтобы сообщество на чьи права посягнули, разбиралось в совершённых правонарушениях.

Полностью учитывая ответственность, возложенную на трибунал на этой конкретной стадии дела, как и на всех стадиях, следует сослаться на речь господина судьи Джексона[24] в Международном Военном Трибунале, в которой он сказал:

«Мы должны добиться такой беспристрастности и целостности нашего умственного восприятия, чтобы этот судебный процесс явился для будущих поколений примером практического осуществления надежд человечества на свершение правосудия[25]».

То, что господин, судья Джексон сказал в начале того процесса, этот трибунал говорит в завершении настоящего процесса.

 

Самооборона и необходимость

 

Доктор Ашенауэр, говоря от имени подсудимого Олендорфа, и так или иначе всех дел имеющих общую линию с защитой Олендорфа, заявил о том, что большинство подсудимых совершили деяния в которых их обвиняют:

«(а) В предполагаемой самообороне в интересах третьего лица. («Putativnothilfe» это технический термин немецкого юридического языка)

«(b) В условиях предполагаемой необходимости действовать во спасение третьей стороны от неминуемой, иным образом неизбежной угрозы (так называемой «Putativnotstand»).

Другими словами, заявляется о том, что подсудимые, совершая виновные деяния, действовали в самообороне в интересах третьего лица, третьим лицом была Германия. Развивая данную тему защиты Германии, доктор Ашенауэр настаивал на том, чтобы данный трибунал применял его интерпретацию советского права. Нельзя не избежать заметного парадокса, у подсудимого стремящегося использовать закон страны, чья юриспруденция, идеология, правительство и социальная система были объявлены антагонистичными Германии, и которые должны были уничтожить, законы, идеология, правительство и социальная система подсудимых и остальных германских вооружённых сил. Однако, прерогативой защиты является выдвижение любой аргументации, которая видится ей уместной в интересах своего клиента и тот факт, что доктор Ашенауэр считает советское право более современным чем германское не может не заинтересовать.

«Таким образом, достигнута цель, к которой германское законодательство стремилось долгое время. Чрезвычайные деяния неограниченно допустимы, если они необходимы для защиты высших интересов при том, что опасность нельзя предотвратить иным образом»

Согласно данной теории права, любая воюющая сторона которая находится под тяжким давлением, вправе односторонним образом отменять законы и обычаи войны. И не требуется большого предвидения, чтобы понять, что с таким лёгким пренебрежением ограничениями, правила войны быстро исчезнут. Всякая воюющая сторона сможет найти причину полагать, что у неё имеются высшие интересы для защиты. С настолько непригодным для защиты предположением, как такое предположение, доктор Ашенауэр заходит дальше:

«Если существованию государства или нации прямо угрожают, любой гражданин – и не только назначенный для данной цели государством – может действовать в их защиту».

При таком положении дел гражданин Абиссинии может направиться в Норвегию и там убить норвежца исходя из того, что он, абиссинец, имел мотивом лишь желание защитить свою страну от предполагаемой агрессии норвежца.

И это не всё:

«Ошибка о предпосылках самообороны или действия в защиту третьего лица должна рассматриваться как ошибка в фактах и образовывать, в соответствии с избегаемостью и также степенью тяжести отдельной ошибки, юридическое извинение или, по крайней мере, смягчающее обстоятельство».

Таким образом, если вышеуказанный абиссинец, вторгается в Норвегию предполагая о необходимости защиты интересов своей нации, но потом случается, что он убивает не то лицо, его следует оправдать, потому что он допустил ошибку. Тот факт, что это поразительное предположение было выдвинуто со всей серьёзностью, демонстрирует, насколько отчаянно требуется дальнейшая ревальвация священности жизни и подчёркивание разницы между патриотизмом и убийством.

Доктор Ашенауэр не заявлял о том, что фактические обстоятельства поддерживали Staatsnothilfe (защиту угрожаемого государства), но он представил, что такое положение дел не относится к поступкам подсудимых, как-либо меньше позволяя подсудимым предполагать о том, что существовали условия для применения вышеуказанных юридических концепций. В поддержку данной аргументации он отметил, что он ссылается на объективные условия и субъективные условия германо-русской войны:

«Восточноевропейская еврейская проблема как часть проблемы большевизма: происхождение и влияние заблуждений подсудимых о том, что решение проблемы «большевизма против Европы» может быть достигнуто только решением еврейской проблемы, и таким образом в своей собственной сфере, только выполняя приказ фюрера».

Следовательно, согласно данной теории даже одержимость становится правильной защитой.

Юридическая позиция доктора Ашенауэра о предполагаемой самообороне обсуждается не потому, что она корреспондирует каким-либо принятым постулатам международного права, но лишь для цели продемонстрировать, что согласно любому праву, деяния его клиента и иных подпадающих в эту категорию, при величайшей широте воображения будут оправданы в качестве действий самообороны в интересах Германии.

Даже комбатантов можно убить или иным образом причинить вред в соответствии с установленным правилами. И в самых элементарных правилах войны нет ничего, позволяющего убивать вражеских гражданских лиц, просто потому, что они показались «опасными». Но убийствами, в т. ч. евреев, подсудимые не спасали Германию от реальной опасности, или предполагаемой опасности. При том, что они заявили о том, что евреи были носителями большевизма, не объяснялось то как они несли этот флаг. Как и не было никакой попытки показать, как расположенность евреев к большевизму, должна была превратиться в нападение на Германию. Простая приверженность политической доктрине большевизма сама по себе не образует агрессию или потенциальную агрессию против Германии. Заявлялось о том, что убийство евреев, основывалось на обстоятельствах германо-русской войны, но с указанием на тот факт, что евреев подавляли в Германии и на оккупированных Германией территориях задолго до этой войны. Обращение с евреями в Германии и тех кто представлял Третий Рейх, вообще не зависело от германо-русского. То обстоятельство, что евреи проживали в России, когда германские войска вторглись в Россию, было простым совпадением, которое не призывало к их уничтожению. Если простого жителя России сделать жителем, угрожающим Германии тогда айнзацгруппа должна убить всех русских в независимости от расы.

Однако, если защита выступает за то, что германские силы считали смертельными врагами и подвергали казни только тех русских, которые являлись членами коммунистической партии, даже тогда согласно этой теории, тех евреев которые не являлись членами коммунистической партии следовало щадить, также как и тех русских кто не являлся членами коммунистической партии. Однако материалы дела показывают, что, когда речь шла о еврее, не имело значения, является ли он членом коммунистической партии или нет. Его убивали лишь за то, что он еврей.

 

Массовые убийства по идеологическим причинам

 

Доктор Рейнхард Маурах, профессор уголовного и восточноевропейского права, был вызван подсудимым Олендорфом для изложения международного права подкрепляющего позицию различных подсудимых придерживающихся взгляда Олендорфа. Некоторые разделы своего трактата, представленного как документ Олендорфа 38, скорее поддерживают обвинение, нежели защиту. По трём поводам он осуждает массовые убийства по идеологическим причинам.

«Уместно будет сказать, с особым акцентом, что убийство всех национальных групп не оправдывается «коллективным подозрением» какой-либо группы, независимо от того насколько оно серьёзное.

«Уже подчёркивалось, что отдача и исполнение приказов о массовых казнях не может найти никакого оправдания в международном праве, даже в рамках тотальной войны такого рода, и в частности не может допускать обращения к объективным предлогам самообороны и необходимости.

«Меры общего уничтожения не могут быть оправданы никакой военной обстановкой, независимо от того насколько она исключительна».

Однако в конце эксперт пришёл к противоположному выводу. Сначала, он заявил о том, что состояние войны как таковое не вызывает экстраординарных мер, но затем демонстрируя вершину юридической акробатики, он заявил о том, что если цели войны одного из оппонентов являются тотальными, тогда оппонент вправе заявить о самообороне и состоянии необходимости, и поэтому может применять массовые убийства ранее осуждённые им.

В целях рассмотрения аргумента мы игнорируем тот факт, что Германия вела необъявленную войну против России, что Германия вторглась в Россию, и рассмотрим лишь доказательство, направленное в поддержку темы о том, что после вторжения, действия России были такими, что вызвали казни, о которых заявляет обвинение.

В интересах подсудимых было представлено много так называемых русских экземпляров. Среди них документы советской внешней политики, заявления исходящие из Кремля, статьи из русской энциклопедии и речи Сталина. Все эти экземпляры строго не относятся к делу и могут считаться переводом стрелок. Но политика трибунала в ходе процесса допускает всё, что может предположительно раскрыть доводы защиты. Таким образом, фрагмент из речи Сталина от 3 июля 1941, процитированный в документальной книге Олендорфа, будет процитирован здесь.

«В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджогов лесов, складов, обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия.

 «Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск».

Тщательное исследование данной речи не даёт ничего, чтобы оправдывало приказы о казнях немецких военнопленных или расстрелах раненых лиц или массовых убийств немцев на немецкой территории оккупированной Россией, как и ничего, что оправдывает предположительно ответные убийства евреев нонкомбатантов.

Один из наиболее удивительных феноменов в данном деле, в котором в избытке поразительных черт, это манера в которой с агрессивной войной ведущейся Германией против России обращается защита как если бы было наоборот. Таким образом, один из защитников подытоживая свою речь сказал:

«Однако как было в случае кампании против России, когда большие количества жителей этой земли, независимо от того молодые, старые, мужчины, женщины или дети, вопреки всем актам человечности и вопреки всяким нормам международного права, трусливо вели войну из засады против оккупирующей армии, тогда разумеется нельзя ожидать того, что нормы международного права в своей букве будут соблюдаться такой армией».

Нет нужды комментировать заявление, которое характеризует оборону страны «трусливой», и ещё одно, одинаково поразительное замечание о том, что вторгающийся имеет право игнорировать международное право.

 

Смерть нонкомбатантов при бомбардировке

 

Затем было представлено, что подсудимых следует освободить от обвинения в убийстве гражданского населения, поскольку каждая союзная нация вызывала смерть нонкомбатантов с помощью инструментария бомбардировки. Любое лицо, которое без причины, бьёт другого, позже не может жаловаться на то, если другая сторона, отражая нападение, использует достаточную силу для того, чтобы одолеть изначального соперника. Это также является фундаментальным законом между нациями.

Компетентный трибунал уже вынес решение о том, что Германия при нацистских правителях начала агрессивную войну. Бомбардировки Берлина, Дрездена, Гамбурга, Кёльна и других немецких городов последовали за бомбардировками Лондона, Ковентри, Роттердама, Варшавы и иных союзных городов; бомбардировка немецких городов последовала в определённое время, за действиями осаждавшимися здесь. Но даже если для цели иллюстрации предположить, что союзники бомбардировали немецкие города при том, что немцы не бомбардировали союзных городов, не имеется никакого параллелизма между актом законной войны, а именно бомбардировкой города, с сопутствующими потерями в человеческих жизнях и умышленным убийством всех членов отдельных категорий гражданского населения на оккупированной территории.

Город бомбардируется по тактическим соображениям; необходимо уничтожить коммуникации, разрушить заводы боеприпасов, снести фабрики, все для цели являющейся военной. В этих операциях неизбежно случалось, что погибали невоенные лица. Это инцидент, тяжкий инцидент, если быть точным, но неизбежное следствие боевых действий. Гражданские лица не индивидуализированы. При падении бомбы, нацеленных на железные дороги, в попадают  вдома вдоль дорог и многих жителей убивают. Но это совершенно отличается, как фактически, так и по закону, от марширования по этим же железнодорожным путям вооружённых сил, вхождения в эти дома примыкающие к ним, вытаскивание мужчин, женщин и детей и их расстрел.

В интересах подсудимых указывалось на то, что не было обычного разграничения между расстрелом гражданских лиц из винтовок и их убийством посредством атомной бомбы. Нет сомнения в том, что изобретение атомной бомбы, при использовании, не было направлено на нонкомбатантов. Как и всякая другая воздушная бомба, использовавшаяся во время войны, она была сброшена для преодоления военного сопротивления.

Поэтому, как у тяжкой военной акции, какой является воздушная бомбардировка, будь то обычными бомбами или атомной бомбой, первой и единственной целью бомбардировки является влияние на сдачу бомбардируемой нации. Люди нации, через своих представителей, могут сдаться, и со сдачей, бомбардировки прекращаются, убийства заканчиваются. Более того, городу гарантируется не бомбардирование со стороны законопослушной воюющей державы, если он объявляется открытым городом. С евреями было совершенно по-другому. Даже если бы нация капитулировала, их бы всё равно убивали как отдельных лиц.

За весь процесс никак не было показано, что убийство евреев, как евреев каким-либо образом снижало или ослабляло военную силу противника, не было продемонстрировано, как массовые убийства и всеобщие убийства помогали или предназначались в помощь сокращения или выигрыша в войне для Германии. Уничтожение в России беззащитных лиц считавшихся «низшими» не имело бы никакого эффекта на военную сторону войны. Фактически, те, кто ввёл такую политику, были настолько безумными, что они не понимали, что убийство евреев во многих случаях подрывает их усилия. Мы видим в материалах дела, что изредка немецкие чиновники пытались спасать евреев от истребления для того, чтобы они могли принудительно работать на немецкие военные усилия. Это было бы другим военным преступлением, но, по крайней мере, не было бы настолько незамедлительно катастрофическим для жертв.

Айнзацгруппы убивали «низших» и прежде всего, евреев. Но в документации процессов о военных преступлениях с конца войны, нет никакого объяснения тому, зачем, с точки зрения нацистов евреи должны были умирать. Фактически, большинство подсудимых на всех разбирательствах выражали большое уважение к евреям. Они утверждают, что восхищались ими, дружили с ними и сожалеют о жестокостях в отношении них. Это выглядит, так как если бы они были готовы помогать им всевозможными способами за исключением их спасения от убийства.

Айнзацгруппам сказали в Претче, что «евреи» поддерживают большевизм, но нет никаких доказательств того, что каждый еврей вынашивает большевизм, хотя, даже если бы это и было правдой, это убийство за его политические убеждения, так и осталось бы убийством. При вступлении айнзацгрупп в новые города и посёлки, и деревни они даже не знали где искать евреев. Они даже не могли быть уверены в том кто был евреем. Каждая айнзацкоманда была укомплектована несколькими переводчиками, но в ходе процесса стало очевидно, что эти силы вторжения не обладали достаточным лингвистическим талантом, чтобы разбираться с разными языками государств, областей и местностей по которым шли. Не может быть сомнения в том, что из-за спешки с которой исполнялся приказ, убивали бесчисленных не евреев предполагая, что они евреи. Зачастую, единственным тестом для установления иудаизма была физиогномия.

Кто-то оправдывал приказ фюрера, а кто-то нет. Кто-то поддерживал убийство евреев или же отвергал его. Если убийства признаются как неподдерживаемые и если подсудимые утверждают о том, что их участие было результатом физического и морального давления, вопрос ясен, и стоит только вопрос установления того насколько эффективной и подавляющей была сила принуждающая к не желаемому убийству. Однако, если подсудимые заявляют о том, что убийство евреев было оправданным, но это заявление не связывает себя с человеческой причиной и не отвечает требованиям закона, тогда неизбежно, что подсудимые совершили преступление.

Привилегией подсудимого является представление взаимоисключающей защиты, и суд обязан рассматривать её в целом. Но очевидно, что настояние со стороны подсудимых о том, что убийства были оправданы, потому что евреи создавали непосредственную угрозу Германии неизбежно ослабляет аргументацию о том, что они действовали под давлением оказываемым на них лично; и в свою очередь, аргумент «личного давления» ослабляет аргумент «угрозы Германии». В двух или трёх примерах делалась попытка показать, что евреи в России имели высокий процент официальных должностей, процент диспропорциональный размеру еврейского населения. Это являлось наиболее общей теорией используемой в Германии для подавления и преследования евреев. Приводя здесь такое же оправдание, подсудимые признали, они принесли в Россию психический эффект антипатии и предрассудков уже используемый в Германии против еврейской расы. У подсудимых не было никакой обязанности  и разумеется никакого права идти в Россию для того, чтобы выровнять официальные должности согласно пропорции между евреями и не евреями.

Защитник, доктор Майер признал, что приказ фюрера нарушал признанные законы и обычаи войны, но заявил о том, что Россия не вправе на защиту согласно международному праву. Помимо того факта, что Россия являлась стороной Гаагской конвенции о сухопутной войне – фактически, Гаагская конференция 1899 была инициирована Россией – Международный Военный Трибунал указал на то, что правила Гаагских положений стали декларацией общего права войны. Далее раскрывалось цитируемое с одобрением возражение, из меморандума от 15 сентября 1941  принятого немецким адмиралом Канарисом[26] в котором он заявлял о том, что противоречит военной традиции, независимо от договора или отсутствия договора:

«Убивать или причинять вред беззащитным людям»

Доктор Майер также сказал, заняв такую же позицию, что и доктор Маурах:

«Если данная война не оправдывается как агрессивная война, но оправдывается как превентивная война, тогда, на основе моих пояснений в судебном обзоре по предмету идеологии, целей и практики СССР, на который я ссылаюсь, возникает вопрос, насколько Германский Рейх находился, в данной войне против СССР в подлинном состоянии национальной чрезвычайности и были ли оправданы приказы отданные Гитлером».

Если доктор Майер подразумевает это, он сталкивается с res judicata.  Международный Военный Трибунал, после изучения бесчисленных документов и заслушивания множества непосредственных свидетельств и участников самих событий, заявил:

«Планы экономической эксплуатации СССР, массового угона населения, убийства комиссаров и политических руководителей являются частью тщательно разработанного плана, выполнение которого началось 22 июня без какого-либо предупреждения и без тени законного оправдания. Это была явная агрессия[27]».

Уничтожение евреев не имело никакого отношения к обороне Германии, программа геноцида никоим образом не была связана с защитой отечества, она была совершенно чужда военной стороне. Таким образом, принимая во внимание всё сказанное по данному аспекту защиты, трибунал делает вывод о том, что аргумент о том, что евреи сами по себе образовывали агрессивную угрозу Германии, угрозу, которая вызвала их ликвидацию при самообороне, является несостоятельным как противоречащий всем фактам, всей логике и всем законам.

 

Приказы вышестоящих начальников

 

Те из подсудимых, кто признал участие в массовых убийствах, которые являются предметом настоящего процесса, заявили о том, что они находились в рамках военных приказов и поэтому, не имели собственной воли. Так как умысел является основной предпосылкой ответственности за преступление, они выступают за то, что они невиновны, так как они проводили массовые казни при давлении, то есть, приказах вышестоящих начальников. Подсудимые формировали часть военной организации и, следовательно, подлежали правилам руководящим солдатами. Аксиомой является то, что первым долгом военного является подчинение. Если подсудимые были солдатами и как солдаты откликнулись на команду вышестоящих начальников убивать отдельных людей, как можно признавать их виновными в преступлении? Такой вопрос поставлен подсудимыми. Ответ на него не трудный.

Подчинение солдата это не подчинение автомата. Солдат разумный агент. Он не откликается, и от него не ожидается отклика, как от части механизма. Это общераспространённое заблуждение, что от солдата требуется делать всё о чём ему приказал его вышестоящий начальник. Очень простая иллюстрация покажет, к какому абсурду может привести такая теория. Если бы от всякого военного требовалось, независимо от характера команды, безоговорочное подчинение, сержант мог бы приказать капралу застрелить лейтенанта, лейтенант мог бы приказать сержанту застрелить капитана, капитан мог бы приказать лейтенанту застрелить полковника, в каждом примере исполнитель избегал бы порицания. Такое заявление говорит само за себя. Тот факт, что солдат не может, не ожидая неблагоприятных последствий, отказаться от муштры, приветствия, упражнений, рекогносцировки, и даже боя, не означает, что он должен выполнять каждое требование поставленное ему. В первую очередь, приказ, требующий подчинения должен относится к военному долгу. Офицер не может потребовать от солдата, например, чтобы он украл для него. И то, чего вышестоящий офицер не может по-военному требовать от своего подчинённого, подчинённому не требуется делать. Даже если приказ ссылается на военный предмет он должен быть таким, на который вышестоящий начальник в данных обстоятельствах уполномочен.

Подчинённый обязан соблюдать только законные приказы своего вышестоящего начальника и если он принимает преступный приказ и исполняет его со своим злым умыслом, он не может заявлять о приказах вышестоящих начальников в качестве обстоятельства смягчающего своё правонарушение. Если характер приказанного деяния прямо находится за пределами полномочий вышестоящего начальника, подчинённый не может заявлять о незнании преступности приказа. Если кто-то заявляет о давлении при исполнении незаконного приказа следует показать, что вред причинённый подчинением незаконному приказу не является диспропорционально большим, чем вред который возникнет из неподчинения незаконному приказу. Например, не будет адекватным оправданием, если подчинённый, по приказам, убивает заведомо невиновное лицо, потому что, не подчинившись, он сам рискует несколькими днями ареста. Также если кто-то действует под принуждением, нельзя, без вины, совершить незаконное деяние при прекращении принуждения.

Международный Военный Трибунал, говоря о принципе, применяемом при интерпретации преступных приказов вышестоящих начальников, заявил о том, что:

«Подлинным критерием в этом отношении, который содержится в той или иной степени в формулировках в уголовном праве большинства государств, является не факт наличия приказа, а вопрос о том, был ли практически возможен моральный выбор[28]».

Прусский военный кодекс, ещё в 1845, признавал данный принцип морального выбора, когда говорил о том, что подчинённый будет наказан, если при исполнении приказа, он выйдет за его рамки или если он исполнит приказ, зная о том, что он «относится к деянию, которое очевидно направлено на преступление».

Данное положение было скопировано в военно-уголовном кодексе королевства Саксония в 1867 и Бадене в 1870. Продолжая и даже расширяя доктрину условного подчинения, баварский военно-уголовный кодекс 1869 дошёл до того, что установил ответственность подчиненного, как правило, и его не ответственность как исключение.

Военно-уголовный кодекс австро-венгерской монархии 1855 предусматривал:

«Статья 158. Подчинённый который не исполняет приказ не виновен в нарушении своего долга подчинения если (а) приказ очевидно противоречит верности принцу; (b) если приказ направлен на действие или бездействие которое очевидно является признаваемым преступлением или правонарушением»

В 1872 Бисмарк[29] попытался законодательно разграничить ответственность подчинённого, но Рейхстаг отверг его предложение и вместо этого установил следующее в качестве статьи 47 германского военного-уголовного кодекса:

«Статья 47. Если при исполнении служебных обязанностей, нарушается уголовный закон, вышестоящий начальник отдавший приказ является единственным ответственным. Однако, выполнивший приказ подчинённый наказывается как пособник (1) если он вышел за пределы приказа отданного ему, или (2) если он знал о том, что приказ вышестоящего начальника касается деяния направленного на гражданское или военное преступление или правонарушение».

Этот закон никогда не изменялся, за исключением расширения сферы, путём изменения слова «гражданские» на «общие», и ещё в 1940 один из ведущих комментаторов нацистского периода, профессор Швинге[30] писал:

«Отсюда, в военной жизни, также как и остальных сферах не существует абсолютного принципа, т.е., слепого подчинения».

Пока, одно из самых цитируемых заявлений по данному предмету заключается в том, что немецкий солдат должен подчиняться приказом, даже если упадут небеса. Заявление стало легендарным. Факты доказывают, что это миф.

Когда подсудимый Зайберт давал показания, его спросил защитник:

«Свидетель, вы помните выражение, сказанное германским кайзером про исполнение приказов солдатами»?

И подсудимый ответил:

«Я не помню, был это Вильгельм I[31]или Вильгельм II[32], но один из кайзеров-императоров точно использовал выражение: «Если военная обстановка или общая ситуация заставляют солдата выполнить приказ, даже если ему потребуется застрелить собственных родителей».

Затем подсудимого спросили, исполнил бы он такой приказ, в случае получения такого приказа. К всеобщему удивлению он ответил, что не знает. Он отказался отвечать пока не обдумает проблему. Трибунал позволил ему подумать до следующего утра и затем было следующее:

«Вопрос: Итак, если в соответствии с таким заявлением главы государства Германской империи того времени, военная обстановка требовала от вас – после получения приказа – застрелить своих родителей, вы бы так сделали?

«Ответ: Я бы так не сделал.

«Вопрос: Значит, есть некоторые приказы главы государства, которым можно не подчиняться?

«Ответ: Я не отношусь к этому как к приказу главы государства, но как к символическому примеру того насколько далеко может зайти солдатское подчинение, но никогда не просящему о том, чтобы сын застрелил своих родителей. Ваша честь, я представляю следующее: если я офицер-артиллерист на войне и мне нужно обстрелять очень важный участок, который является решающим для общей военной обстановки и я получил приказ стрелять в некую деревню и я знаю, что в этой деревне живут мои родители, тогда я должен обстреливать эту деревню. Только так я могу представить себе этот приказ, но никогда – это бесчеловечно – прося сына застрелить своих родителей.

«Вопрос: И таким образом, если бы возник такой приказ, вы бы  лишились желания ему подчиняться? Вы бы не подчинились ему?

«Ответ: Я бы не подчинился ему.

«Вопрос: Предположим, вам спущен приказ о расстреле родителей кого-либо ещё, скажем, еврея и его жены. И на ваш взгляд вы видели ребёнка у этих родителей. Итак, безо всякого сомнения установлено, что этот еврейский отец и еврейская мать совершили какое-либо преступление – абсолютно виновны, запятнаны. Единственная вещь, которая установлена это то, что они евреи. И вам спущен приказ расстрелять их. Стоит ребёнок и умоляет не расстреливать своих родителей. Вы расстреляете родителей?

«Ответ: Я не расстреляю этих родителей.

Подытоживая, свидетеля спросили:

«И, поэтому, как немецкий офицер, вы сейчас говорите трибуналу, что если бы вам представили приказ, спущенный по военной линии о казне двух невинных родителей лишь потому, что они евреи, вы бы отказались подчиниться такому приказу?»

И ответом был:

«Я ответил на ваш пример утвердительно, я сказал: «Да, я мог не подчиниться»

При том, что вопрос защитника был направлен на установление полной беспомощности немецкого солдата перед лицом вышестоящей команды, исследование привело к заявлению подсудимого о том, что он бы не только проигнорировал приказ верховного полководца о расстреле своих родителей, но также и вообще чьих-либо родителей. Таким образом, он продемонстрировал, что по его интерпретации германского военного закона, у него был некоторый выбор в вопросе подчинения приказам вышестоящих начальников. Тогда зачем он участвовал в казнях родителей других людей? Зачем остальные подсудимые делали тоже самое, если у них был выбор, на что указал подсудимый Зайберт?

 

Защита приказами вышестоящих начальников должна устанавливать неведение о незаконности

 

Заявляя о приказах вышестоящих начальников, следует показать оправдывающее неведение об их незаконности. Моряка, который добровольно ступает на пиратское судно, не будут слушать, если он скажет, что не знал о вероятности того, что его позовут грабить и топить другие суда. Тот, кто добровольно присоединяется к незаконной деятельности, обвиняется в естественном развитии незаконного мероприятия. Что может сказать эсэсовец о своей неосведомлённости об отношении Гитлера к еврейству?

Уже 24 февраля 1920, национал-социалистическая партия объявила в своей программе из 25 пунктов, которые никогда не изменялись, об оппозиции евреям и заявила о том, что евреи никогда не будут равноправными гражданами. «Mein Kampf» была посвящена тому, что можно назвать теорией «высшей расы», доктрине арийского превосходства над всеми другими расами. Когда нацисты захватили власть в 1933, преследование евреев стало официальной государственной политикой. Затем в сентябре 1935 вышли известные Нюрнбергские законы[33], которые помимо прочих вещей лишали евреев немецкого гражданства.

«Mein Kampf» не являлся частной публикацией. Это был бесстыжий вопль по всей Германии. Один отрывок провозглашался снова и снова:

«Земля, на которой мы сейчас живем, не была дарована нашим праотцам небесами. Им пришлось покорять ее, рискуя своими жизнями. Так и в будущем, наш народ не получит территории, и соответствующих средств к существованию, в качестве дара от каких-либо людей, но должен выиграть её мощью победоносного меча».

Нацистская партия прожужжала миру уши своей ненавистью к евреям. «Der Stuermer[34]» и иные издания распространяли словесный яд расовой ненависти. Нацистские лидеры повсеместно поносили евреев, высмеивая их в обществе и не уважая. В ноябре 1938[35] СС вдохновило и организовало хулиганство по отношению к евреям Германии. Разрушались синагоги, видных евреев арестовывали и лишали свободы, был наложен коллективный штраф в один миллиард марок, были созданы гетто, и теперь евреев приказами полиции безопасности принудили носить жёлтую звезду на своей груди и спине.

Подсудимые не знали об этих вещах? Они могут выражать удивление, когда после этой непрерывной и восходящей программы насилия, были сформулированы планы «окончательного решения еврейской проблемы»?

Некоторые из подсудимых могут сказать, что они никогда не знали о программе уничтожения нацистской партии, или же если знали, они не соглашались с выражаемыми в ней чувствами. И снова, человек, который плывёт под флагом с черепом и скрещенными костями не может говорить, что он никогда не ожидал стрельбы по торговому судну. Когда, Бах-Зелевски, генерала СС и многолетнего члена партии, попросили объяснить феномен убийств айнзацгруппами, он ответил:

«По моему мнению, так как годы, так как десятилетие, доктрина провозглашала, что славянская раса это низшая раса, а евреи даже не люди, такой итог был неизбежен».

Однако, был выдвинут аргумент о том, что приказ фюрера не являлся преступным. Хотя данное предположение на первый взгляд отрицает весь здравый смысл, противоречит естественным человеческим реакциям и не сочетается с изначальным законом причины и следствия, до сих пор оно серьёзно представлялось подсудимыми и фактически составляет большой довод защиты. Следовательно, нельзя просто отклонить его как недопустимый; следует привести причины, почему он недопустимый.

Предположим, что приказ фюрера провозгласил об убийстве всех сероглазых людей, независимо от возраста, пола или положения. Пока радужная оболочка глаза отвечает на световые лучи спектра, которые создают серый цвет, обладатель таких глаз обречён на плохие дни. Характер, занятия и здоровье, как и религия, политика и национальность не могут ни повлиять, ни изменять предопределённой участи. Фермер за своим плугом, учитель в классе, доктор у койки, проповедник за кафедрой, пожилая женщина за спицами, дети, играющие в песочнице, воркующий младенец у материнской груди – все осуждены к смерти, если они видят удивительный мир через предательские серые глаза.

Взглянем на развёртывание такой программы и посмотрим на семью, члены которой, из-за непостижимой комбинации жизненных химикалий и непонятного смешения в мистическом перегонном кубе времени, все имеют серые глаза. Внезапно громыхают удары, и выбивается дверь. Врываются пехотинцы в стальных шлемах с автоматическим оружием и достают пистолеты, выгоняя жильцов на улицу.

Мы слышим крики детей, мы видим ужас на лицах матери и сестры, беспомощные отец и брат кусают губы, чужие ботинки грохочут по дому, переворачивается мебель, разбиваются шкафы, чердаки, обыскиваются кладовые, потрясённых сероглазых. Слёзное прощание с домом, погрузка в ожидающий грузовик скромного семейного имущества, нарастающее смятение обречённых сероглазых. Грузовики несутся вперёд, останавливаются, чтобы собрать ещё и ещё больше сероглазых на рыночной площади, магазинчике за углом, в приходской церкви.

Затем поездка в дикой тряске в лес, в котором остальные жители деревни ожидают с белыми, как мел лицами, молча глядя друг на друга. Выгрузка грузовика, гортанная команда построиться в линию с остальными. Затем раскалённые винтовки выносят свои свинцовые приговоры слева направо и справа налево. Жители деревни падают, некоторые обнявшись, у остальных идёт кровь из ртов и ушей, их серые глаза, молят о понимании, объяснении, зачем? Почему? Остальные только ранены, но завалены во рве сверху. Расстрельная команда уезжает, молящие руки поднимаются из незакрытой могилы, мы слышим стоны, которые, временами, падают до шёпота, затем возвышаясь до воплей, и полностью пропадают.

Конечно же, всё это фантастично и невероятно, но не более фантастично и невероятно чем то, что происходило бесчисленное количество раз в нашем деле. Если заменить слово еврей на сероглазый, аналогия неопровержима.

Следует предполагать, что если подсудимым внезапно приказали бы убивать сероглазое население, они бы не мешкали и не нашли бы никакой трудности в признании такого действия законным и моральным преступлением. Однако, если за пятнадцать лет, программа нацистской партии осуждала всех сероглазых людей и поскольку тогда, подсудимые слушали, Гитлера поносящего сероглазых, если они видели разбитые магазины и разрушенные дома, потому что в них жили и работали сероглазые; если они знали о Гиммлере, приказавшем, чтобы всех сероглазых поместили в концентрационные лагеря, и затем услышали речи в Претче, в которых могучие главари СС заявили о том, что все сероглазые это угроза Германии – если был это случилось, как мы можем быть уверены в том, что подсудимые не исполнили бы приказ фюрера против сероглазых людей? И в таком случае, не было бы и здесь такой же защиты приказами вышестоящих начальников.

Если теперь, с выгодной наблюдательной позиции о вещи, которая не произошла, подсудимые могут заявлять, как мы полагаем, они заявили, что это гипотетическое убийство, как они могут менее осуждать убийства, которые случились и обстоятельства которых не менее ужасны, чем всего лишь одна картина для цели иллюстрации.

Но в ходе процесса был дан ответ, в отношении того, что это совершенно отличалось с евреями. Они были носителями большевизма. Если в этом заключается их вина, тогда тот факт, что они были евреями случаен. Их уничтожали не за иудаизм, а за большевизм. Если этот аргумент означает, что еврея следует казнить только, потому что он большевик, почему предполагалось, что русский еврей был большим большевиком чем русский русский? Почему Альфред Розенберг, главный нацистский философ, был менее биологически склонен к коммунизму, чем его безвестный еврейский тезка и сосед? Что спасало Бенджамина Дизраэли[36], лидера консервативной партии и несколько раз премьер-министра Великобритании от того, чтобы быть большевиком? И живи он в 1941, Гитлер объявил бы его носителем большевизма?

В соответствии с нацистской идеологией, еврей по самой своей природе просто предназначен быть большевиком, но показательной является фраза о том, что если бы айнзацкоманды сами усыновляли еврейских младенцев, эти младенцы выросли бы верными эсэсовцами. Фактически, во время войны, тысячи чешских, польских, русских и югославских детей забрали в Германию для выращивания как немцев. Никто не знает, сколько еврейских детей включили в эти партии похищенных детей, потому что серьёзно предполагалось, что раз они блондины они не могут относиться к ненавистной расе.

В ходе процесса, в качестве доказательства было представлено письмо написанное одним из подсудимых в котором он цитировал  Гейдриха:

«Многие евреи, приводимые в вашем списке уже известны постоянными попытками отрицать то, что они принадлежат к еврейской расе всеми возможными и невозможными путями. В целом, в характере полукровок первой степени при всякой возможности отрицать, что они евреи.

«Вы согласитесь с тем, что на третий год войны, есть вопросы более важные для военных усилий, и также для полиции безопасности и службы безопасности, чем заниматься плачущимися евреями, проводя утомительные расследования и отвлекая столь много моих сотрудников от иных, гораздо более важных задач. Если я начну тщательно разбирать ваш список, я могу сделать так, только, для того, что отказать в таких документальных нападках раз и навсегда.

«Я сожалею, что пишу такое оправдание спустя шесть с половиной лет после принятия Нюрнбергских законов».

Подсудимый отметил в своём письме, свой энтузиазм сантиментам выраженным Гейдрихом и от себя добавил, что его собственное соображение о евреях было «мягкотелым и гуманистическим мечтательством». Он также заявил о том, что немыслимо, чтобы немец слушал музыку Мендельсона[37], и выслушивал «Сказки Гоффмана» Оффенбаха[38], лишь выказывая пренебрежение национал-социалистическими идеалами. До сих пор, он не видел никакого не идеалистического вмешательства в дела своего начальника, генерального комиссара Белоруссии, воспитанного той же самой школой нацистского идеализма, вышедшего с жалобой против действий подсудимого, не потому что были убиты семьдесят невинных людей, а потому что подчинённый осмелился прийти к тому в ведомство и застрелить евреев, не сказав ему об этом.

Подсудимый также был раздражён тем, что каждый оспаривает уместность и правильность удаления золотых коронок с зубов евреев предназначенных к смерти.

Трибунал посвятил столь много времени и места раскрытию очевидного, но вероятно не настолько очевидно. Иначе, аргументы в интересах подсудимых не представлялись бы с такой настойчивостью. Более того, сейчас время и место ясно установить, постольку, поскольку это часть вопроса данного процесса, меры по так называемой еврейской проблемы.

Проблема предполагает рассмотрение ситуации с преимуществами и недостатками у каждой стороны. Но, то, что в нацистской Германии деликатно называли «еврейской проблемой», являлось программой, то есть, антиеврейской программой подавления ведущей к уничтожению. Так называемая еврейская проблема не являлась проблемой,  а идеей-фикс основанной на доктрине самосозданной «высшей расы» которая может уничтожать расу которую считает низшей. Характеризовать такое предположение как «еврейская угроза» одинаковым образом, есть отход от смысла. Фактически, если бы это не было столь трагично, национал-социалистическое отношение к евреям можно было бы считать бессмысленным.

Мы вспомним сейчас, как айнзацподразделения обращались с крымчаками в Крыму. В том же районе они столкнулись с сектой известной как караимы. Караимы совпадали с крымчаками в том, что разделяли такую же еврейскую религию. Однако, этнические эксперты в Берлине после некоего рода исследования, сделали вывод о том, что караимы не имеют еврейской крови в своих венах и поэтому, исключаются из приказа об уничтожении. Таким образом, при том, что хотя караимы имели в своей душе еврейскую религию, они не имели такого рода частиц, которые взращивали большевизм. Поэтому у них было право жить. Если можно изобразить айнзацподразделение согнавшим верующих в синагогу и разделяющим караимов от крымчаков, освобождающим одних и убивающим других, можно воспользоваться правом решать не являлось ли нацистское отношение к еврейству чем-то, что попадает в категорию бессмыслицы, то есть, трагической бессмыслицы.

Всё это было вопросом крови и ничего не могло спасти лицо с еврейским артериями. Хотя любое другое лицо, могло сменить свою религию, политику, подданство, национальность, при этом, согласно национал-социалистической идеологии, не было ничего, чтобы мог бы сделать еврей. Это было вопросом крови, но никто не дал показаний о том, как всемогущая мудрость, считала и оценивала неправильные частицы.

О приказе фюрера можно сказать одну вещь. Он был особенным, он был недвусмысленным. Всех евреев должны были расстреливать. И при этом, несмотря на недвусмысленность данного приказа, несмотря на безапелляционное и непогрешимее воззвание к тому, что евреи абсолютно вне рамок, подсудимый за подсудимым ссылался на своё большое почтение евреев. В интересах почти всех обвиняемых были представлены сшивы письменных показаний,  демонстрирующие их любезное поведение к отдельным евреям в Германии. Один из подсудимых на предварительном следствии сослался, на то, как он даже жил с еврейкой. Он пожелал подтвердить этим то, что у него совершенно не было предубеждения.

Но, если бы было правдой то, что подсудимые относились к евреям в Германии как равным, почему они считали их недочеловеками в России? Если они не признавали их потенциальной угрозой в Германии, почему они относились к ним как к угрозе, за 2000 миль, в Крыму? Не лишним будет сказать, что большинство евреев не знало Гитлера и его доктрин до тех пор, пока айнзацгруппы не пришли убивать их.

Хотя и не составляющие предъявленных обвинений, систематические попытки уничтожить могилы убитых, описываемые в официальных немецких документах интересны тем, что они проливают определённый свет на духовное отношение палачей. Относились ли они к казням как виновным деяниям, зримым доказательствам, которые следовало уничтожать? Подсудимый Блобель в своих письменных показаниях, подписанных 18 июня 1947 заявил о том, что в июне 1942, группенфюрером Мюллером ему было поручена задача устранения следов казней проведённых айнзацгруппами на Востоке. Он ничего не придумал:

«В ходе моего визита в августе, я лично был очевидцем сожжения тел в массовых могилах возле Киева. Эта могила была около 55 м длинной, 3 м шириной и 2 ½ глубиной. Когда сняли землю, тела залили топливом и подожгли. Сожжение могилы заняло около двух дней. Я лично видел, что могила стала раскалённой. Затем могила была засыпана и все следы были фактически ликвидированы.

«Столкнувшись с приближением фронта, было невозможно уничтожить массовые могилы к югу и востоку, возникшие в результате казней айнзацгрупп».

Таким был умысел Блобеля, очевидно подчинявшегося приказам, убрать все инкриминирующие доказательства убийств, что он даже пытался уничтожать тела с помощью динамита. Рудольф Хёсс[39], комендант концентрационного лагеря Аушвиц, который надзирал за этими экспериментами, заявлял о том, что метод с динамитом был безуспешным.

«Блобель сконструировал несколько экспериментальных печей и использовал лес и бензин в качестве топлива. Он пытался уничтожать тела с помощью динамита; данный метод был довольно неудачным».

Поэтому использовались другие средства.

«Прахи, превращённые в пыль в костной мельнице, разбрасывались по большим окрестным лесам. Штафр. Блобель имел приказ выявить все массовые могилы на всей восточной территории и ликвидировать их…Сама работа велась еврейскими рабочими подразделениями, которые по завершении данной задачи, расстреливались. Концентрационный лагерь Аушвиц должен был постоянно предоставлять евреев для данной команды».

 

Принуждение, необходимое для заявления о приказах вышестоящих начальников

 

Однако, заявлялось о том, что в военном праве даже если подчинённый осознаёт, что действие которое он призван выполнить является преступлением, он не может отказаться исполнять его не подвергая себя серьёзным последствиям, и что следовательно, это образует принуждение. Нужно сразу сказать, что нет такого закона, который требует, чтобы невинный человек лишался своей жизни или пострадал от серьёзного вреда для того, чтобы предотвратить совершение преступления которое он осуждает. Однако, угроза, должна быть неминуемой, реальной и неизбежной. Ни один суд не накажет человека, который с приставленным к виску пистолетом, вынужден нажать спусковой крючок. Как и не требуется такой неминуемой опасности, для того, чтобы избежать наказания. Разве кто-нибудь из подсудимых принуждался убивать евреев под угрозой того, что их самих убьют, если они не выполнят свою убийственную миссию? Применяемая проверка должна заключаться в том, действовал ли подсудимый под принуждением или же он сам принципиально одобрял участие в приказе. Если второе предположение будет правдой, заявление о приказе вышестоящего начальника неприменимо. Исполнитель не может заявлять о невиновности в совершении преступного деяния, приказанного своим вышестоящим начальником. Когда воля исполнителя сливается с волей вышестоящего начальника при исполнении незаконного деяния, исполнитель не может заявлять о принуждении по приказ вышестоящего начальника.

Если психические и моральные качества вышестоящего начальника и подчинённого слились в планировании и исполнении незаконного акта, впоследствии подчинённый не может протестовать тому, что его принудили к исполнению незаконного мероприятия.

Вышестоящее положение означает вышестоящее лицо с полномочиями и властью принуждать к некому акту. Это не означает только вышестоящее положение по званию. В незаконном мероприятии легко может случиться, что капитан руководит майором,  в случае чего нельзя заслушивать заявление капитана о действиях по приказу вышестоящего начальника в защиту своего преступления.

Если у исполнителя до получения незаконного приказа были такие сведения, о том, что приказ, очевидно, находится в одном шаге от перерастания в программу, о которой ему известно, что она будет незаконной с самого начала, с него не снимается ответственность за незаконный акт, который можно было предвидеть, применив простой закон причины и следствия. С 1920, когда была опубликована программа нацистской партии с её антисемитской политикой, до 1941, когда был отдан приказ о ликвидации, всё возрастающая жестокость преследования евреев была очевидна всем в партии и в особенности тем, кто был ответственным за его исполнение. Тот кто участвовал в данной программе, которая началась с еврейского лишения прав и депатриации и вела, шаг за шагом к лишению имущества и свободы, последовавшими избиениями, порками и мерами направленными на голод, не может заявлять о неведении, когда он знал о том, что это происходит спорадически; а именно, убийство, теперь объявленное политикой. 30 января 1939 Гитлер публично объявил в речи в Рейхстаге, что если придёт война, она будет означать «забвение еврейской расы в Европе».

От того, кто вступает в преступное мероприятие очевидного размаха, ожидается предположение о том, к чему в логическом итоге приведёт мероприятие.

Для того, чтобы результативно заявлять о защите из приказов вышестоящих начальников оппозиция исполнителя должна быть постоянной. Недостаточно того, что он психологически восстал во время принятия приказа. Если в какое-либо время после получения приказа он осознал его незаконный характер, защита из приказов вышестоящих начальников для него закрыта.

Многие подсудимые свидетельствовали о том, что они были шокированы приказом, когда впервые услышали о нём. Конечно, данное утверждение противоречит другому утверждению, которое делалось с одинаковой настойчивостью, и уже раскрывалось, о том, что приказ фюрера была законным, потому что приказывал о казнях необходимых для защиты отечества. Но если они были шокированы приказом, что они делали, чтобы противостоять ему? Многие категорически говорили, что невозможно было что-то сделать. Для того, чтобы избежать юридического и морального клеймения было бы достаточно показать, что приказа избегали всякий раз, когда к этому предоставлялся шанс. Доказательства указывают на то, что не было никакой воли и никакого желания сводить его на нет. Когда подсудимый Брауне давал показания о том, что он внутренне противился приказу фюрера, его спросили о том, освободил ли он, хотя бы в качестве предмета очистки собственной совести во множественных казнях, хотя бы одну жертву. Допрос был следующим:

«Вопрос: Но вы не пытались при исполнении данного приказа пытаться очистить свою совесть, освободив хотя бы одно человеческое создание еврейской расы, мужчину, женщину или ребёнка?

«Ответ: Я уже говорил о том, что я не искал детей. Я могу говорить только правду. Исключений не было, и я не видел никакой возможности».

Можно обвинять нацистскую иерархию в жестокости, даже садизме одной воли. Но её нельзя с лёгкостью обвинять в неэффективности. Если бы эти руководители команд заявили о том, что они, по сути, не могли выполнять это хладнокровное убийство людей, неразумно предполагать, что им бы поручили иные обязанности, не из-за симпатии или гуманитарных причин, а лишь ради эффективности. Фактически Олендорф сам высказался по данному предмету:

«За два с половиной года у меня было довольно поводов видеть насколько много из моей группы не согласны с данным приказом по своему внутреннему мнению. Поэтому, я запретил таким людям участие в казнях, а некоторых отправил обратно в Германию».

Сам Олендорф мог уйти от этой задачи, о казнях отказавшись от сотрудничества с армией. Он свидетельствовал о том, что начальник штаба в поле говорил ему о том, что если он, Олендорф, не будет сотрудничать, он попросит его отзыва в Берлин.

Свидетель Хартель[40] свидетельствовал о том, что Томас, начальник айнзацгруппы В, заявил о том, что все те, кто не мог принять на свою совесть приказ фюрера, то есть, люди которые, как он сказал, были слишком мягкими, отправлялись бы в Германию или назначались на другую работу, фактически, он отправил ряд людей включая командиров обратно в Рейх.

Может быть, это неправда для всех айнзацгрупп, как отмечали свидетели, но подсудимому недостаточно сказать, как Брауне и Клингельхофер, что было бессмысленно просить освобождения, и поэтому, даже пытаться. Никто не может сбросить с плеч моральную ответственность заявлением о том, что не было никакого смысла пытаться. Нежелание пытаться не участвовать в настолько катастрофической задаче хорошо может привести к выводу о том, что конкретный подсудимый не имел глубокого желания быть освобождённым. Он мог думать о том, что эта работа неприятна, но, несмотря на это делал её. Даже профессиональный убийца может не наслаждаться убийством своей жертвы, но он убивает без терзаний. Готовность подсудимого можно предсказать исходя из того предлога, что он лично противостоял евреям или того, что он желал хорошо выглядеть в глазах своих товарищей, или выполнив работу он мог ожидать скорого повышения.  Мотив неважен, если он убивал добровольно.

Свидетель Хартель также ссылался на то, как однажды он и Блобель ехали по деревне, Блобель показал ему длинную могилу и сказал: «Здесь похоронены мои евреи». Из этого можно сделать вывод лишь о том, что он был горд сделанным. «Здесь похоронены мои евреи». Также как можно сказать об игрушке, выброшенной в джунглях.

Несмотря на устойчивое утверждение подсудимых о том, что они были верноподданными в своей преданности приказам вышестоящих начальников, большинство из них, показаниями и письменными показаниями, продемонстрировали, как по многим поводам они возражали распоряжениям и приказам, вручённым им вышестоящими начальниками. В попытке показать, что они в реальности не были нацистами в душе, подсудимый за подсудимым ссылался на свои драматические столкновения со своими вышестоящими начальниками. Если сконцентрироваться только на этой последней стадии защиты, можно сделать вывод о том, что все эти подсудимые были пламенными противниками национал-социализма и доблестно боролись против бесчеловечных предложений себе. Так, одно лицо, давшее показания сказало, что подсудимый Вилли Зайберт «решительно возражал мерам партии и правительства».

О Штаймле лицо, давшее показания сказало: «Много раз он возражал партийным ведомствам и так называемым высшим руководителям». Ещё одни письменные показания не только говорят о том, что Штаймле возражал насилию, но что в своей жажде справедливости он тайно вступил в СД для того, чтобы «критиковать недостатки партии». Вновь говорилось о том, что «постоянно его чувство справедливости, вело его к противопоставлению эксцессам, коррупции и признакам разложения партийных руководителей».

О Брауне лицо, давшее показания заявляло: «Вновь и вновь доктор Брауне жёстко критиковал нашу политику на оккупированных территориях (в особенности на Востоке, в Украине и балтийских государствах)».

В ходе службы в Норвегии, Брауне являлся пылающим мечом оппозиции тирании и несправедливости в своём лагере. Он горько возражал рейхскомиссару Тербовену[41], отменял его приказы, осуждал масштабные операции, освобождал заложников и освободил министра норвежского государства Гердхардсена[42]. Одни письменные показания говорили, что в этих действиях «Брауне почти всегда выходил за рамки своих полномочий». И при таком открытом мятеже, Брауне не расстреляли и даже не привлекли к дисциплинарной ответственности. Почему в Норвегии он действовал иначе, чем в России? В Норвегии он был более гуманным? Ответ не трудно найти. Одно из лиц давших письменные показания особо заявило:

«С самого начала наших совещаний, Брауне возражал масштабным операциям, которые продолжали проводить Тербовен и Фелис[43]. Он не ждал ни малейшего успеха от таких мер, и видел в них лишь опасность всё большей и большей антагонизации норвежского населения против германской политики и опасность роста духа его сопротивления».

Таким образом, подсудимые могли и возражали приказам, с которыми они не соглашались. Но, когда они идеологически признавали такой приказ как приказ фюрера, они не были заинтересованы возражать ему.

 

Немецкий прецедент о доктрине приказов вышестоящих начальников

 

Защита приказами вышестоящих начальников уже рассматривалась германским судом. В 1921 два офицера немецкой подводной лодки U-68 были обвинены в нарушении законов войны за то, что они обстреляли и убили безоружных граждан противника спасавшихся с госпитального корабля «H.M.S. Llandovery Castle». Подсудимые заявили об отсутствии вины, так как они просто исполняли приказ, отданный своим командиром, оберлейтенантом Пацигом[44]. Германский Верховный суд установил, факт, что Пациг приказал своим подчинённым Дитмару и Больдту стрелять по спасательным шлюпкам, но несмотря на это признал их виновными, сказав:

«Разумеется, следует трактовать в пользу военных подчинённых, что у них нет обязательства оспаривать приказ своего вышестоящего офицера, и они могут рассчитывать на его законность. Но никакого такого доверия не может существовать, если такой приказ универсально известен каждому, включая также обвиняемого, как, несомненно, противоречащий закону. Это происходит только в редких и исключительных делах. Но данное дело является именно таким. В настоящем случае, обвиняемому было совершенно известно, что убийство беззащитных людей в спасательных шлюпках не является ничем иным как нарушением закона. В качестве профессионального морского офицера, они осведомлены, как решительно заявил морской эксперт Заальвахтер, что нельзя законно убивать беззащитных людей. Они быстро выяснили этот факт, спросив находившихся в лодках, когда те остановились. Из приказа отданного Пацигом они могли установить, что он желал использовать своих подчинённых для нарушения закона. Следовательно, они должны были отказаться. Так как они этого не сделали, они подлежат наказанию» (American Journal of International Law, т. 16, 1922, стр. 721-2).

Несмотря на такое изложение прецедента, несколько защитников от лица своих клиентов вопрошали: «Что можно было сделать?» В конце концов, подсудимые являлись солдатами и от них требовалось выполнять приказы. Обыкновенно, на войне, предположение о безоговорочном подчинении включает ряд обстоятельств, которые влекут возможность смерти подчинённого, ранения или плена. И традиционным в такой ситуации является то, что в созвучии с отвагой своего призвания, солдат не оспаривает и не затягивает, а стоически предстаёт перед угрозой и даже самопожертвованием. Лорд Теннисон[45] обессмертил такой тип славного самопожертвования, увековечив память кавалерийской атаки под Балаклавой[46] в Крыму:

«Они не дадут ответ,

«Их не спросить: «Зачем»,

«Они сделают и умрут»

Однако сотрудники айнзацгрупп, которые волею судьбы, действовали в том же самом Крыму и прилегающих территориях почти сто лет спустя, не столкнулись с такой же ситуацией как лёгкая бригада Теннисона. Айнзацбатальоны не призывались стоять под выстрелами и снарядами. Им не приказывали атаковать направленные пушки. Их призвали расстреливать безоружных гражданских лиц стоящих возле могил.

Ни один солдат не подвергнется опале, попросив освобождения от такой односторонней битвы. Ни одного солдата не обвинят в трусости поиска освобождения от службы, которая в конце концов не являлась солдатским долгом. Ни один солдат и офицер пытающийся избежать такой задачи не попросит избежать военной обязанности. Он просто попросит не делать его убийцей. И если бы руководители айнзацгрупп указали на своё нежелание играть роль убийцы, эта чёрная страница в немецкой истории никогда бы не была написана.

Что могли сделать подсудимые, если они не могли уйти с должности? Они могли быть менее усердными в исполнении данного приказа. Целое население городов, районов и обширные земли находились в их руках. Никакой римский император не имел большего абсолютизма решать о жизни и смерти чем имели они в своих оперативных районах. Им не приказывали в рамках какого-либо города расстреливать точное количество людей и установленное количество женщин и детей. Но люди типа Брауне не видели причины делать исключений.

Несколько подсудимых заявили о том, что было бы бесполезно избегать приказа отговорками, потому что сделай так, их преемники выполнили бы задачу и таким образом в любом случае ничего нельзя было добиться. Подсудимые обвиняются здесь за свою индивидуальную вину. Никакой подсудимый не знал, что сделает его преемник. Он также мог выразить своё нежелание и с успехом представленным отказами, он мог свести приказ на нет. Но в любом случае никаких казней могло не пройти в конкретный день. Один подсудимый заявил, что неподчинение приказам означало предательство своего народа. Он действительно имел в виду, что немецкий народ, знай, он об этом, одобрил бы такую массовую резню?

Массы любящих родину немцев, более склонных иметь небольшой сад в котором выращиваются растения, нежели обещание обширных земель за горизонтом, узнают здесь, как их предали, их предполагаемые рыцари. Здесь они также узнают о бесчеловечности и подавлении, и пролитии невинной крови совершёнными режимом основанным на фюрер-принципе.

В своей атаке на закон № 10 Контрольного совета, доктор Майер заявил о том, что он отменяет два фундаментальных принципа правовых систем всех цивилизованных наций:

«(1) Принципnulla poena sine lege.

«(2) Верность оправданности при исполнении приказа».

Трибунал уже рассмотрел возражение номер 1. Возражение номер 2 не является более убедительным, чем возражение номер 1. Закон № 10 не отменяет оправданности приказом вышестоящего начальника. Он говорит:

«(b) Тот факт, что какое-либо лицо действовало во исполнение приказов своего правительства или вышестоящего над ним начальника, не освобождает его от ответственности за преступления, но может служить смягчающим обстоятельством при определении наказания».

Доктор Майер, как и прочие, неправильно прочёл данную норму и заменил слово «преступление» на какое-то другое слово, возможно «акт». Это позволяет читать, что любой действующий по приказам своего правительства или вышестоящего начальника не освобождается от ответственности за любой «акт». Но норма специально говорит «преступление». До тех пора пока не установлено, что деяние является преступлением, естественно не требуется никакого объяснения его совершению. Однако, если акт является преступлением, тогда не может быть оправдания его совершению. Никакой вышестоящий начальник не вправе разрешить преступление. Никто не может легализовать то, что категорически и явно является преступлением.

Основной задачей защиты в данном деле было то, чтобы доказать, что деяния айнзацгрупп не являлись преступлениями, что они были актами самообороны совершёнными в соответствии с правилами войны. Однако, если доказано, что они являлись преступлениями, тогда естественно, одобрение другого преступника не делает деяния менее преступными. При юридическом установлении того, что некое деяние является преступлением, все те кто в нём участвовал, как вышестоящие начальники, так и подчинённые являются сообщниками.

Как могло одобрение Гитлера освободить от ответственности за правонарушение, если правонарушение было? Гитлер не стоял выше международного права. Предположим, что в 1935 Гитлер приказал одному из своих людей направиться в Сиам и убить короля. Разве в такой ситуации говорилось бы о том, что в такой ситуации он бы обладал иммунитетом, потому что действовал по приказу вышестоящего начальника? Любое судебное исследование установит, что сиамский убийца совершил преступление и тот факт, что он действовал в соответствии с приказом своего правительства или вышестоящего начальника не освободит его от ответственности за преступление. Это именно то о чём говорит закон № 10 Контрольного совета, и это то, что всегда говорил закон, или с тех пор как существует международное право.

Фактически, статья 47 германского военно-уголовного кодекса идёт дальше закона № 10 Контрольного совета. Согласно германскому кодексу подчинённый может быть осужден, даже если никакого преступления в действительности не было совершено. Достаточно того, что приказ направлен на совершение преступления или правонарушения. Германский кодекс заставляет подчинённого отвечать даже за любое «гражданское» или «общее правонарушение», т.е. за сравнительно незначительные нарушения закона, которые не имеются в виду в союзном праве. Германский кодекс, в отличие от союзного права, не упоминает защиту вышестоящими приказами как возможное смягчающее обстоятельство.

Несколько защитников процитировали статью 347 американских правил сухопутной войны в поддержку своей позиции о вышестоящих приказах. Спорный раздел, после перечисления различных правонарушений против правил войны, заявляет:

«Отдельные лица вооружённых сил не могут быть наказаны за правонарушения в случае их совершения по приказам или с санкции своего правительства или командиров. Командиры, приказывающие о совершении таких деяний или в рамках полномочий которых они совершаются войсками, могут быть наказаны той воюющей стороной в чьи руки они попадут».

То, что избежало внимания некоторых аналитиков этой нормы, это то, что слово «отдельные лица» направлено на применение к отдельным лицам, которые составляют военное подразделение, то есть, обычно, солдат низшего звания. Оно также естественно применяется к офицерам, но предусматривает лишь то, что они служат в подчинении другого офицера высшего звания. Если не принимать такой смысл слова «командиры» появляющийся во втором предложении его значимость была бы совершенно неуловима. Но следует отметить, что в широком сопоставлении к людям (и вероятно офицерам) которые составляют военное подразделение, статья ставит командиров таких подразделений; и под «командирами», очевидно понимаются офицеры или действующие офицеры ответственные за любое вооружённое подразделение.

Так как полковник это командир полка, майор – батальона и капитан – роты, сержант или второй лейтенант может быть ответственным за взвод. Если командир подразделения не является ответственным, и ответственность восходит от ступени к ступени, результатом было бы то, что единственным кто бы мог быть ответственным за незаконный приказ был бы исполнительный глава нации, то есть в зависимости от страны президент, король или премьер-министр. То, что такая единичная ответственность не задумывалась, доказывает использование множественного числа «командиры» вместо «командир». Делая этот смысл абсолютно ясным, норма в особенности упоминает два типа «командиров» которые несут ответственность:

(а) командиров, которые приказали своим подразделениями совершать военные преступления

и

(b) командиров если войска находящиеся под их командованием совершают такие преступления.

Таким образом, норма ясно провозглашает, что командир является ответственным – отдал ли он приказ совершить военные преступления или войска находящиеся под его командованием совершили их по приказу кого-либо ещё, поскольку у него есть контроль за войсками и ответственность за их акты.

Поскольку не отрицалось, что подсудимые являлись командирами айнзацгрупп, они явно подпадают под нормы статьи 347 американских правил сухопутной войны. Эта статья 347 была исключена в 1944, но она здесь долго обсуждалась, в результате стараний защитника, и она была законом в то время когда, действовали айнзацгруппы.

Для дальнейшей интерпретации вышеуказанной статьи 347, делалась ссылка на статью 64 американских наставлений о войне, которые объявляют о наказании за неподчинение любой законной команде вышестоящего офицера. Очевидно, если приказ незаконный его нельзя наказать за отказ подчиняться ему.

Предмет вышестоящих приказов не настолько путаный и сложный как его делают некоторые юридические комментаторы. Рассматривая закон по данному предмету, мы должны помнить, что фундаментально существуют некие юридические принципы, которые стоят как дубы. Вокруг вырос подлесок и кажется затрудняет обзор. Но даже самые обычные наблюдения ухватят юридический пейзаж этих прочных дубов, который объявляет о том, что:

1. Всякий человек предполагается осмысливающим последствия своего действия.

2. Всякий человек ответственен за такие акты пока не будет показано, что он не действовал по своей свободной воле.

3. Рассматривая вопрос о свободной воле, следует учитывать все обстоятельства дела, потому что невозможно читать из человеческого сердца.

Доктор Ашенауэр верно сослался на одно из таких деревьев по обвинению лорда Мэнфилда в жюри по делу Стрэттона (1780) Ховелл, государственные процессы, том 21, страница 1062-1224:

«Состояние чрезвычайности является причиной для оправдания, поскольку никто не может быть виновен в преступлении без умысла к нему. Если существует непреодолимое, физическое принуждение, тогда действующее лицо не имеет волевого акта в отношении деяния».

Разве существовало непреодолимое, физическое принуждение? Существовал волевой акт в отношении деяния? Ответ на эти два вопроса служит в качестве верного руководства при определении критерия объявленного в дискуссии по предмету вышестоящих приказов.

 

Неучастие

 

Несколько подсудимых заявили о невиновности по тому основанию, что они никоим образом не участвовали в убийственных операциях айнзацподразделений. Это отрицание участия приняло различные формы. Говорилось о том, что подсудимый, хотя и перемещался с командой, никогда не знал о казнях и, разумеется, в них не участвовал, утверждалось, что хотя подсудимый участвовал в казнях, казнёнными были партизаны, саботажники, грабители и подобные; и также от имени некоторых подсудимых заявлялось, что хотя они действительно приказывали и надзирали за казнями, эти казни всегда следовали расследованию конкретного случая. Никого не расстреливали, пока не доказывалась их виновность в преступлении.

Как проводились эти расследования если они имели место быть? Приказ, отданный из штаб-квартиры фюрера 6 июня 1941 – то есть, за 15 дней до начала русской войны – говорит о поведении германских сил вступавших в  Россию. Один параграф обсуждал положение политических комиссаров, которые «в настоящее время» не должны были расстреливаться, пока они не совершали и не подозревались во враждебных актах. Затем следовала самая значимая инструкция:

«При решении вопроса «о виновности или невиновности» в принципе личное впечатление имеет значение большее, чем, по всей вероятности, недоказуемый состав преступления[47]».

Таким образом, руководители команд не только уполномочивались, но и вдохновлялись на казнь человека больше по его внешнему виду, нежели по доказательствам. Один из подсудимых подтвердил такую практику. Его спросили о том, чтобы он сделал, если бы оказался в комнате с лицом говорящим с четырьмя или пятью людьми в комнате, оправдывающими коммунизм, но никоим образом не противостоящими Германии. Подсудимый ответил:

«Я бы посмотрел на человека, и если бы у меня сложилось впечатление, что он воплотит свою теоретическую концепцию в действие, в таком случае я бы расстрелял его. По самой речи или лекции нельзя будет решать теоретически».

«Таким образом, вы послушаете речь и затем вы рассмотрите его в микроскоп, и после рассмотрения, если вы подумаете, что он может что-то сделать, тогда бы вы его расстреляли»?

Более того многие так называемые расследования, были просто опросами с целью получения от жертвы информации, которая позволила бы палачам обнаружить и захватить других жертв. Например, подсудимый Отт свидетельствовал, как будет отмечено далее, как лиц арестовывали, проводили «расследование» и расстреливали.

Несколько защитников выступали за то, что их клиенты были солдатами и что их работой был бой. Но если бы работа айнзацгруппы была строго военной, почему высшее командование не направляло военнослужащих делать её? Почему они выбрали Олендорфа, у которого не было никакой военной подготовки для руководства военными операциями? Очень немногие руководители команды были солдатами, и короткая трёх- или четырёхнедельная подготовка в Претче, до выступления против России, включала только строевую подготовку и стрельбу из винтовки. Очевидно, что они направлялись в Россию не как солдаты, а как идеологические образцы. В поле они являлись мобильной РСХА, они были Гестапо на колёсах.

Доклад № 128 описывает казни айнзацгруппой С 80 000 лиц и объясняет, что 8 000 из них были «осуждены за антигерманскую и большевистскую деятельность».

Доклад говорит далее:

«При том, что приблизительно 75 000 евреев были ликвидированы таким способом, уже сейчас очевидно, что это не может быть решением еврейской проблемы».

Докладчик поясняет, что в небольших городах и деревнях они добились полной ликвидации «еврейской проблемы, и что в крупных городах, после казней, все евреи исчезали». Из этого заявления, очевидно, что основной задачей команд было убийство евреев, в не партизан.

Защитник Зандбергера, в своей заключительной речи, цитировал из главного полевого устава Соединённых Штатов, правил сухопутной войны:

«Если люди страны, или любой её части, уже оккупированной армией, восстают против неё, они являются нарушителями законов войны и не вправе на их защиту»

Однако, доктор фон Штайн не смог показать, что люди на соответствующей территории оккупированной Германией, принимали участие в каком-либо восстании. Напротив, айнзацруководители пытались вызывать общественные беспорядки путём провоцирования погромов.

Подсудимый Хенш заявил о том, что в течение всей службы в России, он никогда не видел еврея, и о том, что он никогда не слышал о приказе фюрера. Хотя его команда, до его прибытия в Россию, явно убила тысячи евреев, никто, никогда не говорил ему об этом, и он и не слышал об этом. Это просто невероятно. И, в поддержку такого, по общему признанию, недостоверного заявления, и даже ещё более экстраординарного утверждения сделанного его представителем, а именно, о том, что Гейдрих стремился к тому, чтобы Хенш не знал об этих вещах, поскольку они не имели ничего общего с его работой в Берлине.

В защиту Блобеля, который на предварительном следствии признал, что его команда убила от 10 000 до 15 000 человек, его защитник заявил, подытожив, что обязанности Блобеля были чисто административными – добавив, точности ради, что эти административные обязанности следует интерпретировать в «самом широком смысле».

Одной из административных обязанностей Блобеля было проведение казней. История будет его должником за авторитетный доклад, подготовленный им о массовых казнях с точки зрения духа и философии палача и жертвы. На процессе его спросили пытались ли, когда-либо обречённые, пока их вели к могилам, вырываться перед выстрелами. Он ответил, что не было никакого сопротивления и это сильно его удивляло. Допрос вёлся следующим образом:

«Вопрос: Вы имеете в виду, что они с лёгкостью уступали тому, что их ждёт?

«Ответ: Да, так было дело. Так было дело с этими людьми. Человеческая жизнь не такая ценная как у нас. Их она не волновала. Они не осознавали ценность своей жизни.

«Вопрос: Другими словами, они шли на смерть, довольно радостными?

«Ответ: Я бы не сказал, что они шли на смерть с радостью. Они знали, что с ними произойдёт. Конечно, им сказали, что с ними произойдет, и они предоставили себя на волю судьбы, и в этом странность этих людей Востока.

«Вопрос: И это упрощало для вас работу, тот факт, что они не сопротивляются?

«Ответ: В любом случае охрана никогда не встречала никакого сопротивления, по крайней мере, в Сокале. Всё проходило очень спокойно. Конечно, это занимало время, и я должен сказать, что наши люди, которые принимали участие в этих казнях пострадали от большего нервного истощения, чем те, кого должны были расстрелять».

«Вопрос: Другими словами, вы больше жалели людей, которые должны были расстреливать нежели жертв?

«Ответ: Нужно было заботиться о своих людях.

 

*********************************

«Вопрос: И вы сожалеете о них?

«Ответ: Да. Эти люди много психологически перенесли».

Таким образом, к убийству добавляется преступная наглость. Жертва показана бесчеловечной, в то время как палач, заслуживающим жалости. Обречённый неправ и палач прав. Ограбленное лицо лишилось всего – самой жизни – но пострадал убийца. У этих людей «человеческая жизнь не такая ценная как у нас». Поэтому мы обладаем моральным превосходством убийцы над развратной жертвой. «Наши люди, которые принимали участие в этих казнях пострадали от большего нервного истощения, чем те, кого должны были расстрелять».

Этот убедительный язык символизирует всю историю о простых «административных обязанностях» одного из руководителей айнзацгрупп на чужой земле.

 

Партизаны

 

Многие подсудимые признав, что они проводили казни, поясняли, что они не убивали никаких невинных лиц, а просто расстреливали партизан, если точно, не в бою, а в качестве кары. Это откровенное заявление само по себе не даёт достаточных оснований для освобождения от ответственности в незаконных убийствах. Статья IГаагских положений предусматривает:

«Военные законы, права и обязанности применяются не только к армии, но также к ополчению и добровольческим отрядам, если они удовлетворяют всем нижеследующим условиям:

1) имеют во главе лицо, ответственное за своих подчиненных;

2) имеют определенный и явственно видимый издали отличительный знак;

3) открыто носят оружие и

4) соблюдают в своих действиях законы и обычаи войны».

Излишне отмечать, что согласно этим нормам, вооружённое гражданское лицо, находящееся на верхушке дерева, стреляющее в одетых в форму солдат не такой законный комбатант и может быть наказано даже смертной казнью если будет доказана вина в этом правонарушении.

Но это весьма отличается от сказанного о том, что бойцов сопротивления в войне против вторгшейся армии, если они полностью следуют вышеуказанным условиям, можно выставлять за рамки закона противником. Как прямо говорят Гаагские правила, если они соответствуют четырём условиям, «военные законы, права и обязанности» применяются к ним таким же образом, как они применяются к регулярным армиям.

Многие подсудимые видимо полагают, что просто охарактеризовав лицо как партизана, его можно с лёгкой руки расстрелять. Но это не так просто. Если партизаны организованы и подпадают под международное право, относящее их к легитимной войне в защиту собственной страны, они вправе защищаться как комбатанты.

Материалы дела показывают, что во многих районах действий айнзацгрупп, так называемые партизаны отнимали значительные территории у немецких оккупантов, и что военные боевые действия известных масштабов требовалось для реоккупации этих районов. При оккупации противника оккупирующая держава не владеет вражеской территорией по какому-либо законному праву. Напротив, она просто несёт риски и осуществляет временный фактический контроль. Это можно видеть из статьи 42 Гаагских правил, которая предоставляет отдельные ограниченные права военному оккупанту лишь на той территории, которая «фактически находится» под его контролем.

Возвращая территорию, которую оккупант утратил, он не проводит  полицейскую операцию, а совершает акт регулярной войны. Вражеские комбатанты в таком случае, конечно, также выполняют военные обязательства. Они должны со своей стороны соблюдать законы и обычаи войны, и если они так делают, и затем захватываются, они вправе на статус и права военнопленных.

Однако язык, используемый в официальных немецких докладах, приобщённых в качестве доказательств по настоящему делу, показывает, что комбатантов наказывали только за то, что они боролись с противником. Это противоречит законам войны.

 

Репрессалии

 

Время от времени в докладах айнзацгрупп появляется слово «репрессалии». Репрессалиями в войне является совершение актов, которые хотя и незаконны сами по себе, могут в особых обстоятельствах указанного дела, стать оправданными в силу вины противника, который сам ведёт себя незаконно, и акты, предпринимаемые в качестве последнего средства, для того, чтобы предотвратить незаконное поведение противника в будущем. Таким образом, первая предпосылка применения наиболее экстраординарного средства это доказательство того, что противник вёл себя незаконно. В то время как, в целом, лица ставшие жертвами репрессалий признаются невиновными в актах, на которые отвечают репрессалии, должна существовать, по крайней мере, такая тесная связь между этими лицами и этими актами, которая образует совместную ответственность.

Статья 50 Гаагских правил однозначно говорит:

«Никакое общее взыскание, денежное или иное, не может быть налагаемо на все население за те деяния единичных лиц, в коих не может быть усмотрено солидарной ответственности населения».

Таким образом, когда один доклад говорит, 859 из 2 100 евреев были расстреляны в качестве предполагаемой репрессалии за убийство 21 немецкого солдата возле Тополя, которых забрали из концентрационного лагеря в Югославии, за сотни миль оттуда, очевидно, что случилось грубое нарушение международного права и произошло обыкновенное убийство. То, что 2 100 человек были убиты в ответ на 21 смерть, лишь усиливает преступность этой варварской и бесчеловечной, так называемой репрессалии.

Хайд, «International Law», том III, страница 35, высказывается о репрессалиях:

«Воюющая сторона, которая пренебрегает конвенциональными или обычными запретами, заявляя о том, что её противник отвечал похожим образом, не имеет предпосылок для оправдания».

Если предположить, что некоторые подразделения сопротивления в России или население совершали акты, которые были сами по себе незаконными согласно законам войны, всё равно следовало показать, что эти акты не являлись законной защитой от нарушений совершённых вторгшейся стороной. В соответствии с международным правом, не может быть никакой репрессалии против репрессалии. Убийца, от которого отбилась жертва, и которую он не смог убить, не вправе заявлять о самообороне.

Репрессалии, если и допускаются, не могут быть диспропорциональными нарушению, на которое они должны отвечать. Британский военный устав, после указания на то, что репрессалии следует применять в качестве крайних мер, говорит:

«459… Однако акты совершённые путём репрессалий, не должны, быть чрезмерными и не должны превышать степень нарушения совершённого противником».

Похожим образом, статья 358 американского устава говорит:

«(b) Когда и как применять – Репрессалии никогда не применяются лишь как месть, но только в качестве неизбежной, крайней меры, чтобы заставить противника воздерживаться от незаконных практик….

 

*********************************

 

«(е) Форма репрессалий – акты, совершаемые путём репрессалий…не должны быть чрезмерными или превосходить степень нарушений совершённых противником».

Стоэулл, в «AmericanJournalofInternationalLaw», цитирует генерала Хэллека[48] по этому предмету:

«Ответные меры ограничиваются в той мере, в которой наказания ограничиваются во всех цивилизованных правительствах и среди всех христианских народов – они никогда не должны дегенерировать в дикость и варварскую жестокость» (Стоуэлл, American Journal ofInternational Law, т. 36, стр. 671)

Доклады айнзацгрупп говорят сами за себя о той мере, в которой они уважали ограничения, установленные международным правом о репрессалиях в войне.

 

Преступные организации

 

Статья 9 Лондонского устава inter aliaпредусматривает,следующее:

«При рассмотрении дела о любом отдельном члене той или иной группы или организации Трибунал может (в связи с любым действием, за которое это лицо будет осуждено) признать, что группа или организация, членом которой подсудимый являлся, была преступной организацией».

Статья 10 предусматривает, что преступность таких групп и организацией объявленных преступными Международным Военным Трибуналом должна быть доказана и не оспариваться в последующих разбирательствах. Закон № 10 определяет членство в любой организации, объявленной преступной Международным Военным Трибуналом как преступление.

Судебные обзоры обеих сторон в данном деле уделили много места обсуждению пункта три обвинительного заключения. В той мере, в которой дискуссия имела отношение к фактам, это приветствовалось и помогало. Что касается закона по предмету, полностью и чётко об этом было сказано в приговоре Международного Военного Трибунала и не имеется необходимости усиления. Международный Военный Трибунал в соответствии с Лондонским уставом объявил СС, СД и Гестапо преступными организациями. Важные положения данного приговора объявившего эти организации преступными и определившего категории членства в них следующие:

 

СС

 

«СС использовалась для целей, которые согласно Уставу являются преступными и включают преследование и истребление евреев, зверства и убийства в концентрационных лагерях, эксцессы, совершаемые при управлении оккупированными территориями, проведении в жизнь программы использования рабского труда, и жестокое обращение с военнопленными и их убийства…

Рассматривая вопрос об СС, Трибунал включает сюда всех лиц, которые были официально приняты в члены СС, включая членов «общих СС», войск СС, соединений СС «Мертвая голова» и членов любого рода полицейских служб, которые были членами СС…

«Трибунал объявляет преступной согласно определению Устава группу, состоящую из тех лиц, которые были официально приняты в члены СС и перечислены в предыдущем параграфе1, которые стали членами этой организации или оставались ее членами, зная, что эта организация используется для совершения действий, определяемых преступными в соответствии со статьей 6 Устава, или тех лиц, которые были лично замешаны как члены организации в совершении подобных преступлений, исключая, однако, тех лиц, которые были призваны в данную организацию государственными органами, причем таким образом, что они не имели права выбора, а также тех лиц, которые не совершали подобных преступлений. Настоящее решение основывается на участии этой организации в военных преступлениях и преступлениях против человечности, связанных с войной; эта группа, признаваемая преступной, не включает поэтому лиц, которые перестали быть членами организаций, перечисленных в предыдущем параграфе, до 1 сентября 1939 г[49]».

 

Гестапо и СД

 

«Гестапо и СД использовались для целей, которые являлись согласно Уставу преступными и включали преследование и истребление евреев, зверства и убийства в концентрационных лагерях, эксцессы на оккупированных территориях, проведение программы рабского труда, жестокое обращение с военнопленными и убийство их…

Рассматривая дело гестапо, Трибунал имеет в виду всех оперативных и административных чиновников четвертого управления главного управления безопасности Рейха или тех, кого касались вопросы, связанные с гестапо, в других отделах главного управления имперской безопасности, и всех местных чиновников Гестапо, которые служили как внутри Германии, так и за ее пределами, включая сотрудников пограничной полиции, но не включая сотрудников таможенной пограничной охраны или секретной полевой полиции, за исключением тех членов, о которых говорилось выше…

Рассматривая дело СД, Трибунал имеет в виду управления III, VI и VII главного управления безопасности Рейха (РСХА) и всех других членов СД, в том числе всех местных представителей и агентов, почетных или каких-либо других, независимо от того, являлись они формально членами СС или нет, но не включая почётных информаторов, которые не являлись членами СС и военнослужащих Абвера переведённых в СД.

«Трибунал признает преступной согласно Уставу группу, состоящую из тех членов гестапо и СД, занимавших посты, перечисленные в предыдущем параграфе, которые вступили в организацию или оставались в ней, зная о том, что она использовалась для совершения действий, объявленных преступными в соответствии со статьей 6 Устава, или как члены организации лично принимали участие в совершении подобных преступлений. Основой для вынесения настоящего приговора является тог участвовала ли организация в совершении военных преступлений и преступлений против человечности, связанных с войной; поэтому эта группа, признанная преступной, не может включать лиц, которые более не занимали постов, перечисленных в предыдущем параграфе, после 1 сентября 1939 г[50]».

Для того, чтобы избежать излишнего повторения в индивидуальных приговорах, Трибунал объявляет, что там где он признаёт подсудимого виновным по пункту три это будет в результате того, что из всех материалов дела, он установил без обоснованных сомнений, что он стал членом или оставался членом преступной организации, в том числе после 1 сентября 1939 подпадая под условия объявленные преступными приговором Международного Военного Трибунала.

 

Преступления против человечности

 

Эти подсудимые обвиняются в военных преступлениях и преступлениях против человечности. Концепция военных преступлений не является новой. С незапамятных времён существовали правила, законы и соглашения которые удерживали противостоящие силы в рамках сути ведения войны, обращения с пленными, ранеными лицами, гражданскими нонкомбатантами и похожим. Тот кто нарушал эти правила, подвергался суду и преследованию как теми странами, чьими гражданами они являлись, так и страной чьи права были нарушены.

Но оценка международной правоты и неправоты, которая существует лишь в сердцах человечества, теперь вписана в людские книги как право человечности. Данное право не ограничивается событиями войны. Оно предусматривает защиту гуманности во все времена. Преступления, против которых направлен данный закон не являются уникальными. Они, к сожалению, случаются с начала мира, но до сих пор, они не перечислялись как международные правонарушения. Первый пункт обвинительного заключения по данному делу вменяет подсудимым преступления против человечности. Не преступления против какой-либо отдельной страны, а против человечности.

Человечность это суверенитет, который нарушен и трибунал созван для того, чтобы установить почему. Это не новая концепция в реальности морали, но это нововведение в империи права. Таким образом, зажглась лампа во тьме и мрачной атмосфере области смерти невиновных.

Убийство, пытка, порабощение и похожие преступления, которые соответственно запрещались только отдельными нациями, теперь попали под запрет семейства наций. Таким образом, убийство не стало меньшим убийством, будучи направленным против всей нации вместо отдельного лица. Приказ фюрера, объявляющий о смерти групп людей не может быть менее весомым чем приказ грабителя с большой дороги или пирата.

Несмотря на мрачный аспект истории, с её войнами, убийствами, жестокостями, сквозь всё это пробивается луч света, если вспомнить усилия предпринятые в интересах потрясённого человечества в прошлом. Президент Теодор Рузвельт[51] в послании американскому конгрессу, в 1903, сказал:

«Временами случаются настолько масштабные преступления и такие ужасы, которые заставляют нас сомневаться, не является ли нашим решительным долгом стремление, по крайней мере, выразить наше несогласие с поступками и нашу симпатию к тем кто от них пострадал».

Президент Уильям Мак-Кинли[52] в апреле 1898, рекомендовал конгрессу направить войска на Кубу «во имя гуманизма:

«и положить конец дикости, кровопролитию, голоду и ужасной нищете существующей там, которые стороны конфликта не хотят и не могут остановить или смягчить».

Эти два американских президента выразили не что иное, как чаяния всего человечества на средство, которым можно остановить преступления против человечности и наказать инициаторов. Кто-то рекомендует дипломатический протест, другой вооружённую интервенцию. Первое зачастую неэффективно, а второе достигает своей конечной цели лишь дальнейшим кровопролитием. Никакого спасительного средства не было в законе, потому что не имелось законодательства на этот счёт, как и не существовало никакой юридической процедуры для наказания нарушителей. Человечество могло просить лишь крох симпатии и капли сострадания у дверей великих.

Но сейчас видно, что человечеству не требуется молить о трибунале, в котором провозгласят его права. Человечеству не требуется просить справедливости с рыданиями, слезами и жалобами. Здесь продемонстрировано, что неотчуждаемые и фундаментальные права простого человека не лишены трибунала и пристава, который исполнит приговор суда. Человечество по праву может утверждать это. Оно получило одеяние власти.

В соответствии с Лондонским соглашением от 8 августа 1945 между четырьмя союзными державами, 19 остальных наций выразили свою приверженность этому соглашению. Применяя Лондонское соглашение и устав в соответствии с ним, также как Московскую декларацию от 30 октября 1943, Союзный контрольный совет сформулировал свой закон № 10, который помимо прочего рассматривает, преступления против человечности. Однако те кто обвинён в соответствии с данным положением, не отвечают только перед нациями, одобрившими принципы, изложенные в Лондонской и Московской декларациях, они отвечают самому человечеству, человечество не имеет политических границ и никаких географических ограничений. Человечество это сам человек. Человечество это раса, которая продолжается, несмотря на всех фюреров и диктаторов, чьи слабые умы и души могут воздвигать шаткие платформы на хрупких бастионах.

 Преступления против человечности являются актами, совершёнными в ходе обширного и систематического нарушения жизни и свободы. Заметно, что касается международного судопроизводства, концепция преступлений против человечности не применима к нарушениям, за которые уголовный кодекс любого государства правопорядка имеет адекватные нормы. Они могут последовать лишь в виду того, что основополагающий кодекс гуманизма в конкретной стране, из-за безразличия, неспособности или трудности, неспособен или отказывается остановить преступления и наказать преступников.

На 8-й конференции по унификации уголовного права прошедшей 11 июля 1947, советник Ватикана определил преступления против человечности следующим языком:

«Существенные и неотъемлемые права человека нельзя различать во времени и пространстве. Их нельзя интерпретировать и ограничивать социальной совестью народа или конкретной эпохой, так как они являются по сути неизменными и вечными. И увечье…причинённое с умыслом уничтожения, издевательства или порабощения, против жизни, свободы мнения…моральной или физической целостности семьи…или человеческого достоинства, по причине его мнения, расы, касты, семьи или профессии, является преступлением против человечности…»

Международный Военный Трибунал, действовавший в соответствии с Лондонским уставом, заявил о том, что положения устава ограничивают трибунал рассмотрением только тех преступлений против человечности, которые совершались при исполнении или в связи с преступлениями против мира и военными преступлениями. Союзный контрольный совет, в своём законе № 10, устранил такое ограничение, для того, чтобы настоящий трибунал имел компетенцию рассматривать все преступления против человечности уже известные и понимаемые в соответствии с общими принципами уголовного закона.

Так как этот закон не ограничивается правонарушениями, совершёнными во время войны, он также не ограничивается национальностью обвиняемых или жертв, или местом совершения. В то время как подавляющее большинство убитых в настоящем деле были советскими гражданами, некоторые были немецкими гражданами. Специальный доклад подготовленный айнзацгруппой А и ранее цитированный в иной связи, заявлял:

«Так с декабря 1940 транспорты с евреями через короткие интервалы прибывают из Рейха. Из них 20 000 евреев направлены в Ригу и 7000 в Минск…все эвакуированные евреи, которые пережили зиму, могут быть направлены в данный лагерь (помимо Рижского гетто) весной. Лишь небольшая часть евреев из Рейха пригодна к работе. Около 70-80 процентов это женщины и дети или старики непригодные к работе. Смертность также постоянно возрастала в результате крайне холодной зимы» [Курсив добавлен]

Другой доклад, на который уже ссылались, говорит о казни 3 500 евреев «большая часть которых была депортирована в Минск в ноябре прошлого года из Вены…Бремена и Берлина».

Эти два примера, явно подпадают под пункт один обвинительного заключения, который охватывает inter alia, преступления против немецких граждан.

При том, что нюренбергские процессы впервые представляют, чтобы международные трибуналы выносили решения о преступлениях против человечности в качестве международных правонарушений, это, как уже отмечалось, не означает, что новое правонарушение добавлено в перечень трансгрессий человека. Нюрнберг лишь продемонстрировал, как человечество может защищаться в суде, и непостижимо, чтобы с таким созданным прецедентом, право человечества когда-либо не добилось трибунала.

Там где существует право, существуют суды. Так, суд гуманизма, если его можно так назвать, никогда не завершиться. Слом договоров, возбуждение к мятежу, разжигание международных разногласий, систематическое возбуждение ненависти и насилия между так называемыми идеологиями, неважно под какими оправданиями они совершаются, никогда не закроют двери суда требующего равенства и справедливости. Было бы проявлением недееспособности, вопреки, очевидной реальности, чтобы человечество, с разумом и волей, не могло иметь трибунала сохраняющего ненарушимыми законы гуманизма, и сделав так сохранить саму человеческую расу.

Сквозь века, человек стремился к лучшему взаимопониманию с соседом. Каждая группа людей сквозь века закладывала камень в строительство башни справедливости, башню, которая преследовалась и угнеталась во всех землях, всеми расами, и всеми религиями. В законе гуманизма мы сохраняем эту башню.

 

Симферополь

 

При том, что тон данного приговора необходимо жёсткий, он не лишён горечи. Он может лишь выражать сожаление тому, что всё это случилось. Подсудимые не являются необученными аборигенами неспособными чтить высшие ценности жизни и бытия. Каждый человек на скамье подсудимых воспользовался благом хорошего образования. Восемь являются адвокатами, один университетский профессор, ещё один стоматолог, ещё один эксперт по искусству. Один, как оперный певец, давал концерты в Германии до своего тура с айнзацкомандами в Россию. Данная группа образованных и знатных людей имеет даже бывшего священнослужителя, саморасстригу. Другой из подсудимых, носящий имя видное в мире музыки, свидетельствовал о том, что часть его семьи восходит к творцу «Незаконченной симфонии», но следует с грустью заметить, что это отдалённый окрик незаконченной симфонии Вены завершавшей рождественскую бойню в Симферополе, в которой несчастный подсудимый играл важную роль.

На самом деле являлось одним из многих заметных аспектов данного процесса, что обсуждение колоссальных жестокостей постоянно перемежалось академическими званиями лиц упоминаемых в качестве их исполнителей. Если бы эти люди не удались в жизни, нельзя было не сказать, что у них недоставало образования, что завело их в дебри, то есть, отсутствие формального образования.

Большинство подсудимых, по их собственным заявлениям, которым нет причины не верить, происходят от набожных родителей. Некоторые  говорили о том, как они родились в деревне, и близко к природе и материнскому колену, познавали благодетели доброты, милосердия, и прощения. Можно сказать, что одна искупающая черта во всем этом омерзительном деле заключается в том, что эти благодетели всё еще признаются. Тот кто неопытен в феномене, за который ответственна человеческая душа, читая доклады айнзацгрупп, может с лёгкостью отчаяться в человеческой расе. Здесь преступления, которые бросают вызов языку своей глубокой и обширной жестокостью. Здесь безжалостность достигла своего предела и ничто в воображаемом дантовом аду не сравниться с ужасом того, что происходило в 1941, 1942 и 1943 в Белоруссии, Украине, Литве,  Эстонии, Латвии и Крыму.

На этом процессе постоянно сталкивались с деяниями людей, которые бросают вызов всем концепциям морали и совести. Посмотрев на сцены убийств такого несоизмеримого масштаба, можно отшатнуться от взгляда на него как если бы это был поток обжигающего пара.

Но в этом заключается парадокс, и морального вдохновения искупления.  Некоторые подсудимые вызвали свидетелей для того, что дать показания о своих хороших делах, и практически все они представили множество письменных показаний превозносящих их заслуги. Страницы этих показаний ярко сияют такими фразами как «честный и правдолюбивый», «прямой и дружественный», «усердный, прилежный и с хорошим характером», «чувствительная натура», «абсолютно честный».

Сквозь едкий дым винтовок палачей, сквозь пары газовых фургонов, сквозь несказанные слова миллиона убитых, подсудимые вспоминают заветы, которые им давали на материнских коленях. При том, что они, кажется, не видят контраста между своими ежедневными событиями и заветами прошлого, они признают, что были желательны вторые. Поэтому, благодетели не исчезали. До тех пор пока они учитываются в качестве лучших правил жизни, можно быть убеждённым в будущем.

Письменные показания не были субъективными в своих формулировках. Они объективно отмечали, что подсудимые атаковали несправедливость и нетерпимость. В разных частях Европы (всегда за исключением России) трибуналу говорили о том, что они от случая к случаю вмешивались в интересах подавляемого населения и пикировались с местными нацистскими деспотами. Например, письменные показания говорят, что Отт который от начала до конца исполнял в России приказ фюрера был самим добродушием и вежливостью к жителям деревни Гроссблидерштрофф в Эльзасе, и о том, что Хенш, чьё поведение на Востоке оставляет желать лучшего, воплощал милосердие в Дании, в которой население слагало ему стихи благодарения с льстивыми посланиями и букетами цветов. В период пребывания Науманна в Голландии, одно лицо, давшее показания заявило, что Науманн подружился с евреями, освобождал их из концентрационных лагерей, и освобождал заложников. Фактически, согласно одним письменным показаниям Науманн был известен как человек «мягкий к евреям».

В чём заключается объяснение ужасающей разницы между благодетелями, которые видели остальные в этих подсудимых и их поступками описанными ими самими? Это было тесное общение со злом? Поэт Поуп[53] постарался описать этот феномен в своём катрене:

«Чудовищен порок на первый взгляд,

  И кажется, он источает яд,

  Но приглядишься, и пройдет боязнь,

  Останется сердечная приязнь[54]»

Один из защитников, респектабельный член местной коллегии адвокатов, оказалось видимо, невольно, дал объяснение. Из-за постоянной связи с делом, он стал спорить в своей заключительной речи: «Что сделал Шуберт, что было действительно преступным?» И затем он описал действия Шуберта:

«Шуберт сначала поехал в цыганский квартал Симферополя и проследил за их погрузкой и отправкой. Затем он поехал к месту казни, следя за перенаправлением движения, перекрытием дорог, разгрузкой лиц, передачей ценностей и расстрелом. Наконец он снова проехал по цыганскому кварталу и снова следил за погрузкой и выгрузкой, и затем вернулся в штаб. Вот, что он делал».

Оберштурмфюрер СС Шуберт надзиравший за казнью людей которые оказались цыганами, нигде не утверждал, что эти цыгане были виновны в чем-либо кроме того, что они цыгане. Он следил за тем, чтобы дороги были заблокированы, чтобы жертв погрузили в грузовики и отвезли к месту казни, чтобы их ценности забрали у них и затем наблюдал расстрелы. Это то, что делал Шуберт, и был задан вопрос: «Что в этом плохого?»  Нет никакого указания на какое-либо осознание того, что Шуберт принимал активное участие в массовом убийстве. Защитник даже зашёл дальше и сказал, что Шуберт докладывая Олендорфу о том, что случилось, заявил о том, что не увидел «ничего необычного».

Обращение к защитнику, когда оно происходит, не направлено на то, чтобы как-либо критиковать профессиональное поведение. Функцией адвоката является представление в силу лучших способностей идей своего клиента и сейчас видно, какие сложности были у защитников в этом деле. Вместе с тем, с упорством и умением, с терпением и настойчивостью они в своих обращениях к трибуналу не отрицали ни единый факт или аргумент, который мог быть представлен в интересах обвиняемых. Независимо от результата приговора, нельзя сказать, что обвиняемые не имели полной и высшей защиты.

Многие письменные показания, представленные в интересах подсудимых говорят о религии. Одни ссылались на то, как часто Зайберт сопровождал мать в церковь. Когда он был в Крыму, он вспоминал эти визиты в дом господа со своей матерью, и если вспоминал, как он мог совместить свою деятельность там, с религиозными учениями и своей матерью?

Это суд закона, и наличие или отсутствие религии у кого-либо из подсудимых не является предметом данного процесса. Однако, тот факт, что Зайберт выдвигал своё раннее христианское обучение в качестве предмета защиты указывает, по крайней мере, на то, что он признавал, что существует непохожесть между тем, что он учил и что позднее делал. Эти письменные показания интересны, потому что они были направлены на отказ от осуждения религии людьми типа Геббельса, Розенберга, Гиммлера и прежде всего самого Гитлера, который называл церковь, единственным непокорённым идеологическим противником национал-социализма, продолжая оскорблять её в речах и воззваниях.

Борман говорил:

«Концепции национал-социализма и христианства несовместимы…Следовательно, если в будущем наша молодёжь ничего не будет знать христианстве, чьи доктрины гораздо ниже наших, христианство исчезнет само по себе…Все влияния, которые могут причинить вред или ущерб руководству народом осуществляемому фюрером с помощью НСДАП следует устранять. Больше и больше людей следует отрывать от церквей, их органов, и пасторов».

С таким антирелигиозным отношением преобладавшего национал-социализма интересно отметить, что, по крайней мере, десять подсудимых, по их собственным заявлениям, формально остались в церкви своего детства.

И здесь нужно рассказать о рождестве в Симферополе в 1941 году. В начале декабря, командующий 11-й армией, которая располагалась в данном районе, уведомил начальника айнзацкоманды 11bо том, что армия ожидает от них убийства нескольких тысяч евреев и цыган до рождества.

Такое дикое предложение, накануне одного из самых святых дней в году, как можно было ожидать, не ужаснуло руководителя команды. В мистических узлах памяти, не прозвучало никакого эха рождественского гимна, как и не вспомнилось послание мира на земле и доброй воли человека. Единственное препятствие в исполнении этого приказа, руководитель команды видел в нехватке людей и снаряжения, и он ускорился для выполнения поручения, и у него получилось. Он позвонил квартирмейстеру армии и получил достаточно личного состава, грузовиков, оружия и боеприпасов для кровавого дела и это было сделано! Евреи и цыгане – мужчины, женщины и дети – оказались в своих могилах к рождеству.

В день рождества палачи были расстроены, как говорили трибуналу, не из-за убийства, а потому что они опасались за свои жизни. Смерть, которая была общим местом день или два ранее, теперь раскрыла себя как откровенная и пугающая. Она могла забрать самих палачей. Жизнь стала сладкой и ценной. Руководитель команды свидетельствовал о том, что существовала опасность того, что они могут попасть в руки русских.

Но наконец, они преодолели свои опасения и стали отмечать свой рождественский праздник. Их начальник, Олендорф, произнёс речь по этому поводу. Подсудимый Брауне допрашивался об этой речи.

«Вопрос: И он говорил о религиозных вопросах?

«Ответ: Я уже не могу привести никакие подробности о словах. Я не знаю, упоминал ли он Христа, но мне известно отношение господина Олендорфа к этому.

«Вопрос: Каким было его отношение, когда он произносил эту речь? Что он говорил о значении религии?

«Ответ: Я уже действительно не могу привести никаких подробностей.

«Вопрос: Кто-либо молился в рождественский день 1941?

«Ответ: Ваша честь, я не знаю…

«Вопрос: Какие-либо молитвы за тысячи евреев, что вы убили…?

«Ответ: Ваша честь, я не знаю, молился ли кто-нибудь за эти тысячи евреев».

Эта рождественская резня служит лучшим интересам Германии и её народа? Она гармонична с теорией морального отвращения к приказу фюрера, как заявляют подсудимые?

Насколько подсудимые  ушли от своей религии? Следует повторить, что совершенно не относится к делу, в трибунале решать о том были ли подсудимые религиозными или нет. Они могут быть атеистами первой марки и быть невиновны как падающий снег в каком-либо преступлении. Религия упоминается, потому что несколько подсудимых представили предмет, и их ссылки на религию являются важными  в оценке достоверности отдельных показаний.

 Эрнст Биберштейн, подсудимый который был священником в Госпеле, покинул церковь в 1938. Тогда он отказался от организованной религии и заявил о том, что он основал свою собственную религию. Как он заявил, эта религия основывалась на любви к ближнему. Несмотря на свой явный отход от церкви, он заявлял, что он считался своими офицерами священнослужителем и подчёркивал данное положение в качестве причины, почему он не мог не совершать убийства, в которых его обвиняют. Он признал присутствие на различных казнях. Поскольку, согласно его показаниям, он всё же чтил неуязвимость изменения своей собственной религии, его спросили, пытался ли он предоставить утешение и  смирение тем кто шёл на смерть. Его ответом было то, что поскольку большевистская идеология выступала за движение атеизма «Не нужно метать бисер перед свиньями[55]». Затем:

«Вопрос: Вы думаете, что из-за того, что они были большевиками и боролись с Германией, они не спасли свои души?

«Ответ: Нет.

«Вопрос: Вам казалось, что у них были души, не так ли?

«Ответ: Конечно.

«Вопрос: Но из-за их отношения, которое вы выразили, вы не думали, что важно пытаться спасти их души?

«Ответ: Я должен был полагать, что они были атеистами. Есть люди, которые не верят в бога, которые отвернулись от бога; и если я скажу слово господа такому человеку, я могу столкнуться иронией такого человека.

«Вопрос: Что же, предположим он стал ироничным, что никак не было бы хуже того факта, что его скоро убьют. Предположим, он стал ироничным, кому это повредит?

«Ответ: Эти вещи слишком священны  для меня, чтобы я рисковал ими в таких ситуациях».

Далее его спросили:

«Вы думаете, что вы демонстрировали, эту «любовь к ближнему» позволяя этим людям идти на смерть без слова успокоения в религиозных чертах, учитывая, что вы были пастором? Вы демонстрировали «любовь к ближнему?».

И он ответил:

«Я не согрешил против заповедей любви».

Биберштейн говорил правду, когда он сказал, что ядром его религии была «любовь к ближнему» и затем приказывал расстреливать невиновных людей, к которым он относился как к свиньям? Он был достоверным, когда заявлял о том, что он никогда не слышал о приказе фюрера пока не прибыл в Нюрнберг? Он был достоверным, когда он объявлял, что всё время его пребывания в России, он никогда не знал, что евреев расстреливают за то, что они евреи?

Религия, которая веками, усиливала слабых, помогала бедным, и успокаивала одиноких и подавленных, это собственное решение человека, но то, что священник из Госпела, на пути нацизма, участвовал в массовых казнях это наблюдение которого нельзя не заметить. Когда свастика заменила крест, а «Mein Kampf» вытеснила Библию, было неизбежно, что немецкий народ пойдёт к катастрофе. Когда фюрер-принцип стал золотым правилом, правда была сокрушена и ложь правила с абсолютизмом невиданным никакому монарху. При деспотическом режиме лжи, предрассудок заменяет справедливость, невежество отменяет понимание, ненависть идёт вместо благожелательности – и маршируют колонны айнзацгрупп. И в одном из рядов вышагивает экс-священник Эрнст Биберштейн.

 

Фюрер-принцип

 

На каждом нюренбергском процессе, невидимая фигура появляется на скамье подсудимых. На каждом заседании в этом дворце правосудия, она входит в дверь и тихо проходит на своё место рядом с остальными подсудимыми. Почти два года она входит и выходит. Она никогда не даёт показаний, никогда не выступает, но она преобладает в каждом доказательстве, её тень падает на каждый документ.

Некоторые из обвиняемых готовы обвинить эту зловещую тень в ответственности за все свои поражения и неудачи. Но она здесь срывает накидку невидимости и оказывается той кем она есть, порицание остальных подсудимых на скамье  не могут быть очень слышны, потому что они ей хорошо известны. Она не была внезапным вторжением в судьбу Германии. Она не появилась как вспышка и приказ действовать для своих компаньонов. Случись это таким образом, история физического и морального принуждения о которой они отчитались, давая показания, не была бы столь же нелепой. Но, по своей собственной воле, они втянулись во многое с этим призраком, и при исполнении своих обязанностей с энтузиазмом выполняли приказы тени, которая тогда не была тенью, а огнедышащей реальностью.

Объясняя свою готовность следовать за ней в те дни, они не видели причины сомневаться в ней. Она была столь успешной. Но те самые успехи, которыми они воодушевлялись, по большей части, обыкновенно были величайшими преступлениями человека. Каждый подсудимый заявил о том, что пропаганда на день уверяла их в том, что Германия всегда вела оборонительную войну, но эти люди не были солдатами, и не были их детьми. Они являлись частью правительства, они принадлежали к режиму. Невероятно, что они должны верить в то, что Германия атаковалась Данией, Югославией, Чехословакией, Грецией, Бельгией и даже маленьким Люксембургом. Несомненно, они упивались этими успехами. Один из защитников заявил о том, что подсудимые могли верить Гитлеру в том, что «это был человек, которому не могла сопротивляться ничья воля».

И на самом деле никогда человек не обладал большей властью и никогда не было живущего человека, которому столь постыдно и глупо подчинялись другие люди. Никогда живущие люди, не могли представить человека, настолько малодушно пресмыкающегося своим духом. Но это неправда, что никто не мог сопротивляться ему. Были люди, которые могли сопротивляться ему, или хотя бы отказались принимать участие в этом чудовищном преступлении. Некоторые добровольно покинули Германию, не признав его в качестве своего духовного лидера. Другие противостояли ему и заканчивали в концентрационных лагерях. Это ошибка говорить или полагать, что весь народ Германии одобрял нацизм и преступления совершённые им. Будь это правдой, не было бы никакой необходимости в штурмовиках в ранние дни партии, и не было бы необходимости в концентрационных лагерях или Гестапо, как и учреждениях введённых как только нацисты получили контроль над германским государством.

Но против тех, кто с тревогой и предвидением смотрел на насилие нацизма, были те, кто не мог сопротивляться славе, помпезности и обстоятельствам войны, как и жажде неограниченного господства. Они приняли Гитлера с воодушевлением и страстью, потому что они верили, что Гитлер приведёт их к удовлетворению их раздутого тщеславия и похоти к власти, положению и роскошной жизни.

Также не все отреклись от своего «успешного» лидера. Несколько подсудимых по данному делу выразили свою сохранившуюся веру в фюрера. Ни один не смог дойти до осуждения Гитлера, за какие-либо незаконные смерти, рассматриваемые в деле. Ещё один относится к нему как к великому лидеру, если не великому государственному деятелю. Ещё один, при вопросе о том, был бы он удовлетворён если бы Гитлер добился своих целей, ответил категорически утвердительно. Подсудимый Клингельхофер заявил о том, что он был бы очень рад, если бы Гитлер выиграл войну, даже за счёт руин в Германии, с двумя миллионами убитых немцев и полном опустошении Европы. Ещё один подсудимый рассказал о своём восхищении Гитлером которое видимо, не изменилось с 1945. Выражение такого восхищения даёт убедительные показания о психическом отношении подсудимого в то время, когда он исполнял приказ фюрера.

В том, что Гитлер был человеком исключительных способностей нельзя сомневаться, но его способности вредить были бы ничем, не имей он добровольных, энтузиастских сотрудников, таких как подсудимые, которые принимали его безумные чаяния и истерические проклятия против беззащитных меньшинств, как если бы его заявления были воззваниями полубога.

Эти подсудимые были среди тех, кто сделал возможным для мегаломаньяка достигать своих амбиций по преклонению мира к его ногам или разбиванию его в руины об его голову. Некоторые из этих подсудимых, следуя за Гитлером, могли поверить в то, что осуществляя его волю, они служат своей стране. Их чувство справедливости было поколеблено отравляющей командой, их обычные реакции были затуманены опиумом их слепой вассальной верности, их человеческие позывы были взволнованы страстью своих амбиций, они заставили себя верить в то, что они продвигают идею Германии. Но Германии было бы лучше без таких патриотов. Когда Сэмуэл Джонсон[56] цинично выразился о том, что патриотизм это последнее прибежище негодяев, он мог бы верно иметь в виду гитлеровский патриотизм.

Гитлер зажёг спичку, но огонь бы умер быстрой смертью, не имей он поджигателей, больших и малых, которые подносили топливо, сами обезображиваясь пламенем которое они с таким энтузиазмом разводили. Если история чему-то учит, то она демонстрирует опустошающий конец того, что большая часть зла в мире была из-за малодушного прислуживания подчинённых начальников человеку который из-за безграничных амбиций неограниченных совестью, сформулировал планы, которые предложенные кем-то ещё, были бы отвергнуты как безумные.

Диктатура в правительстве может вести только к катастрофе, потому что любая пользы вытекающая из централизованного контроля теряется в бесконечном уроне, неизбежно следующем за отсутствием ответственности. То, что неограниченная власть и мощь являются ядом который уничтожает суждение и разум является решительно продемонстрированным фактом, таким же решительно установленным как и любая химическая формула, проверенная  и испытанная в лаборатории. Гений подлинно демократического правительства заключается в том, что никакому лицу не позволено заводить нацию с миллионами людей в долину решающих действий без совета, обсуждения и одобрения тех, кого подвергнут опасностям, трудностям и потенциальным фатальным последствиям этого решения.

Подсудимые, должно быть, постоянно обнаруживали себя на перекрёстках, на которых всё ещё была возможность повернуть в направлении идеалов которые они знали прежде, но добровольная решимость следовать по пути из кровавых следов своего добровольно принятого лидера, могла привести их только к той цели, к которой они никогда не стремились. Возможно, что нынешние подсудимые осознают допущенную ошибку. Хотя большинство из них должны иметь рациональное зерно в своих поступках, хотя они пытались объяснить, что каждая винтовка палача была направлена на национальную угрозу, возможно, что они теперь осознали вред, причинённый не только человечеству, но и своему отечеству. Может быть, что этим процессом с его печальными откровениями, им продемонстрировали каковы неизбежные последствия любого плана направленного на ненависть и нетерпимость; и здесь им смогли подтвердить, то, что никогда не опровергнуть: есть только один фюрер и это истина.

Альфред Розенберг, признанный высший философ нацизма писал в «Мифе крови»:

«Сегодня возникает новая вера; миф крови, вера, для защиты крови божественной сущности человека. Вера, наполненная чистым знанием о том, что нордическая кровь представляет тот мистериум, который заменяет и превосходит старые таинства».

Что это означает? Никто пока не расшифровал эту сумятицу, но Розенберг сам заявил в нём о решающем доказательстве высшей расы, остальные готовы принять эту пытливую невразумительность авторитета раскрытого в написанном. За бессмысленной фразой шла подспудная тема расы человека, настолько отличающегося, и высшего  над остальными людьми, что требовался оккультный язык, чей алфавит был понятен только избранным, для несения мудрости этого невыразимого превосходства. Этим можно доказать всё и ничего. Отсюда нацистские сановники черпали своё показное вдохновение, которое привело к их безнравственным и распутным поступкам.

В другие эры были свои Альфреды Розенберги, они тоже подтверждали правителям наций, государств и племён их превосходство над другими нациями, государствами и племенами, но результаты неизменно оказывались одинаковыми. Тема силы против права, за века, приводила к последствиям, которые были катастрофическими для предполагаемого сильного. Сквозь беспрерывный бег веков, деспоты и тираны обращались к слабости своих последователей, слабости предполагаемой силы, и использовали такое примитивное тщеславие и невежество маленького человека для осуществления своих монументальных ужасов. Снова и снова, эта монотонная и дикая драма ставится на сцене истории, но никогда она не исполнялась с такой тотальностью, яростью и жестокостью, как это было при нацистах в главной роле.

То, что такое рукотворное несчастье случилось в двадцатом столетии, которое могло воспользоваться плодами всех стремлений и надежд предшествующих стран, превратило спектакль в почти невыносимую по своему характеру трагедию и печаль. Посреди катастрофы шести континентов, посреди разбитых сердец мира, посреди страданий тех, кто несёт крест утраты иллюзий и отчаяние, человечество просит взаимопонимания, которое предотвратит что-либо подобное вновь. Это взаимопонимание уходит к словам, сказанным 1900 лет назад, словам которые при соблюдении, нежели чем нарушении сделали бы невозможными данный процесс:

«Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними[57]».