Мы откупили острова у мнимого владельца и проявили завидную смекалку, когда, притворившись бескорыстными друзьями, заманили доверившийся нам слабый народ в ловушку и захлопнули ее. Мы предали человека, который был почетным гостем нашей армии', после того как он перестал быть нам нужен, и загнали его в горы. Мы наложили руку на весь обширный архипелаг, как будто вся эта территория и вправду наша: мы успокоили тысячи жителей островов и похоронили их, уничтожили поля этих людей, сожгли их селения и лишили крова осиротевших вдов и детей, изгнали из страны и разбили сердца многих неугодных нам патриотов, а остальные десять миллионов филиппинцев поработили при помощи «добровольной ассимиляции» (так теперь лицемеры называют мушкет). Мы получили в собственность триста наложниц и других рабов нашего партнера, султана Зулу, и над всеми этими пиратскими трофеями подняли наш охраняющий флаг.
* * *
В понедельник 12 марта 1906 года Твен записал в своей автобиографии:
«.. .Об этом потрясающем факте мир узнал в прошлую пятницу. О нем сообщил официальной телеграммой нашему правительству в Вашингтоне командующий американскими военными силами на Филиппинах. Суть дела такова.
Племя темнокожих дикарей «моро» забаррикадировалось в кратере потухшего вулкана неподалеку от Джоло. Так как туземцы были враждебно настроены по отношению к нам и озлоблены за то, что мы в течение восьми лет пытались лишить их свободы, то их пребывание в кратере таило для нас угрозу. Наш командующий Леонард Вуд послал туда разведчиков. Разведка установила, что туземцев, вместе с женщинами и детьми, было шестьсот человек и что воронка кратера находится на высоте 2200 футов над уровнем моря. Добраться туда христианскому воинству с артиллерией представлялось нелегкой задачей. Генерал Вуд приказал напасть на туземцев внезапно и сам отправился со своими людьми, чтобы лично обеспечить успех этой операции. Наши войска, захватив с собой несколько пушек, карабкались на гору окольными, труднопроходимыми тропками...
Подойдя к самому кратеру, начали бой. Наших солдат было пятьсот сорок человек. Им были приданы вспомогательные части в составе отряда местных полицейских (которые находятся у нас на жаловании),— сколько их было, не указано, — и отряда моряков, тоже неизвестной численности. Можно тем не менее предполагать, что по количеству людей стороны были равны: шестьсот мужчин у наших над кратером и шестьсот мужчин, женщин и детей на дне его. Глубина кратера — 50 футов.
В приказе генерала Вуда было написано: «Убить или взять в плен 600 человек».
Началась битва (так официально именуют то, что потом произошло). Наши солдаты открыли по людям в глубине кратера огонь из пушек. Одновременно они били по туземцам из ружей и пистолетов. Дикари оказали отчаянное сопротивление, — вероятно, пустили в ход обломки камней (впрочем, это только мое предположение, ибо в телеграмме не указано, каким оружием располагали туземцы). До сих пор это племя имело на вооружении главным образом ножи и палки, и лишь изредка им удавалось раздобыть какие-нибудь плохонькие мушкеты.
В официальном сообщении говорится, что стороны дрались с ожесточением на протяжении полутора суток и что битва окончилась полной победой американского оружия. Следующий факт подтверждает, что победа была действительно полной: из шестисот туземцев в живых не осталось ни одного. Это была блестящая победа, о чем свидетельствует также еще один факт: из шестисот героев с нашей стороны погибло только пятнадцать.
Генерал Вуд присутствовал при этом и наблюдал за ходом битвы. Его приказ гласил: «Убить или взять в плен этих дикарей». Вполне очевидно, что люди генерала Вуда видели в этом приказе право действовать, как они захотят, то есть убивать или брать в плен, в зависимости от собственного вкуса. А вкус наших военных в тех краях остается неизменным уже восемь лет. Это вкус христианских убийц...
В официальном сообщении, как и подобает, восхваляются и превозносятся «героизм» и «доблесть» наших войск и оплакивается гибель пятнадцати человек. Много сказано и о раненых, число которых составило тридцать два человека. В телеграмме подробно и добросовестно расписан, для сведения будущих американских историков, характер ранений этих тридцати двух. Сообщают о рядовом, у которого был задет локоть, и указана фамилия этого рядового. У другого солдата оказался поцарапанным кончик носа. Его имя также не забыли в телеграмме (по полтора доллара за слово!).
На следующий день газетные сообщения подтвердили то, что было уже сказано накануне. Опять были перечислены фамилии пятнадцати убитых и тридцати двух раненых, снова были описаны их раны, и все это приукрасили соответствующими эпитетами...
Численность противника определялась цифрой в шестьсот человек, включая женщин и детей, и мы уничтожили всех до единого, не оставив в живых даже младенца, чтобы оплакивать мертвую мать. Это была, бесспорно, самая великая победа, которой когда-либо добились христианские воины Соединенных Штатов.
Как же отнеслись у нас к этому сообщению? Блестящие события нашли отражение в блестящих заголовках во всех газетах нашего города...
Последний заголовок гласил следующее: «Лейтенант Джонсон снесен с бруствера разорвавшимся снарядом. Он доблестно руководил боем».
Все телеграфные сообщения полны Джонсоном... Это напомнило мне один из недавних фарсов Джилетта: «Куда ни глянь, всюду Джонсон!» По всей вероятности, Джонсон был с нашей стороны единственным раненым, чьи раны стоило выставлять напоказ.
Джонсон был ранен в плечо осколком. Осколок являлся частью снаряда — в сообщении говорится, что ранение причинено взорвавшимся снарядом, который сбил Джонсона с ног. У туземцев там, в кратере, не было артиллерии, — значит, Джонсон мог быть ранен только выстрелом из нашего орудия. Итак, можно считать историческим фактом, что единственный американский офицер, получивший такое ранение, о котором стоит пошуметь, пострадал от руки своих, но не от руки врага. Мне кажется более чем вероятным вот какое предположение: если бы мы убрали наших солдат подальше от собственной артиллерии, то мы бы вышли из этой самой необычайной битвы без единой царапинки...
В воскресенье, т. е. вчера, телеграф принес нам новые сообщения, вести еще прекраснее прежних, еще выше возносящие наш флаг. Первые газетные заголовки оглушили читателей информацией:
«Племя «Моро» вырезано. Среди убитых есть женщины».
«Вырезано», «резня» — да, это подходящее определение. Лучшего не найти в большом толковом словаре.
Другой заголовок гласил:
«Вместе с детьми они столпились в кратере и умерли все вместе...»
И вот перед нами возникают картины. Мы видим этих малышей. Мы видим лица, искаженные ужасом. Слышим плач. Мы видим, как маленькие ручонки тянутся с мольбой к матери...
Еще одна газетная «шапка» заверяет о безопасности, в которой находились наши бравые солдаты. Там сказано:
«В жестокой битве на вершине горы Дажо невозможно было отличить мужчин от женщин».
Голые дикари находились так далеко на дне кратера, превращенного в западню, что наши солдаты не смогли... различить ребятишек и взрослых мужчин. Это, несомненно, была самая безопасная битва из всех, в которых когда-либо участвовали христианские солдаты любой национальности...
Газетные сообщения называют все это «битвой». Что же было здесь похожего на битву? Да ровно ничего...
Когда эта, с позволения сказать, битва закончилась, то на поле боя оставалось никак не меньше двухсот раненых туземцев. Что с ними стало? Ведь ни один из них не остался в живых!
Ясно: мы «чисто сработали», прирезали этих беспомощных людей и тем довели до конца начатое дело...
Примечания
1 Агвинальдо — предводитель филиппинских повстанцев.
2. Зулу – группа островов в Индонезии, принадлежат США.