Я добрался до Яблонова к ночи. Выспался отлично. Встал с прекрасным настроением. Хотелось новых впечатлений в продолжение вчерашних.
И вдруг сердце заныло, из памяти наплыло на глаза видение удаляющейся от меня высокой, стройной девушки с распущенными по плечам волосами, ведущей на поводу Царь–птицу. Я вдруг осознаю, что никогда уже не увижу свою Диану, если сейчас, немедленно, не брошусь вслед этой фантастической паре. А значит, я потеряю навсегда то, к чему впотьмах, на ощупь шёл все свои сознательные годы. Я будто предчувствовал неизбежность судьбы, напрашиваясь в партию, которая базировалась в Яблонове, и часто добиваясь от главного геолога маршрутов вдоль Лючи–реки. Куда бы ни шёл, часто оказывался вблизи Выжнего Букова. Настоял на закладке шурфов по склонам Голого Верха.
Что делать? До понедельника осталось два дня. Надо написать письма домой – маме, жене, сыну (прочтёт, когда вырастет, поймёт, должен понять). Надо объясниться с главным геологом поисковой партии. С него и начну.
По дороге сочинял заявление об уходе с занимаемой должности. Всё должно быть оформлено «честь по чести». Когда поднялся на второй этаж конторы, оказалось, что главный в отъезде. Разозлился: на кой чёрт мне его подпись! Написал заявление об «уходе по собственному желанию» и оставил бумагу на столе шефа, придавив её металлическим рублём, чтобы не сдуло сквозняком.
Всё, прощай геология! Теперь на почту – писать письма родным. В зальце не оказалось ни души. Служительница дремала, откинувшись к спинке стула. Я задумался, как убедить близких в неизбежности своего решения. Поймут ли они, что ухожу навсегда… в плиоценовую эпоху. Что это и где, жена знает, вместе учились на геофаке. Ну, пятилетний сын будет ждать моего возвращения с подарками. А Мать? Начнут искать меня по клиникам для душевнобольных. Только я понимаю, что совершенно здоров, что могу уже через считанные часы оказаться там, откуда нет возврата. А моя любимая мопсюшка Вика? Нет, это невозможно! Ей ничего не объяснишь. Она решит, что я её предал.
Так и не написав ни строчки, вышел на площадь перед почтой. Уже вызвездило. Сколько знакомых созвездий! Тоже надо бы попрощаться с ними. Ведь скоро надо мной будут загораться по ночам незнакомые гирлянды ночных светильников. Ни Ориона, ни медведиц в плиоцене нет.
… От почты отходил на Львов полупустой автобус. Я заплатил водителю за поездку и выбрал в салоне комфортное место. Спустя четверть часа мы оправились в пункт назначения. Скоро Карпаты остались за спиной. А с ними – полевая геология для меня. Навсегда. Я знал, что если вернусь, то начну искать и найду ту дверь, которую девушка из горного селения оставила приоткрытой – для меня… Лучше не испытывать судьбу! И вообще, как советуют опытные люди, надо рассуждать разумно, не поддаваться эмоциям.
Прошло несколько лет. Мир потрясла сенсация: в толще земной коры, в Карпатах, геологи обнаружили прекрасно сохранившиеся окаменевшие останки гигантской сухопутной птицы, похожей на динорниса (здесь со строчной буквы), и человека из рода homosapiens. Причём, в момент, когда птицу и молодую женщину (именно так определили по костям) накрыл горный обвал, вторая находилась на спине первой, как наездница с луком и стрелами в руках.
Научный мир принял это растиражированное сообщение как первоапрельскую утку–шутку, так как произошла доисторическая трагедия, судя по радиоуглеродному анализу, 50 тысяч веков тому назад, в эпоху плиоцена. Один шутник, академик–антрополог, заметил, дескать, тогда не только женщин современного типа не было на Земле; не водились даже обезьяны, за которых современные красавицы выходят ради денег. Я не академик, поэтому, прочитав заметку о находке, зашёл в церковь и поставил две свечи – за упокой счастливых душ, нашедших свои время и место на Земле.