Долгий путь
Детство Генриха обещало быть безоблачным. Во-первых, потому что он был единственным сыном в семье из шести детей, во-вторых, потому что его брат-двойняшка, умерший совсем маленьким, если верить преданию, оставил всё здоровье и силу своему брату. А в третьих, потому что семья Иоганна и Якобины Гиссвейн считалась вполне благополучной. Наделённый немалой физической силой, Иоганн запросто справлялся с крестьянской работой. Жена и подрастающие дочери помогали ему во всём.
Первый раз тучи над немецкой деревней Рождественка, что раскинулась в вольных целинных степях, сгустились во времена коллективизации. «Кто только мог додуматься, чтобы доставшееся потом и кровью нажитое добро нести кому-то? Сумеет ли новый хозяин всё сберечь, за всем вовремя присмотреть? Нет, уж лучше уехать из ставшего родным Северного Казахстана, чем расстаться с нажитым», – такие мысли посещали в то время не только Иоганна. И потянулись немецкие семьи в сторону своей исторической родины.
В пути случилась беда. Поезд уже шел по территории Украины, когда внезапно умер отец Генриха. Сошли с поезда, похоронили… За давностью лет теперь уже попросту некому вспоминать, что помешало ехать дальше. Скорее всего, отсутствие средств, потому что Якобине, чтобы спасти детей от голода, пришлось отдавать старших в детский дом.
Но пути Господни неисповедимы. Спасение к семье пришло в облике дальнего родственника Якобины. Соединившись, две семьи приняли решение вернуться в родное село. Сразу оговоримся, что отношения между пасынком и отчимом не сложились с первых дней. Счастье новой семьи оказалось недолгим. Вскоре после коллективизации, после разорительных для крестьянства тридцатых пришли сороковые. Уже гремела война, когда в сентябре 1941 всех мужчин села Рождественка от малого до старого собрали на… помощь фронту. Им предстояло долгое путешествие: В силу «неблагонадёжной» национальности вместо винтовок они получили кирки и лопаты, а местом действия стал Средний Урал, берег реки Белая. Всю долгую первую военную зиму они долбили мёрзлую землю, строили плотину. Покинув дома в сапогах и лёгкой одежде, они жестоко страдали от уральских морозов. Сапоги у мужчин за ночь не успевали просыхать, а каждое утро надо было снова идти под конвоем на работу. Повезло одному пожилому немцу: он был в валенках, а чтобы ноги оставались сухими, пропитал свою обувь солидолом… Никчёмность своей работы пленные поняли весной, когда вода с гор смыла и унесла плоды их труда. Люди кричали, пытались что-то делать под хохот конвоиров.
Когда линия фронта отошла далеко на Запад, потребовались рабочие руки в Подмосковном угольном бассейне. И эшелон с Генрихом и его односельчанами прибыл в Тульскую область, на маленькую станцию. Снова колючая проволока, снова охрана, снова многочасовые рабочие дни без выходных, снова скудное питание.
Работали на добыче бурого угля. Прорубали штреки, ставили крепление, поднимали уголь на поверхность. Выработку записывали на себя русские, немцы же оставались ни при чём. Однажды бригада, в которой работал Генрих, наткнулась на огромные почерневшие кости. На поверхности выяснилось, что это останки какого-то древнего животного. Странную находку передали в местный краеведческий музей на Бобрик-Гору, где она хранится до сих пор.
Антонина
После долгожданной победы жизнь российских немцев со временем стала легче. В дневное время им начали разрешать выход за колючую проволоку. Вскоре из шахты Генрих смог перейти на деревообрабатывающий комбинат (ДОК). Как ни парадоксально, немцы внесли оживление в жизнь тогда ещё только строящегося города Донского. Во-первых, в городке появились одинокие мужчины. Относясь к культурной нации, почти все они умели играть на музыкальных инструментах. После того, как им разрешили посылки из дома, многим переслали домры, баяны, духовые инструменты. Собрав музыкальные ансамбли, они стали организовывать танцевальные вечера. Единственным местом, подходящим для этих мероприятий, был железнодорожный вокзал. Накануне убирали зал ожидания, а непосредственно перед началом танцев на входе продавали билеты, которые тогда называли контрамарками. Под задорные ритмы танцев того времени заводились романы. Вместе с танцевальными па местные девушки учили немецких парней русскому языку, потешаясь над произношением и коверканием слов. Нашёл свою судьбу и Генрих. Работавшая табельщицей на ДОКе молоденькая деревенская девушка Антонина никак не могла выучить труднопроизносимые фамилии: Вальтер, Штиглиц, Биссфатер, Гиссвейн и другие. Она то приделывала к ним русские окончания, то безбожно их коверкала. Работавшему в то время бригадиром Генриху по работе доводилось часто общаться с Тоней. Они подружились. Девушка оказалась сиротой: в последнюю предвоенную зиму умерла мать, а победной весной – отец. Большую некогда семью разбросало по всей необъятной стране: один брат строил Комсомольск-на-Амуре, другой не вернулся с войны, героически погиб на Курской дуге. Старшие сёстры жили и работали в Москве, младшие – в родной деревне, куда Тоня ходила пешком в субботу, после окончания рабочей недели. Каких-то двадцать километров через поля – и можно сутки побыть дома (никакого транспортного сообщения не было).
Совместная жизнь Антонины и Андрея – так она стала называть своего избранника – началась в маленькой комнатке в общежитии. В первый вечер ели одной ложкой, сидя на подоконнике. На другой день Андрей принёс табурет, сделанный своими руками, потом второй. Оба как могли старались обустроить быт. Помогали соседи по общежитию. Тогда все жили незамысловато и дружно.
До последних дней для обоих самым святым праздником был День победы.
Вскоре в семье появился первенец. Мальчика назвали Виктором. Прошло ещё какое-то время, и уже сложившаяся семья смогла официально оформить свои отношения. Вторым ребёнком в дружной трудолюбивой семье стала кудрявая темноволосая девочка Галя.
Для Антонины, отдавшей руку и сердце немцу, прошедшему через все испытания, жизнь стала раем на земле. Росли дети. Предприимчивый Андрей развёл кроликов («и содержать просто, и дети сыты»). Он успевал всё: работал, мастерил в сарайчике что-то для дома, ухаживал за живностью. Когда жена мужу под стать, на такую семью смотреть да любоваться. Антонина и шила и вязала на всю семью и помогала мужу как могла.
Но безоблачной жизнь была только днём. Потому что было в жизни семьи то, о чём они боялись говорить даже друг с другом. По ночам к бараку, где они жили, подъезжал воронок. Тихим стуком незваные гости заявляли о себе и до рассвета увозили Андрея. По их документам, у него было другое имя, другая фамилия. Кстати, ему не раз предлагали поменять фамилию и национальность. Но Андрей был твёрд. И детей записал на свою фамилию, хотя некоторые его знакомые, вступая в брак, брали фамилии жён.
Чем измерить страх жены за мужа, отца своих детей, а страх мужа за оставленную семью? Почему в этой жизни одни люди считают себя вправе распоряжаться жизнью других? Почему нельзя просто работать, просто жить ради близких? На эти вопросы не ответит никто.
Суровая судьба приготовила и подарок. Когда к власти пришёл Хрущёв, многое изменилось в жизни немцев. Но мы оставим политику в стороне. Скажем только, что в 1956 Андрей был избран делегатом на Московский фестиваль молодёжи и студентов. На память об этом событии он привёз в Донской сувениры и подарки детям. По возвращении – снова работа, снова любимая семья, соплеменники, для которых второй родиной стала Россия.
Единственное, чему не смог научиться Андрей, так это идти на компромисс. Заставить его делать это не смогли ни лагеря, ни голод, ни изнурительный труд. На протяжении всей жизни он не терпел неправды в любом её проявлении. За это неоднократно страдал, но изменить себя не хотел и не мог.
Память
Прошло время. Сменился строй. В начале 1990-х многие немцы снова потянулись на историческую родину. Андрей Иванович из-за этого чуть не перессорился с сёстрами: они искренне любили своего младшего брата и наперебой звали ехать в Германию. Наверное, в глубине души он понимал, что там будет лучше, но как оторвать от родных мест русскую до корней волос жену, как уехать от ставших ему самому этих мест. Он так же, как в своё время его отец, не представлял себе, как можно расстаться со всем, что его окружает, как отказаться от этого ради чего-то другого.
Прошло уже немало лет, как не стало ни Андрея, ни его любимой жены. Память о них живёт в сердцах его близких его, ведь люди живы до тех пор, пока о них помнят.
Н.А. Кисвейн.