К концу XIVвека, завершившего первое столетие существования Копорской крепости, она являлась крупным военно-административным центром Водской земли и была тесно «вязана с важными военными и политическими событиями Новгорода и Новгородской земли. С постройкой в 1384 году новой каменной крепости на реке Луге — города Ям — Копорская крепость как бы перешла «во второй эшелон» обороны новгородских земель. Ям, поставленный на одном из важных торговых путей, контролировал судоходство по Луге и постепенно превратился в крупнейший торгово-ремесленный и административный центр Водской пятины.
Построенная в необычайно короткий срок — в 33 дня — крепость Ям превратилась в передовой укрепленный пункт Новгородской земли на северо-западных рубежах. Уже в первые годы своего существования Ям успешно выдержал набеги ливонских рыцарей, обосновавшихся в Нарвском замке.
Копорская крепость, расположенная в центре густонаселенного сельскохозяйственного района, в XVвеке утратила былое значение административного центра Водской земли, заняв скромное положение центра Каргальского погоста.
В 70-х годах XVвека произошло решающее событие в процессе политического объединения русской народности — была ликвидирована независимость Новгорода Великого и завершилась консолидация русских земель вокруг Москвы.
Описание Копорья того времени содержит только один сохранившийся письменный документ — новгородская писцовая книга, составленная около 1500 года, на рубеже двух столетий в связи с налоговым обложением бывших новгородских земель. Полное название книги — «Переписная оброчная книга Вотской пятины 1500 года». Документ дает очень краткое описание Копорья: «В Воцкой пятине город Копорье на реце на Копорье», но зато указывает численность и состав копорского населения.
Оно очень малочисленно: в крепости всего 4 двора, в которых есть жители, это воротники и сторожи городовые, то есть служилые люди. Пустыми стояли дворы копорского наместника боярина Гаврилы Вельского (сам боярин Вельский жил в своем имении) да «двор великого князя» (в прошлом принадлежал новгородскому боярину Богдану Есипову). Около крепости находился небольшой посад, на котором жили как «городские люди», связанные службой с крепостью, так и посадские люди. Поражает небольшая численность и посадского населения всего — 6 дворов и в них 6 семей.
«Городским людям» на посаде принадлежала более значительная группа дворов: в 11 дворах жили тиун (должностное лицо), пищальник Сенка Ивашков, седельник Омос, Савка Макушкин казак, Ивашко Левков колпачник и другие.
Вряд ли правы те исследователи, которые полагают, что в конце XVвека Копорье являлось значительным торгово-ремесленным центром Водской пятины. Письменные документы опровергают эту точку зрения. Да и сравнение Копорья с другим городом и его посадом в Водской пятине — Ямом — не в пользу Копорья: в Ям-городе и на посаде к 1500 году насчитывалось 239 дворов, а жило в них более тысячи человек.
Не исключено, что малочисленность Копорского посада объясняется высоким уровнем развития экономики поселений, находившихся в городовой округе. По данным писцовой книги 1500 года, Копорье было окружено деревнями, в которых жили не только земледельцы, но и ремесленники — кузнецы, пивовары. Писцовая книга упоминает даже скоморохов. Стоявшие поблизости от крепости дворы вотчинников имели свое развитое натуральное хозяйство.
В Каргальском погосте находились земельные владения крупных феодалов — Богдана Есипова, Захара Овинова и других. В 1483 году по царскому указу из Новгорода в Водскую пятину были «испомещены» 88 семей новгородских бояр. Сделано это было с целью ослабить новгородское боярство после присоединения Новгородской республики к Московскому централизованному государству.
В XV—XVIвеках большое значение для Водокой земли имел железообрабатывающий промысел. В районе Яма и Копорья добывалась болотная руда, из которой в сыродутных домницах выплавлялось кричное железо. Оно не только использовалось местными кузнецами, но и вывозилось в Новгород.
Почти рядом с Копорьем, в деревне Костивцове, а также на территории между озером Хабаловым и Копорьем находилось особенно много домниц — 58; здесь же были и кузницы. Это был своеобразный местный центр железоплавильного и железообрабатывающего промысла. Многие деревни платили натурные повинности (оброк) кричным железом. Во время археологических раскопок при изучении слоя крепости XV—XVIвеков было найдено несколько железных криц, вес которых достигал 2— 4 килограммов. Крица — это полуфабрикат, лепешкообразный кусок ноздреватого пористого железа. Для того чтобы сделать кричное железо годным для кузнечного производства, из него путем проковки удалялись остаточные шлаки.
Переписная книга, сообщая интересные сведения о постройках на территории крепостного двора (в том числе и о Спасском мужском монастыре), о характере экономической жизни копорской округи, к сожалению, не дает ответа на один существенный для понимания истории Копорской крепости вопрос: какую крепость описали писцы, составлявшие этот документ,— древнюю (XIIIвека) или уже реконструированную по приказу московского правительства?
Если предположить, что строительные работы в Копорье велись в самом конце XVвека, то неужели так быстро схлынул поток многочисленных строителей, были заброшены карьеры, в которых добывался местный плитняк, бурьяном поросли печи, в которых обжигали известь, творильные ямы, где выдерживалась известь, что об этом не упоминается в документе? По-видимому, правильнее предполагать, что реконструкция Копорья была произведена намного раньше или несколько позже времени составления писцовых книг.
В результате археологических работ были получены материалы, которые дали вполне определенный ответ на этот вопрос. Однако необходимо сказать несколько слов о том, как до последнего времени советские историки определяли время постройки Копорской крепости, которая сохранилась до наших дней.
В письменных документах, к сожалению, нет сведений о том, когда была заложена и построена эта крепость. В 1958 году доктор исторических наук В. В. Косточкин, подводя итоги изучения оборонительных сооружений Копорья, Орешка и Яма, пришел к выводу о том, что на рубеже XV—XVIвеков «Москва не только перестроила кремль Новгорода, крепость Ладоги и создала новый форпост Ивангород, но и перестроила коренным образом укрепления Копорья, Орехова и Яма». Этот вывод, основанный на тщательном изучении исторических событий того времени, а также на анализе планировочной структуры крепостей, получил в науке признание и поддержку ведущих специалистов истории архитектуры.
Позже, продолжая изучение Копорья и стремясь уточнить слишком растянутую датировку крепости, В. В. Косточкин нашел возможным датировать строительство серединой XVвека. Основой для этого послужило новое и оригинальное толкование военно-политических событий Новгорода первой половины XVвека и стремление объяснить применение в Копорской крепости архитектурно-строительных приемов, не характерных для практики древнерусского оборонного зодчества.
На первый взгляд может показаться, что это — несущественное уточнение и вряд ли оно имеет большое значение для понимания многовековой истории крепости: раньше или позже на 50 лет появились на копорской скале новые каменные укрепления. Однако это не совсем так, ибо решается вопрос о том, когда реконструировалось Копорье — в период существования Новгородской республики или в пору появления Московского государства. Если Копорье относится к памятникам оборонного зодчества московской поры, то его реконструкция связана с необычайно широким по своему размаху военно-оборонительным строительством, которое осуществлялось Московским государством с целью укрепления своих границ.
В первой половине XVвека Ливонский орден вновь стал угрожать западным границам Новгородской земли. Объединившись со шведами, ливонцы в 1445—1448 годах осадили военно-административный центр Водской земли город Ям. Осада была неудачной для ливонцев, несмотря на применение пушек крупного калибра. Может быть, взять Ям им помешало и новгородское войско, которое также располагало артиллерией — пятью большими пушками и многими другими, меньшего калибра.
Новгородское войско в первой половине XVвека имело уже огнестрельное оружие крупного калибра, стрелявшее на расстоянии до 200 метров. Оно использовалось как в полевом бою, так и в морских баталиях. Вполне возможно, что реконструкция старых новгородских крепостей с учетом широкого применения огнестрельного оружия различных калибров могла быть вызвана самим ходом исторических событий и развитием военного дела.
Главой новгородской церкви был в то время энергичный и деятельный владыка Евфимий II(1429—1458 годы). В условиях усиливавшегося влияния Москвы Евфимий выступал как убежденный сторонник новгородского сепаратизма. С его именем связан широкий размах строительства каменных гражданских, культовых зданий и оборонительных сооружений. Для осуществления своих строительных начинаний Евфимий IIнередко приглашал иностранных мастеров — архитекторов, живописцев. При нем получило широкое распространение новгородское летописание, возродились многие древние новгородские архитектурно-художественные традиции. Историки справедливо усматривают во всем этом попытку противостоять московскому влиянию.
Во время правления Евфимия IIи при его активном участии проводилось «поновление» старых каменных стен Ладожского кремля (1445 год), перестраивались укрепления города Яма (1448 год), ремонтировался каменный Новгородский детинец (1450 год). Изучение строительной истории новгородских крепостей привело В. В. Косточкина к выводу, что и Копорская крепость была реконструирована около середины XVвека, то есть еще в конце новгородской независимости, причем в строительных работах участвовали иноземцы — южнославянские мастера, в частности сербские. Эта точка зрения В. В. Косточкина, и в частности попытка установить, какие мастера участвовали в перестройке Копорья, вызывает существенные возражения.
В «Житии», составленном уже после смерти Евфимия, подробно перечислены все «деяния» покойного новгородского владыки. Вряд ли можно считать забывчивостью составителя этого интересного исторического источника отсутствие в нем сведений о таком большом и дорогостоящем строительстве, как в Копорье. Поэтому нет достаточных оснований уверенно говорить о перестройке Копорья в период военных событий 1445—1448 годов и непосредственно связывать постройку Копорья с деятельностью Евфимия. Тем более что и в самом конце XVвека, после присоединения Новгородской республики к Москве, обстановка в северо-западных русских землях была далеко не спокойной. Московское правительство принимало меры для укрепления западных рубежей по последнему слову фортификационной науки: в небывало короткий срок — за год — была построена каменная крепость Ивангород (1492 год) и обновлены каменные укрепления Новгорода (1484—1492 годы).
В то же время обострились отношения Руси с северным соседом — Швецией, поэтому уже в первом десятилетии XVIвека была перестроена крепость в, устье Невы — Орешек, а также Ладожская крепость.
Строительные мероприятия конца XV— начала XVIвека требовали больших материальных средств. На случайно поэтому городовая повинность стала распространяться не только на новгородские волости (на собранные деньги «торговали» подрядчика из новгородских людей и «кто пригоже»), но и на новгородского владыку.
Строительные работы велись и в других районах Русского государства: в 1508 году по царскому указу был заложен «град камен Новгород Нижний», в 1520 году каменная крепость в Туле, в 1523 году — в Коломне. Наконец, уже с конца XVвека началось сооружение каменного Московского кремля.
В осуществлении этих военно-строительных мероприятий, и прежде всего в Москве, значительное участие приняли западные, главным образом итальянские, мастера — Антон Фрязин, Марко Фрязин, Пьетро Антонио Солари и Алевиз. На Руси итальянские зодчие — «мастера стенного дела» — возводили сооружения, в которых многовековая практика русского оборонного зодчества была органично соединена с новейшими техническими достижениями европейской военной архитектуры того времени. По широте размаха строительные мероприятия Московского государства конца XV— первой половины XVIвека намного превосходили строительные начинания Евфимия II.
Археологические работы 1970—1973 годов в Копорье позволили решить вопрос о времени постройки Копорья, дожившего до наших дней. Опираясь на предполагаемую дату — рубеж XV—XVIвеков — как наиболее вероятную, археологам нужно было найти такой новый источник, который не только подтвердил бы это предположение, но и конкретизировал его. Наука знает такой источник. Это — дерево, то самое, из которого делали рукоятки топоров и звонкие гусли, строили корабли и резали деревянные шахматы, рубили избы черного люда и великокняжеские хоромы. Дерево использовали и во время каменного строительства — оно шло на строительные леса и в качестве связей каменной кладки.
Рост дерева, отмечаемый год за годом появлением новых годичных колец, может послужить своеобразной «летописью»: последнее кольцо ствола — это год рубки дерева. А во время большого крепостного строительства привезенные стволы деревьев, конечно, сразу же шли в дело. Дендрохронология — наука, занимающаяся определением возраста деревьев,— предъявляет к материалу свои требования, и основное состоит в том, что дерево должно быть хорошей сохранности и иметь внешние (последние) кольца. Чтобы получить возможность использовать данные дендрохронологии для уточнения возраста крепости, надо было найти такое дерево в каменной кладке стен и башен.
Начался долгий и тщательный поиск. Наконец на западном прясле крепости был обнаружен такой участок, где в несколько рядов сохранились гнезда, с помощью которых устанавливались строительные леса. Внутрь гнезд вставлялись «пальцы» — концы горизонтальных обычно нетолстых бревен, которые вместе с вертикальными стойками и составляли строительные леса. Послед того, как стена выкладывалась, леса убирали, а концы бревен, прочно сидевшие в кладке, за ненадобностью обрубали.
«Пальцы», сохранившиеся в Копорье, торчали на высоте 5—6 метров от подошвы стены, нередко в таких участках, к которым с внешнего фасада стены нельзя было даже и подойти. В ход были пущены толстые веревки, обвязавшись которыми археологи, как скалолазы опускались с верхней площадки стены вниз на несколько метров, раскачивали обрубки и извлекали их таким образом из каменных гнезд. Так экспедиция получила окола полутора десятков бесценных образцов древесины.
Но это далеко еще не было решением проблемы. Ведь у исследователей не было гарантии, что найденное дерева относится к первоначальному периоду строительства, а не является случайными остатками конца XVIили XVIIвека. К счастью, в средней башне были обнаружены три фрагмента довольно хорошо сохранившихся деревянных связей. Несколько деревянных бревен-связей удалось извлечь из толщи стенной кладки юго-западного прясла крепости. Спилы со всех извлеченных из кладки бревен были тщательно упакованы и отправлены в Москву, в лабораторию дендрохронологии Института археологии АН СССР.
Научный сотрудник института Н. Б. Черных тщательно исследовала присланные образцы. В результате были установлены первые даты: 1492, 1512 и 1513 годы.
Однако необходимо учитывать, что поверхностный слой древесины, то есть последние годичные кольца, на образцах сохранился неодинаково — он был разрушен при обкаривании ствола дерева или во время подтески его (например, связи, извлеченные из кладки средней башни, имели четырехугольную форму). Таким образом, было достоверно определено время второго большого этапа в строительной биографии Копорской крепости — первая четверть XVIвека. Дендрохронологические данные позволяли не только уточнить время постройки Копорской крепости, но и более определенно судить о той роли, которую Москва отводила новой каменной твердыне в обороне северо-западных границ Русского государства.
Крепостное строительство на рубеже XV—XVIвеков началось с обновления каменного детинца Новгорода и постройки новой крепости Ивангород на реке Нарове — с 1492 года.
В конце XVвека Русь вернула свои исконные земли по берегу Финского залива. Постройкой в 12 верстах от устья Наровы каменной крепости, созданной по последнему слову военно-исторического искусства и нареченной именем царя Ивана III— Ивангородом, Русское государство утверждало свое законное право на возвращенные территории, свое намерение решительно их защищать. Последующие перестройки Ивангорода в 1496 и 1507 годах, значительно усилившие оборонную мощь крепости, происходили в тревожное для Русского государства время — сближения исконного врага Руси Ливонского ордена и Швеции. Крепость, возведенная напротив ливонской твердыни Нарвы (Ругодива), стала передовым щитом на русско-немецком рубеже.
Вероятно, на первом этапе оборонного строительства, на рубеже XV—XVIвеков, была реконструирована и Ям-городская крепость. Только после проведения этих первоочередных работ, в первой четверти XVIвека, была реконструирована и Копорская крепость.
Таким образом, образование единого Русского государства вызвало полное строительное обновление Копорья. Крепость с первой четверти XVIвека стала одним из важных звеньев обороны Русского государства на его северо-западном рубеже.