В 1934 году 24 марта я из Меловатки взял перевод по своей просьбе. Меня тянули просторы Медведицы, которая была в то время многоводная и рыбная. Особенно в районе Жирного-Франк, где уровень воды задерживался тремя плотинами: Борельской, Линевской и Жирновской. 23 марта вечером собрали проводы, были хорошие друзья в Меловатке, с которыми с большим взаимным сожалением расставались. Но меня Медведица влекла неудержимо, никакие уговоры друзей остаться в Меловатке на меня не действовали. В веселой компании провели всю ночь. Утром погрузили на подводу мебель, привязали корову и отправили, а я с семьей поехал позже на лошадях. Начиналась весенняя распутица, таял снег, бежали ручейки. От Андреевки до Александровки местами уже была земля обнажена от снега, и сани тащились по мокрой земле. Мы радовались, что заблаговременно выехали, завтра, возможно, уже не проедешь. На Медведице по льду была сплошная вода. В Александровке с горы журчали весенние ручьи.
В дороге мы с женой советовались по приезде отдохнуть от бессонной ночи, но нас ждал сюрприз. Феликсов Федор Петрович, молодой учитель, наш знакомый по Меловатке, узнав, что мы переезжаем в Александровку, организовал нам «встречу» и ожидал в нашей будущей квартире. Встретив нас, он помог разгрузиться, потом сообщил, что вечером придут учителя, председатели сельсовета и колхоза, завхоз с женами встречу сделать и прием в свою семью. Жена говорит: «Как же так, чем я буду угощать? У меня нет ни куска хлеба и вообще, кроме соленых огурцов и помидоров, нет ничего». – «Все уже сделано, - отвечает он, - будет и выпивка, и закуска».
Вечером стали собираться гости: председатель сельсовета Ищенко С.Н. с женой, пред. колхоза Зайцев Н.И. с женой, завхоз Ковальков И.Г. с женой, директор школы Ескин П.Т. с женой, учитель Косов И. Архип. с женой Валентиной Петр., она учительница, по Лемешкину нам знакомая, и Феликсов, организатор вечера. Гости принесли с собой водки, хлеба, сала, масла, жена стала извиняться, что кроме помидоров ничего не может дать. Потом подала помидоры, которые оказались очень вкусными, гости восхищались этой закуской. Компания была очень веселая, Косов И.А. играл на мандолине, Феликсов аккомпанировал на гитаре, очень слаженно пели песни. В 12 часов ночи завхоз позвал, вернее, потащил всех к себе, где мы пробыли до рассвета. Придя домой, хотя это был еще не дом, мы не могли осмотреть еще квартиру, жена говорит: «Оказывается, везде есть люди и могут быть друзья. Когда ехали сюда, думали, что здесь знакомых нет, надо наживать вновь, а оказалось, они сами нашлись».
На второй день погода сильно изменилась, пошел снег, подул холодный ветер, мороз 200. Сегодня я должен принять имущество амбулатории и аптеку от своего предшественника Подщипкова Кузьмы Васильевича. Но он был не в состоянии, он уже целую неделю пьяный. Пропивает оставшиеся кадушки. Семью отправил в Рудню, а теперь боится ехать к «Петровне», ему будет сильная взбучка. Я взялся один взвешивать медикаменты и составлять ведомость. А к вечеру раскачал Кузьму Васильевича подписать ведомость. На второй день рано утром мы с ним должны ехать в Рудню в райздрав. Но он ночью пришел опять пьяный, поэтому пришлось его спящего положить в сани, одев тулупом, и отправить. День был холодный, я часто вместе с подводчиком слезал с саней и шел, разогревая ноги, а Подщипков все время спал, и я опасался, чтоб не заморозить его. Около питомника я его раскачал, он стал жаловаться, что не чувствует ног, сильно замерз. Мы вынуждены были сделать остановку. Затащили его в дом, раздели, разули, стали растирать ему ноги, дали ему чайный стакан самогону, а когда он отогрелся, поехали в Рудню. Здесь он уже не спал, готовил докладную жене о проданных кадушках и все повторял: «Попадет мне за кадушки крепко».
Через день я приступил к работе, и в этот день одна женщина, придя на прием, принесла мне четвертинку водки. Поставила на стол и говорит: «Вот вам к обеду для знакомства». Меня это очень удивило и возмутило. Я ей говорю: «Возьмите и, больше чтоб этого не было, что это за глупость!» Она обиженно посмотрела на меня и говорит: «А что здесь такого плохого, Кузьма Васильевич (мой предшественник фельдшер) никогда не отказывал». Я сердитым тоном повторил: «Возьмите и больше так не делайте!» Потом уже мягко говорю: «Вы пришли лечиться, садитесь, рассказывайте, чем больны, а эту штучку возьмите». Она с большой обидой взяла водку и с неохотой стала жаловаться на болезнь. После ее ухода я спросил акушерку Анну Сергеевну: «Это что, у вас такой порядок, на прием к фельдшеру с водкой идти?» Она говорит: «Да, это у нас в порядке вещей, Кузьма Васильевич в этом деле не стеснялся, он не отказывал».
Среди населения Александровки пошел разговор, что новый фельдшер очень гордый, не такой, как Кузьма Васильевич, тому, бывало, принесешь «маленькую», он возьмет и хорошего лекарства даст, а этому Акулина принесла, так он ее отругал и чуть не выгнал. Кузьму Васильевича Подщипкова я знал еще по Лемешкину, он был большой любитель «выпить», но то, что я узнал от акушерки, превзошло все ожидания. Александровский участок обслуживал несколько сел: Жирное, Куракино, Андреевку, Ключи, Бахметьевку, Б. Князевку и Алисовку. Частые вызовы были на дом в Жирное, Куракино, здесь Кузьма Васильевич по два-три дня проводил в пьянке, и привозили его домой спящего, без сознания, все эти два-три дня в Александровке приема не было, и больные, узнав, что фельдшер приехал, спешили в амбулаторию. Но осведомившись у жены фельдшера «Петровны», что он спит, а это значит пьяный, расходились домой, предупреждая встречных больных, чтоб сегодня не шли к Кузьме Васильевичу, он лежит пьяный, не надо беспокоить.
Это было естественно, законно, никаких жалоб, ни упреков не было, проходило все безнаказанно для фельдшера, за исключением административных взысканий «Петровны». Она наказывала за всех, на всю «катушку», применяла телесные наказания, пуская в ход кулаки, сапоги, палку, кочергу, все, что попадало под руку. Она была дородная женщина, солидная, физически сильная, ее боялись все в Александровке. Были случаи, когда Кузьма Васильевич засиживался в компании (а это часто бывало). Она шла со своим заветным сковородником в тот дом, где был ее муж, войдя в комнату, не здороваясь, начинала подряд угощать сковородником, пока добиралась до мужа, на которого сыпались удары до тех пор, пока он падал под стол или же кто из отважных мужиков, принимая на себя удары, хватал за сковородник и приостанавливалась драка.