5. Поощрение пьянства.

5. Поощрение пьянства. Очередной причиной духов­ной деградации русского народа, потери им религиозного и национального облика стала пагубная деятельность бю­рократии по его целенаправленному спаиванию. «Народ от пьянства отравляется, расслабляется и глупое потомстводает, часто зараженное дурными болезнями. Пьянство спо­собствует вырождению народа. От одного могущественно­го народа в Сибири осталось только 200 человек», — писала в апреле 1908 г. черносотенная пресса[i].

Монархисты били тревогу, указывая, что пьянство угрожало национальным устоям страны, так как «удру­чающим образом повлияло на общественную нравствен­ность со всех сторон ее проявления: шутка сказать, чис­ло преступлений за последние 2—3 года увеличилось на 500 процентов, вызвало равнодушие к вере и вместе с ее упадком вытравило патриотизм не только у населения, но и в армии, отказывающейся защищать общество от вну­тренних смут и громогласно заявляющей, что впредь не встанет и на защиту Родины от внешних врагов»[ii]. Указы­валось, что революция была прямым следствием пьянства: «Сравнительно еще недавно великая, сильная страна, бла­годаря алкоголю, утратила силу сопротивления всякому социальному злу, потеряла государственную стойкость и снизошла до положения чуть ли не полного политическо­го ничтожества»[iii].

Главным виновником народной беды вновь называл­ся чиновничий аппарат, ставивший свои корпоративные интересы выше национальных и государственных. На­циональный индифферентизм толкал его на пополнение бюджета за счет здоровья населения: «В кругу о доходах поражает, что водка дает несравненно больше дохода госу­дарству, чем вся русская земля. Казенная винная монопо­лия дает семьсот миллионов рублей дохода, а все налоги с недвижимым имуществом и подать только 90 миллионов, то есть водка дает государству в восемь раз больше дохо­ду, чем вся земля»[iv]. Источником для таких рассуждений стал лист издания Сытина, обозначивший доходы и рас­ходы государства. Несмотря на недостоверность содер­жавшихся в нем сведений, для правомонархистов это был очередной шанс атаковать правительство за неэффектив­ность управления страной: «Железные дороги дают много дохода (530 млн), но и много проедают (517 млн), так что дохода государству от них мало... То ли дело винная мо­нополия. Та, по крайней мере, не пропивает сама себя, а дает чистого дохода 450 миллионов. А если бы вдруг народ прозрел и, убедившись во вреде водки, перестал бы пьян­ствовать, откуда тогда взялись бы деньги на армию, на ко­торую расходуется ежегодно почти 500 млн рублей, и на государственные долги 360 млн рублей?»[v]. «Не забудьте, г. бюрократы, — предупреждали черносотенцы, — что если не вам самим, то вашим детям и внукам придется жестоко расплачиваться за вашу вредную эгоистическую деятельность»[vi].

Свою лепту в спаивание народа вносили и оппози­ционные политические силы. Показательно, что черная сотня бросилась на борьбу с алкоголизмом на спаде рево­люции — в конце 1907—1908 гг., обвинив своих политиче­ских оппонентов «в непомерном развитии пьянства, как и в страшном озверении деревенской молодежи»[vii]. Основа­ния для таких утверждений давала статистика, свидетель­ствовавшая, что в годы революции продажа водки увели­чилась вдвое. Черносотенная пресса приводила примеры: «Все помнят, что проповедники революции прежде всего привозили с собой водку. Не было "митинга", на котором даровая водка не предлагалась бы щедрой рукой»; «Не столько хлеба раздавалось социал-демократами и иными революционными партиями бастующим рабочим, сколь­ко водки»; «…революционная пропаганда, которая подго­товляла в России кровавые года смут, мятежей и разбоев, избрала водку своим главным орудием»[viii].

Спаивание как средство революционизирования масс, по мнению правых публицистов, русские революционеры заимствовали у своих французских коллег: «Парижская коммуна была своего рода припадком белой горячки, вы­званной длительным опаиванием так называемой "наци­ональной гвардии", т. е. тех 300 тысяч французских рабо­чих, которые, оставшись без работы — а следовательно и без хлеба, — во время осады Парижа попали на службу го­сударству, получая ежедневную вполне приличную плату под предлогом "военной" службы, которую они не несли, ограничиваясь политической болтовней по трактирам, и не участвовали ни в одной вылазке. За время осады рабочее население Парижа, честное, трудолюбивое, полное любви к Отечеству, со знанием долга окончательно развратилось, благодаря именно спаиванию всевозможными "народны­ми благодетелями", живущими припеваючи именно тог­да, когда народ — настоящий народ — начинает "класть зубы на полку". В осажденном Париже не хватало хлеба, не было ни мяса, ни крупы, ни съестного, но спирту и вина было сколько угодно»[ix].

Черносотенцы утверждали, что в России революцион­ные события развивались по тому же сценарию: «Мы все, пережившие 1905—1906 годы, своими глазами видели на улицах Петербурга, Москвы, Одессы и т. д. студентов и барышень-курсисток с корзинками, полными "мерзавчи­ками", шныряющими по квартирам голодающих рабочих. На всех митингах, на всех тайных собраниях водка всегда была»[x]. Газета «Русское знамя» ставила вопрос: «По­чему в ужасные годы забастовок и смут, т. е. разорения и бедности, доходы монополии возросли в такой степени? Что ответят на этот вопрос наши красные и розовые про­поведники трезвости?» Правые публицисты писали, что умышленное и сознательное спаивание населения было средством революционеров по вербовке себе новых чле­нов: «К социал-демократам и социал-революционерам, к анархистам и республиканцам обращайтесь теперь с упре­ками в спаивании народа русского, а уж никак не к моно­полии, являющейся все-таки единственным средством следить, регулировать, а затем с Божьей помощью и обу­здывать пьяное бедствие»[xi].

В спаивании народа традиционно были обвинены и евреи, открывшие в России широкую сеть пивных и шинкарных: «Не в первый раз, конечно, и не в одной России пьянство стало излюбленным помощником одураченных агентов масонства, воображающих, что работают сами от себя и на себя, работая исключительно для жадного и же­стокого племени, мечтающего поработить все человечество»[xii]. Черносотенцы усматривали в этом злой умысел, направленный на деградацию народа-хозяина: «Ну и про­пивается народ российский, а жиды жиреют, как и подо­бает "гонимой расе"»[xiii]. Указывалось на торговлю евреями водкой в Западной Руси со времен польского владычества, захваченный им шинкарный промысел на западе и юге империи, ведшийся беспатентно и тайно. В поощрении евреями пьянства в южнорусских и западных губерниях, в прямом сужении на это денег местным крестьянам и ре­месленникам черносотенцы видели скрытую попытку за­брать нажитое местным населением добро и землю[xiv].

Желая перенести вину за алкоголизацию населения на евреев, черносотенцы приходили к выводу, что спаивание происходило не в «монопольных» заведениях, а в тайных еврейских шинкарнях: «…не в монополии, а в тайном кормчестве погибель веры и нравственности и развитие духовного разврата, подорвавшего силу воли и твердость духа в крестьянской среде»[xv]. Причастность к этому виду бизнеса имели и бундисты, намерено опустошавшие кар­маны христиан для формирования социальной базы вос­стания. Источником водки для тайного кормчества стала «контрабанда, которая в пограничных местах (до сотни верст вглубь страны, а по рекам и того далее) доставляет тайным шинкарням спирт, специально изготовленнымзаводами значительно дешевле монопольного»[xvi]. Мас­штабы наносимого казне ущерба принимали огромные размеры: «Можете ли вы себе представить, что, например, в городе Стародубье из одного склада продавалось 70 тыс. бутылок пива в год, из них 60—70% шло для беспатентной торговли евреев в городе и окрестностях»[xvii]. Крайне пра­вые предупреждали, что в случае предоставления евреям равноправия пьянство захлестнет всю Россию, что поста­вит на грань вымирания другие народы империи.

Таким образом, исходя из определения русского на­рода по принадлежности к православной вере, основную причину разложения русского народа черносотенцы виде­ли в растущей секуляризации российского общества, про­водниками которой являлись управляющая (бюрократия) и интеллектуальная (интеллигенция) элиты, деятельность которых проявлялась в подрыве позиций РПЦ, сферы об­разования и нравственности. Факторами, способствовав­шими духовному разложению русского народа, являлись присущие ему национально-характерологические черты, а именно: пассивность, аполитичность, неопытность, склонность к розни, отсутствие солидарности и сплочен­ности. Специфика подходов правомонархистов к ука­занной проблеме состояла в признании ими негативного влияния на державный народ со стороны национальных меньшинств, в первую очередь евреев.