Зульфикар КАФЛАНОВ. Я вернулся к истоку [Наши переводы]

ДРУЖБА НАРОДОВ – ДРУЖБА ЛИТЕРАТУР

В минувшем сентябре делегация ярославских литераторов (Евгений Чеканов, Мамед Халилов и Валерий Мутин) была приглашена в Дагестан, где участвовала в праздничных мероприятиях, посвященных 90-летию Расула Гамзатова и 200-летию окончательного вхождения Дагестана в состав России. Поэтический праздник «Белые журавли», проводящийся на родине Гамзатова уже в 26-й раз, собрал деятелей культуры из разных уголков Российской Федерации. В Махачкале, Дербенте, Каспийске, в Хунзахском и Гунибском районах республики прошли встречи поэтов, переводчиков, чтецов, ученых, политиков, деятелей культуры со школьниками и студентами, любителями поэзии.

В этих встречах приняли самое активное участие президент Дагестана Рамазан Абдулатипов (кстати, сам пишущий стихи), работники республиканского правительства, председатель Союза писателей Дагестана Магомед Ахмедов, а также приехавшие из Москвы руководители Союза писателей России.

Гостей радушно принимали не только на официальном уровне. Гамзатовские дни поистине сдружили поэтов, ранее знакомых лишь заочно. В Махачкале впервые встретились известный лезгинский поэт Зульфикар Кафланов и его переводчик, ярославец Евгений Чеканов. Творческим итогом этих встреч стали поэтические переводы, предлагаемые вниманию читателей «Причала».

Наши переводы

Зульфикар Кафланов

Я ВЕРНУЛСЯ К ИСТОКУ

***

Бывало, прежде, как услышу весть

О том, что умер кто-то из родни, –

 

Стрелой лечу домой и прячу шаль:

Вдруг мать не станет плакать без нее…

 

Прошли года. И мать уже стара,

И шаль стара. И я не прячу шаль.

 

Мать будет плакать горько всё равно.

Теперь ей шаль для плача не нужна.

 

 

 

 

***

 

Вокзал судьбы,

Судьбы моей вокзал…

Здесь я, бывало,

Сутками стоял.

 

Спешащий люд

Толпился на краю.

А я стоял

И ждал любовь свою.

 

И трепетал:

А вдруг она пройдет?

В чужих объятьях

Счастье обретет?

 

Вокзал судьбы…

У края бытия

Однажды здесь

Со смертью встречусь я.

 

 

 

***

 

Помню, камень в исток уронил –

И исчезла ты в мутной воде.

 

О, как долго тебя я искал!

Нет тебя. И устал я искать.

 

Я вернулся к истоку опять.

Жду, когда отстоится вода.

 

 

 

***

 

Вновь к черной шали тянет руку мать, –

И я кричу навзрыд: «Отец, ты где?»

 

Но тут же исчезает детский страх:

У входа в саклю – сапоги отца.

 

 

 

***

 

Качнется дерево во мгле,

А через миг – другое…

Быть может, ночь качает их,

Как деток в колыбелях?

 

Нет, это день. Усталый день,

Забывший игры детства.

Он возвращается домой,

Цепляясь за деревья.

 

 

 

 

***

 

Видно, сердце есть и у дождя,

Не иначе. Если бы иначе –

Видя этот мир в пыли, в грязи,

Он весь день сегодня бы не плакал.

 

 

 

 

***

 

Беречь тебя,

Быть честным пред тобой

Любовь меня за годы научила.

 

И уваженье, и сердечный жар –

Я всё сберег.

Уроки впрок пошли мне.

 

Лишь одному –

Как мне сберечь себя,

Любовь меня, увы, не научила.

 

 

 

ОТЦУ

 

Вновь тихонько открою журнал

И склонюсь над стихами твоими.

Помню, в детстве я в клочья их рвал,

Находя ненавистное имя.

 

Ненавистное имя другой

Рвал на части я в детской гордыне…

Если б знал я, отец дорогой,

То, что знаю и ведаю ныне!

 

О, прости мне былые грехи!

О, прости мои детские руки!

Если б знал – я бы рвал не стихи,

А твои бесконечные муки…

***

 

Ты обещал: «Вернусь!»,

улыбкою знобя.

Но вечер темен был,

как выбор Божий.

И я напрасно ждал:

домой вместо тебя

явился новый день,

на ночь похожий…

 

 

 

 

 

***

 

Ты оставляешь следы на льду:

Имя чужое читаю я.

Имя чужое, но ты идешь:

Дорого, видно, оно тебе.

 

Больно смотреть мне, как ты идешь,

Как оставляешь следы на льду.

Больно смотреть, как крошится лед

И как уносит следы река…

 

 

 

 

 

***

 

Первой рекою, какую я

Не переплыл под кипенье гроз,

Стала безрадостных слёз река,

Стала река материнских слёз.

 

Первым ущельем, куда навек

Сердце упало, разлив мольбу,

Стала морщинка на лбу родном,

На золотом материнском лбу.

 

Первой вершиной, пред коей я

Встал неподвижно в глухой тоске,

Стала мозоль на руке земной,

На материнской сухой руке.

 

 

 

 

 

***

 

Наш старый двор, ты – как аэродром:

Всё чаще на тебя садится смерть.

 

Та птица с клювом угольно-черна

И крылья у нее жестки, жестоки.

 

Она садится на семейный двор –

И всё клюет, клюет живое семя…

 

 

 

 

***

 

Темная мысль на свету угнетает меня:

Темная ночь, ты счастливее светлого дня.

 

Ты ведь не видишь ни слёз, ни могил – а вот он

Видеть могилы и слёзы весь день обречен.

 

 

 

 

***

 

У судьбы есть начало – и цвет его бел.

У судьбы есть конец – тоже бел он.

 

Середина судьбы моей, ты впереди.

Я не знаю, какого ты цвета.

 

 

 

***

 

Имя мое, мы из дома выходим вдвоем,

Как близнецы, и спешим за дневной окоем.

 

Что там, за краем? Но до наступления тьмы

Вместе с тобою назад возвращаемся мы.

 

Только однажды, на склоне далекого дня,

Имя мое, ты вернешься домой без меня.

(перевел с лезгинского Евгений Чеканов)