Вернее, почитаем его воспоминания, изданные в Париже в 1909 году:
“На рабочих собраниях за Нарвской заставой меня знали и лично ко мне хорошо относились... Рассчитывая на свою выдержку и авторитет, которым я пользовался среди значительной группы рабочих, я думал, что смогу оказаться полезным и должен идти вместе с рабочими к Зимнему Дворцу.
...Во дворе “Собрания” собралось уже много народу. Ко мне стали обращаться за распоряжениями...
Я вынул бывший у меня план Петербурга с приготовленными заранее отметками. Предложил наиболее подходящей, по-моему мнению, путь для процессии. Если бы войска стреляли-- забаррикадировать улицы, взять из ближайших оружейных магазинов оружие и прорваться во чтобы то ни стало к Зимнему дворцу.
Это было принято.
Пошли в ближайшую часовню, принесли хоругви и кресты...
Предстоящая бойня казалась настолько бессмысленной, не соответствующей интересам правительства, что я опасался возможной патриотической манифестации. Не мне же ей содействовать.
Прежде чем двинуться в путь, надо было предупредить собравшихся, на что они идут. Предупредить разброд в случае каких-нибудь неожиданностей. Гапон так ослабел и охрип, что сказать ничего не мог. Я объяснил, какими улицами идти, что делать в случае стрельбы. Сообщил адреса близлежащих оружейных лавок”.61
Как видим, Рутенберг самолично руководил шествием. Ему не нужна была мирная, патриотическая демонстрация. Ему нужна была кровь! Он указал, куда бежать рабочим, если начнется стрельба, чтобы взять оружие. Когда войска плотным огнем встретили манифестантов, Рутенберг повалил на землю Гапона, чтобы того не сразила пуля.
“Рядом со мной, свернувшись, лежал Гапон, — пишет он. — Я его толкнул. Из-под большой священнической шубы высунулась голова с остановившимися глазами.
— Жив, отец?
— Жив.
— Идем!
— Идем.
Мы поползли через дорогу к ближайшим воротам...”62
В подворотне одного из домов Рутенберг постриг Гапона, заранее позаботившись о ножницах, поменял священническую шубу на зипун, и повел его прятать по своим знакомым. Сначала зашли на квартиру к Горькому, затем отправил в имение под Петербургом, а оттуда за границу. Рутенберг снабдил Гапона деньгами, иностранными паспортами. Первоначально планировали переходить границу вместе, но по каким-то причинам патрон Гапона задержался и тот пошел один. Однако на указанной в Швейцарии явке Гапона не признали, и он заметался. Тут его свели с Лениным. Вождь большевиков с большой заинтересованностью слушал Гапона, потом цитировал его в своих статьях. Бывшего священника приняли в ряды РСДРП. Но уже в мае он вышел из этой партии. Появился Рутенберг и настоял, чтобы Гапон вступил в ряды эсеров. “В присутствии товарищей (Чернов, Савинков, Азеф) я объяснил ему обязанности, которые он берет на себя, вступая в партию”, — пишет Рутенберг.63 После этого большевики заклеймили позором Гапона.
У Гапона была идея объединить всех революционеров и стать во главе их. Он обратился с открытым письмом к социалистическим партиям в России, но это не входило в планы Рутенберга, который постарался избавиться от мавра, сделавшего свое дело — помог Гапону вернуться в Россию, где, объявив его предателем, руками рабочих повесил Гапона 28 марта 1906 года, на специально снятой для этой операции даче в Озерках, под Петербургом. А. Диктоф-Диренталь — участник убийства — вспоминал, как Рутенберг, на которого было страшно смотреть, протянул ему ножницы и сказал: “Этими самыми ножницами я ему обрезал волосы тогда, 9 января, а теперь ими же...” Рутенберг не окончил фразу и отошел. Этими ножницами отрезали веревку.64
Историк, следователь МВД СССР и РФ по особо важным делам Э. Д. Хлысталов, основательно проанализировавший архивы “охранки”, утверждает, что фамилию Гапона среди тайных агентов царской охранки он не встречал. За 100 лет ни один исследователь не назвал ни одного документа, подтверждающего сотрудничество Гапона с охранкой, нет никаких донесений, подписанных священником. Все авторы ограничивались общими словами, фактами финансирования полицией рабочих кружков, которые создавал Гапон. Но от этих фактов он не отказывался и сам. Да, получал деньги в Департаменте полиции, но тратил на создание рабочих кружков, наем помещений и т. г. А то, что охранка всеми силами не жалея средств, пыталась разобщить революционное движение изнутри, известно. Вот еще одно свидетельство тому. Выдавая себя за журналиста, активно работал на подрыв революции известный в еврейских кругах И. Ф. Манасевич-Мануйлов. Он начал свою карьеру в этом направлении еще в 1902 году в Париже, где возглавил созданную на деньги охранки газету социалистического направления. Затем Мануйлова внедрили в духовную сферу и направили со специальной миссией в Ватикан, внедрился в газету социалистов “Avanti” и сумел завербовать тогдашнего главного редактора этой газеты Бенито Муссолини. Так что царские власти были достаточно информированы о тех, кто ставил своей задачей свернуть царское самодержавие.65
Но вернемся к Рутенбергу. В октябре-декабре 1905 года он руководил боевой дружиной в одном из рабочих районов Петербурга, после убийства Гапона уехал в Германию, затем перебрался в Италию, где не только вернулся к своей вере, но и поменял идеологию — стал ярым сионистом, организовал в Италии общество, отстаивающее интересы евреев в послевоенном “мировом устройстве”, был инициатором создания Еврейского легиона. В 1917 году, вместе с Троцким, на одном из первых пароходов направляющихся из США в Россию, вернулся в Петроград двигать революцию. Глава Временного правительства, соратник по масонской ложе и Петросовету А. Керенский, назначил его заместителем командующего Петроградским военным округом, а чуть позже ввел в Петросовет. В октябре 1917-го по протекции Троцкого Рутенберг стал помощником Н. Кимкина — уполномоченного правительства по “водворению порядка в Петрограде”, возглавлял оборону Зимнего Дворца. В 1919 году, поссорившись с большевиками, Рутенберг покинул Россию навсегда, уехал в землю обетованную. Приложил немалые усилия для сглаживания противоречий между Бен-Гурионом и В. Жаботинским, в 1940 году выступил с публичным обращением “К ишуву”, в котором призвал еврейские общины к национальному единению.
ЗАКУЛИСЬЕ
Итак, Гапоном руководил и направлял его масон Пинхас Рутенберг. И хотя он сыграл, как видим, заметную роль в революции 1905 года, по существу, зажег первую спичку, но это далеко не первая скрипка в оркестре, собравшегося вокруг костра. А кто писал ноты для этого оркестра? Кто подбирал исполнителей, дирижировал ими? Истории известен такой человек — американский банкир Яков (Якоб) Шифф. Правда, о нем особо не распространялись ни российские революционеры, ни масоны.
Непосредственно отдал приказ о расстреле рабочих министр внутренних дел Святополк-Мирский, он и признан виновником кровопролития. Именно к такому выводу пришел и Николай II, отправивший уже 18 января его в отставку. “Это был первый министр внутренних дел за весь столетний период с момента учреждения этого учреждения, ушедший в отставку без почетного титула или хотя бы ордена, — замечает исследователь Ю. Житорчук. При этом автор приводит мысль, ссылаясь на дневники Николая II, что тот не знал всех обстоятельств происходящего 3—9 января в столице, ибо Святополк-Мирский не все ему докладывал, как и не доложил о намечающемся расстреле мирной демонстрации.66 Зачем же это нужно было Святополк-Мирскому, тем более, что он придерживался либеральных воззрений и был сторонником глубоких политических реформ? Свою деятельность в МВД начал с частичной амнистии заключенных, сокращения административных репрессий и ослабления давления на прессу? Это он во время аудиенции 2 ноября 1904 года попросился у Николая II в отставку и услышав “нет”, заявил: “Если не сделать либеральные реформы и не удовлетворить вполне естественных желаний всех, т о перемены будут уже в виде революций”.67
По мнению Житорчука, Святополк-Мирский вольно или невольно стал участником заговора крупного капитала, который пошел на крайнюю меру — организацию политической провокации, направленной на подрыв веры широких масс в доброго и справедливого царя. Именно для этого и понадобилась демонстративная стрельба в людей, несших иконы и портреты царя. Во главе заговора, по мнению Житорчука, стояла крупная политическая фигура Ю. С. Витте. В подтверждение своей версии, Житорчук приводит разговор начальника канцелярии министра двора Мосолова, который по поручению шефа интересуется ночью 9 января — арестован ли Гапон? В ответ слышит: “Решено арестовать его утром, при его выступлении”. Однако вместо того, чтобы утром арестовать священника и объявить рабочим о запрете шествия, полицейские сами становятся в колонны, идут вместе с рабочими. Никто даже не попытался остановить демонстрацию, ровно, как и изолировать Гапона. Более того, жена Святополка-Мирского в своем дневнике после события Кровавого Воскресенья записывает: “Брешь пробита, и государь, при всем нежелании изменить существующий строй, или если не он, то его заместитель должен будет это сделать”.68Витте же, был связан с масонами, а через свою жену (еврейку) и с еврейскими банкирами и, прежде всего, с Яковом Шиффом.
Версию дворцового заговора с участием Витте разделяют и некоторые другие историки, сводя ее к замене Николая 11 н6а более решительного великого князя Николая Николаевича. Что-же, это вполне возможно—при дворе во все времена присутствовали интриги и заговоры, однако, мы будем иметь ввиду все-таки парижский съезд революционеров и в этой связи поближе познакомимся с инициатором его проведения Яковом Шиффом