...Учреждение Государственной Думы в России, повивальной бабкой коей была революция, хотя и с урезанными полномочиями, сузило “жизненное пространство” самодержавия, исказило его первозданность, что, естественно, не нравилось царю, правительству и они вступили в прямую конфронтацию с Государственной Думой.
Читаем прессу.Газета “Речь”:
“Общество и правительство разно смотрело на обещание Манифеста 17 октября. Если общество стремилось вперед, к развитию принципов Манифеста, и твердо решалось не делать ни шага назад, то правительство не только не хотело сделать ни шага вперед, но обнаружило явное стремление по возможности вернуть все сделанные уступки”.
Царь создавал Думу для преодоления глубочайшего кризиса, породившего в стране невиданную до той поры по глубине и масштабу революцию, за которой, если ее не остановить, неминуемо следовал бы хаос и крушение Российской Империи. Царю нужно было неотложно перевести ход событий с революционного пути на эволюционный. Он делал это, не останавливаясь ни перед чем.
Историки не единодушны в оценке Первой Государственной Думы. Одни утверждают, что она оставила свой след в жизни российской государственности, без глубинных потрясений революции открыла путь к демократии, парламентаризму, раскрепощению людей; другие полагают, что Дума надежд народа не оправдала, не стала настоящим парламентом. Правда, не по ее вине — с подрезанными крыльями орел сродни мокрой курице. Третьи считают, что депутаты 1 Думы будоражили народ, подталкивая его к свержению самодержавия.
Думается, истина лежит посредине. Народ поверил думцам — представитель каждой фракции говорил то, что было на языке у группы людей, избравших его в Думу. И говорили депутаты ярко, понятно, не оглядываясь на царя и его сановников. Думская кафедра превратилась в трибуну публичной критики властей, подхваченной радикальной прессой и I Дума вошла в историю как “Дума народного гнева”.
Современники тоже по-разному оценивали ее деятельность. Вот суждение, содержащееся в воспоминаниях известного историка, депутата III и IV Государственных Дум, лидера конституционных демократов П. Н. Милюкова и историка С.Н.Булгакова. Милюков приводит два мнения: одно — товарища, министра внутренних дел Крыжановского, другое — профессора Ключевского.
Послушаем очевидцев.П. Н. Милюков, историк, лидер конституционных демократов :
“С. Е. Крыжановский вспоминает (первую встречу царя с Думой на приеме в Зимнем дворце. — Авт.), что царский выход был “обставлен пышностью всего придворного этикета и сильно резал непривычный к этому русский глаз. Но глаз верного слуги старого режима резала также, на этом фоне царского блеска, неподходящая к месту “толпа депутатов в пиджаках и косоворотках, в поддевках, не стриженых и даже немытых”. Умный чиновник сразу заключил из этого, богатого смыслом сопоставления, что “между старой и новой Россией перебросить мост едва ли удастся”. И свои чувства он выразил восклицанием: “Ужас!.. Это было собрание дикарей...”
Как пишет П. Милюков, В. О. Ключевский, давая свой отзыв о деятельности Думы в письме к А. Ф. Кони, говорил:
“Я вынужден признать два факта, которых не ожидал. Это — быстрота, с какой сложился в народе взгляд на Думу как на самый надежный орган законодательной власти, и потом — бесспорная умеренность господствующего настроения, ею проявленного. Это настроение авторитетного в народе учреждения умереннее той революционной волны, которая начинает нас заливать, и существование Думы — это самая меньшая цена, какою может быть достигнуто бескровное успокоение страны”.
Если угодно, в Первой Думе было все, — делает свой вывод П. Н. Милюков. — Были и “дикари”, вытащенные из русской глуши, однако, самим же правительством по закону 11 декабря. Была и “революционная волна”, продолжавшая заливать Россию. Была, наконец, и проявленная наиболее культурной частью России “умеренность”, подававшая надежду на “успокоение страны” — при условии, конечно, длительного существования Думы. В общем, это был сложный и дорогой инструмент, единственный, какой могла создать в тогдашней России интеллигентская традиция и едва пробудившаяся народная воля. Но для того, чтобы управлять этим инструментом, нужно было понимание положения и умелое руководство. Когда Родичев сравнивал этот редкий орган с иконой, разбить которую у власти не поднимется рука, он жестоко ошибался. Его разбила рука подлинных “дикарей” сверху. “Революционная волна” как будто отхлынула перед грубым насилием, но это была только отсрочка, данная власти, — и уже последняя. И тот же В. О. Ключевский — даже вопреки своим настроениям — сделал из случившегося пророческий вывод: “Династия прекратится, Алексей царствовать не будет”. Трудно было тогда поверить правильности провидения историка. А так оно и случилось, всего спустя 11—12 лет после описанных событий”.194
С. Н. Булгаков, историк:
“Первая Государственная Дума — обнаружила полное отсутствие государственного разума и особенно воли и достоинства перед революцией, и меньше всего этого достоинства было в руководящей и ответственной кадетской партии... Вечное равнение налево, трусливое оглядывание по сторонам было органически присуще партии и вождям ... и это неудивительно, потому что духовно кадетизм был поражен тем же духом нигилизма, и беспочвенности, что и революция. В этом, духовном смысле, кадеты были и остаются в моих глазах революционерами в той же степени, как и большевики”.195
Ну, а какова роль евреев и масонов в I Государственной Думе? Они активно влияли на ход заседаний, разрабатывали нужные законопроекты, поддерживали друг друга в ходе дискуссий. Словом, выполняли решение, принятое в Париже о свержении самодержавия. А, как видно из вышеизложенного, это стало основным в работе 1 Думы.
1 Государственная Дума, родившись в пламени революции не по воле Государя, а вопреки ей, призванная не раздувать пламя, а, наоборот, гасить его, могла бы вывести Россию на цивилизованный путь развития без потрясений всех устоев жизни людей. На это надеялись многие. Могла... Но история, как известно, сослагательного наклонения не имеет...
Буря не утихает
I Государственной Думы не стало, но и революция не закончилось. Разгон ее хотя и притушил пожар, но не погасил его, как не дала результатов и жестокость Николая II, железной рукой пытавшегося утихомирить народ. В 1906 году в ссылку отправлено 7677 человек, в 1907-м — 8130, в 1908 — 10111. В литературе нет-нет да и муссируется мысль, (см. например, В. Солоухин «Последняя ступень»), что ссыльным, дескать, не так уж и плохо жилось, в качестве примера приводится бюджет Ленина в Шушенском — 3 рубля выделялось на прокорм, да еще Ильич охотился, ежедневно зайчика подстреливал. Несколько другие факты приводит газета “Речь”. “Экономический позор — 7 рублей 70 копеек на человека в месяц и ни копейки заработка — вследствие бессмысленных административных ужесточений ухудшилось отношение населения к политическим ссыльным. “Ожидается голодная смерть”, — так пишут из Якутска, Надымского края, Приангарья... В одной комнате проживает 3—4 человека, валенки — у 20 процентов поселенцев. Воры и хулиганы — до 90 процентов всюду. Число самоубийств значительно увеличилось.196
Между тем все действия правительства натыкаются на непоколебимую волю народа отстоять свои права, Революция то гаснет, пульс ее чуть слышен, то снова набирает силу. Правительство пытается объясниться с народом.
Документ.
Правительственное сообщение
“За последние годы революционное движение проявляется с чрезвычайным напряжением. С весны этого года (1906-ого — Авт.) оно особенно усилилось. Почти не проходит дня без какого-- либо нового злодеяния. Военные мятежи в Севастополе, в Свеаборге, в Ревельском порту и в Кронштадте, убийства должностных лиц и полицейских чинов, нападения, грабежи следуют один за другим. За одно нынешнее лето из числа высших должностных лиц убиты командир Черноморского флота Чухнин; Самарский губернатор Блок; Временный Варшавский генерал-губернатор, генерал от кавалерии Вонлярлярский, помощник Варшавского генерал-губернатора по полицейской части генерал Маркграфский и командир лейб-гвардии Семеновского полка генерал-майор Мин. Независимо от сего, произведен ряд возмутительных, сопровождавшихся многочисленными жертвами, покушений на должностных лиц, таковы, например, покушения в Севастополе на коменданта крепости Неплюева и на председателя Совета Министров на Аптекарском острове, наконец, полиция каждодневно терпит громадный урон убитыми и ранеными.
Преступления эти ясно доказывают, что революционные организации напрягли все усилия к тому, чтобы воспрепятствовать спокойной работе правительства, расстроить его ряды и применением грубого насилия прекратить всякую работу мысли и всякую возможность созидательной жизни государства. Встревоженные этим население и общественные группы обращают свои взоры к правительству и ждут авторитетного заявления как о причинах, угнетающих общественное сознание злодеяний, так и об отношении к ним государственной власти.
Ввиду этого правительство считает необходимым заявить, что еще до роспуска Государственной думы революционные круги деятельно подготовляли, с одной стороны, вооруженное восстание, которое должно было, по их расчетам, осуществиться при помощи войска и флота, с другой же — всеобщее аграрное движение, обещавшее, будто бы, объять всю страну. Революционный натиск должен был быть поддержан проникшими в Государственную думу представителями крайних партий, стремившимися к захвату исполнительной власти и превращению Думы в Учредительное собрание. Успех дела в народе обеспечивался, по мнению революционеров, объездами сельских местностей и устною проповедью неприкосновенных членов Думы, из сочувствовавших их учению. В то же время имелось в виду путем всеобщей забастовки приостановить всю экономическую жизнь страны.
После роспуска Государственной думы, быстрого подавления Кронштадтского и Свеаборгского мятежей, неудачи задуманной общей забастовки и принятия решительных мер против аграрных беспорядков, крайние революционные группы, желая ослабить впечатление неудачи их замыслов и не допускать творческую работу правительства, решили, путем уничтожения высших должностных лиц, произвести впечатление в стране, а на правительство навести панику. Хотя такие отдельные террористические акты знаменуют скорее бессилие революции в деле осуществления движения общего, чем успех ее, но вся обстановка подобных преступлений, по жестокости своей, располагает общество к смятению и тревоге более даже, чем длительное революционное движение.
В чем при таких обстоятельствах должна заключаться обязанность правительства и что оно должно предпринять? Ответ на это может быть один: цели и задачи правительства не могут меняться в зависимости от злого умысла преступников: можно убить отдельное лицо, но нельзя убить идею, которою одушевлено правительство. Нельзя уничтожить волю, направленную к восстановлению возможности жить в стране и свободно трудиться.
Преступная деятельность, несомненно, затрудняет достижение конечной цели, но так как эта цель не может быть поставлена в зависимость от явлений случайных, то здравый государственный разум указывает на необходимость устранить препятствия, напрячь все силы и идти вперед к решению намеченных задач. Из этого ясно, что злодейства должны пресекаться без колебаний, что если государство не даст им действительного отпора, то теряется самый смысл государственности. Поэтому правительство, не колеблясь, противопоставит насилию силу. Долг государства остановить поднявшуюся кверху волну дикого произвола, стремящегося сделать господами положения всё уничтожающие противообщественные элементы. В видах борьбы с ними местным властям даны самые определенные указания: за нерешительность по отношению к ослушникам Царской воли на них ляжет тяжелая ответственность. Администрация употребит все усилия, все предоставленные ей законом средства, чтобы остановить проповедь насилия и проявления ее на деле. Если разрушительной пропаганде удастся вызвать среди темной части населения аграрные беспорядки, то они будут остановлены вооруженною силою и ответственность за жертвы ляжет на подстрекателей.
Наряду с сим правительство не могло не обратить внимание на то, что и обыкновенное судебное производство не вполне приспособлено к обстоятельствам настоящего времени и не дает возможности достаточно быстрой репрессии за преступления, выходящие из ряда обыкновенных. Поэтому признано необходимым издать временные правила о военно-полевом суде для суждения обвиняемых в наиболее тяжких преступлениях в местностях, объявленных на военном положении или в положении чрезвычайной охраны. По этим правилам судопроизводство и приведение приговора в исполнение значительно приближаются к моменту совершения преступления. Независимо от сего, ввиду развивающегося за последнее время нового тягчайшего вида преступления — пропаганды в войсках — изданы также временные правила об усилении наказуемости за этого рода преступления. Таким образом, болезнь, которую переживает наше Отечество, вызвала необходимость приспособления к ней государственного организма, с целью побороть зло без ущерба для жизненности государства.
Все эти мероприятия, необходимые для обеспечения свободы жить и трудиться, являются, однако, лишь средством, а не целью.
Они, несомненно, поглощают значительную часть времени и труда, которые были бы без этого посвящены государственной работе по вопросам, предуказанным с высоты Престола, но было бы величайшею ошибкою видеть в ограждении государства от преступных покушений единственную задачу государственной власти, забывая о глубоких причинах, породивших уродливые явления.
Правительство не может, как это требуют некоторые общественные группы, приостановить все преобразования, приостановить всю жизнь страны и обратить всю мощь государства на одну борьбу с крамолою, сосредоточившись на проявлениях зла и не углубляясь в его существо. Не соответствовало бы обстоятельствам и интересам России и другое, предлагаемое противниками первого мнения, решение: обратиться исключительно к проведению в жизнь освободительных реформ, рассчитывая на то, что крамола в этом случае сама собой прекратиться, потеряв всякий свой смысл. Мнение это не может быть принято уже потому, что революция борется не из-за реформ, проведение которых почитает своею обязанностью и правительство, а из-за разрушения самой государственности, крушения монархии и введения социалистического строя. Таким образом, путь правительства ясен: оградить порядок и решительными мерами, с напряжением всей силы государственной, идти по пути строительства, чтобы создать вновь устойчивый порядок, зиждущийся на законности и разумно понятой истинной свободе.
Обращаясь к способам достижения последней цели, правительство сознает, что перед ним стоят вопросы разного порядка. Одни подлежат разрешению Государственной Думы и Государственного совета, и по этим вопросам высшая администрация обязана подготовить вполне разработанные законопроекты, которые служили бы основанием для суждения в законодательных учреждениях. На это должен быть использован весь промежуток времени до созыва Государственной Думы. Другие, по чрезвычайной неотложности своей, должны быть проведены в жизнь немедленно. Это такие вопросы, которые вытекают из начал, возвещенных в Высочайших Манифестах, частичное разрешение которых не может связать свободы действия будущих законодательных учреждений и направление которых уже предрешено. На первом месте в ряду этих задач стоит вопрос земельный и землеустроительный. Практический почин в этом вопросе дан Высочайшим повелением о передаче Крестьянскому поземельному банку удельных оброчных статей. Последующими распоряжениями правительство даст возможность местным землеустроительным комиссиям ныне же фактически начать устройство быта малоземельных крестьян как использованием во всех местностях, где существует земельная нужда, наличного земельного запаса, так и облегчением в этом отношении частной самодеятельности крестьян. Реальная работа на местах даст богатый материал будущей Государственной Думе в этом в высшей степени сложном вопросе.
Ныне также будут проведены некоторые неотложные мероприятия в смысле гражданского равноправия и свободы вероисповедания. Предложено отменить отжившие ограничения, стесняющие крестьян и старообрядцев, с определением прав последних точными законодательными постановлениями. Равным образом и в области еврейского вопроса безотлагательно будет рассмотрено, какие ограничения, как вселяющие лишь раздражение и явно отжившие, могут быть отменены немедленно и какие, как касающиеся существа отношений еврейской народности к коренному населению, являются делом народной совести, почему предрешение их стеснило бы последующую работу законодательных учреждений. Расширение сети народных школ, в связи с планом введения всеобщего обучения и улучшения материального обеспечения народных учителей, уже намечены правительством к ближайшему осуществлению путем внесения на этот предмет в смету будущего года 5'/2 миллионов рублей.
Насколько широка область подготовляемых законопроектов для представления в будущую Государственную думу, видно из того, что независимо от работ по замене существующих временных правил о собраниях, союзах и печати постоянными законоположениями, правительство разрабатывает в настоящее время целый ряд вопросов первостепенного государственного значения; важнейшие из них следующие:
1) о свободе вероисповедания;
2) о неприкосновенности личности и о гражданском равноправии, в смысле устранения ограничений и стеснений отдельных групп населения;
3) об улучшении крестьянского землевладения;
4) об улучшении быта рабочих и, в частности, о государственном их страховании;
5) о реформе местного управления, которое предполагается организовать таким образом, чтобы губернские и уездные административные учреждения были поставлены в непосредственную связь с преобразованными органами самоуправления, включающими и мелкую земскую единицу;
6) о введении земского самоуправления в Прибалтийском, а также Северо- и Юго-Западном крае;
7) о введении земского и городского самоуправления в губерниях Царства Польского;
8) о преобразовании местных судов;
9) о реформе средней и высшей школы;
10) о подоходном налоге;
11) о полицейской реформе, направленной, между прочим, к слиянию общей и жандармской полиций;
12) о мерах исключительной охраны государственного порядка и общественного спокойствия, с объединением нынешних различных видов исключительной охраны в одном законе.
Наконец, рядом с этим, деятельно продолжаются подготовительные работы по предстоящему, согласно Высшему доведению, созыву Всероссийского Поместного церковного собора.
Поставив себе целью безусловное поддержание и упрочение порядка и одновременное подготовление и проведение необходимых преобразований и твердо надеясь на успешность работы будущих сессий законодательных учреждений, правительство вправе рассчитывать на сочувствие благоразумной части общества, жаждущей успокоения, а не разрушения и распада государства. Со своей стороны, правительство считает для себя обязательным не стеснять свободно высказываемого общественного мнения, будь то печатным словом или путем общественных собраний. Но если этими способами разумного проявления общественного сознания воспользуются для проведения идей революционных, то правительство, не колеблясь, должно будет и впредь предъявлять своим агентам безусловные требования всеми законными мерами ограждать население от обращения орудия просвещения и прогресса в способ пропаганды разрушения и насилия.”197
Как видим, с одной стороны Николай II и Столыпин перешли к политике кнута и пряника, обещали целый ряд уступок, с другой-- закручивали гайки, пошли на создание военно-полевых судов.