Маленький избирательный бюллетень, несмотря на все попытки правительства создать такую Думу, которую ему хотелось, показал действительное настроение громадного большинства русского населения. По итогам выборов во II Думе был представлен практический весь спектр политических партий, хотя члены партий представляли в совокупности лишь 0,5% от общей численности населения, тем не менее, считалось, что они выражали интересы народа.
Не так просто оценить итоги выборов. И современники, и историки приводят разные цифры. К началу сессии в Думе зарегистрировался 491 депутат. Впоследствии прибыло еще 26 — от Туркестанского края, Восточной Сибири, Степного края. 133 депутата (26%) относились к имущим классам, из которых 89 (17%) — помещики, 19 (4%) — крупные и средине предприниматели, 29 — крупные землевладельцы не из дворян. 168 депутатов (32%) относились к служащим, из них 19 — правительственные чиновники, 11 — земские служащие, 21 — представители духовенства (в т. ч. 11 православных священника, 7 — представителей мусульманского духовенства и 3 — католические священники), 19 — профессиональные журналисты, 24 — врача, 9 — учителя средних и 18 начальных школ, 26 — адвокаты. К низшим слоям можно отнести 216 депутатов (42%). Среди них — 168 землепашцы, 5 — служащие крестьянских обществ, 3 — мелкие торговцы, 29 (6%) — рабочие, 11 — без определенных занятий.
Идейно-политическая палитра тоже была пестрой. И опять-таки историки апеллируют разными цифрами, потому обратимся к официальному документу — стенографическому отчету Государственной Думы Второго созыва. Он гласит, что в Думу образованы:
социал-демократическая фракция и примыкающие — 65
группа социал-революционеров и примыкающие — 37
народно-соц.фракция и примыкающие — 16
трудовая группа и фракция всероссийского крестьянского союза и примыкающие — 104
Польское коло — 46
Мусульманская фракция — 30
Казачья группа — 98
Группа беспартийных — 17
Партия демократических реформ — 1
Фракция “Cоюза 17 октября” и группа умеренных — 44
Группа правых и монархистов — 10 211
Как видим, левые основательно потеснили кадетов, но большинства ни у кого не было. И хотя левые представляли внушительную силу, но они не являлись монолитом, разрывались разногласиями. Тем не менее сформировалось два радикальных крыла.
Характерную деталь для II Думы подметили А. Каминка и В. Набоков:
“Ни один парламент в мире не видел в стенах своих стольких острожников (сидевших в тюрьмах — Авт.), ссыльных, гонимых и униженных администрацией лиц, как наша “доверием народа облеченная Государственная Дума... Мы имеем сведения о 25 губерниях с 213 депутатами. Из них — 40 бывали в тюрьмах, начиная с 1 мес. заключения и до 2,5 лет. 8 лиц находились в ссылке, а 3 даже и избраны заочно, так как были в ссылке. 13 человек были исключены из земской и государственной службы, 4 находились не один год под надзором полиции, 3 привлекались по политическим делам, но были оправданы...”.212
Как ни старался царь и его прислужники провести в Думу нужных людей, какие препоны и сита не ставили против “ненужных”, цель достигнута не была: по своему социальному составу II Дума была самым левым парламентом мира. Она лидировала по количеству рабочих и крестьян, пришедших в Таврический дворец прямо от станка и сохи, что дало повод графу Бобринскому назвать ее “Думой народного невежества”. Но граф далеко не прав, ибо среди депутатов было немало врачей, учителей, юристов, журналистов. Правда, некоторые исследователи считают, что по своему интеллектуальному составу II Дума все-таки проигрывала Первой, где была целая плеяда вошедших в историю страны блистательных личностей, многие из которых достаточно ярко проявили себя в парламентской деятельности, хотя Первая Дума и просуществовала всего лишь 72 дня. Нет, 11 Дума не была серой. Высшее образование имело 175 членов (34%) незаконченное высшее — 24(5%), среднее — 85(17%), незаконченное среднее — 12(2%), начальное — 151 (29%), домашнее — 69(13%) и лишь один депутат не владел грамотой.
Говоря об интеллектуальной составляющей II Думы, надо иметь ввиду, что “выбыли из строя” выборгские подписанты, лишенные избирательных прав — те же братья Петрункевичи, Ковалевский, Набоков... Словом, были существенные потери, но Россия богата неординарными людьми-- их места заняли не менее интересные борцы за справедливость.
Социал-демократы и другие левые пришли в Думу, чтобы использовать ее трибуну для легальной пропаганды революции и, прежде всего, своих партийных программ.
У социал-демократов выделялся Григорий Алексеевич Алексинский. Окончил Ярославскую гимназию, учился в Московском университете, но был исключен за вольнолюбие, участник революции 1905—1907 годов. Несколько раз сидел в тюрьме. И все же сдал государственный экзамен, получил диплом об окончании университета. Читал лекции на Бутырских курсах для рабочих, работал в Елецком и Хотинском земствах, сотрудничал с газетами “Новая жизнь”, “Волна”, “Эхо” и другими. В 1909 году станет членом группы “Вперед”, соратником Ленина, организатором партийных школ на Капри и в Болонье, в 1917 войдет в ЦК группы “Единство”, созданной Г. В. Плехановым, и начнет разоблачительную компанию против Ленина, как германского шпиона, в 1919 году окажется в эмиграции.
Еще один большевик, рабочий Бердянской фабрики Михаил Михайлович Фомичев, крестьянский сын из Ярославской губернии, окончил курс в начальной фабричной школе. Близок Фомичеву по духу социал-демократ Петр Григорьевич Измайлов, крестьянин села Высокого Череповецкого уезда. Прослушал курс Череповецкой учительской семинарии, часовых дел мастер, 6 лет учительствовал на Кубани, но за вольнодумство изгнан со службы.
Кстати, во II Думе большевики составляли меньшинство, среди социал-демократов верховодили меньшевики. Заметными фигурами становились меньшевики Зурабов, Озол.
Аршак Герасимович Зурабов, дворянин. Учился в Харьковском технологическом и Санкт-Петербургском лесном институтах, но ни одного не окончил. В 1900 году призван на действительную военную службу. Служил неплохо — произведен в прапорщики и уволен в запас. На “гражданке” занялся политической деятельностью, в 1904 году арестован и выслан в Астрахань. Однако, уже в августе, благодаря высочайшему манифесту, был отпущен и вновь оказался в армии — вследствие мобилизации на русско-японскую войну. Но в Манчжурию не попал, оказался в Ташкенте. В ноябре 1905-ого был вторично арестован, через год вернулся в Тифлис и издавал там социал-демократическую газету на армянском языке “Осанк”. Благодаря сильным оппозиционным настроениям в Закавказье попал во II Думу от Тифлиса. С 1906 года—меньшевик. В Думе стал знаменитым после скандала, происшедшего 16 апреля, но пока не будем забегать вперед. Здесь же отметим, что у социал-демократов был еще один депутат, который спровоцировал скандал похлеще, чем Зурабов, приведший к закрытию Думы и аресту социал-демократов — Иван Петрович Озол, латыш, коммерсант и даже кандидат коммерческих наук, диссертацию защитил в родном Рижском политехническом институте.
У эсеров выделялся Василий Гаврилович Архангельский, представлявший Самарскую губернию. Он пошел было по стопам отца-дьякона, окончил духовное училище, семинарию и даже академию, но потом свернул с проторенного пути, держал экзамен на юридическом факультете в Юрьевском университете — получил должность инспектора народных училищ в Самарской губернии, уволен за организацию учительского съезда и союза учителей. Редактировал газету казачества “Волжский вестник”, со всем составом редакции арестован и выслан в Тобольскую губернию. В Думу приехал прямо из Тюменской тюрьмы. Близок по духу Архангельскому Константин Александрович Колольников из Пермской губернии, бывший священник церкви при больнице губернского земства. За свободомыслие лишен консисторией креста и права священнослужителя. А еще у эсеров активность проявляли Григорий Арсеньевич Горбунов, представлявший Терскую губернию, бывший военврач, издатель газеты “Народная правда”, Владимир Вячеславович Евренков, секретарь астраханского отдела товарищества братьев Нобель, крестьянин села Баланда (Саратовская губерния) хотя и малограмотный, но острый на язык, башковитый мужик.
Мощной получилась объединенная фракция трудовиков, в нее вошли Всероссийский крестьянский союз (ВКС 14 членов, 70 “трудовиков” и 20 “сочувствующих”). Они разработали свою, альтернативную Столыпинской аграрную программу и пришли бороться за нее. Группировались все вокруг Александра Львовича Караваева, масона, доктора медицины, крестьянского сына, в детстве из-за крайней бедности хлебнувшего лиха. Сначала он набирался грамоте в рудничной школе, затем в Екатеринбургской гимназии, поступил в медико-хирургическую академию, автор брошюры “Партии и крестьянство в Государственной Думе”. В Таврическом прославился своими речами по аграрному вопросу. Колоритные фигуры И. П. Хворостухин и М. Е. Березин.
Хворостухин — крестьянин села Синеньких, Саратовской губернии. Во время I Думы сельчане избрали его своего рода связным, то бишь ходоком от крестьян в Петербург, по возвращении из коего он докладывал, что делалось в Думе. С одного из сходов им был удален становой пристав, за что “ходока” чуть не арестовали, лишили должности сельского старосты.
Березин — активный защитник крестьянства, то же из Саратовской губернии, где занимался страховой статистикой в губернской земской управе. Человек образованный, по выходе из казанской гимназии получил золотую медаль. С отличием окончил и математический факультет Казанского университета. Еще студентом возглавлял народные кружки, в 1892 году арестован и выслан. Служил приказчиком в Иваново-Вознесенске, где находился под надзором полиции. В Думе был избран вторым товарищем председателя.
Еще один товарищ председателя беспартийный, адвокат Николай Николаевич Познанский, а секретарь — кадет и масон Михаил Васильевич Челноков — владелец кирпичного завода в Мытищах. Председателем же II Государственной Думы после долгих дебатов стал Федор Александрович Головин, конституционный демократ, масон. Депутат от дворян Дмитровского уезда. Побывал мировым судьей, гласным Дмитровского уезда и Московского губернского земства, председателем земской управы.
Московское земство являлось рассадником масонства и либерализма в России, но первую скрипку задавал не Головин, а Д. Н. Шипов. Как заметил В. А. Маклаков, руководить земствами Головину было не под силу, на съездах уже образовалась сплоченная группа более авторитетных и влиятельных лиц; ему оставалось идти вместе с ними. Он же не был самолюбив и охотно довольствовался второстепенной ролью. Осенью 1905-ого, когда создавалась кадетская партия, Головина включили в состав ЦК и он возглавил Московский губернский комитет.
Поскольку Головин был темной лошадкой, он устраивал всех, к тому же у кадетов не оказалось другой фигуры на пост Председателя II Думы. Тот же Маклаков признавался, что его друзья предупреждали, хотя Головин, в общем, эффектен не будет, но в критические минуты сумеет Думу выручить лучше многих других благодаря своей невозмутимости и отсутствию самолюбия. Как отмечают современники, Головину не всегда удавалось “выручать” Думу. В иных ситуациях, хотя действовал и твердо, но порой запаздывал. Ему следовало зачастую быть жестче, энергичнее пресекать выходки иных депутатов, а не только призывать их к порядку. Иногда он и вовсе делал что-то невпопад, например, лишив слова П. А. Столыпина, лишь навредил Думе, и испортил свои отношения с премьером. Современники сетовали и на необъективность Головина: его снисходительность к левым и несимметричную строгость к правым во время заседаний, тот же Столыпин насчитал 15 проступков Головина, только с 16 апреля по 15 мая, начиная с зурабовского инцидента. Но во время серьезного “зурабовского кризиса” в Думе повел себя правильно, тактично и сумел спасти Думу от разгона. Маклаков считает, что Головин делал все, что мог, и умел не поддаваться личным расчетам и пристрастиям. Нельзя его упрекать, что большего он не смог. Головин не добивался того высокого поста, на котором очутился, его выдвинули другие, и он принес себя в жертву.
После разгона II Думы, его избрали и в 111 Думу, но видной роли здесь уже не играл, в 1910 году занялся коммерческой деятельностью и сложил с себя депутатские полномочия. После февральской революции стал комиссаром Министерства двора, занимался его упразднением. Октябрь не принял, но и не эмигрировал, во второй половине 30-х расстрелян, в 1989-ом — полностью реабилитирован.
У кадетов больше всего было лишенцев избирательного права, но их ряды пополнили новички. Из прежнего созыва — осталось более десятка человек,среди них - Ф. И. Родичев, врач Василий Иванович Долженков. Последний — выпускник Харьковского университета, продолжил учебу за границей, слушал лекции в Вене, Страсбурге, Париже и Берлине. По возвращении на родину служил в Курскому губернском ведомстве. Автор ряда научных трудов по глазным болезням. Создал общество содействия начальному образованию в Курске. Коллега Долженкова по партии и работе земский врач из города Алатыр Лев Васильевич Корташев, из новичков. Будучи студентом, за политику заключен в петербургскую тюрьму “Кресты”, где просидел в камере-одиночке два с половиной года. Яркие фигуры у кадетов несомненно и П. Б. Струве, Н. Н. Кутлер, В. А. Маклаков, И. В. Гессен.
Иосиф Владимирович (Иоль Шоевлевич) Гессен из состоятельной еврейской семьи. Брожение в уме началось у него еще в гимназии. Во время учебы сначала в Новороссийском, а затем в Петербургском университете подружился с народовольцами, был арестован и сослан на три года в Вологодскую губернию. Это охладило народовольческий пыл Гессена, вернувшись в Петербург, окончил университет и поступил на службу в Министерство юстиции, стал масоном. Вскоре получил известность, как специалист по семейному праву. Но свое призвание нашел не в юриспруденции, а в журналистике — редактировал главный печатный орган кадетов — газету “Речь”, во Второй Думе был вторым человеком во фракции конституционных демократов. В III Думу не попал — вычеркнут из списка избирателей якобы из-за неимения ценза. После 1917 года эмигрировал и в Берлине издавал газету “Русь”, основал “Архив русской революции”, где опубликовал немало ценных документов и воспоминаний, относящихся к истории России начала ХХ века.
С другими кадетскими “величинами” познакомимся по ходу дела, здесь же надо отметить, что кадетская фракция была самой образованной (46% депутатов имели высшее образование, 9,3% — незаконченное высшее, 32,3% — низшее и домашнее). Почти половина депутатов фракции принадлежали к высшим слоям. Кадеты ставили перед собой задачу образовать во II Думе на своей основе парламентское большинство, они заигрывали, порой небезуспешно, с другими фракциями и группами. Их позиция - “Беречь Думу, сотрудничать с правительством”.
Интеллектуальный потенциал октябристов, конечно же, уступал кадетам, хотя большинство составляли помещики. Из общей массы у них выделялись на думской кафедре Михаил Яковлевич Капустин, медик, профессор, преподавал в Варшавском, а затем Казанском университетах, Военно-медицинской академии, организатор съездов врачей. Около 7 лет нес земскую и военно-медицинскую службу. В русско-турецкую войну состоял врачом госпиталя на Кавказе. Автор более 30 печатных научных трудов. Помощник атамана Астраханского казачьего войска Алексей Гаврилович Поляков, надворный советник, успел поработать станичным учителем, атаманом станицы Ветлянинской.
А еще Иван Адамович Шиманский — беспартийный, но примыкал к октябристам — крестьянин из белорусской деревни Струг Минской губернии, яро отстаивавший в Думе интересы населения окраинных территорий.
Октябристы находились в блоке с группой правых, ряды которых были пестрыми. Тут и граф Бобринский, епископы Платон и Евлогий, князь Урусов, помещик Шульгин, чиновник Пуришкевич, статский советник Крупенский, крестьяне Красковский, Петроченко...
Владимир Алексеевич Бобринский — человек с большим темпераментом, но с сумбурными мыслями и непредсказуемым поведением, Богородицкий предводитель дворянства, (Тульская губерния), крупный помещик (12225 десятин), сын министра путей сообщения А. П. Бобринского, учился в Московском университете, участвовал в студенческих волнениях и вынужден был оставить университет, служил корнетом в лейб-гвардии гусарском полку, выйдя в запас, был гласным губернским и уездного земства, председательствовал в Богородицкой уездной земской управе, вторично на этот пост губернатор Шлиппе его не утвердил. Из личных средств оказывал помощь голодающим, опубликовал письмо, в котором резко характеризовал безотрадное положение в Тульской губернии, за что получил выговор от Николая II.
Епископ Платон — ректор Киевской духовной академии, епископ Чигиринский, в миру Перфирий Рождественский, издавал журнал “Церковь и народ”, впоследствии архиепископ Алеутский и Северо-Американский. Епископ Евлогий, в миру Василий Георгиевский — уроженец Тульской губернии, ректор Холмской духовной семинарии, епископ Люблинский. Князь Александр Петрович Урусов, — тульский землевладелец, служил в лейб-гвардии Павлоградском и Нарвском полках, в чине ротмистра вышел в отставку, предводитель дворянства Сенгилеевского уезда. Василий Витальевич Шульгин (Волынская губерния), пришел в Думу от землевладельческой курии, хотя и считался помещиком, его всерьез землевладельцы не принимали (чуть больше 200 десятин), а вот журналист, литератор - известный. Окончил Киевский университет, сотрудник, а по-существу редактор “Киевлянина”. Правые приняли его с распростертыми объятиями. Владимир Митрофанович Пуришкевич представлял в Думе Бессарабскую губернию, пришел с поста чиновника особых поручений при Плеве. Еще один бессарабский депутат — Павел Николаевич Крупенский, крупный землевладелец. Один из самых активных представителей правых, по характеристике В. А. Маклакова, отменно плохой спорщик и оратор, но преуспевавший в организации в Думе банкетов и других неполитических мероприятий. Не совсем понятно, как в ряды правых затесался Андрей Алексеевич Красковский, крестьянин из деревни Ляхово, Новогрудского уезда, имевший начальное образование и всего-то 9 десятин земельки. С Федором Ивановичем Петроченко крестьянином, представлявшем Витебскую губернию, беспартийным, примыкавшему к правым, все понятно - был пригрет царским двором, служил придворным почтальоном в Петергофе, на даче “Александрия”, участник русско-японской войны, георгиевский кавалер — оставался, верен царю и Отечеству до конца. Когда закрыли II Думу, подписал телеграмму на высочайшее имя с благодарностью за это деяние. Правые в Думе старались не давать в обиду царя и правительство.
В Польском коле один из лидеров — Генрих Самуилович Кониц — из ассимилированной еврейской семьи, сын богатого торговца и землевладельца. Окончил Варшавский университет, юрист, издатель ряда газет…
Националисты пришли в Думу защищать свои права.
Итак, у каждого свои интересы.
В отличие от первой Думы, где блистали отдельные личности, во Второй выделялись уже не независимые депутаты, а депутаты, представляющие партии. Беспартийных втородумцев сначала было около полусотни, а потом и вообще с десяток. Основная масса состояла в партиях и фракциях. Сложились пять основных групп: 1) крайне правые во главе с “Союзом русского народа”, выступавшие за полное возвращение к “исторической власти” — самодержавию, хотя и ратовавшие при этом за улучшение положения трудового народа; 2) умеренно правые (октябристы и др.) — приверженцы Манифеста 17 октября, то есть ограниченной монархии, взявшие как руководство к действию программу реформ Столыпина; 3) центристы (кадеты и др.) — сторонники конституционного пути и демократических преобразований европейского типа; 4) левый блок (социал-демократы, эсеры, трудовики и др.) взявшие на вооружение социалистические идеи выступавшие за отмену частной собственности; 5) националисты и автономисты, ставившие во главу угла свои национальные требования; 6) беспартийные (46 чел.) - обычно примыкали к октябристам или кадетам.
Правда, полного единодушия в блоках, не было. Депутаты лавировали в зависимости от обсуждаемой проблемы. Иные, подобно кочевникам, переходили из фракции в фракцию (и не по одному разу), что не считалось изменой, а воспринималось как обыденность реальной жизни.
Во Второй Думе сравнительно спокойно “уживались” партийная дисциплина и свобода мнений депутатов-партийцев, представителей различных фракций. Но при всем при том — верх брала партийная дисциплина. Выходя на думскую кафедру, депутат высказывал не только свое личное мнение, а озвучивал точку зрения своей фракции, партии. V съезд РСДРП, состоявшийся 30 апреля — 19 мая 1907 года в Лондоне, заслушал отчет думской фракции и в своей резолюции подчеркнул, что Центральный Комитет должен иметь официальное представительство во фракции и сообщать фракции директивы Центрального Комитета. На практике, правда, не всегда это удавалось.
Лидером социал-демократической фракции меньшевиков стал масон И. Г. Церетели, большевики имели своего лидера — Г. А. Алексинского. Лидер трудовиков масон А. Л. Караваев прославился своими речами по аграрным проблемам, и вскоре после роспуска Думы застрелен двумя неизвестными — газеты писали, что это убийство организовано “Союзом русского народа”. Партийную линию кадетов проводил в Думе масон, именитый князь П. Л. Долгоруков. Эта фракция как и в 1 Думе — самая организованная и дисциплинированная — 9 депутатов кадетов входили в состав ЦК партии и отстаивали ее интересы в Думе.
В целом спектр интересов партий в Думе схематически можно представить следующим образом: 1) левый фланг представлен объединениями, направлявшимися руководством партии и выполнявшими решения съездов партии; 2) центр (кадеты) строил свою деятельность под воздействием ЦК Народной свободы посредством “гармонизирующего” включения его представителя в состав бюро (комитета) фракции с теми же правами, какие были у избранных в него депутатов; 3) слабо организованные партии с нечеткой идеологией присоединялись, в зависимости от обсуждаемых вопросов, к первым двум, или самостоятельно боролись за свои интересы.213