О городе, первом на пути «Командора.», уже рассказали другие авторы нашей книжки, нет смысла повторяться. Но, как всё на свете, Невельск у каждого свой. Мне довелось встретиться с ним, как минимум, дважды ещё в девяностых годах прошлого века.
Летучая труппа Приморского государственного академического театра им. М. Горького в порядке культурного шефства над пограничниками гастролировала на Сахалине и Курилах. «Летучая» потому, что небольшая, и ещё потому, что доставлял нас на острова военно-транспортный Ан-24, в салоне которого, заполненном посерёдке почти под подволок неподъёмными крупногабаритными ящиками, значительной части пассажиров на протяжении многочасовых перелётов пришлось стоять, как в переполненном автобусе. Поучаствовать в поездке мне предложил начальник управления культуры Приморского края Виталий Викторович Хрипченко.
Не скажешь, что защитники границы жили припеваючи. Дело было в межсезонье, летние фрукты-овощи с круглогодичными солдатскими кашами сильно спорить не пытались, но главное - заставы и комендатуры холодали. Бойцы повсеместно шмыгали носами и давились кашлем, а актёрам, часто легко, согласно ролям, одетым, на сценах нетопленых клубов и выстуженных комнат, которые по инерции ещё назывались «ленинскими», приходилось туговато. В какой-то мере атмосферу и условия артистического турне передаёт стихотворение, сложившееся «по горячим следам» переживаемого холода:
Актриса
О если б вдруг решился этот зал Сказать ей всё,
что чувствует пред нею. Да я бы сам такое ей сказал! Но даже слова вымолвить не смею.
Простывшая, больная. Боже мой! В насквозь промерзшем клубике
заштатном Она сейчас пожертвует собой, Сгорая от любви невероятной.
А публика молчит, потрясена, Уже готова жизнь отдать актрисе. Но, реплику договорив, она Уходит в тень и мёрзнет за кулисой.
Как плохо ей! Она почти в слезах. И свет от рампы как в тумане видит.
Но зрители глядят во все глаза И ждут, когда она на сцену выйдет.
Сейчас! Она свою забудет боль. С каким обворожительным капризом Играя невозможную любовь, Она опять обманет их, актриса!
В Невельске работали на сцене дома культуры, которого теперь нет. То ли снесён по старческой негодности, то ли разрушен землетрясением в 2007 году. В городе, в центре, напротив администрации и памятника адмиралу Невельскому красуется новое современное здание, на парадном фронтоне которого вычеканено строгим рельефом: «Дом культуры им. Г.И. Невельского». Экипажи «Командора Беринга» и «Отрады» станут его гостями.
Невельск 1990-х не запомнился. Смутно запомнился старый ДК, принимавший артистов-горьковцев. Более отчётливо - корабли пограничной морской бригады (с 1977 г. - 19 отдельной бригады ПСКР33), куда приезжал с другом и сослуживцем подполковником Василием Самотохиным по заданию редакции газеты «Пограничник на Тихом океане», ныне не существующей. А лучше всего помню брекватер морского порта. С палубы приютившего нас с Василием Николаевичем сторожевика до него было, что называется, подать рукой. На всю длину брекватер просматривался без помех, если не считать помехами копошащихся на нём сивучей. Слово «копошащиеся» не подходит к этим богатырям, но не могу подобрать другого. Можно бы сказать -«буйствующие», но это ещё меньше сочетается с выдающимися созданиями природы, исполненными благородной мощи и гордого, вовсе не звериного достоинства. Они просто живут на волноломе. Прикочёвывают к концу зимы и, радуя, украшают город почти до середины лета.
33 Пограничный сторожевой корабль.
«Отрада» и «Командор Беринг» хозяев на брекватере не застали. Но всё-таки свиделись с ними. Сивучи изображены на гербе и флаге Невельского городского района, ушастый тюлень является одним из символов Сахалина, так что образ моряка симпатяги встречается здесь на каждом шагу. Для самого Невельска это, конечно, визитная карточка. На планете только три места, где сивучи обитают непосредственно в порту, в пределах городской черты: Невельск и Петропавловск-Камчатский - в России, Сиэтл - в Америке.
После землетрясения у тюленей, 30 лет доверчиво селившихся на лежбище в Невельске, начались плохие времена. Море отступило, участок дна в порту поднялся на поверхность, образовав перемычку между берегом и волноломом, который тоже «подрос». Обеспокоенные люди забили тревогу: «Брекватер34 находится в шаговой доступности. Во время отлива можно подойти к нему без труда. Море отступило 6 лет назад после землетрясения примерно на 500 метров. Чем и пользуются некоторые сахалинцы. Сивучей не раз забрасывали камнями». «Сивучи - это же наш символ города. А они что делают? Ужас». «Брекватер защищает порт от штормов и имеет длину 400 метров, высоту 6 метров. В результате землетрясения 2 августа 2007 года брекватер поднялся более чем на метр. В результате только самые сильные сивучи смогли забираться на него». «.к лежбищу можно свободно подойти в любое время. недобросовестные граждане. близко подходят к животным, пугают их и даже бросают в них камни. Сивучи, по сути дикие, хотя и мирные звери, не терпят близкого присутствия человека и в особенности его агрессивного поведения». «Были случаи, когда пьяные компании палками из-бивали зверей». «Это распугивает сивучей в местах их отдыха и провоцирует гибель родившихся детёнышей. Количество сивучей на брекватере снизилось до нескольких десятков». «.полная доступность лежбища значительно облегчает здесь браконьерство».
Если неравнодушные невельчане били в колокола и искали пути спасения «братьев меньших», то нашлись и такие, кто тупо продолжал дело бессердечной стихии. «.волонтеры Клуба "Бумеранг" стали свидетелями грубейшего нарушения природоохранного законодательства РФ. В Невельске на осушенной после землетрясения прибрежной территории в районе брекватера происходит свал грунта, образовавшегося от строительных работ. Весь свал происходит в непосредственной близости к морю - в 30-100 метрах. Также в грунте содержатся строительные отходы. Действующее законодательство категорически запрещает складирование отходов и легко размываемого грунта за 500 метров от береговой линии моря... Грунт вывозился со строительных площадок города Невельска двумя автомобилями КАМАЗ с государственными номерами В252СС и В251СС... Вся грязь от размываемого грунта стекает в море. Данное нарушение усугубляется тем, что весь сброс грунта происходит вблизи лежбища сивучей. Причинение вреда жизни и здоровью сивучей является уголовно наказуемым. бытовой мусор становится причиной гибели многих морских млекопитающих и птиц». Трудно, невозможно постичь, почему люди, живущие в одной стране, на одной земле, под одним небом, устроены так - до враждебности - противоречиво, так по-разному относятся к вещам, изначально и навсегда бесценным, святым для всех. Но известная поговорка «В семье не без урода», увы, справедлива для любых времён и народов.
Времена меняются, и народы - вместе с ними. Бывает, очень р-революцьённо. Первый, кажется, канал отечественного телевидения недавно поведал городу и миру, что в России за последние пару десятилетий скачкообразно в несколько раз увеличилась агрессивность населения. Если так люди относятся друг к другу, то чего ждать прочим тварям Божьим, окружающей природе в целом и, вообще, самой жизни? Юрий Крупнов в книге «Россия между Западом и Востоком. Курс Норд-Ост», изданной в 2004 году, констатирует: «Сегодня, через 10 с лишним лет непрерывных "реформ", растасканная и разграбленная туземными и иностранными мародёрами страна напоминает сплошную зону катастрофы, насилия, одичания и запустения». И указывает на первоисточник наших «достижений»: «Пятнадцать (теперь уж все 25. - В.Т.) лет так называемых "либеральных" реформ, направленных на построение рынка и демократии в России, имеют огромное историческое значение. Эти годы однозначно и блестяще показали, что никакого созидательного содержания эта официально принятая ещё при Горбачёве идеология не несёт и не имеет».
Всё это мы увидели с палубы «Командора.» Но увидели и другое. Преданная, расколотая, измученная Родина удерживает равновесие на краю пропасти, сопротивляется изощрённо организованному смертельному хаосу, собирается с духом, чтобы устоять на последнем рубеже и жить - жить дальше.
Сегодня, сейчас наша Родина - на войне. Эта война за себя, за своё будущее. Война всенародная. В ней каждый имеет личный, пусть малый, участок фронта, персональный, пусть кажущийся одиноким, окоп. Кто-то может не понимать, не осознавать, не чувствовать этого. Он и тогда - участник сражения. Другой вопрос, на чьей стороне, но в любом случае -участник, даже если и невольный.
В данном контексте история с лежбищем сивучей в Невельском морском порту - не просто экологическое ЧП районного масштаба. Во фронтовой сводке его можно было бы ныне отнести к боям местного значения лишь потому, что подобные события чересчур часты и повсеместны, так что мобилизовать сразу всю страну на борьбу с каждым из них не получится - на местах приходится обходиться наличными силами.
В 2010 г. невельчане оградили брекватер защитной стенкой. «Пока морские животные ещё не разучились доверять человеку», смонтировали камеры видеонаблюдения. Желающим можно любоваться сивучами онлайн на сайте местной администрации, не тратя времени и средств на дорогу и не беспокоя зверя. А главное - вот здесь: каіігѵа.гц 11.03.2013 13:17. «Первые сивучи уже приплыли в Невельск. По сложившейся примете это означает, что в Сахалинскую область окончательно пришла весна».
Яхты пришвартовались к пустынному пирсу, куда впереди «Отрады» почти тотчас прижалось ещё одно, не очень большое, судно. Тюленей на волноломе, согласно сезону, уже не было, никто не огорчился, что место для стоянки нам отвели в отдалении от брекватера. Судёнышки наши казались игрушечными под высоким причалом, дотянуться до которого с палубы, особенно с низкорослого «Командора.», можно было только стоя. Земля. Земля!
И неполных пяти суток на маленьком паруснике достаточно, чтобы чуть-чуть понять, представить невыразимые словами состояние и чувства мореплавателей какой угодно эпохи, ступающих на твёрдую сушу. Неважно, что суша невесть когда закована в бетон, местами уже начавший трескаться и крошиться; что просторное плоское плато причала безжизненно-пусто и, лишённое созидательного движения, красоты необходимого труда, оттого особенно неуютно. Мёртвый бетон всё равно качается под ногами; горячий июльский воздух, дышащий железом, соляром, старыми тросами и гниющими морскими водорослями, сладок; немногочисленные «официальные лица» и журналисты с телекамерой, чьи имена ты только что услышал, кажутся самыми родными людьми на свете.
Ты не знаешь, как будет завтра, послезавтра, когда-нибудь - даже не думаешь об этом, а просто любишь этот город, который вчера вечером вызвал совсем другие чувства.
В десяти-пятнадцати минутах хода до желанного причала «Командор Беринг» тормознула диспетчерская служба порта. Мы были вынуждены заякориться близ волнолома на внешнем рейде.
На борту «Командора.» - два мастера спорта по яхтингу, три опытных моряка-парусника со стажем дальних плаваний от 20 до 50 лет. Причал - абсолютно пустой. На внутреннем рейде - ни одного судна, могущего осложнить навигационную обстановку. Ночь ясная: ни намёка на туман, в чистом небе - звёздная россыпь. Дойти до пирса «Командору Берингу» ничего не стоило. Однако опочивать в тихом углу закрытой акватории, пришвартовавшись при свете портовых огней к надёжной бетонной стенке, не пофартило.
Что-то у нас не связалось с оповещением и согласованием по маршруту, первый блин получился комом: ночью пришлось кувыркаться на довольно свежей волне в объятиях непроглядной темени.
Неприятный опыт полезен, поскольку учит, как его не повторить. После Невельска такого сюжета не было до конца похода. Более того, огорчившая нас остановка, возможно, оказалась спасительной для «Командора.» При отдаче якоря порвалась новая китайская якорь-цепь. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что её красивые, внешне крепкие, металлические звенья элементарно разошлись там и тут. Очевидно, цепь растянуло на кратковременной стоянке у Монерона при далеко не экстремальной погоде, когда яхта вела себя спокойно, не дёргая и не напрягая цепи.
Происшествие удивило несказанно. Все присутствующие честно и прямо высказали своё к нему отношение. Вместо потерянного основного якоря использовали запасной, закрепив на нём прочный фал35.
Никто не ведает, что случилось бы ночью, когда уставший экипаж безмятежно спал в десятке метров от бетонного мола, окажись дрейфующая яхта во власти волн и ветра. Какое угодно ЧП, с каким угодно исходом могло грянуть внезапно и в любое другое время в любом другом, не менее опасном месте.
В ночь с 21 на 22 июля у входа в порт Невельск «Командора Беринга» хранил Господь.
Своя «якорная» история произойдёт и на «Отраде». Это случится позже, в день, когда в Николаевске-на-Амуре мы простимся с экипажем Леонида Константиновича Лысенко. Рассказывает Пётр Николаевич Пасюков: «К вечеру попытка выйти из гавани и заправить топливные баки в одной из близлежащих бухт
оказалась неудачной. При сильном ветре "Отрада" влетела на мель...
Курсанты на "резинке" (надувной резиной лодке) по крупной волне завели якорь, чтобы, подрабатывая двигателем, яхта могла слезть с мели.
Они едва успевают подняться на борт, как в канат влетела моторка, идущая вниз по Амуру, и стащила яхту с мели. Лодочник чертыхнулся и, скинув путы, убрался восвояси.
Теперь якорь надо было быстро поднять, чтобы начать маневрировать. Но якорь не поддаётся общим усилиям, по-видимому, зацепившись за обломки когда-то затонувшего здесь судна - металла хватает во всех гаванях Дальнего Востока.
- Режьте канат. - командует Лысенко,- и привяжите спасжилет.
- Я думаю, что надо. - пытается сказать что-то один из курсантов.
- Надо слушать, а не думать, - тут же оборвал его капитан, требуя неукоснительного выполнения команд.
Александр Зиновьев между тем навязывает оранжевый спасжилет к верёвке и выше него обрезает канат. После этого яхта вернулась к причалу. Через полчаса Петр Журавлёв с двумя курсантами вновь пошли лодкой к якорю, чтобы достать его. Спасжилета они не нашли, его могло сорвать течением, вместе с ним пропала надежда отыскать якорь. Дальше пойдём с одним. Ребята с трудом выгребали к берегу и, несмотря на небольшое расстояние, сильно устали.
Леонид Константинович внимательно следит за действиями курсантов.
- На флоте демократии нет. Удача и благополучие корабля в руках капитана. С другой стороны, как обнаружить способности молодых людей, как не в таких ситуациях?»
Читатель (внимательный) помнит из рассказов Владимира Гаманова и Даниила Смирнова, что начальным мероприятием в Невельске была у нас баня. Мы шли к ней по жаре, более всех докучавшей Владимиру Фёдоровичу, облачённому в чёрный морфлотовский парадный китель, вынужденно снятый по дороге. Мою тужурку, упрятанную в кофр, предложил поднести Андрей II (так я звал курсанта-матроса Андрея Лоскутова; старпом «Командора.» Андрей Голенищев значился под именем Андрея I). Предложение Андрюши принял я с сердечной благодарностью, поскольку оставался ещё пакет с шильно-мыльными причиндалами, сменой белья, фуражкой и кортиком, а главное - фотоаппарат, коим по ходу движения отщёлкивались встречные пейзажи.
Пока растянувшийся на пару сотен метров экипаж, нетерпеливо предвкушая грядущий праздник тела и духа, дефилирует тротуарчиком единственного-главного прошпекта Невельска, отвлекусь от темы и скажу «не по делу».
Не знаю тому причины, но схожие элементы форменной одежды у гражданских и военных моряков называются по-разному. Одинаковые кроем двубортные парадки с повседневными аналогами: в морском флоте -китель, в военно-морском - тужурка. Рабочий однобортный пиджак, тоже однотипный, только у военных с жёстким стоячим воротником - китель (в нынешней России, кажется, отменён), у морфлотовцев с традиционными лацканами - френч.
Курсанты гражданских и военных морских учебных заведений до недавних времён носили почти полностью идентичную форму: шинели, бушлаты, рубахи «суконки» и «фланельки», воротники-гюйсы. Когда-то все щеголяли в одинаковых бескозырках. Разница состояла в надписях на ленточках, форме рельефных якорей на ременных бляхах, наличии или отсутствии погон - гражданские вместо них имели, кому положено, нашивки-шевроны над обшлагами рукавов.
Флотская форма, как никакая другая (даже и гусарские кивера с доломанами, и красноармейская буденовка, и гимнастёрка), одухотворены и опоэтизированы. Вспомним стихотворения и песни о бескозырке, бушлате, «морской душе» - тельняшке. «Песня о бушлате» на слова Николая Флёрова имеет две мелодические версии - знаменитого композитора Константина Листова и, кажется, менее знаменитого (притом - автора «Вот кто-то с горочки спустился.») Бориса Терентьева. Терентьевский вариант в своё время вошёл в число любимых, широко исполняемых застольных, заслужив право называться песней народной, что признано военным-послевоенным поколением, в том числе людьми, прямо не связанными с морем и флотом.
Признаюсь: мне всегда хотелось пропеть свою песню морской форме. И военной, и гражданской. Носить довелось ту и другую, а море одинаково для всех, независимо от ведомственной принадлежности.
Хотелось, да не моглось. Времени не достало, решимости, способностей - не знаю. А потом грянули дела известные. Всякой «казённой» формы, военной прежде всего, стали мы стесняться. Дикость полная - в разгул девяностых людей в форме избивали. Ни за что, просто - за форму. В стране, пережившей при жизни одного-двух поколений такие войны, после которых от многих иных держав-народов могли бы остаться только воспоминания!..
За пару дней до старта «Командора.» позвонил капитан, попросил взять на борт парадную экипировку. Именно попросил. Мне показалось, как-то не очень даже уверенно. Но я уже был готов к такой просьбе.
В прошлом году всё начиналось тоже с те-лефонного звонка. Вернее - с двух звонков. Сначала Елена Александровна Падалко, супруга товарища моего и единомышленника -писателя, учёного, богослова Юрия Николаевича Кабанкова пригласила войти в состав жюри краевого школьного конкурса «Песни наших отцов». Лена преподаёт литературу в Первой владивостокской гимназии, организовавшей этот конкурс. Конечно, об отказе не мог и помыслить - согласился сразу, не спрашивая, что там будет и как. А Лена почти тотчас перезвонила: «Володя, приди, пожалуйста, в форме».
Новая вводная застала врасплох. Форму-то надевал последний раз в прошлом тысячелетии. Отказаться несложно: сколько лет-зим миновало, растолстел, не влезу в старую одёжку-то, пуговицы на животе не сойдутся! А тут же и мысль - честная до безжалостности: ты же, братишка, трусишь. А чего трусишь?
Форму, которую носил четверть века, надеть? Да ведь ты главное дело и лучшие годы жизни своей в шкафу похоронил!..
С избыточным весом пришлось повоевать, благо время до конкурса - дней с десяток - было. Стал объедаться поменьше, скинул килограммчиков пять. Однако осмелел не шибко. Шёл с улицы Пушкинской до улицы Уборевича (от дома до гимназии №1 недалеко) задами-огородами. Стеснялся, значит, стыдился даже, сказать прямо. Хотя облачился в цивильное, тужурку транспортировал в мешке, а фуражку с кортиком - в портфеле. В учительской, краснея от неловкости, переоделся, отработал в жюри и - назад тем же макаром, только в обратной последовательности. Тужурка, фуражка, кортик - в мешке и портфеле, я - кушарами с улицы Уборевича на улицу Пушкинскую.
Смешно вспомнить: форму спрятал, никто и не видит, а по Светланской не решился идти, словно краденое несу.
Дома амуницию привёл в исходное, и стало мне стыдно по-настоящему. Это когда стыд - уже не стыд, а стыд и позор. Вот уж событие вселенского масштаба: какой-то стареющий отставной кавторанг смущается надеть мундир. Однако что такое стряслось с нами со всеми, сами до этого дошли, или довёл кто? Мы же стесняемся собственных дел и судеб, стыдимся истории семьи, родовы своей, стыдимся прошлого родной страны, самой Родины стыдимся!..
И, значит, когда Владимир Фёдорович позвонил, попросил взять форму, я ответил: «Есть!».
Из бани в Невельске вышли с Фёдоровичем оба при параде.
На центральную площадь прикатили на микроавтобусе, употеть не успели, а там почти тотчас, спасая от перегрева, закапал дождичек.
Памятник Геннадию Ивановичу Невельскому, у основания которого состоялся торжественный митинг, в городе не единственный. Второй во время визита «Командора Беринга» и «Отрады» находился на реставрации. Может быть, не сам памятник, а сквер, где он установлен. Сквер тоже носит имя Невельского. Расположен он на улице Советской, в той части её, где мы проходили-проезжали по банным делам. Есть и третий памятник адмиралу - в сквере Сахалинского морского колледжа на улице Ленина. Хотя так же, как во Владивостоке, в Невельске адмирал не бывал.
Великие географические открытия Невельского, принципиально важные для Сахалина, пришлись на середину XIX века, а в районе нынешнего Невельска русские землепроходцы появились ещё в конце ХѴШ-го - в 1789 г. Тогда здесь существовали поселения айнов Турумай и Понто-Кэси («На краю озера») Потом город носил японское имя - Хонто («Маленькое озеро») Самая интересная, что называется, эксклюзивная особенность Невельска - он единственный, в чьей истории был период (целых двадцать лет) международного «двоевластия». С 1855 г. (Симодский договор Е.В. Путятина) по 1875 г. (Санкт-Петербургский договор) делами в Хонто параллельно правили две администрации, русская и японская. После - 30-лет - здесь была Россия. Проиграв войну, в 1905 г. (Портсмутский мирный договор) Россия на четыре десятилетия ушла, и до 1945 г. Хонто принадлежал Японии, являясь городской волостью в уезде Маока префектуры Карафуто36.
Новое место непременно и по-особому волнует, а какие-то привычные аборигенам вещи способны приезжего удивить и даже потрясти. На меня странное впечатление произвёл неожиданный факт - в Хонто (освобождён 24 августа 1945 г. в ходе Южно-Сахалинской операции) до разгрома империалистической Японии Советским Союзом располагалось японское императорское военное училище.
Невельском город стал в 1946 г.
Город льготный, «северный», хотя то же тёплое Цусимское течение, что обогревает воды подле Монерона, вместе с окружающими горными хребтами, защищающими от ветров, создаёт микроклимат, позволяя островитянам называть Невельск сахалинским Крымом. От японцев ему в наследство достался первый на острове незамерзающий порт. При СССР получили развитие типичные для морских пор-товых городов инфраструктура и производственная база, вплоть до судостроительной верфи. В 1947 г. в Невельск из Советской Гавани перевели созданный астраханскими переселенцами в 20-х годах прошлого века рыбокол-хоз «Заветы Ильича», оставивший своё имя военно-морской базе. Потом город обзавёлся солидным рыболовным флотом. Две трети сахалинской рыбы - это Невельск.
Можно рассказывать ещё о многом и многом, что связано с городом, имеющим, как все города на земле, своё лицо и свою неповторимую историю.
Здесь и сейчас, мне кажется, нельзя оставить без внимания следующие факты. В Невельске установлен памятник экипажам советских рыболовных траулеров, затонувших в шторм в Бристольском заливе в январе 1965 г. Из ста (около ста) рыбаков «Бокситогорска», «Нахичевани», «Себежа» и «Севска» был спасён один-единственный.
В 1993 году в городе появился новый мемориал. Им стал памятный знак погибшим на борту лайнера Боинг-747 рейса КЛЬ 007.
И последняя информация - к размышлению. В 1989 г. в Невельске жили 24236 человек. В 2002 г. - 18639. В 2010 г. осталось 11628 жителей.
О численности населения в 2013 г. узнать точно не удалось. Говорят, статистические данные меняются. В сторону уменьшения.