Не подумайте, что участие в них было в тягость: мы чувствовали себя причастными к воспитанию курсантов не только на занятиях, но и вне учёбы. Понимали, какое назначение имело политучилище: воспитать самых культурных, самых эрудированных, самых трудолюбивых, самых честных, самых совестливых, самых преданных, самых-самых лучших офицеров на флоте. Почти все мальчишки внушали надежду на достижение этой цели: отбор при поступлении был очень строгим. Мы с Женей каждое лето читали в лагере лекции для абитуриентов и принимали вступительные экзамены. После школы в училище шли, в основном, дети военнослужащих, им всегда отдавалось предпочтение: они стремились быть похожими на отцов и хотели продолжить их дело. А после срочной службы поступали с направлениями из воинских частей, с партийными и комсомольскими характеристиками ребята, имеющие представление о своих будущих обязанностях.
До сих пор храню красивую, вечную - с годами она не постарела - кожаную обложку для книги с закладкой. Книга давно исчезла, хотя бережно отношусь к домашней библиотеке, а там была подарочная надпись и фамилии курсантов одного из классов, по-моему, 1-й роты. Ребята выбрали художественную книгу о военных моряках и предложили мне принять участие в её обсуждении. Дискуссия проходила бурно, в романе - и подвиги, и верная дружба, и настоящая любовь, а вот название его, к сожалению, забыла. Светлые души совсем ещё юных курсантов тянулись к романтике морской профессии, готовили себя к трудностям службы и не боялись их. И, конечно, всем хотелось встретить единственную любовь, на всю жизнь, чтобы любящая и верная жена поехала за мужем хоть на край света. Один из курсантов задал мне вопрос, по-видимому, как умудрённой (в 23 года!) опытом женщине: «Светлана Николаевна, а вот если бы ваш муж был военным моряком, отправились бы вы с ним в дальний гарнизон на Севере?» «Да, без всяких раздумий», - а как ещё могла я, дочь военнослужащего, ответить, если перед глазами - семейная жизнь моих родителей. После окончания двух войн отца направили в авиационную часть в Воздвиженке, потом в штаб Приморского округа в Уссурийске, на следующее повышение - в Москву, затем в Киев. (Хочу вспомнить сейчас Сашу Скрыпника, он служил на Дальнем Востоке и писал нам первое время письма. Зная, что я жила маленькой в Воздвиженке, а там было всего два дома, с удобствами на улице, и небольшой аэродром, окружённый стогами сена, он прислал мне фотографию 70-х годов, на которой я увидела город с многоэтажками. К сожалению, следы Саши затерялись.) Мама никогда не оставляла отца, ехали все вместе, с багажом, кастрюлями и горшками, даже рыбок в аквариуме перевозили. Мама умела и любила складывать вещи в ящики, аккуратно заворачивая тарелки, чашки, фарфоровые фигурки в одежду, так что всё доставлялось целым. Квартиры давали не сразу, жили и в гостиницах, и в съёмных комнатах, делали ремонты, мебель брали казённую, свою не заводили, чтобы легче переезжать. Вместо матраса на кровать родители стелили себе фронтовой спальный мешок - в память о начале семейной жизни. А уж мы с сестрой как рады были переездам! Радостная суматоха собирания вещей, многосуточная дорога в поезде, мелькание за окном купе городов, лесов, рек, людей на платформах, борщи в судочках из вагона-ресторана, покупка новых книг и игрушек на остановках, распивание чая в дребезжащих подстаканниках. Как интересно!..
Запомнилось празднование Дня Парижской коммуны в марте 1971 г. Меня тогда приняли кандидатом в члены КПСС и дали партийное поручение - организовать литературно-музыкальный вечер, посвящённый столетнему юбилею исторического события. Я нашла имена поэтов-коммунаров, написанные на их слова «Марсельезу», «Интернационал», и мы с курсантами начали готовиться к концерту. В помощь нам назначили оркестр училища. Вечер проводился в актовом зале, рано утром, после завтрака, в воскресный день, когда в училище, кроме нас, участников, народу находилось немного. А жаль, что не было других зрителей! Курсанты, вдохновлённые высокой поэзией Франции, выступали прекрасно. Гремел оркестр, боевая торжественная музыка поднимала настроение. Потом я всегда, где бы ни работала, обязательно ставила литературные спектакли: школьники или студенты исполняли роли поэтов, писателей, проживали на сцене их жизни - воевали, любили, дружили, сочиняли стихи. В память об училище я готовила роль поэта-подводника Алексея Лебедева, молодым погибшего на подводной лодке в 1941 г. в Балтийском море.
Превыше мелочных забот,
Над горестями небольшими,
Встаёт немеркнущее имя,
В котором жизнь и сердце - Флот!
Идти над пеной непогод,
Увидеть в дальномере цели
И выбрать курс, минуя мели, -
Мысль каждая и сердце - Флот!
В столбах огня дай полный ход,
Дай устремление торпеде.
Таким в боях идёт к победе
Моряк, чья жизнь и сердце - Флот!
Вдумайтесь, как верно сказано, ведь, выбрав профессию, вы навеки становитесь моряками, и на службе, и в семье, и в любых житейских ситуациях умеете отличить главное от второстепенного, ваше призвание и поглощает всю вашу жизнь, и наполняет её высоким содержанием. Гордимся вами!
Знаменательной вехой в культурной работе училища стала постановка спектакля по пьесе Всеволода Вишневского «Оптимистическая трагедия», состоявшегося благодаря энтузиазму и таланту одного человека - курсанта Григорьева. Его нет в списках выпускников. Как сложилась его судьба после отчисления из училища? Реализовал ли он свои способности? Что бы там ни было, хочу добром вспомнить имя этого юноши. Он не просил помощи ни у кого, сам был режиссёром, курсанты играли революционных матросов, а роль женщины-комиссара поручили работнице кухни - повару. Спектакль получился прекрасный! Напечатали пригласительные билеты, пришли из города друзья и знакомые наших актёров. Меня попросили встать за кулисами в качестве суфлёра, ведь артисты не были профессионалами, поднялись на сцену первый раз в жизни, и многие от волнения забывали слова. Сергей Белокобыльский не мог вспомнить, что дальше говорить, и вопросительно смотрел на меня в ожидании подсказки. А я тоже суфлировала впервые, не знала всех тонкостей этой работы. Конечно, с выражением прошептала слова из текста пьесы. Белокобыльский молчит. Я снова, более выразительно, проникновенно глядя ему в глаза, прочитала слова, но он так их и не повторил. «Почему?» - с недоумением спросила его после спектакля. «Светлана Николаевна, вы так громко шептали, причём дважды, что вас хорошо слышали даже в последних рядах. Мне уже неудобно было произносить за вами в третий раз». Вот так я оказала медвежью услугу. Извините. А ведь интересно мы жили, правда?
Каждая кафедра планировала не только учёбу, но и воспитательные мероприятия для курсантов вне занятий. Начальник кафедры педагогики и психологии, где работали преподаватели литературы, Юрий Павлович Зуев на собрании коллектива предложил прочитать первокурсникам лекцию о любви и браке. «Кому же мы поручим это ответственное задание?» - Юрий Павлович пытливо оглядел подчинённых, все сразу опустили головы, а потом посмотрели на меня. «Предложим Светлане Николаевне, она у нас проходит кандидатский стаж, и это ей зачтётся при вступлении в партию». Коллеги облегчённо вздохнули, а у меня бешено заколотилось сердце. Тема уж больно щекотливая. Одно дело -рассказать о любви литературных героев: Лариной и Онегина, Карениной и Вронского, Печорина и Бэлы, и то очень сложно разобраться в психологических проявлениях любовного чувства. Помню, в арабской аудитории насчёт Анны Карениной убеждённо прозвучало: «Её надо зарэзат!» А как говорить о сегодняшней любви молодым людям, морякам, будущим политработникам?
Отнеслась к заданию серьёзно. До сих пор храню пожелтевшие машинописные листы с названием: «Любовь и семья в обществе развитого социализма». Эта лекция - мой первый труд, где проанализированы примеры из художественной литературы, по преимуществу, о военных моряках. Оказывается, более сорока лет назад я прочитала много таких книг - А. Ёлкина «Атомные уходят по тревоге», А. Первенцева «Остров надежды», Г. Скульского «Не все штормы позади». Самая любимая среди курсантов в те годы - «Песня синих морей» Константина Кудиевского. О необыкновенно романтической любви, прошедшей испытания разлукой, войной, блокадой Ленинграда. Вот на чём мы воспитывались, именно «мы», то есть, вы, юные курсанты, и мы, молодые учительницы литературы: «В поисках любви человек проходит землю из края в край, чтобы, остановившись где-то на грани планеты, крикнуть во всю вселенную: «Где же ты?». Не найдя, человек всё равно придумает её, создаст из солнца, из песен, из моря...» Мы верили в эти слова и мечтали воплотить их в реальность. Не станем сегодня смеяться над высоким стилем писателя. Многие из вас нашли себе верных и любящих жён, поехавших за вами на край света, вырастивших вам хороших детей и заботящихся о вашем здоровье. Я убедилась в этом, разглядывая ваши семейные фотографии. И не нужно, наверное, винить книги и обижаться на весь мир, если на жизненном пути мы сами совершили ошибки и не встретили свою единственную любовь. Для тех, кто очутился в подобной ситуации, в моей, написанной более сорока лет назад (в 1972 г.), лекции есть и утешительные слова: «Любовь не является главным условием, а лишь одним из условий человеческого счастья. Творческий труд во имя счастья народа, борьба за победу коммунизма во всём мире есть высшее счастье человека».
Вдохновило меня на эти слова чтение ленинских высказываний о любви, в них можно найти для себя успокоительный рецепт. Да и каждый знает: работа спасает от безысходности. А всё равно плохо, когда без любви.
Моё выступление перед курсантами сводилось к теме: «Что значит счастливая семья для военного моряка, который избрал для себя трудную, героическую профессию?» Но поскольку слушатели, будущие моряки-политработники, ещё не имели семейного опыта, то, выслушав мою декларативную и пафосную речь, первокурсники ни о чём не спросили. Дискуссия не состоялась. Возможно, мне просто поверили на слово. А вот сегодня, уверена, вы смогли бы ответить на этот очень важный вопрос вполне компетентно.