После лихолетья, что сотрясало страну в годы правления Ивана Грозного, и «Смутного времени» начала XVII века, для православных любителей выпить наступают более спокойные времена. Спокойные - по сравнению с предыдущими: так как современники назовут XVII век «бунташным». Ибо он представлялся им сплошной чередой волнений, бунтов, крестьянских войн и разгула насилия, как со стороны доведенного до отчаяния народа, так и со стороны власть предержащих, не знавших меры в своей алчности и жестокости.
Любопытный исторический факт. В 1638 г. первому из династии Романовых царю преподнесли подарок от монгольского хана – 4 пуда прекрасного китайского чая. Новый напиток какое-то время считался дорогим и экзотическим, однако довольно быстро распространился в России сначала среди имущих, а затем и среди всех остальных сословий. К примеру, в начале XIX в. купцы ежегодно ввозили в страну по 75 тыс. пудов чайного листа, а в середине того века уже продали 360 тыс. пудов чая. Парадоксально, но факт: чай, столь полюбившийся русским людям, всего лишь века на полтора «младше» милого их сердцу хлебного вина. (С 1886 г. чай был включен и в рацион пищевого довольствия служивых людей, как в армии, так и на флоте. - Прим. авт.)
Начало правления юного Алексея Михайловича было неудачным. Едва взойдя на трон, он своим «царским указом и боярским приговором» устанавливает новую пошлину на соль (1646). В результате непомерной дороговизны соли, стал портится товар у торговцев, что привело к резкому вздорожанию продовольствия и возмущению народа. Начались массовые беспорядки - волнения и вооруженные столкновения прокатились по многим городам и весям… (Алексей Михайлович (1629 - 76), русский царь (с 1645) из династии Романовых. Прослыв «тишайшим» царем в «бунташный» век, Алексей Михайлович не был деятельным государем. В его правление усилилась центральная власть и оформилось крепостное право (Соборное уложение 1649); воссоединена с Русским государством Украина (1654), возвращены Смоленск, Северская земля; подавлены восстания в Москве, Новгороде, Пскове (1648; 1650; 1662) и восстание Степана Разина (1670 - 71); произошел раскол русской церкви. - Из Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия.)
Пришлось ту ненавистную пошлину отменить… (Те мятежи войдут в историю России как Соляной бунт. - Прим. авт.)
Однако как в случае с введением той злосчастной пошлины, так и в случае с ее отменой, государь демонстрирует поразительную недальновидность. В наивном стремлении компенсировать для казны недоимки из-за отмены той пошлины, он, ничтоже сумняшеся, не удумывает ничего лучшего… как сократить жалование служивым людям! На этот раз «рвануло» не сразу, может быть, потому, что начальные и прочие люди в его войске не восприняли столь нелепую экономию всерьез: слишком уж молод царь, вот и чудит…
Время шло, а царь-государь, что называется, и ухом не вёл. Мол, нет причин для беспокойства, всё в порядке в нашем государстве: «слава в вышних Богу, на земли мир, в человецах благоволение».… И вот тогда-то так «рвануло», что и трон закачался под Алексеем Михайловичем - почти год вооруженные мятежи сотрясали страну.
О разыгравшихся страстях говорит, например, тот факт, что даже в самой Москве царь не смог защитить своих родственников от расправы (1648), и они были растерзаны толпой. Чтобы погасить недовольство в войске и в других сословиях, и как-то устаканить ситуацию, потребовалось куда больше средств, чем Алексей Михайлович когда-то «наэкономил».
К правлению Алексея Михайловича относятся и новые попытки совладать с Зелёным Змием, окопавшегося, как ни странно, не только в кружалах, но и во многих православных монастырях. Своими указами (с 1647) царь воспрещает насельникам сначала Соловецкого, а затем и всех прочих монастырей пить вино во пьянство, а не во славу Божию. И потому строго указывает:
«А священническому и иноческому чину от пиянства трезвитися и сквернословия отнюдь бы не держатися не токмо в церкви, но и в миру: на них многие мирские люди соблажняются».
В конце первой половины XVII в. лихоимство и жульничество «кабацких голов» приобретают такой размах, что это вызывает «кабацкие бунты» в Москве и других городах России. О разгуле страстей говорят, например, такие факты: московские мятежники дотла спалили (1648) царёв кружечный двор, побили знатных бояр и даже сожгли их тела. (Причиной бунтов явилось отвратительное качество хлебного вина, обнищание простого народа и так называемые «кабацкие долги», которые приводили к разорению крестьян и ремесленников, к их закабалению. - Прим. авт.)
Весьма поучительно и то, что уже тогда было достаточно очевидно, что хлебное вино не только веселило, но и создавало серьезные проблемы в виде пьянства и алкоголизма. Было вскрыто и основное противоречие между светской и духовной властью. А именно: если государство пеклось о своих доходах с продаж питий, то Церковь была больше озабочена распространением пьянства и падением нравственности, что, конечно же, сопровождалось кражами, разбоями и воровством. (Ворами тогда называли государственных преступников. - Прим. авт.)
Кабацкие бунты были жестоко подавлены, а царь Алексей Михайлович созвал земский собор (1652), который получил наименование «Собор о кабаках». И вот почему: главное, ради чего он был созван, стала реформа питейного дела в России. В результате была введена очередная государственная монополия на водку…
Чтобы нашим современникам уразуметь, что это был за собор и почему он получил столь необычное наименование, следует хотя бы в самых общих чертах обрисовать исторически сложившуюся ситуацию с хлебным вином. В середине XVII века существовало две системы продажи питий: казенная продажа «на вере» (через «кабацких голов» и целовальников) и сдача кабаков на откуп. Откупщики и «кабацкие головы» выступали как подрядчики государства и его доверенные управляющие. В их руках была сосредоточена не только продажа, но в значительной мере и производство хлебного вина.
«Кабацких голов», их помощников и целовальников избирали общиной, а сами они отчитывались в своей деятельности уже перед царскими наместниками. При избрании они клялись «не чинить воровства и лихоимства» ни государю, ни народу, и тем «питухов от царёвых кабаков отнюдь не отганивать».
Однако не смотря на свои торжественные клятвы, они радели о своем собственном, а не о казенном интересе, и потому в погоне за барышами, всеми правдами и неправдами, разоряли и спаивали народ. Из-за пасхального пьянства, например, дело доходило даже до срыва посевных работ (1648): весной крестьяне еле-еле засеяли поля…
Ситуация усугублялась тем, что и обычные откупа, и торговля питиями «на вере» приводили к одному и тому же результату: к чудовищной коррупции и лихоимству, а также - к распространению пьянства. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и в миру, и в Церкви отношение к пьянству становится всё более нетерпимым. Именно по этим причинам, а также из-за невозможности светской власти в одиночку разрешить нарастающие конфликты в обществе и в государстве царь Алексей Михайлович созывает в Москве (1652) тот пресловутый земский собор.
…Чем закончилась бы те попытки при более спокойной политической обстановке, сказать невозможно. Ведь какой-то положительный эффект та реформа питейного дела, безусловно, имела, да и пьянство пошло на убыль… Но непрекращающиеся войны с Польшей за Украину неоднократно ставили царя-реформатора перед каверзным выбором: либо продолжать борьбу за трезвый образ жизни своих поданных, либо дать послабление, с тем чтобы из «напойных денег» покрывать военные расходы.
Видимо, по той причине, спустя менее года после принятия тех «драконовских мер», допускается первое послабление: продавать вино в неурочное время «проезжим людям». Ну а так как таковыми сказались едва не все любители выпить, то и в кабаках с раннего утра и до глубокой ночи «дым стоял коромыслом»: «кабацкие головы», целовальники и иже с ними наверстывали упущенное.
Следующее послабление имело ту же самую подоплёку и на этот раз касалось недужных людей. Соответственно, у православных выпивох появился выбор: сказаться проезжим человеком либо хворым, которому без принятия водки вовнутрь не дожить и до ближайшего двунадесятого церковного праздника…
Что же касается самого хлебного вина, то еще с XIV в. известны свидетельства лекарей о «пользительности» приема водки вовнутрь при всевозможных хворях, а также же при морах, кои случались на Руси довольно регулярно.
Что, впрочем, не мешало принимать ее вовнутрь по любому другому поводу либо и без повода вовсе. Увы и ах, но средневековые лекари были правы: любое, даже самое целебное снадобье пойдет во вред, если пить его вёдрами. (Спирт обладает сильно выраженными бактерицидными свойствами, поэтому издавна считается лекарственным средством. - Прим. авт.)
Сворачивание антиалкогольной кампании перечеркивало достигнутые успехи в борьбе с пьянством и, по-видимому, подвигло Алексея Михайловича к новой авантюре - «объехать» Зелёного Змия с другого края. А именно: чтобы избавить царскую казну от унизительной зависимости в «напойных деньгах», заменить серебряные монеты… медными. Кто ж посмеет спорить с царем, по воле которого на медных монетах чеканится их новое достоинство: к примеру, «Одна деньга серебром»?
Следствия той наивной политики не заставили себя долго ждать: это приводит к резкому обесцениванию новых денег (до 20 раз), небывалому вздорожанию товаров и к невиданному ранее мятежу, который охватил Московское царств от края до края… Проще говоря, та авантюра спровоцировала (1662) так называемый Медный бунт…
В общем и целом, некомпетентность в государственных делах Алексея Михайловича, который, как уже было замечено, получил своё историческое прозвище - «Тишайший», во многом и провоцировала политическую нестабильность его царствования. Ведь «соляные», «кабацкие» и «медные» бунты были прямым следствием его никудышней внутренней политики.
… Но вернёмся в то «бунташное время». Как обычно бывает в таких случаях, корыстный интерес перевесил нравственные соображения, и спустя лет семь или восемь всё вернулось «на круги своя». Зелёный Змий более или менее благополучно пережил те реформы и сдавать свои позиции не собирался. Более того, он перешел в наступление: количество царских кружал начинает быстро увеличиваться, и столь же быстро заполняться «страждущими и жаждущими».
Жизнь продолжалась: царских кабаков открыли предостаточно, хлебного вина было хоть залейся… Вот и заливали им, кто тоску, кто горе, а кто - уже и не помнил, по какому случаю забрел в кружало первый раз, и в каком году это случилось…
Результат не замедлил сказаться даже на внешнем облике некогда малолюдных и сонных улиц. Теперь случайному прохожему представлялась иная картина. Мертвецки пьяные мужики, там и сям валявшиеся в канавах, в бурьяне и под заборами, перестали удивлять или возмущать обывателей: это стало нормой жизни. (Скорее всего, известное ругательство: «Пьянь подзаборная!» родом из XVII века. - Прим. авт.)
Видимо, потому и удивлялись наши посланники в Испании, когда в середине XVII века не обнаружили на улицах Мадрида пьяных людей. Вот что из Мадрида писал один из них:
«Гишпанцы не упьянчивы, хмельного питья пьют мало и едят помалу тож».
Памятен Собор о кабаках и еще по одной причине: полтора века скрытый, «тлеющий» конфликт между государством и Церковью был всё же разрешен, пусть и не самым лучшим образом. Соответственно, изменилась позиция самой Церкви - она стала отрицательно относиться к «дьявольскому зелью». Что касается государства, то понимая вред от пьянства, оно не могло найти в себе сил отказаться от «напойных денег», составляющих значимую долю царской казны.
Проще говоря, события середины XVII в. наглядно показали, что идеология кабака была противоположна христианству. Видимо, поэтому произошло окончательное размежевание между Церковью и светской властью. То есть: первая сохранила влияние на душу народа, а вторая оставила за собой монопольное право на продажу хлебного вина, если так можно выразиться, для тела этого народа. Сами же верующие хотя и считали пьянство грехом, однако это им не особливо мешало:
«Для праздника Христова не грех выпить чарочку простого».
Удивительно, но факт: память о тех ожесточенных сражениях с Зелёным Змием и по сей день жива в нашем языке. Ведь современное выражение «горячительные напитки» происходят от весьма распространенных в XVII в. других названий хлебного вина: «горячее вино», «горючее вино», «горящее вино»…
В конечном итоге, благая идея борьбы с пьянством терпит поражение. Более того, уже в том далеком от нас веке можно было сделать далеко идущий вывод: государство неразрывно связано не только с Церковью, но и с тем пресловутым Зелёным Змием, без содействия которого не видать ни напойных денег в царской казне, ни значимых побед на поле брани.
Алексей Михайлович был малопьющим государем, если не сказать еще хуже... Вот что о нём доносил тосканскому герцогу Козимо III Медичи один из его подданных, по какой-то надобности прибывшего ко двору Его царского величества:
«В напитках очень воздержен, и имеет такое острое обоняние, что даже не может подойти к тому, кто пил водку. Большую часть дня употребляет на дела государственные, не мало также занимается благочестивыми размышлениями, и даже ночью встает славословить Господа песнопениями. <…> На охоте и в лагере бывает редко, посты, установленные Церковью, наблюдает так строго, что в продолжение сорока дней пред Пасхою не пьет вина, и не ест рыбы».
И как знать, если бы он пил вино и не воевал с Зелёным Змием, то итоги его царствования были более впечатляющими, хотя таковые заслуги у него, несомненно, есть. Достаточно вспомнить присоединение Украины…