Что ели-пили делегаты того съезда, история умалчивает, но, судя по результатам его работы, мирно дремать после трапез им не довелось. По решению Собора церковь лишалась своих винокурен, частные кабаки крупных землевладельцев подлежали закрытию, сами феодалы лишались права заниматься виноторговлей, а все питейные дела переходили в ведение «земских изб» (т. е. земских приказов. - Прим. авт.)
Отныне в кабаках запрещалось торговать питиями в долг и под заклад, чтобы «питухи в напойных долговых деньгах напрасно не помирали и душевредства бы на кружечном дворе у головы и целовальников с питухами не было…»
После того Собора (1652), Церковь, лишившись своих винных привилегий, становится одним из самых стойких, убежденных и последовательных противников пьянства. Хотя к этому всё же примешивался и своекорыстный интерес: лишнюю свечку горькие пьяницы в храмах не поставят, потому как пропьют в царских кружалах всё до последней полушки.
При этом необходимо обратить внимание на некоторые обстоятельства тех событий, которые приведут к весьма опасным коллизиям не только для царя Алексея, патриарха Никона, Московского царства и православных христиан, но даже и для самого Зелёного Змия.
Первое обстоятельство: патриарший престол занимает Никон (25 июля 1652), протеже и личный, «собинный» друг царя Алексея Михайловича. Второе: Собор о кабаках начинает свою работу (11 августа 1652) уже под началом нового патриарха. Третье: сам патриарх Никон был крайне честолюбивым, амбициозным и властным человеком. Трезвенником он не был, но к пьянству и пьяницам относился враждебно. (Никон (Минов Никита) (1605 - 81), русский патриарх (с 1652). Провел церковные реформы, вызвавшие раскол. - Из Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия.)
Церковные проповеди, направленные против пьянства, становятся обязательным и повсеместным средством вразумления начинающего трезветь народа. Одновременно ужесточаются наказания за корчму, то есть - за нелегальное производство вина (самогоноварение): за это грозит публичное битье кнутом, а при рецидивах - отсидка в темнице, разорительный штраф либо то и другое сразу.
В соответствии с общей идеей трезвления всея Руси, количество кабаков резко сокращается, спиртное же, «дабы государевой казне порухи не было», значительно поднимается в цене. Кроме того, вспоминают о старых запретах, на нарушение которых власти традиционно смотрели сквозь пальцы, и вводят много новых. А именно: запрещается открывать кабаки по воскресеньям, праздникам и постным дням; ранее окончания обеден и в неурочное время - вечерами и по ночам, а также торговать питиями навынос…
Под страхом наказания было велено следить, чтобы никто не упивался до смерти. За это наказывали не только кабатчиков, но и собутыльников. Взысканные же с них штрафы передавали семье покойного либо в ближайший храм. И даже распивать на улице близ кружечного двора, вопреки старинному правилу: «питухов от кабака не отганивать» - более не дозволялось.
Как и следовало ожидать, нововведения оказались не по нраву простому люду, за сто лет основательно привыкшему к кабацкой манере пития. Ущемили в правах и другие сословия: например, запрещалось отпускать вино лицам священнического и иноческого чина. Поэтому, не смотря на строгие запреты, растет и множится запрещенная корчма… (Все монашествующие, в отличие от белого духовенства - тех же приходских священников или дьяков, давали обет целомудрия и безбрачия. Поэтому единственной радостью бытия, если не считать чревоугодия, для них традиционно оставалось вино, которое монастырским уставом не воспрещалось. - Прим. авт.)
При этом произошел любопытный казус: явное ужесточение правил торговли питиями вовсе не означало, что «кабацким головам» скостили «план». Ничего подобного - царское повеление сдавать в казну годовые доходы «с прибылью против прежних лет» никто не отменял. Откупщикам, «кабацким головам», целовальникам и иже с ними надо было как-то выходить из каверзного положения: ведь все недоимки им придется возмещать из своего кармана. (Винные откупы выплачивались наперед и сразу в полном объеме. Поэтому царских наместников не занимало, как откупщики собираются получать свой прибыток. - Прим. авт.)
Дабы питейные заведения давали как можно больше доходов, при кабаках появляются так называемые «записные пьяницы», которые всеми правдами и неправдами заманивали в кабаки питухов. Зазывалы стояли у входа в заведение, расхваливали доброе и необычайно дешевое винцо, а то и просто тянули за рукав… Заманив же простаков в кабак, они нередко провоцировали ссоры и даже драки между питухами, затем мирили их, и, как водится, всей компанией пили мировую. Получал свою чарку вина и «записной пьяница»…
Обычно этим не ограничивалось, и «миротворец» находил другие «уважительные» причины или поводы для продолжения пьяного загула. Однако основная статья его «винного довольствия» была в другом: с каждых девяти или десяти проданных его питухам чарок он получал одну чарку за счет заведения, то есть - бесплатно.
Кабак в накладе не оставался: блюдя свой интерес, «записной пьяница» способствовал и интересу питейного заведения - ведь пьяных людей гораздо проще обманывать. Чем с успехом и занимались целовальники со своими подручными. Они поили надравшихся мужиков разбавленным хлебным вином, «левой» сивухой, нещадно их обсчитывали и, случалось, обирали до нитки. (1. Их называли «записными», потому что подручные целовальников вели точный учет выпитого, - то есть записывали количество чарок, проданных при содействии своих «внештатных зазывал». 2. Слово «записной» благополучно дожило до наших времен: теперь так называют рьяных или неисправимых игроков, театралов, хвастунов… - Прим. авт.)
Так появляются особые разряды посадской голытьбы, не имевших имущества и чарки ради побиравшихся в миру, а также кабацких ярыг, зазывающих в царские кабаки прохожих людишек разного звания. (1. Из-за «профессиональной вредности» таких занятий, они довольно быстро спивались и становились хроническими алкоголиками. 2. Ярыгами или ярыжками в России XVI - XVIII вв. называли беднейшие слои населения, занимавшиеся наемным неквалифицированным трудом. - Прим. авт.)
Что же касается запрета на еду, введенного еще во времена Ивана Грозного, то этого запрета реформы не коснулись, и потому, как и раньше, питухи «закусывали рукавом».
Против того, что вино в кабаках по-прежнему отпускалось без какой-либо закуски, Зелёный Змий не возражал: еда не его «епархия». Если его в этом отношении что-то и занимало, то, пожалуй, лишь одно: чтобы не было неурожая - иначе хлебное вино курить будет не из чего. Парадоксально, но получалось, что тот пресловутый Змий должен был не только всячески способствовать распространению пьянства на Руси, но и противиться хлебным недородам…
Нашим современникам может показаться, что в выпивке без закуски есть какое-то противоречие, - ведь под обильную еду выпить можно значительно больше. Однако с точки зрения кабатчиков, это не так. Под закуску питухи, может, выпьют и больше, однако напоить их дрянным винцом и обсчитать - много сложнее. А ведь в те времена вовсе не в диковину было, когда пропивали с себя всё: плоть до исподнего белья и нательного креста. Вот потому-то, тех, кто втихаря проносил в кабак закуску, попросту выталкивали на улицу взашей: целовальники неукоснительно блюли «свой интерес». (Где-то с тех времен появляется нелицеприятное определение забубённых питухов - их начинают называть «голью кабацкой». - Прим. авт.)
В «репертуаре» целовальников были и более хитрые способы извлечения доходов. Могли, к примеру, поднести похмельную чарку бесплатно - если выпивоху можно было раскрутить «по полной программе», то есть, чтобы он оставил в кабаке всё до последнего гроша… Возможно, именно в XVII веке появляется поговорка:
«Не тот пьяница, кто пьет, а тот, кто похмеляется».
(Если так, то тогда отличали пьющих людей от пьяниц, чего нельзя сказать о веке девятнадцатом, а тем более - двадцатом: оба этих понятия практически стали синонимами. - Прим. авт.)
…Однако вернемся к теме. Не смотря на занудные напоминания Алексея Михайловича в адрес откупщиков и иже с ними - «государевой казне чинить прибыль», а также регулярные вразумления и выволочки в царских палатах по тому же поводу, доходы не покрывали возросших государственных расходов. Из-за воровства казенных денег с продаж питий, уплывающих в бездонные мошны откупщиков и целовальников, мятежей и затяжных войн с Польшей, царская казна была хронически пуста. Изгнание же наиболее одиозных «кабацких голов», погрязших в алчности, лихоимстве и прочем непотребстве, ничего не меняло: новые управляющие «промышляли» тем же самым.
Доходило даже до того, что православные иерархи отказывались признавать присяги кабатчиков с целованием креста и грозили им страшными небесными карами, если те не уймут свою алчность. Однако и это не помогало: казна по-прежнему недосчитывалась денег из-за воровства «верных людей».
***
Даже поверхностное изучение того «генерального сражения», произошедшего в середине XVII века между государством и Церковью, с одной стороны, и многочисленными почитателями русской водки, с другой, показывает, что тот пресловутый Змий вошел уже в такую силу, что совладать с ним не удалось даже сообща. Хуже того: оказалось, что государство сковано одной цепью с Зелёным Змием, без содействия которого не видать ни денег в царской казне, ни побед на поле брани.
Парадоксально, но получалось, что тот пресловутый Змий не только всячески способствовал распространению пьянства на Руси, но должен был противиться хлебным недородам и покровительствовать хорошим урожаям, так как все излишки зерна шли на милое его сердцу хлебное вино. Вот уж парадокс, так парадокс!