Не обходилось и без курьёзов, связанных, например, с поясным временем. Так, на границе между Башкирией и Татарстаном, которой являлась небольшая река, дважды в день можно было наблюдать весьма занятную картину. А именно: утром с татарской стороны по мосту тянулась вереница мужиков в башкирский винно-водочный магазин, так как там было уже 11 утра, а вечером - наоборот, так как на татарской стороне было всё еще 6 вечера. Разница между теми «приливами» и «отливами» была в том, что в «утренний прилив» выпивохи выглядели хмурыми и помятыми, а в «вечерний отлив» - оживленными и озабоченными.
Забавные казусы возникали и в одних и тех же поселках, например, при леспромхозах на Дальнем Востоке, где кроме наших соотечественников по контракту работали граждане Северной Кореи. Оказалось, что водка у корейцев была гораздо более дешевая, чем у нас, а вот хлеб, наоборот: у нас был гораздо дешевле и вкуснее, чем у них. Соответственно, наши ходили в гости к корейским друзьям с русским хлебом, а они к нам - со своей корейской водкой.
Там-то советские граждане с удивлением узнали, что на Востоке водка со маленькой змейкой, подвешенной внутри бутылки к пробке - вещь вполне обыденная, как, скажем, у нас - перцовка. Такая водка считалась у них лечебной, то есть помогающей от каких-то хворей. В качестве, она, правда, сильно уступала нашей водке, даже в сравнении с самими непритязательными ее сортами.
Случались и вовсе невероятные истории. К примеру, в славном городе Волгограде бригада слесарей, откомандированных на гидролизный завод, находящийся от них по другую сторону забора, умудрилась не только помочь соседям с ремонтом старых трубопроводов, но и найти давно заброшенную водопроводную трубу.
Казалось бы, ну и что тут особенного? Нашли и нашли - мало ли чего можно найти, роясь в земле… Однако пословица насчет того, голь на выдумки хитра, справедлива: найденную ржавую трубу умельцы одним концом подсоединили к соседскому спиртопроводу, а вторым - к заветному «крантику» в подсобке на своей территории. Начальству потребовалась не одна неделя, чтобы разгадать секрет их «ноу-хау»: почему полсмены в цеху уже к обеду не вяжут лыка, если вахтер божится, что в город за водкой никто не бегал?
В исключительно привилегированном положении оказывались счастливчики, работающие на винных и ликероводочных заводах. Кому-кому, а им-то за спиртным никуда бегать не надо: такого добра на их производстве хоть залейся.
Еще смешнее было на предприятиях местной пищевой промышленности, выпускающих выпечку, незатейливую карамель, «бормотуху» местного разлива, газированную сладкую воду… Почему? Да потому, что там использовались всевозможные фруктовые эссенции, по крепости сопоставимые с этиловым спиртом. Однако в отличие от спирта, всегда и везде хранящегося под замком, эссенцией или «бормотухой» можно было разжиться и без разрешения начальства.
Доходило до крайностей: по окончании смен и в выходные дни, работяг с тех предприятий не так-то просто было отправить по домам. Да и зачем им куда-то идти, если спиртное можно таскать в свои подсобки литрами? С закуской тоже никаких проблем: хочешь - закусывай потерявшей товарный вид выпечкой, а хочешь - яичницей или куриными яйцами, сваренными вкрутую.
На пивоваренных заводах практиковали свои, проверенные жизнью способы. И хотя, как правило, сами рабочие пиво не пили - это занятие им давно прискучило, однако они тоже применяли собственные «ноу-хау». К примеру, меняли свежее, только что сваренное пиво на водку, точнее - на деньги, на которые ее и покупали. Удивительно, но факт: зарешеченные и затянутые мелкой металлической сеткой окошки рабочих бытовок, выходящие в какие-нибудь неоживлённые переулки, бартеру не мешали. (Это только кажется, что через мелкую сетку невозможно передать бутылки, а уж тем более - ведра с пивом. Ничего подобного! Даже если через сетку не проходил тонкий шланг, по которому и переливали пиво «на волю», то отлично подходила резиновая трубка в мизинец толщиной, что на метраж продавалась в любой аптеке. - Прим. авт.)
К слову сказать, работа в шарашках местной промышленности, на пивоваренных, винных и ликероводочных заводах считалась вредной, так как находясь у «священных источников», люди неизбежно спивались. Да и за пьянки на производстве они чаще попадали «под раздачу» на общих собраниях, чем прочие, занятые на «безалкогольном производстве».
Получив последнее, оно же «сто первое китайское предупреждение», многие из них применяли отчаянное «ноу-хау». А именно: в рабочее время пили умеренно и старались не попадаться начальству на глаза, а за минуту до окончания смены вливали в себя ударную дозу алкоголя… Почему за минуту? А чтобы успеть проскочить проходную, пока их еще не развезло. Правда, это не всегда помогало, и не рассчитав дозы, они попадались на глаза милиции, что приводило к еще более плачевным последствиям.
Весьма забавные ситуации возникали на винных базах, которые вагонами отправляли вино по городам и весям необъятной страны. Как прекрасно было известно директорам тех баз, непьющих экспедиторов в природе не существует. Поэтому, при приёме на работу очередного кандидата, они спрашивали:
- Небось, и устраиваешься на такую работу, чтобы вино воровать?
Если потенциальный экспедитор начинал убеждать начальство, что воровать не будет, то мог такую работу и не получить. Но не потому, что воровали все поголовно, а потому, что такие заявления шли вразрез с многолетней практикой:
- Я тут уже лет десять директором, и потому в непьющих «херувимов» не верю. Конечно, будешь воровать и продавать по дороге винишко… Но мой тебе совет - не борзей! В каждом вагоне литров двести неучтенного вина, и это твоя, можно сказать, законная доля. Остальное не трогай, и тогда никаких проблем у тебя с работой и отчетностью не будет…
Однако мало кто мог удержаться в полуофициальных нормах «усушки и утруски». Попадались непревзойденные «виртуозы», которые за один рейс не только продавали вина в два или три раза больше, чем дозволялось, но при этом ухитрялись благополучно отчитаться за его недостачу.
Каким образом? У каждого из них были свои «ноу-хау». Одни, например, за бутылку-другую водки договаривались на своей базе с нужными людьми, и те заливали им вино, что называется, под завязку, даже системы отопления и баки для воды были заполнены вином. Поэтому недоуменный вопрос бабы Шуры из нашего любимого фильма «Любовь и голуби»: «Чем это вы руки моете?» - был для тех экспедиторов вовсе не шуткой. Доходило ведь до того, что в начале рейса кроме вина помыть руки было нечем...
Другие, наиболее ловкие и рисковые, ухитрялись обжуливать многоопытных приемщиц, когда те брали контрольные пробы вина для лаборатории. И это при том, что те приемщицы - как охотничьи собаки на дичь - были натасканы на всевозможные трюки ушлых экспедиторов. Тут тоже были свои уловки… Самые отчаянные ухитрялись в только что взятые пробы незаметно добавить из пробирки точно рассчитанное количество этилового спирта, чтобы разбавленное в поездке вино якобы становилось нужной крепости. (Обычно контролировалось два показателя: объем вина и его крепость. Но если с объемом было проще - добавить воды в вино не проблема, то чтобы «восстановить» крепость вина, требовалась не только «ловкость рук», но и довольно сложные математические расчеты. - Прим. авт.)
Реалии тех лет дошли до нас в виде байки. Перевалочная винная база на сотни тысяч тонн виноматериалов. В цеху, у заветного вентиля, сидит с кружкой вина пьяненький мужичок и чуть не плачет:
- Даже если я буду выпивать по ведру каждый день, то и тогда мне не осилить такую прорву вина.
- Не бери в голову, - сочувствует ему мастер. - Сколько бы ни выпили, всё одно не убудет - столько воды и добавим.
Но таких счастливчиков было немного. Все остальные, выйдя за ворота проходной или двери винно-водочного магазина, словно иностранные шпионы, с осторожностью передвигались по улицам родных городов, стараясь остаться незамеченными. Однако это помогало не всегда: их задерживали, доставляли, штрафовали, лишали и определяли…
Наивно было рассчитывать и на то, что массовый выпуск безалкогольных напитков, пусть и заморских, таких как «Фанта» и «Пепси-кола», сможет отвадить советских людей от алкоголя. Ничего подобного. Запивать теми шипучками водку - это пожалуйста, но пить их вместо водки - это уж дудки! Тут пьющий народ с панталыку не собьешь: слишком велик у нас стаж употребления горячительных напитков вовнутрь. И потому наряду с красными или там белыми кровяными тельцами в крови россиян присутствовал и алкоголь как важная и неизбежная ее часть.
Не переломило ситуацию и планомерное увеличение цен на алкоголь. Вовсе нет: с ностальгией вспоминали те времена, когда пили легендарную водку за три-шестьдесят-две, и утешались тем, что есть. А было тогда не так и мало: кроме обычно безымянных вермутов, популярны были «номерные» портвейны: № 12, № 33, № 777… (Последняя марка была известна и под другим названием - «Три топора». - Прим. авт.)
Что касается цвета крепленых вин - белые или розовые - то это особой роли не играло: главным для любителей выпить была крепость напитка, а не его колер. А вот что касается содержания сахара, то в этом отношении выпивохи были привередливее и обычно воздерживались от десертных сортов вина. Ибо такие марки вина были слабоваты по содержанию алкоголя и излишне сладки - словом, баловство, рассчитанное на дам.
Поэтому осмысление потребительских свойств новой марки вина шло по давно отработанной схеме: цена, крепость, емкость бутылки, содержание сахара… Если по отношению к цене это более или менее соответствовало популярным «эталонам» винпрома из разряда «дешево и сердито», то и новое пойло признавалось удовлетворительным. Хотя, конечно, встречались поклонники каких-либо особо почитаемых марок вина, к примеру, тех же «номерных» портвейнов…
В общем и целом, «трезвенная политика» государства была лицемерна и сводилась к «драконовским мерам» по отношению к тем выпивохам, кто имел неосторожность попасться в нетрезвом виде на глаза начальству, или, что еще хуже, - угодить в вытрезвитель. А также - к ползучему повышению цен на алкоголь и пополнению казны за счет пьющих граждан.
Лицемерна была власть и в других отношениях. Например, не смотря на заверения с высоких трибун, что уровень жизни советских граждан неуклонно повышается, люди видели иное. Например, то, что положение с продовольствием ухудшалось.
Во многих регионах страны появился сначала один, а потом и два рыбных дня в неделю, по которым предприятия общественного питания начинают донимать в общем-то неизбалованных советских граждан новой, и как потом окажется, весьма изощренной пыткой. А именно: потчевать их морской рыбой третьего разбора, из которой, действительно, мудрено было приготовить что-то съедобное, и уж тем более - вкусное. (В качестве моральной компенсации стены общепита были украшены красочными плакатами с издевательским лозунгом: «Морская рыба полезна всем!» - Прим. авт.)
Лукавство той эпохи дошло до нашего времени в виде политического анекдота. Якобы после подписания с США очередного договора о сокращении стратегических ядерных вооружений, главы государств устроили между собой соревнования по бегу. По окончанию забега американские газеты, не мудрствуя лукаво, написали, что американский президент занял первое место, а генсек ЦК КПСС - второе. Советская же пресса отнеслась к делу более ответственно и сообщила, что американский президент прибежал к финишу… предпоследним.
Особых же потрясений, как при Хрущёве, в «эпоху застолья» не случилось. Однако произошло то, что оказалось хуже неудачных войн и гораздо опаснее внешнеполитических конфликтов с другими странами. А именно: рухнуло неустанно декларируемое единство так называемого советского народа. Никакой общности больше не было: политика и идеология государства, традиционно ориентированные на построение утопического коммунизма, стали вещью абстрактной, далёкой и неинтересной для подавляющего большинства советских граждан.
Проще говоря, партийно-государственная номенклатура или элита была сама по себе, простой народ - сам по себе. Транспарантами с политическими заклинаниями, если не сказать - мантрами, были украшены улицы и площади всех без исключения городов, сёл и деревень:
«Народ и партия едины!»
«Мы придем к победе коммунистического труда!»
«Решения такого-то съезда КПСС выполним!»
Однако никакого влияния на сознательность советских людей они уже не имели. Их, что называется, не видели в упор.
Политический феномен тех лет: в упор те плакаты не видели и сами партийные секретари, ответственные за идеологическую работу. И вместо того, чтобы как-то устранять усиливающийся идейно-политический разброд и пофигизм, словно кришнаиты, занудно повторяли те заклинания с трибун партийных съездов и пленумов:
«Харе Кришна, Харе Кришна,
Кришна, Кришна, Харе, Харе...»
И дозаклинались: если не считать ВПК, добычи нефти и газа, то чуть ли не единственной отраслью, имеющей положительную динамику, оставалась винно-водочная промышленность.
К примеру, экспортируемая на Запад водка под брендом «Stolichnaya» («Столичная») неизменно удерживалась в верхних строчках первой десятки самых популярных алкогольных напитков и систематически возглавляла их мировой рейтинг. Удивительно, но факт: даже такие раскрученные мировые бренды, как американская водка «Смирнофф» или шведский «Абсолют» уступали в качестве настоящей русской водке. (Рекламныйслоганнашейводкизарубежом: «Only vodka from Russia is genuine Russian vodka!» («Только водка из России - настоящая русская водка!» - англ.) был куда эффективней идейно-политических заклинаний внутри страны. Более того, в эпоху Брежнева русская водка по праву становится мировым брендом № 1. - Прим. авт.)
Справедливости ради, нужно заметить, что кое в чём Запад всё ж таки обскакал нашу водку. Правда, не по качеству хлебного вина, а по его надуманной экзотике, рассчитанной на состоятельных идиотов. Ибо как еще можно оценить вручную сработанную шотландскую водку «Diva», которую фильтруют не только через уголь северной березы, но и через крошку бриллиантов и других драгоценных камней? И на кой чёрт украшать бутыли той водки самоцветами? Правильный ответ: чтобы она оказалась самой дорогой в мире. (В зависимости от стоимости украшений, цена такой водки варьируется от 4 до 100 тыс. долларов за большую бутылку или бутыль. - Прим. авт.)
***
В эпоху Брежнева успешных войн не велось и потому территориальных приобретений не случилось. Хотя военные конфликты имели место быть: в 1968 г. произошел мятеж в Чехословакии, который пришлось подавлять силой, а в 1979 г. Советский Союз ввязался в войну в Афганистане, которая продлится десять лет и закончится бесславным выводом наших войск.
Если в эпоху Хрущёва началось массовое строительство незатейливых пятиэтажек с тесными квартирами, то в эпоху Брежнева строительство жилья стало для бюджета дорогостоящей статьей расходов, так как в кухнях и ванных появилась горячая вода, жилые комнаты стали изолированными и более просторными, потолки стали выше, кроме балконов появились лоджии… Да и сами жилые дома стали по большей части девяти- и двенадцатиэтажными. Соответственно, в подъездах появились лифты и мусоропроводы.
Казалось бы, что ж в том плохого, если квартиры стали более комфортабельными? Тем не менее была и оборотная сторона медали: для простых граждан очередь на жилье растянулась на 15, 18 и даже более лет. Энтузиазма это не добавляло, и потому народ начал работать не просто кое-как, от восьми до пяти, а откровенно спустя рукава…
Окончание эпохи Брежнева сопровождались тревожными предчувствиями. И не только из-за того, что бутылка «Русской» стала стоить 5 руб. 30 коп., а «Столичной» - на рубль дороже. На мрачные размышления наводило и то, что генсек, терзаемый тяжкими недугами, перестал появляться на людях. Когда же его не оказалось на трибуне Мавзолея в годовщину Октябрьской революции (7 ноября 1982), что являлось давно установившейся и обязательной традицией, то всем стало ясно - дни его сочтены. И точно: спустя несколько дней был объявлен траур...
Однако самое мрачное предзнаменование эпохи развитого социализма случилось на похоронах, когда гроб с телом Брежнева, видимо, по неосторожности уронили в могилу. Тот шум падения слышали десятки (!) миллионов советских телезрителей, смотревших траурную церемонию в прямом эфире, что, конечно же, породило массу домыслов и нехороших предчувствий, предвещавших лихолетье грядущих перемен. (В информационной программе «Время» тот фрагмент будет вырезан. - Прим. авт.)
Гораздо показательнее другое. А именно: безнадёжно наивная попытка выдать вполне очевидное, пусть и досадное происшествие, за пристойный официоз - это, конечно, прогрессирующий маразм той эпохи. Проще говоря, попытка идеологического отдела ЦК КПСС навязать зрителям огромной страны «отредактированную» версию похорон, указывало на то, что тот пресловутый Центральный Комитет начал сваливаться в политический «штопор»… (1. Штопор (от нидерл. stopper) - падение самолета по крутой винтовой линии с вращением вокруг всех трех осей… - Из Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия. 2. Не путать с приспособлением для откупоривания винных бутылок! - Прим. авт.)