К марту 1969 года штурм деревни Сонгми тактической группой Баркера оказался всего лишь одной из многих забытых военных побед. Баркер и Майкле умерли, Костер служил начальником Уэст-Пойнта, Гендерсон и Янг получили новые назначения и покинули Вьетнам, большинство
солдат рот «Браво» и «Чарли» либо демобилизовались, либо считали оставшиеся до демобилизации дни.
Демобилизовался и Рональд Райнденауэр и к концу месяца отправил письмо с описанием «мрачного и кровавого» штурма Милай-4 тридцати членам конгресса и правительственным чиновникам. Осторожно составленное письмо произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Ничего подобного никогда ранее не ложилось на столы трех- и четырех-звездных генералов. «Честно говоря, поначалу я отнесся к этим обвинениям с абсолютным недоверием,— заявил подкомиссии конгресса по делам вооруженных сил во время закрытых слушаний по делу Милай-4 тогдашний начальник штаба армии генерал Уильям Уэстморленд.— Групповые действия такого рода, как они описаны в письме, настолько нетипичны для американских войск во Вьетнаме, что я почувствовал крайний скептицизм».
Письменное обращение Райденауэра к столь широкому кругу лиц составляло непосредственную угрозу деятельности военных по обработке общественного мнения как раз в то время, когда военное руководство оказывало содействие президенту Никсону в попытках «продать стране» программу «вьетнамизации» *. Поэтому военное командование в Сайгоне получило срочный приказ расследовать обвинения. Эта задача была поручена полковнику Хауарду К. Уайтейкеру, одному из старших офицеров управления генерал-инспектора в Сайгоне. Он был командирован на Север в штаб дивизии «Америкал» в Чулай. «Мне было приказано собрать всю возможную информацию, раскопать все, что я сумею, и по возможности опросить указанных в письмах свидетелей и участников событий»,— показал комиссии Уайтейкер. Имена свидетелей и участников были предоставлены из тщательно скрываемого теперь письма Райденауэра — которого полковник Уайтейкер в глаза не видел, — и большинство из упомянутых там солдат уже находились в США. Единственным участником событий, оставшимся во Вьетнаме, был Колли, к тому времени служивший в разведывательном подразделении дивизии «Америкал», но Райденауэр неправильно написал его фамилию, поэтому лейтенанта не сразу удалось разыскать.
Последующие действия полковника Уайтейкера были аналогичны проводившимся ранее расследованиям событий в Милай-4. В дивизии «Америкал» он не провел и двух дней и принял на веру все документы, которые сумел разыскать. Поэтому, ознакомившись с рапортом Фрэнка Баркера о проведенной 16 марта операции, он написал: «Из рапорта следует, что в районе населенного пункта Милан дислоцировалось подразделение противника предполагаемой численностью до батальона... Во время боя противник понес тяжелые потери... Численность местного населения, оказывающего поддержку противнику, составляла около двухсот человек, что создало проблему контролирования и оказания помощи гражданским ли-цам, попавшим под перекрестный огонь противоборствующих войск». Однако Уайтейкер не отметил, что было захвачено только три единицы оружия, не выразил он и озабоченности тем, что проверка документации дивизии «Америкал» и 11-й бригады не показала никаких следов проводимых расследований. Из письма же Райденауэра вытекало, что расследование имело место.
Попытки полковника «докопаться» до истины, очевидно, ограничились разговорами со старшими офицерами дивизии «Америкал», в том числе с командиром дивизии генерал-майором Чарльзом Геттисом и начальником штаба полковником Джоном У. Дональдсоном. Уайтейкер отмечал в рапорте: «Оба заявили, что им ничего не известно о каких-либо попытках расследования якобы имевшего место инцидента». И полковник пришел к скептическому выводу: «Анализ всех имеющихся документов касательно предполагаемого инцидента показывает, что заявитель (Райденауэр) значительно преувеличил масштабы боевой операции, о которой идет речь. Не обнаружено никаких доказательств, способных подтвердить выдвинутые обвинения». Однако полковник предложил все же опросить ряд свидетелей указанных событий, чтобы «определить, имеют ли эти обвинения под собой почву». С марта 1968 года ни один участник событий в Милай-4 так и не был опрошен о них.
В середине апреля управление генерал-инспектора министерства обороны получило указания провести подробное расследование. В конце апреля руководство управления в свою очередь поручило ведение следствия полковнику Уильяму В. Уилсону. Приняв это решение, армия дала толчок неизбежному развитию последующих событий. Основными источниками информации служили Райденауэру солдаты роты «Чарли», некоторые из которых принимали участие в расстрелах. Они же стали и источниками Уилсона. На первоначальном этапе следствие не соприкасалось с майорами и полковниками, фабрикующими фальшивые версии событий, оно имело дело лишь с измученными чувством вины солдатами, жаждущими рассказать все, что знали, и объяснить совершенные ими злодеяния. К концу мая Уилсон лично разыскал по меньшей мере шестерых бывших военно-служащих роты «Чарли» и накопил достаточное количество неопровержимых доказательств, чтобы иметь основания отозвать лейтенанта Колли из Вьетнама для до-проса. Хотя общественность и не была уведомлена о назревающем деле, служащие в Пентагоне офицеры знали, что что-то происходит. Как вспоминал в интервью со мной человек, служивший в то время в комитете начальников штабов в чине подполковника, все знали, что «во Вьетнаме что-то происходит, что управление генерал-инспектора взялось за следствие, что дело пахнет большой неприятностью, вот-вот вспыхнет паника. Но что именно произошло, никто не знал: все скрывалось за семью печатями. Я решил, что какие-то части то ли отказались идти в бой, то ли взбунтовались».
Дошли эти слухи и до штаба дивизии «Америкал» в Чулай, и — как впоследствии установила комиссия Пирса — из архивов исчезли документы следствия, кото-рое проводил Гендерсон. Все, кроме двух. Была обнаружена пропажа досье, имеющих отношение к событиям 16 марта и в последующие дни, в штабе дивизии «Америкал», в штабе 11-й бригады (где обнаружился один экземпляр рапорта Гендерсона от 24 апреля), в управлении провинции Куангнгай и в районном управлении Сонтинь. Вся документация артдивизиона подполковника Роберта Люпера из 11-й бригады за 16 марта также исчезла. Подробный опрос комиссией десятков офицеров, сержантов и канцелярского персонала дивизии и бригады выявил лишь двоих свидетелей, способных припомнить, что имели дело с досье, касающимися следствия по поводу Милай-4: Роберта Гербердинга, сержанта разведки 11-й бригады, и Кеннета И. Кэмела, сменившего его в начале года. Гербердинг сказал, что он, вводя Кэмела в курс дел, «показал ему досье и объяснил... что это сугубо секретный документ. Я сказал ему, что все время обращался с досье как с секретным и он должен вести себя так же, не перекладывать его в разряд открытых документов». Как припомнил Гербердинг, в досье содержались многие документы по Милай-4, включая письмо Костера Гендерсону от апреля 1969 года и аналогичные бумаги.
Проводя расследование, полковник Уайтейкер этого досье не обнаружил. О его существовании никто не знал. Однако в конце мая 1969 года полковник Уилсон, руководивший теперь следствием, связался с Гендерсоном и приказал ему прибыть в Вашингтон для дачи показаний в связи с массовым убийством. Гендерсон, служивший в то время на Гавайях, немедленно позвонил начальнику штаба дивизии «Америкал» Дональдсону и сказал ему, что экземпляр рапорта о проводимом им расследовании подшит либо в оперативном, либо в разведывательном отделе штаба 11-й бригады. Гендерсон добавил: «Я попросил его связаться с 11-й и приказать кому-нибудь посмотреть в сейфах разведывательного или оперативного отдела, нет ли там пакета с экземпляром рапорта о расследовании». Позже Гендерсон показал, что речь шла о материалах официального расследования по делу Баркера от мая 1968 года со всеми приложенными к нему документами.
К тому времени, однако, официальные досье исчезли, и Дональдсон послал Гендерсону сообщение: «Запрошенные вами материалы неофициального расследования (курсив мой.— С. X.) не удалось обнаружить ни в архивах штаба дивизии, ни 11-й пехотной бригады, несмотря на тщательные поиски». Неизвестно почему в сообщении Дональдсона упоминался неофициальный рапорт, обычно не подлежащий длительному хранению. Однако несколько дней спустя Дональдсон известил Гендерсона по телефону, что продолжающиеся поиски в архивах помогли обнаружить лишь предварительный рапорт от 24 апреля на двух страницах, который был переслан Гендерсону и который Гендерсон в свою очередь передал полковнику Уилсону.
Этот экземпляр рапорта Дональдсон получил от сержанта 11-й бригады Кэмела. Прежде чем отправить рапорт в дивизию, с него сняли машинописные копии и по крайней мере одну из них подшили в разведотделе бригады (где ее обнаружил следователь комиссии Пирса 7 января 1970 года). Остальные копии — включая мате-риалы из первоначального секретного досье Гербердинга — так и не были обнаружены. Кэмел показал, что документы исчезали у него в два приема. Той весной к нему обратился за подробным досье один из старших офицеров 11-й бригады. «Ему надо было подготовить по этим материалам доклад для кого-то еще»,— сказал Кэмел об этом офицере, личность которого так и не была установлена. Получив день или два спустя досье обратно, Кэмел заметил пропажу части документов: «Каких именно не хватало, сказать не могу. Просто помню... ощущение такое было, когда досье принесли обратно, что чего-то там не хватает... Я этому не придал значения». По словам Кэмела, в сентябре 1969 года к нему вновь обратился за досье один из старших штабных офицеров. Более он папки не видел. Пятого числа того же месяца армейское командование объявило, что лейтенанту Уильяму Колли предъявлены обвинения в убийствах.
Хотя и неохотно, Кэмел дал существенные показания, постоянно подчеркивая, что не может припомнить, кто именно затребовал у него оба досье. Единственный офицер, чье имя он назвал под нажимом со стороны комиссии, покинул 11-ю бригаду еще до проведения ведомством генерал-инспектора предварительного расследования в апреле 1969 года.
Комиссия Пирса завершила следствие в марте 1970 года, так и не сумев установить, куда исчезли досье с документами по Милай-4. Сам генерал Пирс подозревал некоторых из замешанных в деле старших офицеров. Так, например, он тщательно допрашивал всех сотрудников личного штата генерал-майора Костера, стремясь установить, сколько багажа и какого рода он вывозил с собой, переводясь из Вьетнама в Уэст-Пойнт в июне 1968 года. Вскрылась истина, наносящая еще больший ущерб авторитету армии, чем мог предполагать Пирс: новый командный состав дивизии «Америкал», не имевший непосредственного отношения ни к событиям в Милай-4, ни к расследованию их, уничтожил документы, чтобы выгородить коллег-офицеров, своих предшественников.
Первые доказательства того, что некоторые рапорты о Милай-4, включая рапорты об официальном расследовании, проведенном Баркером, находились в архивах дивизии «Америкал» еще в мае 1969 года — то есть четырнадцать месяцев спустя после бойни,— поступили в распоряжение армейских властей весной 1970 года. Доказательства были представлены подполковником Барни Л. Бранненом, занимавшим весной 1969 года должность военного прокурора дивизии «Америкал», то есть ее старшего военного юриста. Браннен показал позже на предварительных слушаниях военного трибунала по обвинению генерал-майора Костера в сокрытии преступления — обвинения были выдвинуты комиссией Пирса,— что во время пребывания во Вьетнаме видел оригинал рапорта Фрэнка Баркера о расследовании, проведенном в мае 1968 года. «Это имело место где-то в мае 1969 года,— объяснял он.— Мне позвонил начальник штаба дивизия, им в то время являлся полковник Джон Дональдсон, и попросил меня прибыть к нему. Прибыв к начальнику штаба... я обнаружил в кабинете полковника Дональдсона начальника первого административно- кадрового отдела штаба подполковника Генри Л. Лоудера. Не припомню, чтобы кто-либо еще присутствовал при той встрече». Дональдсон ознакомил Браннена с копией письма Райденауэра и затем приказал разыскать в его ведомстве любые возможные документы, содержащие информацию о событиях, указанных в письме. Неизвестно, кто из служащих Пентагона предоставил Дональдсону копию письма Райденауэра. Единственным официальным связующи звеном на тот период между письмом и дивизией «Америкал» был полковник Уайтейкер, согласно собственным показаниям, никогда не получавший на руки текст письма.
Браннен не обнаружил никаких следов расследования. «Тогда,— показывал он,— я покинул свой кабинет и направился в первый отдел, находившийся ярдах в ста от нас... Я пришел в расположение отдела подполковника Лоудера, вошел в его личный кабинет... Когда я зашел в кабинет, он, держа в руках папку, сказал: «Вот что нам удалось разыскать» — и вручил эту папку мне... Она была, пожалуй, с полдюйма толщиной». Папка содержала рапорт Баркера от мая 1968 года вместе с сопроводительным письмом Гендерсона. Как припоминал Браннен, в папке содержалось с десяток или более свидетельских показаний, приложенных к рапорту, «которые, очевидно, были написаны одной и той же рукой, одинаковыми чернилами, по-видимому шариковой авторучкой. Но и в этом,— добавил подполковник,— я не увидел ничего из ряда вон выходящего, поскольку ведущий следствие офицер (в данном случае, в расследовании по Милай-4,— Баркер) часто сам записывает вопросы и ответы, а также ведет краткую запись показаний, полученных им от свидетелей...»
Браннен продолжал: «Я сказал подполковнику Лоу- деру: «Это, видимо, и есть документ, который мы ищем. Вы хотите, чтоб я сопровождал вас к начальнику штаба?» Тот ответил: «Нет, я сам отнесу документы и переговорю с ним». ... Более я ничего общего с этим следственным досье не имел».
Тем летом Браннен покинул дивизию «Америкал» и вернулся в Соединенные Штаты для прохождения годичного курса обучения при Академии генерального штаба в Форт-Ливенворте. Когда в ноябре сведения о Милай впервые прорвались на страницы газет, он находился в академии. Прочитав множество газетных и журнальных публикаций о совершенном зверстве, Браннен нашел особенно оскорбительной статью в журнале «Ныосуик»: «Они (журнал) ухватились за инцидент в Милай и резво сделали вывод, что армейское командование всеми силами скрывает правду, что вообще не было никакого расследования и все такое,— пожаловался военный прокурор.— Что ж... на [рождественские] каникулы нас распустили из академии на две недели. Я был приглашен на коктейль... Там были и другие военные юристы... Зашла речь о Милай, поскольку они знали, что я служил в дивизии «Америкал». Один из них сослался на эту статью... И я недвусмысленно ответил ему, что считаю статью неточной, но ничего необычного в этом не вижу, поскольку новости по большей части вообще излагаются неточно, зачастую за факты выдаются домыслы редакторов. Я сказал, что собственными глазами видел... официальный рапорт о проведении расследования по поводу инцидента в Милай. По правде говоря, у меня никак не сложилось впечатления, что командование дивизии «Америкал» предпринимало какие-либо попытки замять инцидент, напротив — оно провело расследование».
Рассказ Браннена стал достоянием юридических армейских кругов, и три месяца спустя, в марте 1970 года, один из адвокатов генерал-майора Костера попросил его дать официальные показания о папке, которую он видел в кабинете подполковника Лоудера. Браннен также дал официальные показания в июне сотрудникам Управления по расследованию уголовных преступлений. Несколько дней спустя он прошел проверку на детекторе лжи в Пентагоне. Офицер был подвержен этой проверке по настоянию Дональдсона, к тому времени произведенного в генералы и получившего ответственную должность в комитете начальников штабов, а также Лоудера, усиленно отрицавшего показания Браннена. К середине лета 1970 года и Дональдсон, и Лоудер сами оказались объектами секретного следствия, проводимого Управлением по расследованию уголовных преступлений для определения их роли в сокрытии правды о трагедии в Милай-4.
На предварительных слушаниях по делу Костера в сентябре Браннен показал, что Лоудер звонил ему вскоре после того, как он дал первые официальные показания защитникам Костера. Браннен полностью привел состоявшийся разговор: «Он (Лоудер) сказал: «Мне только что звонил такой-то... Я ничего не помню об этом рапорте». Он сказал также: «Должно быть, это был не я. Должно быть, мой преемник». А я ответил: «Что ж, Генри, если вы не помните, так и скажите им, что не помните. Я им говорю то, что я помню, и это все, что я могу сделать и что вы можете сделать». Он ответил: „Хорошо"». Впоследствии Лоудер добровольно вызвался пройти проверку на детекторе лжи в Пентагоне, стремясь доказать, что никогда не видел папку с рапортом Баркера, но результаты проверки оказались отрицательными.
Генерал Дональдсон давал показания на слушаниях по делу Костера 14 сентября 1970 года, пять дней спустя после Браннена. Он снова отрицал, что ему было что-либо известно, и утверждал далее, что не видел письма Райденауэра, пока нес службу во Вьетнаме. Дональдсон показал также, что незамедлительно направил неофициальный доклад Гендерсона по инстанции армейскому командованию в Сайгоне, как только сержант Кэмел разыскал его. Но сотрудники комиссии Пирса к этому моменту уже проверили архивы в Сайгона и не обнару-жили никаких следов доклада 1.
Как меня информировали правительственные источники, когда в середине 70-х годов выдвинутые Бранненом обвинения стали достоянием армейских кругов, наверху всерьез подумывали о возобновлении деятельности комиссии Пирса. По мнению источников, от этой меры отказались потому, «что она могла привести к неприятным последствиям». Последующее расследование деятельности Дональдсона и Лоудера, проведенное Управлением по расследованию уголовных преступлений, не смогло вскрыть прямых доказательств их причастности к действительному уничтожению документов. «Так и не удалось найти никого, кто засвидетельствовал бы уничтожение папок,— пояснил источник.— Браннен лишь сумел установить, что Лоудер располагал ими».
Но работники управления не опросили Брюса Брауна из г. Хэйз, штат Канзас, рядового, ответственного в центре связи дивизии «Америкал» за сверхсекретные досье и материалы «Оскат» (особой категории). Как сказал мне Браун в середине 1971 года, он был убежден, что материалы расследования действий тактической группы Баркера были упрятаны в сверхсекретный сейф «Оскат». «Большинство остальных папок содержали письма и краткие записи сведений, но эта была особой,— рассказывал Браун.— Толщиной она были дюйма полтора и содержала много бумаг. Командование требовало, чтобы за ней был установлен особый контроль. Папку никто никогда не запрашивал, кроме начальника штаба (Дональдсона)». Документация центра связи находилась в ведении первого отдела штаба (возглавляемого Лоудером), и ни одному офицеру, будь то хоть сам командир дивизии, не разрешалось оставлять у себя на ночь сверхсекретное досье или материалы с грифом «Оскат».
Комиссия Пирса часами допрашивала канцелярских служащих штаба дивизии, пытаясь определить, где могли
храниться материалы расследования Гендерсона, но сотрудников центра связи не опросил никто. Костер показал, что передал окончательный вариант рапорта Баркера самому начальнику штаба полковнику Парсону на хранение. Документ должен был тщательно оберегаться. Парсон, как и его преемники на посту начальника штаба дивизии, часто оставлял подобные материалы на хранение в центре связи.
Однако не прошло и года, как на многообещающую карьеру генерала Дональдсона легла опасная тень. В конце 1970 года военный прокурор, проверяя сигнал о том, что полковник Гендерсон, командуя в 1968 году бригадой, занимался «охотой на гуков», опросил ряд вертолетчиков, воевавших во Вьетнаме. Прокурор выяснил, что подавший сигнал человек ошибся лишь в личности «охотника за гуками». Им оказался не Гендерсон, а Дональдсон, который, как утверждалось, провел десятки часов на борту вертолетов, высматривая подходящие цели. Было возбуждено следствие, и в июне 1971 года Дональдсону предъявили официальные обвинения в убийстве шести вьетнамских гражданских лиц и в покушении на убийство еще двоих. Его тут же освободили от занимаемой должности в комитете начальников штабов в Пентагоне. В декабре, после четырехмесячного закрытого разбирательства, армейские власти сняли с Дональдсона все обвинения.
Раны сознания. Американские писатели и журналисты об агрессии США во Вьетнаме. М., 1985, с. 298-308.
Примечания
* «Программа вьетнамизации» - политика президента Р. Никсона, предполагавшая комплекс военных, политических и экономических программ, которые позволили бы добиться победы руками марионеточного режима Тхиеу.
1. Дональдсон утверждал также, что впервые услышал о заявлениях Браннена, находясь в отпуске в ноябре—декабре 1969 года. Однако, вернувшись из отпуска во Вьетнам в конце года в качестве заместителя командира дивизии «Америкал», он ни словом не обмолвился об этом, чтобы оказать содействие генералу Пирсу и его сотрудникам, проводившим на месте расследования бойни в Милай. Дональдсон знал, что Пирс искал документы. Он даже отметил в показаниях, что непосредственно перед возвращением комиссии Пирса в США разговаривал за завтраком с Робертом Маккрейтом, гражданским юристом, принимавшим участие в работе комиссии, и Маккрейт отметил, что комиссии не удалось обнаружить каких-либо следов проведения официального расследования. Во время слушаний по делу Костера Дональдсону задавался вопрос: почему, если он действительно слышал о заявлениях Браннена в конце 1969 года, он не сообщил об этом комиссии добровольно? Генерал ответил: «Комиссия Пирса придерживалась четко выработанной программы. Прежде всего они хотели выехать непосредственно на место предполагаемого инцидента в Милай, чтобы восстановить его в деталях. И они казались более заинтересованными в проведении опросов местного населения и тех американцев, кто еще оставался в этих местах... Меня, например, они об инциденте не опрашивали».