Вы здесь

Документ № 22. Из воспоминаний русина, отправленного на фронт Австро-Венгрией

Документ №22.

Из воспоминаний русина, отправленного на фронт Австро-Венгрией («Талергофский альманах». Вып. 1. Львов, 1924.

С. 97-99)

«Пока я попал в ряды армии, успел побывать в пяти тюрьмах в Галичине и Венгрии, был под военным судом, судился как «изменник», и только после погнали меня на фронт.

После объявления мобилизации, жандармы, а даже акцизные стражники арестовали всех, кого подозревали в «русофильстве». В с. Городнице, славившемся своей «неблагонадежностью», было арестовано 6 человек, в том числе я и сын местного священника, канд. адвокатуры И. В. Козоровский. Всех «русофилов», в том числе гусятынского бургомистра, еврея Кавалка (вскоре, впрочем, отпущенного на свободу) и уездного инженера - поляка, держали сначала в гусятынском арестном доме, а затем, под конвоем акцизных стражников, отправили в Коломыю. Коломыйская тюрьма была битком набита русскими галичанами. В числе узников были судья А. О. Гулла из Коссова, свящ. А. Гелитович из Коссова, его сын, судья А. Гелитович, свящ. Николай Семёнов из Коломыи, свящ. М. Левицкий из Вербежа, б. член австрийского парламента д-р Н. Н. Глебовицкий, его отец свящ. Павел Глебовицкий и др. Число арестантов всё увеличивалось. Привели страшно избитых, изуродованных - учителя из Хоросткова Кенса с сыном Амвросием, которых избила еврейско-мазепинская толпа, сначала в Хоросткове, а затем в Копычинцах, когда их везли из суда на вокзал, так как конвоировавшие их жандармы приказали нарочно извозчику ехать медленно, чтобы толпа могла выместить на них свою злобу, причем старик Кенс потерял даже сознание от побоев. Кстати сказать, оба Кенса были в кандалах, так что не могли парировать наносимых им ударов.

В Коломые держали нас около месяца, а когда русские войска стали приближаться, нас увезли в Шатмар-Немети в Венгрии, причём на всех станциях нас обкидывали камнями. Когда мы на вокзале в Шатмар-Немети вышли из вагонов, на нас бросилась толпа с кусками каменного угля. Били, как зверей, посыпалась отборная ругань. Особенно досталось священникам Левицкому (80 лет) из Вербежа и Семёнову из Коломыи.

Мы были ошеломлены этой встречей и особенно тем, что все эти насильники, здесь, в глубокой Венгрии, говорили по-польски. Секрет вскоре выяснился. Банда громил, около ста человек, были поляки, почти исключительно интеллигенты: чиновники, железнодорожники, учителя, бежавшие перед «москалями» из Восточной Галичины. Для них была устроена в Шатмаре колония. Узнав заблаговременно о нашем приезде, они собрались на вокзале, чтобы встретить нас должным образом.

В Шатмаре держали нас четверо суток взаперти, в совершенно темном магазине какой-то мельницы. Спали мы на сырой, голой земле. Затем нас отправили в Мискольч, в военную тюрьму. Там было уже около 600 человек галичан, в том числе до 200 человек интеллигентов; были тоже чехи (двое из них - запасные офицеры) и несколько словаков. Отношения были довольно сносные, благодаря чехам и словакам, смотревшим за порядком. Но всё-таки случались тяжелые, гнусные сцены. Напр., тюремный унтер-офицер, венский еврей, приставал ко всем молодым крестьянкам, а особенно к одной красивой гуцулке. Гуцулка с отвращением отклоняла его гнусные предложения, однако еврей не унимался, а даже, случайно захватив её наедине, изнасиловал её.

Солдаты немцы и мадьяры крали пищу, присваивали себе деньги узников и т.п.

Всех узников привлекли к военному суду станиславовской дивизии, пребывавшему в то время в Мискольче. Конкретной вины не доказали никому. Всё сводилось к вопросу: «что такое «русофилы» и «украинцы» и почему первые не желают называть себя «украинцами»? Военные судьи совершенно не понимали причин, которые ставились в вину узникам, но, несмотря на это, было решено задержать всех арестованных в тюрьме до конца войны. Кроме того, двое крестьян были приговорены к 10 годам тюремного заключения, один за отказ дать солдатам подводу, другой же за разборку телеги, когда солдаты хотели реквизировать её для отступающих войск. Все обязанные к воинской повинности были «амнистированы» и призваны на военную службу, а с ними и я был отправлен в Кошицы, а оттуда в Левочу, в 95 п. полк. В Левоче была образована из арестованных особая часть и отправлена на фронт в Галичину, где я и попал к русским в плен».

Д.А. Ахременко, К.В. Шевченко, Е.Л. Кривочуприн. Забытая трагедия русинов: национальная политика Габсбургов в годы Первой мировой войны. Брянск, 2016, с. 134-137.