08. Финноугорские языки

Поскольку считается, что территорию Кировской области и всего северо-востока Европы заселяли финноугры (плюс самодийцы на Крайнем Севере), то практически все гидронимы уже пытались выводить из финноугорских языков. Но серьезных топонимических исследований по территории Кировской области крайне мало, качество работ в соседних регионах тоже, на мой взгляд, оставляет желать лучшего. При этом даже авторитетным специалистам соседних республик не всегда удается, как мне кажется, избежать субъективизма в сторону этимологизации топонимов из языка «титульной» нации, исходя из живучих идей об автохтонности этих народов.

К тому же редкие научные работы тонут в океане публикаций доморощенных топонимистов (в том числе со степенями и званиями), сопоставляющих географические названия с лексемами из многочисленных словарей «по сходству звона» (выражение В.К. Тредиаковского). Отсюда появляются и получают широкое распространение такие перлы, как Уржум – ‘увидел белку’(мар.).

При этимологизации из финноугорских языков надо учесть, что эти языки далеко разошлись друг от друга, не менее, если не более, чем индоевропейские. Например, общность языков угорской группы с другими финскими языками видна только специалистам. Предполагается, что языки этой группы выделились из общего праязыка приблизительно 4 – 4,5 тысячи лет назад.[1] Но и прибалтийско-финские, поволжско-финские и пермские имеют не так много общих лексем, т.к. испытали сильное и различное влияние соседних языков. Поэтому этимологизация «из финноугорского языка» бессмысленна. Надо определять, из каких конкретно языковых групп (или из древнего праязыка) произошли те или иные топонимы.

А вообще говоря, разделять топонимы индоевропейского и финноугорского происхождения иногда можно даже при беглом рассмотрении. Слишком различны языки этих семей. Например, в финноугорских языках исконные слова никогда не начинаются (за исключением заимствований новейшего времени) на звонкие взрывные согласные, согласные ж и з. Крайне редки два согласных подряд в начальной позиции, тогда как согласные к, п, т в начале слова явно преобладают. С другой стороны, индоевропейские языки – флективные, т.е. словообразование происходит преимущественно при помощи флексий, например, многозначных суффиксов и окончаний, тогда как финноугорские языки (также как самодийские и тюркские) – агглютинативные, в которых слова образуются, образно говоря, «прилипанием» основ и однозначных аффиксов.

В топонимике это проявляется в том, что концы у индоевропейских топонимов, как правило, суффиксные: Вятка, Быстрица, Летка, Двина, Чепца и т.п. У финноугорских топонимов в конечной позиции находятся, как правило, апеллятивы, обозначающие тип географического объекта, их называют топоформантами: Косью от ю ‘река’ (коми), Колянур от нур ‘поле’ (мар.), Порывай от вай ‘проток’ (удм.).

Считается, что возможны случаи отбрасывания финноугорских топоформантов на русской почве, но это редкое исключение. Чаще они определенным закономерным образом преобразуются, исходя из языкового удобства новых «пользователей». Например, топоформанты –нгер, -нер, -нерь, -гер с предшествующей гласной, по мнению Н.Д. Русинова, выводятся из исходного марийского эҥер‘речка’.[2]

При этом надо учесть, что индоевропейские и финноугорские концы, имея различную природу, могут формально совпадать: например, индоевропейские суффиксы –ва и –ма совпадают по звучанию с финноугорскими топоформантами, восходящими к апеллятивам ва – коми ‘вода, река’ и маа – фин. ‘земля, местность’. Правда, финноугорское ва ограничено в распространении ареалом пермских языков, потому что в языках других финноугорских групп не зафиксировано.[3] А следов пермских языков далеко за пределами проживания нынешних пермских народов не обнаружено (исключения – Крайний Север и Западная Сибирь, которые коми осваивали вместе с русскими).

Напротив, апеллятив маа ‘земля’ имеет аналоги в других финноугорских языках, но по своей семантике он, мягко говоря, мало подходит для образования гидронимов.

Пермские  языки

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Пермские  языки – группа финноугорских языков, включающая в себя язык коми (с двумя литературными стандартами – коми-зырянским и коми-пермяцким) и удмуртский язык.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Территория нынешнего расселения пермских народов непосредственно примыкает к Кировской области, причем центрами этногенеза удмуртов считаются притоки Вятки Чепца и Кильмезь. По этим причинам неудивительно присутствие в бассейне Вятки пермских гидронимов, имеющих характерные речные форманты –ва, -ю, -шор (-сор), -вож, -чер (-сер), -ёль, -йыв (-ив) для коми языка и –вай, -шур (-сур) для удмуртского языка. А. Кривощекова-Гантман полагает, что формант –я может быть отражением не только мансийского я ‘река’, но и переработанного на русской почве пермского (коми) –ю ‘река’.[4]

Заметим, что –я может быть и русским, и балтийским окончанием, например, р. Белая на русской территории, Akija, Ašvija, Pomijaв Литве или Ноля и Пилья в Кировской обл. при лтш. pieliet‘налить, наливать’; ср. лтш. noleja‘долина’ (дословно ‘заливная’) от noliet‘залить, заливать’.Суффикс –ва также широко представлен в русской и балтийской гидронимии (Москва, Протва, Немолодва, Даугава, Вадува, Титува и несть числа) на территориях, где пермских следов нет и в помине. Конечно, как мы говорили выше, всестороннюю и точную картину распространения гидронимов соответствующего происхождения может дать только полное обследование гидронимии бассейна Вятки с составлением карт. Но применительно к пермским гидронимам и без глубоких исследований видно, что удмуртские, коми-зырянские и коми-пермяцкие гидронимы находятся на территориях современного расселения этих народов или непосредственно примыкают к ним. Правда, сюда же надо включить территорию Афанасьевского р-на Кировской обл. (верховья Камы), где проживала этническая группа коми-зюздинцев, обрусевших в XXвеке.

Что касается коми-пермяцких гидронимов, то их исследователь А. Кривощекова-Гантман заметила, что область их распространения шире территории Коми-Пермяцкого округа, распространяясь на юг от его границ (но не на запад, где находится бассейн Вятки!).[5]

Удмуртские названия населенных пунктов глубоко проникают на территорию Кировской области вплоть до устья Чепцы (и устья Кильмези на юге) при том, что удмуртских названий рек в низовьях Чепцы нет. Это говорит об экспансии удмуртов уже в новое время. Обращает на себя внимание обилие в низовьях Чепцы гидронимов (вообще говоря, редких в населенных местах), происходящих от названий населенных пунктов (Филипповка, Каринка и т.п.) и прозрачных русских гидронимов (Святица, Талица и т.п.) – то есть и в тех и в других случаях – молодых. Значит, в этом районе была нарушена топонимическая преемственность, отсюда можно сделать вывод о резкой этнической смене в этом районе, возможно, катастрофической – уже в историческое время. Причем предыдущее население было не удмуртским, иначе древние названия сохранились бы.

Этимологии из пермских языков в отношении гидронимов, находящихся за пределами обозначенных выше территорий, сделанные топонимистами-любителями, неубедительны. Например, этимология р. Юрья (лев. пр. Великой, пр. пр. Вятки) от коми юр ‘голова’[6] сомнительна по семантике и топонимическому окружению.

Р. Кобра из коми-перм. корби ‘глухой лес’[7] столь же невероятно, т.к. непонятно, почему река названа лесом, тем более что дремучий лес в северных районах не является отличительным признаком.Р. Курчум объясняется из удм. ‘лубяной чум’[8], но также непонятно, почему реку назвали чумом (этимологию названия Курчум надо рассматривать в контексте всего ареала гидронимов с окончанием на –ум: ср. р. Уржум).

Марийский  язык

Марийские топонимы также образуются при помощи топонимических формантов, обозначающих тип географического объекта. Выше уже было упомянуто о гидроформантах марийского происхождения: -нгер, -нер, -нерь, -гер с предшествующим гласным. Дискуссионно марийское происхождение гидроформанта -нга (-нка).  По крайней мере, А.К. Матвеев не относит его к марийским, в отличие от марийских исследователей.[9] Этот вопрос требует дальнейшей проработки. Для марийских ойконимов характерны форманты -нур (поле) и -ял (деревня).

Беглый осмотр показывает, что марийские гидронимы встречаются в Вятско-Ветлужском междуречье едва ли не больше в северной его части, тогда как на территории самой республики Марий Эл распространены названия, которые не этимологизируются с использованием марийского языка. В первую очередь это касается наиболее значительных рек. Можно предположить, что марийское население там появилось сравнительно поздно, выселив, уничтожив или ассимилировав иное население. А на севере Вятско-Ветлужского междуречья, наоборот, марийцы были ассимилированы русскими, хотя сохранялись там вплоть до XVIIIвека.

На юго-востоке Кировской области мы видим картину, аналогичную восточным районам (см. предыдущий раздел): изоглоссы (границы топонимов соответствующего типа) марийских ойконимов расположены севернее изоглосс марийских гидронимов. Поскольку в принципе они моложе, это означает, что марийцы продвигались на север и восток, в пределы Кировской области, уже в историческое время.

Конечно, эти рассуждения и по поводу пермских, и по поводу марийских топонимов довольно умозрительны. Для уточнения вопроса необходимо проанализировать гидронимы (поскольку они могут быть образованы из более древних пластов языка) с неопознанными концами, т.к. могут существовать форманты, образованные от не сохранившихся в современных языках апеллятивов. В частности, не совсем ясно происхождение речных окончаний  -нга, -еж, -ег, -ым (-им), -ум, -ик и т.п.

Прибалтийско-финские языки

На северо-западе Кировской области есть ареал гидронимов с финальным формантом –юг. Почти весь он находится в бассейне реки Юг (водная система Северной Двины), поэтому выходит за пределы рассмотрения этой работы. Однако этот формант встречается и в пограничных районах бассейна Вятки, а один гидроним расположен довольно далеко за пределами основной изоглоссы (р. Мурдюг, лев. пр. Вятки).

В бассейне Северной Двины, а значит, возможно, и Юга обитала летописная заволочская чудь. Этноним чудь без уточнения применялся к прибалтийско-финскому народу – предкам эстонцев. Можно предположить, что и заволочская чудь была близка по языку к прибалтийской чуди.

Гидроформант –юг можно (предположительно) вывести из прафинноугорского *joke‘река’. Некоторые гидронимы с гидроформантом –юг (но не все) этимологизируются из прибалтийско-финских языков; например, Пинюг (пр. пр. Юга) можно сопоставить с фин. pieniили вепсским pen’ ‘малый’.

Ареал форманта –юг относительно близок к местам проживания вепсов, поэтому, возможно, нужно привлекать инструменты этого языка. Впрочем, выдвигалась гипотеза о былом существовании на территории нынешних Костромской и Вологодской областей вымершего финноугорского языка. Некоторые исследователи относят его к прибалтийско-финской группе, другие считают, что он занимает промежуточное положение между прибалтийско-финскими языками и поволжско-финскими или пермскими.[10] Возможно, вымерший язык обитателей реки Юг составлял с этим языком одну особую группу. Проблема требует дальнейшего изучения, как и вопрос, нет ли других топонимов, принадлежащих к прибалтийско-финской либо к какой-то другой, вымершей, группе финноугорских языков.

Саамский язык

Саамский язык (либо, можно считать, группа родственных саамских языков) наиболее близок к прибалтийско-финской группе языков. Но поиск саамского следа имеет свои особенности. Дело в том, что саамы (лопари, лапландцы) сильно отличаются от большинства финноугров в расовом отношении (они образуют особую лапландскую расу) и от всех народов – образом жизни и культурой. Саамский язык содержит целый ряд лексем из первобытного фонда, которые не относятся к финноугорским, в частности, обозначающих понятия, связанные с оленеводством и охотой на оленей – их исконными занятиями на протяжении тысячелетий.

Лопари были первыми оленеводами Европы, причем их способы ведения хозяйства совершенно оригинальны, непохожи ни на способы азиатских оленеводов, ни их ближайших соседей по Арктике – ненцев (которые пришли из Азии уже в историческое время).[11]

Поэтому исследователи считают, что первоначально язык лопарей был иной, не финноугорский, а затем они переняли язык своих более многочисленных соседей, но оставив, в том числе, те слова, которым не нашлось аналогов в том диалекте финноугорского языка, который оказался доминирующим.

Некоторые лапланологи предполагают, что саамы (точнее, их генетические и культурные предки) были древнейшим (или одним из древнейших) народом Западной и Центральной Европы. Они заселяли ее от Испании до Финляндии, но затем были оттеснены в горы (в Пиренеи и Альпы) и на Север и вымирали по мере уничтожения оленьих стад, сохранившись только на территории нынешней Лапландии. Антропологи находят черты сходства с лапландцами (незначительную лапоноидность) у лигурийцев и коренных обитателей Альп.

Можно предположить, что предки лопарей занимали и всю лесную часть Восточной Европы. Антропологические данные этому не противоречат. Индекс уплощенности лица (по Г.Ф. Дебецу) неолитического населения лесной полосы Русской равнины (сборная серия) равен 45,0, что говорит о неевропеоидном характере населения (у европеоидов этот индекс от -16 до +20), и соотносим с современными лопарями (около 35, уменьшение может быть объяснимо незначительной метисацией, т.е. смешением с окружающими европеоидами).[12] Еще на заре исторического времени лопари жили значительно восточнее и южнее своей нынешней родины, например, в районе Ладожского и Онежского озер. Ареал саамских топонимов, по общепризнанному мнению, включает нынешнюю Карелию, Архангельскую и Вологодскую области (см. карту в статье Е.М. Поспелова[13]), вплотную подходя к Кировской области с северо-запада. При этом сам же Поспелов вслед за М. Фасмером выводит и название р. Луза (пр. пр. Юга) из саамского (от саам. лусс ‘семга’)[14], хотя Луза протекает восточнее обозначенной им изоглоссы. И хотя эта этимология представляется более чем сомнительной (ее критика выходит за пределы этой работы), все же стоит поискать следы саамского языка на территории Кировской области, в т.ч. и в бас. Вятки. На территории Кировской области есть три деревни под названием Лопари: две в Слободском р-не и одна в Даровском.

Из гидронимов бас. Вятки стоит обратить внимание на речки Нюнча и Нинча (30 и 36 верст к СЗ от г. Вятки)[15]. При этом основа нюнь является маркерной для саамской топонимики (при саам. нюнь ‘нос’, ср. русский географический термин нос ‘мыс’), тогда как основы нин и люл (недалеко течет р. Люльченка, возможно, от более раннего *Люлча) характерны для прибалтийско-финских топонимов.

Гидронимы с окончанием на –юг надо исследовать и на принадлежность к саамскому субстрату – при саам. йогк ‘река’.

Таким образом, можно заключить, что топонимические изыскания в саамском направлении могут быть продуктивными. При этом надо понимать, что близость каких-то элементов топонимов к саамским не обязательно означает, что их оставили генетические предки современных саамов, с их характерными культурными и антропологическими особенностями. Это могли быть те группы финноугорского по языку населения, которые передали генетическим предкам саамов свой язык, но их потомки были ассимилированы уже прибалтийскими финнами либо русскими.

Угорские языки

Угорские языки – группа финноугорских языков, включающая в себя венгерский язык и два обско-угорских языка: хантыйский и мансийский.

Появление угорских этносов в Вятском крае могло произойти в разные эпохи. В печати появлялись гипотезы об угорском характере некоторых исторических культур, имевших отношение к Вятской земле (ананьинской, пьяноборской). Особенно большую прессу получила дискуссия о прародине венгров. В этом отношении отмечались и вятские гидронимы с исходом на –им (-ым).

В конце концов, большинство исследователей пришло к выводу, что искать прародину венгров севернее Южного Урала бессмысленно. Н. Д. Русинов отмечает незначительные венгерские следы в топонимике Нижегородской обл., где они могли оказаться на пути из сибирских степей в Паннонию.[16] Но, во-первых, достоверность этих следов сомнительна, а во-вторых, они в южной части Нижегородской области, т.е. в другой климатической зоне и на значительном расстоянии от рассматриваемой нами территории.

А.К. Матвеев, который занимался в том числе и угорской топонимикой, сначала допускал возможность угорской интерпретации гидронимов на –им, но наряду с финской.[17] Однако в более поздней работе он фактически признал обе эти версии несостоятельными (как и для других гидронимов, заканчивающихся на носовую согласную с предшествующим гласным, определив их как «загадочные»).[18]

С другой стороны:

из письменных источников мы знаем о сражениях вятчан с вогуличами (манси), значит, уже в историческое время обские угры обитали значительно ближе к Вятке, чем сейчас;

в Кировской обл., в т.ч. в бас. Вятки, немало гидронимов с исходом на –я, некоторые могут оказаться и угорскими (об этом мы говорили выше);

в бас. Вятки есть р. Сургут (пр. пр. Лудяны, лев. пр. Вятки), название которой совпадает с древним ойконимом в районе нынешнего расселения хантов; по мнению историка Сибири П.Н. Буцинского, Сургутом называлась целая область наподобие Нарыма[19]; т.о. название вятской речки повторяет название хантыйской местности.

Впрочем, по мнению А.К. Матвеева, Сургут не этимологизируется из угорских языков.[20] Вятский гидроним Сургут можно попытаться объяснить, например, из балтийских языков, учитывая, что -ut– типичный балтийский суффикс, широко представленный в балтийской гидронимии (ср. р. и оз. Стергут в Осташковском р-не Тверской обл., где балтизмы обычны)[21]. Река Сургут расположена в районе, где есть и другие претенденты на объяснения из балтийских языков.В то же время название сибирского города звучит по-хантыйски Суркунтл[22], так что их созвучие, скорее всего, случайное.[23]

Во всяком случае, наличие гидронима Сургут нельзя считать аргументом в пользу угорских следов в вятской топонимии. Но, конечно, гидронимы на –я, в т.ч. и Юрья, нужно проверить на возможную причастность к угорским языкам. Хотя с большой долей уверенности можно сказать, что угорские этносы, если когда-либо и обитали на каком-то участке Вятской земли, не оставили глубокого следа в вятской топонимии.

Самодийские языки

Самодийские языки входят вместе с финноугорскими в уральскую семью языков, хотя они разошлись очень давно (в раннем неолите или в субнеолите). Появление самодийцев на Вятке противоречит общепринятой историографии этих народов, поэтому выявление самодийских топонимов на этой территории можно считать невероятным. Разумеется, нахождение весомых аргументов в пользу самодийского происхождения хотя бы ряда топонимов потребовало бы пересмотра истории самодийских этносов, но пока такие перспективы не просматриваются.