УДК 93:355
КУБАСОВ А. Л. (Вологда)
Вологодский государственный университет
Аннотация: Работа посвящена анализу практики применения заложниче-ства как средства оказания давления на противоборствующую сторону в период интервенции и гражданской войны в России. Автор публикует ранее неизвестные материалы переговоров между командованием войск Антанты и советскими властями по поводу обмена заложниками в Архангельской губернии.
Ключевые слова: Гражданская война, интервенция, заложники, военно-пленные, интернирование.
KUBASOV A. L. (Vologda)
Vologda state university
Annotation: The work is devoted to the analysis of the practice of using hostage as a means of exerting pressure on the opposing side during the intervention and civil war in Russia. The author publishes previously unknown materials of negotiations between the command of the Entente troops and the Soviet authorities on the exchange of hostages in the Arkhangelsk province.
Keywords: Civil war, intervention, hostages, prisoners of war, internment.
Начиная с 1920-х гг., историки спорят в отношении методов, применявшихся в ходе революции, гражданской войны и иностранной военной интервенции в России. [3, с. 4-6] Предметом дискуссий, как правило, становятся вопросы о том, кто первый применил насилие, а также то, чья сторона использовала его в большей или меньшей степени [2, с. 14, 15, 40].
Между тем, как показывают исторические факты, к внесудебным расправам, включавшим в себя взятие заложников, заключение в тюрьмы и концлагеря, расстрелы, прибегали как одна, так и другая сторона. Логика их поведения не поддается объяснению с позиций мирного времени, а диктовалась условиями острейшего противоборства враждовавших сил, боровшихся не только за победу своих идей, но нередко и за физическое выживание.
Наглядным подтверждением этому служат события 1918-1919 гг. на Севере России, связанные с иностранной военной интервенцией и Гражданской войной. Интервенция Англии, Франции и США в регионе началась в марте 1918 г. с высадки англо-французского десанта в Мурманске. Затем 2 августа интервенты заняли Архангельск. Одновременно в городе произошел антисоветский мятеж. При содействии союзников в городе возникло антибольшевистское правительство - Верховное управление Северной области. Предпринимались попытки продвижения отрядов интервентов и белогвардейцев вглубь страны в направлении Вологды и Котласа.
Смена власти сопровождалась арестами, расстрелами и заключением в тюрьмы и концентрационные лагеря членов большевистской партии, советских служащих, командиров и бойцов РККА. С самого начала интервенции союзное военное командование рассматривало захваченных ими сторонников Советской власти в качестве потенциальных заложников. При этом даже белые генералы и офицеры упрекали английское командование, которое руководило союзническими силами в регионе, в перенесении на территорию России приемов колониальной практики.
В ответ на аресты и репрессии против сторонников советской власти командование Северо-Восточного участка (СВУ) отрядов завесы, организованного для отпора интервентам и белогвардейцам, приступило к взятию заложников в прифронтовых районах Архангельской и Вологодской губерний. Как видно из сохранившейся в РГВА переписки в задержании и пересылке заложников участвовали руководители политического отдела СВУ, фактически возглавившего эту работу, командование Вологодского и Котласского тыловых районов, Военно-полевого штаба г. Тотьмы, сотрудники Вологодской и Тотемской ЧК. В число задержанных входили «местные буржуа и офицеры», активисты оппозиционных партий кадетов и эсеров. Целями применения заложничества служило с одной стороны предотвращение антисоветских выступлений в тылу РККА, с другой - спасение товарищей, попавших в плен к белогвардейцам и интервентам.
Особенностью взятия заложников на Севере было то, что к подобным действиям большевики начали прибегать до принятия 5 сентября 1918 г. декрета Совнаркома «О красном терроре». 30 августа занимавший в то время должность заведующего политическим отделом СВУ, а в дальнейшем ставший членом коллегии ВЧК, А.В. Эйдук сообщал в ВЧК по поводу жителя Архангельска, задержанного при попытке перебраться через фронт по проселочной дороге с удостоверением целиком перешедшего на сторону белых военно-морского контроля: «Гр. С.Г. Луговской называет себя беспартийным и конечно лояльным. Но в силу того, что Луговской в течение целого ряда месяцев, если не лет является уполномоченным и делегатом от Судоремонтного завода в Архангельске и был секретарем совета старейшин, каковая организация всегда [была] и осталась противниками советской власти, я нашел необходимым его препроводить к Вам. Из ныне выходящих в Архангельске газет мы узнали, что как раз на судоремонтном заводе были произведены аресты товарищей стоящих на платформе советской власти, а потому гр. Луговской может быть заложником. С другой стороны Архангельское правительство объявило, что все большевики являются заложниками, а потому считаю, что и нам не мешает заручиться влиятельными заложниками, каковым, безусловно, валяется гр. Луговской» [5, ф. 188, оп. 2, д. 18, л. 3].
Конец 1918-начало 1919 гг. показали, что попытка с помощью интервенции установить подконтрольный странам Антанты режим в России обречена на неудачу. После подписания перемирия с Германией официальная версия командования союзников о защите Севера от немецкой экспансии больше не выдерживала критики. «Подписание перемирия, - писал 13 ноября 1918 г. американский представитель на Севере Д. Пуль, - внесло некоторое беспокойство в ряды американских и французских войск. Они считают, что причины, оправдывающие их пребывание на севере России, исчезли... Офицеры и солдаты хотят знать, для чего им нужно продолжать военные действия против большевиков» [1, с. 127].
Большевистская агитация приводила к отказам солдат интервентов подчиняться офицерам, отправляться на фронт, случаям братания с противником, перехода на его сторону, выдвижения перед командованием требований о скорейшем возвращении на родину. В апреле 1919 г., предвидя последующую эвакуацию своих войск с Севера России, представители союзнического командования вступили в контакт с советской стороной по поводу судьбы своих военнослужащих, попавших в руки РККА. Переписку по этому поводу с командующим войсками Антанты в Архангельске британским генералом Э. Айронсайдом вел заведующий политотделом 6-й армии, образованной в сентябре 1918 г. в результате реорганизации СВУ, военком И.К. Наумов.
От советского руководства ход переговоров координировал член коллегии Наркомата иностранных дел РСФСР М.М. Литвинов. Для обмена мнениями заинтересованные стороны образовали специальные комиссии, наделенные полномочиями представлять их интересы. Советские представители передали следующие требования командованию интервентов:
«1/ Мы освобождаем всех ваших пленных немедленно, после того как будет дана гарантия эвакуации нашего севера союзными войсками, и тем самым вопрос об обмене всех военнопленных, взятых на Северном фронте, окончательно разрешится.
2/ Если гарантия эвакуации севера будет дана, то первая партия передается немедленно, остальные же военнопленные будут подтянуты к демаркационной линии и обменены, или возвращены на линии по заранее технически проработанному плану, без дальнейших работ комиссии.
3/ Списки всех военнопленных представителям союзных войск сообщаются.
4/ Независимо от вышеизложенного наша комиссия уполномочена вести переговоры об обмене находящихся сейчас в Вологде 22 военнопленных.
5/ В случае если в будущем Правительство РСФСР сочтет желательным частичный или общий обмен военнопленными Северного фронта, таковой будет произведен без всякой работы комиссии на демаркационной линии по уведомлению согласно принципам, которые могут быть выработаны в настоящее время нашими комиссиями.
Мы считаем своим долгом заявить, что при выше приведенных условиях скорейшее освобождение пленных находится исключительно в руках их Правительств» [5, ф. 188, оп. 1, д. 2, л. 1 -2].
27 апреля советские представители пересекли линию фронта и побывали в Архангельске, где провели переговоры об обмене пленными с помощником главного маршала союзной военной полиции. При этом представителям войск Антанты был передан список советских работников и служащих, арестованных и заключенных в тюрьмы и лагеря интервентами и белогвардейцами в Архангельске и Архангельской губернии [5, ф. 188, оп. 2, д. 34, л. 32].
Но уже 24 мая на предложение произвести обмен 20 пленных командование 6-й армии сообщило, что пленные находятся в Москве, и о том, когда советская сторона посчитает удобным обменять их на арестованных интервентами и белыми товарищей, союзники будут заблаговременно уведомлены [5, ф. 188, оп. 2, д. 2, л. 77].
Между тем военные действия на Северном фронте продолжались. При этом командование интервентов и белогвардейцев применяло насилие в отношении захваченных ими партийно-советских активистов, сторонников советской власти и членов их семей в случаях, когда та или иная местность переходила под контроль противника. Это вызывало резкую ответную реакцию. Так, 26 июня штаб 6-й армии направил в адрес генерала Э. Айронсайда телеграмму, в которой обращал внимание на факт захвата в качестве заложников в деревне Кузонемское Пинежского уезда Архангельской губернии девяти членов семьи служащего рядах РККА Кулакова. Позднее 6 из них, в том числе старик-отец 64-х лет и мать 53-х лет, были расстреляны. Второй такой случай имел место в Холмогорском и Шенкурском уездах, где расстреляли захваченных в плен 2 членов уездисполкома и секретаря уездвоенкома.
В телеграмме выражался протест против такого рода действий. Командование интервентов предупреждалось, что за «каждый случай подобного расстрела» советское руководство будет вынуждено «отдать приказание расстрелять такое же количество заложников или пленных союзного командования». Копию телеграмму направили начальнику штаба РВСР и народному комиссару иностранных дел Г.В. Чичерину [5, ф. 188, оп. 2, д. 34, л. 53].
8 июля военный комиссар И.К. Наумов телеграфировал в Наркоминдел М.М. Литвинову: «[В] Вологде находятся четыре английских пленных, прошу вашего разрешения отправить их обратно в Москву ввиду того, что всякого рода переговоры с союзным командованием закончены, а пересылка через фронт не совсем безопасна для них. Жду срочно ответа» [5, ф. 188, оп. 2, д. 34, л. 21].
20 августа генерал Э. Айронсайд внес предложение командованию 6-й армии: «Я готов обменять всех английских пленных офицеров, солдат и штатских лиц у вас сейчас же [на такое же] количество ваших пленных, содерживаемых мною. Я не соглашусь обсуждать условия, которые не включают всех английских подданных в ваших руках. Если вы не соглашаетесь на это предложение, то я перевожу в Англию достаточное количество заложников, чтобы обеспечить благополучию английских подданных в ваших руках» [5, ф. 188, оп. 2, д. 34, л. 63-65].
Рассмотрев это предложение, М.М. Литвинов дал переговорщикам следующие указания: «Народный Комиссариат по иностранным делам на принятие условий обмена, предложенных ген. Айронсайдом и включающих выдачу находящихся наших руках английских пленных офицеров, согласиться не может. Удерживание этих офицеров является в настоящее время единственным средством давления на Английское правительство как в целях смягчения режима по отношению к находящимся в его руках гражданским и военным гражданам Советской России, так и для получения некоторых политических уступок.
Нами заявлено Английскому правительству в категорической форме, что переговоры об общем обмене мы можем вести лишь через уполномоченного, которому Антанта должна дать возможность поехать за границу, хотя бы в нейтральную страну... Предлагаем Вам ответить ему в том смысле, что переговоры об общем обмене могут вестись лишь с центральным Советским правительством, которое ставит предварительным условием разрешение посылки уполномоченного за границу». При этом давался комментарий в отношении событий, происшедших накануне в Карелии, когда сразу после возвращения союзническому командованию пленных английских офицеров бомбардировке, в ходе которой погибли мирные жители, подвергся г. Онега. Наркоминдел высказал мнение, что «подобные уступки [с передачей пленных] лишь разжигают аппетиты врага и побуждают его к дальнейшему пусканию в ход приемов запугивания и шантажа. Бороться с его шантажистской тактикой можно лишь решительным отказом в удовлетворении предъявленных под угрозой требований» [5, ф. 188, оп. 2, д. 34, л. 73]. После этого 31 августа военный комиссар 6-й армии И.К. Наумов направил Главнокомандующему Союзными силами в Архангельске радиограмму: «[В] случае повторения бомбардировки Онеги за каждого убитого мирного жителя будут покараны английские офицеры» [5, ф. 188, оп. 2, д. 34, л. 77].
В отчете военного министерства Великобритании «Об эвакуации севера России» отмечалось, что с июня по октябрь 1919 г. союзное командование эвакуировало с Советского Севера более 42 тыс. солдат и офицеров 16 национальностей [1, с. 123]. Но о выдаче всех союзнических военнопленных договориться с большевиками так и не удалось. В этой связи, уходя из Архангельска, интервенты выполнили ранее высказанные угрозы и взяли с собой заложников из числа заключенных концентрационного лагеря, расположенного на острове Мудъюг. 25 сентября содержавшиеся в нем советские работники и пленные командиры и бойцы РККА в количестве 29 чел. были под конвоем препровождены на французский военный крейсер «Кондэ» и посажены в трюм. После доставки во французский порт Брест заложников перевезли в тюрьму города Рэн, где во внесудебном порядке содержали до середины февраля 1920 г. в холодных и слабо освещенных камерах при недостатке пищи. В Советскую Россию узники вернулись лишь в сентябре 1920 г. Власти стран Антанты отпустили их под давлением рабочего движения, набиравшего в тот период силу в их собственных странах. [4, с. 38-40].
Список литературы:
1. Алахвердов Г. Г. Разложение в войсках интервентов и белогвардейцев на Севере России в 1918—1919 годах / Вопросы истории. 1960. № 7. С. 121 -134.
2. Красная книга ВЧК. Т. 1. 2-е изд. М., Политиздат, 1990.
3. Мельгунов С.П. Красный террор в России. М., СП"PUICO", "P.S.", 1990.
4. Рабочее звено. Двухнедельный журнал Архангельского Губернского Комитета по вопросам политики, экономики и партийной работы. № 5. 15 июня 1924. Архангельск.
5. РГВА.