УДК 930.2«1918»
ПИНАЕВА Н. И. (Архангельск)
Общество изучения истории отечественных спецслужб
Аннотация: в работе сквозь призму воспоминаний сотрудника ЧК представлен обзор военно-политической обстановки в Архангельской губернии в 1918 г.
Ключевые слова: ВЧК, спецслужбы, Гражданская война, Архангельск, советская власть.
PINAEVA N. I. (Arkhangelsk)
Society for the Study of the History of Russian Special Services
Annotation: in the work through the prism of the memoirs of the Cheka officer, an overview of the military-political situation in Arkhangelsk province in 1918 Keywords: Cheka, special services, Civil war, Arkhangelsk, Soviet power.
В мае 1967 г. в Усть-Каменогорск пришло письмо, адресованное первому председателю Архангельской губЧК Петру Игнатьевичу Лукьянову. В одну страницу печатного текста уместилось множество вопросов, в которых читалось большое желание архангельских чекистов узнать историю их предшественников, участников ярких и драматических событий первых лет советской власти. Разыскать Лукьянова оказалось непросто, как, впрочем, и найти любые документальные свидетельства того времени. Рождение и становление Архангельской губЧК пришлось на канун и разгар интервенции на Севере России. Сотрудники ЧК эвакуировались из города в ночь с 1 на 2 августа 1918 г., вернулись лишь в феврале 1920 г., вслед за РККА. Полтора года скитаний привели к утрате ряда ценных документов, отражающих данный период.
В марте 1966 г. на заседании партбюро УКГБ по Архангельской области был принят план мероприятий «по достойной встрече 50-летия Советской власти и ВЧК» [1, л. 1]. До юбилея оставалось без малого 2 года, а приготовления уже начались. Предстояла сложная и интересная работа по восстановлению истории архангельских чекистов. План получился внушительный - 22 пункта [1, л. 1 -4]. На первых порах в список ответственных за его реализацию включается 31 чел., но даже такого количества оказалось недостаточно. В одной из справок о ходе подготовки юбилейных мероприятий говорилось: «Как показала практика, эта работа по своему содержанию очень трудоемкая и кропотливая и требует к себе больших усилий» [1, л. 9]. Приложенные усилия принесли свои плоды. Более 40 запросов в различные органы сделали сотрудники Управления в ходе поисков. Основной задачей стал сбор информации о первых архангельских чекистах. На тот момент некоторые из них были еще живы. Оказалось, что четверо проживают в Архангельске, хотя большая часть давно покинула город и разбросана по необъятным просторам СССР.
Ценные фотографии и документы удалось найти в краеведческом музее и областном архиве, которые с готовностью откликнулись на запросы УКГБ. «Областной государственный архив сообщает, что можно сразу направить для занятий Вашего сотрудника, которому будут предоставлены газеты и документальные материалы, имеющиеся на хранении, согласно теме занятий», - говорилось в ответе за подписью директора архивного учреждения от 27 января 1967 г. [1, л. 54]. Большую помощь оказали также коллеги из Казахстана, Омска, Барнаула, Пензы. Они присылали запрашиваемые личные дела бывших сотрудников, проводили предварительные беседы с ветеранами Архангельской губЧК.
Важным источником исторической информации стала газета «Известия Архангельского Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов», на ее которой в 1918 г. публиковались все значимые новости, призывы и постановления губЧК. Многое удалось почерпнуть из переписки руководства комиссии с губисполкомом. Среди документов, хранящихся в областном архиве, в процессе подготовки к юбилею была обнаружена записка за подписями представителей ВЧК Д. Евсееева и П. Ульяновского, датированная 24 июня 1918 г. В ней сообщалось о создании в Архангельске Губчека в количестве 5 членов и секретаря [2, л. 95, 155]. С тех пор именно этот летний день стал считаться официальным днем рождения Архангельского управления, хотя, надо заметить, в сохранившемся уникальном документе «Три года деятельности Архгубчека» все же говорится: «23 июня 1918 г. в г. Архангельске состоялось первое заседание организованной губЧК <...>» [3, c. 79]. А уже через несколько дней в «Известиях» появляются первые публикации от имени губЧК. 30 июня на страницах газеты было напечатано следующее обращение: «Товарищи рабочие, крестьяне, красноармейцы и матросы! Тяжелое время переживает наша Советская республика, которая железным кольцом окружена злейшими врагами империалистами, стремящимися задушить ненавистную им Российскую революцию. Внутренние враги тоже не дремлют и всеми силами стремятся помочь своим союзным друзьям, чтобы повалить Советскую власть <... > Враги Советской республики, воспользовавшись тяжелым положением на почве продовольствия, стремятся направить малосознательную и темную массу на Советы, благодаря чему за последнее время участились черносотенные погромы. Такой провокаторской и грязной работе должен быть положен конец. Этим врагам должна быть объявлена беспощадная борьба, и такую борьбу везде взяли на себя Чрезвычайные Комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией.
Согласно Постановлению СНК и конференции Чрезвычайных Комиссий таковая в гор. Архангельске создалась и приступила к своей работе. Наша задача - это беспощадная борьба с контрреволюционерами, белогвардейцами, спекулянтами и мародерами, которые вносят смуту в Советской республике и спекулируют на народном несчастье.
Комиссия обращается к товарищам рабочим, крестьянам, красноармейцам и революционным матросам за содействием и поддержкой в трудной работе, ибо в Вашей поддержке мы найдем ту силу, которая даст нам возможность задушить врагов революции. Все сведения о контрреволюционерах, мародерах, спекулянтах, мошенниках и о скрытых запасах продуктов Комиссия будет принимать с благодарностью.
Надеясь на поддержку и помощь со стороны революционных масс, Комиссия будет зорко следить за революционным порядком и не допустит никаких бесчинств и контрреволюционных выступлений, каковые будут беспощадно подавляться вооруженной силой. 28 июня 1918 г.» [1, л. 31-33].
В тот же день «Известия» опубликовали обязательное постановление губЧК, в нем говорилось о спекуляции «продуктами первой необходимости» владельцев кафе и ресторанов и о жестком наказании за подобное явление в виде штрафа до 5000 руб. или ареста до 3 месяцев. Наказание от одного до трех месяцев принудительных работ грозило за появление в пьяном виде на улицах города и нарушение общественного порядка [1, л. 21].
А тремя днями раньше АрхгубЧК через газету объявила гражданам о необходимости под угрозой сурового наказания сдать имеющееся на руках холодное и огнестрельное оружие. Всем «праздношатающимся», спекулянтам, мародерам и хулиганам предлагалось в 24 часа покинуть город, а иностранным подданным зарегистрироваться в чрезвычайной комиссии [1, л. 23-24]. В условиях введенного в городе чрезвычайного положения такие меры были вполне оправданны. Все эти обращения имели две подписи: секретаря губЧК Владимира Виленчика и председателя комиссии Петра Лукьянова.
В 1979 г. сотрудникам 10 отделения УКГБ по Архангельской области удалось разыскать личное дело Владимира Михайловича Виленчика (Брунса). Оно находилось на хранении в архиве УКГБ по Омской области. Благодаря знакомству с материалами дела стало ясно, что первый секретарь Архангельсокй губЧК, как и многие его современники имел весьма насыщенную биографию [2, л. 159-160]. Родился он в Петербурге в 1889 г. Семья была определена как мещанская - отец работал наборщиком, а мать портнихой и экономкой. Образование Владимир получил достойное - учился в реальном училище, затем окончил 4 курса Гельсингфорского университета. Видимо, не случайно именно ему была доверена должность секретаря комиссии, хотя на первых порах ничто не предвещало его революционной деятельности. Виленчик давал частные уроки и занимался корректурой, но в октябре 1916 г. был призван в ополчение, службу проходил в 172 запасном пехотном полку, став впоследствии комиссаром батальона.
С этого все и началось. Судьба забросила его в Финляндию, и вскоре после Октябрьской революции финский революционный комитет назначил Владимира Виленчика уполномоченным по военным делам, комиссаром-инспектором русских инструкторов по обучению финской Красной гвардии. В боях Виленчик получил ранение, а его жена - командир женского батальона была расстреляна финскими белогвардейцами.
В мае 1918 г. комиссар Виленчик выехал в Москву, после встречи с председателем ВЦИК Я.М. Свердловым откомандирован в Архангельск для организации губЧК, и на целых три года, что по тем временам совсем немало, жизнь его оказалась связана с Севером. Он утверждается членом Президиума и членом-секретарем губЧК, в период интервенции и непродолжительного слияния двух комиссий некоторое время является товарищем председателя и начальником особого отдела Северо-Двинской губЧК Котласского военного района, а после отделения Архангельской губЧК вновь возвращается к прежней должности.
В июле 1920 г. у архангельских чекистов появляется новый начальник - Т.М. Смирнов, приехавший со своим секретарем, и вскоре Виленчик окончательно переходит на линию особых отделов сначала охраны северных границ, а потом оказывается на южном направлении, в Новороссийске, где «с целью конспирации» меняет фамилию на Брунс. Затем еще неоднократно перебрасывается на различные участки, занимает должности инспектора-организатора и юрисконсульта, а в 1926 г. откомандировывается в распоряжение ЦК ВКП(б).
С 1 октября 1931 г. В. М. Брунс трудится инструктором Московского областного комитета ВКП(б) в агитмассовом отделе, а в марте 1933 г. по здоровью его снимают с учета ОГПУ. Этими данными исчерпывается информация из личного дела, но даже само наличие такого дела для первых чекистов, в том числе занимавших достаточно высокие должности, может считаться удачей, ибо сохранились они не у всех.
Так, несмотря на усилия, не удалось отыскать подобных документов на первого председателя Архангельской губЧК Петра Игнатьевича Лукьянова. Зато эти поиски привели к не менее ценному приобретению. В 1967 г. живой и здравствующий бывший председатель Архангельской губЧК, проживал в Усть-Каменогорске, где его и застало письмо из Архангельска. В письме говорилось: «Уважаемый Петр Игнатьевич! В связи с подготовкой к 50-летию Советской власти и органов ВЧК, по поручению руководства и парткома УКГБ при СМ СССР по Архангельской области обращаемся к Вам как к первому председателю Архгубчека с большой просьбой оказать нам содействие в восстановлении жизни и деятельности чекистов в первые годы Советской власти <...>» [1, л. 59].
Далее авторы просили Лукьянова по возможности подробно описать время и обстоятельства вступления в должность, рассказать, как проходила организация губЧК, осуществлялась практическая работа комиссии в условиях приближавшейся интервенции и в ходе борьбы с англо-французскими захватчиками, а также сообщить любую другую ценную информацию, способную оказать помощь в воспитании молодых чекистов. Просьбу эту Петр Игнатьевич выполнил, в результате чего появились «собственноручно написанные воспоминания» [1, л. 60].
В дополнение к ним были направлены несколько копий архивных справок, содержавших любопытные сведения, в том числе автобиография Лукьянова, составленная им 9 апреля 1919 г. и хранившаяся в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Документ прилагался к заявлению в Петроградский комитет партии с просьбой направить его на работу в уголовный розыск, чрез-вычком или на фронт. Автобиография сообщала: «Родился в 1890 г., сын слесаря. С 13 лет пошел работать, сперва на фабрику, потом на завод <... > В 1913 г., работая на Путиловском заводе, вступил в партию в Нарвском районе. С Пути-ловского завода уволен за забастовку-протест против действий мастера. Поступил на Галерный Островок и уволен за распространение «Правды» и сборы в ее фонд <...> В августе 1914 г. по предписанию градоначальства был арестован и выслан <...> на 3 года.
В мае 1915 г. под чужой фамилией пошел в армию по решению партийного коллектива для ведения агитации против войны. В ноябре 1915 г. эвакуировался и до революции пробыл в Ярославле в 209 пехотном запасном полку <... > Вошел в Президиум Совета рабочих и солдатских депутатов в апреле 1917 г. В сентябре был избран председателем Военной партийной организации. Все время с Февральской революции до октября работал по губернии как организатор партийных ячеек и уездных Советов <... >
В октябре 20 числа отправлен на фронт <...> От фронтовой партийной ор-ганизации послан на съезд Румынского фронта и Одесской области. На съезде избран <...> во ВЦИК в Петроград, куда и прибыл 30 декабря 1917 г. <...> С Верховной коллегией по русско-румынским делам по распоряжению ЦИК как агитатор командирован на Юг. Работая в Крыму по вербовке добровольцев, после ликвидации Коллегии остался работать в Керчи председателем Революционного трибунала, потом военным комиссаром города и крепости до занятия Крыма немцами.
В мае 1918 года после отказа от должности военного комиссара на Кавказ, ЦК партии был командирован в Архангельск для партийной работы. В июне на съезде Советов Архангельской губернии избран председателем губ-ЧКпо борьбе с контрреволюцией и спекуляцией. После занятия Архангельска англичанами до декабря 1918 г. пробыл на фронте (Северная Двина). 10 декабря вышел из состава Чрезвычкома по принципиальным расхождениям с СевероДвинским губисполкомом в работе при слиянии Чрезвычайных губернских комиссий и прибыл в Петербург 20 декабря <...>» [1, л. 74-75].
Спустя полвека, бывшему начальнику губЧК по просьбе архангельских коллег вновь пришлось обратиться к той яркой эпохе. Мемуары П.И. Лукьянова поступили в УКГБ по Архангельской области 25 сентября 1967 г. «Прошу извинить, что задержал ответ на Ваше письмо. Основная причина задержки - ездил по районам области, где выступал с воспоминаниями об установлении Советской власти, о встречах с В.И. Лениным, Я.М. Свердловым, Ф.Э. Дзержинским, как участник Октябрьской революции. В подтверждение своей работы высылаю копии архивных справок, так как никаких других документов у меня не сохранилось. На все вопросы, поставленные в Вашем письме, могу ответить только то, что сохранилось в памяти, а она очень ограниченна. Прошло 50 лет. Если бы я мог побывать в Архангельске, пройти по городу, встретить кого-либо из живущих там старых товарищей <...> то, уверен, многое бы на месте восстановилось в моей памяти, и я смог бы уточнить дела коллектива чекистов и активистов того времени. Но это только желание <...> Теперь по существу.
В Архангельск я прибыл в первой половине мая 1918 г. по назначению ЦК партии, точнее, по предложению Я.М. Свердлова. Явился в Горком партии к тов. Виноградову. Встал на учет. Тов. Виноградов познакомил меня с некоторыми товарищами: председателем губисполкома Андреем Поповым, Новиковым, Паулем Виноградовым (нам привычнее имя Павлин - прим. авт.) <...> Ввели меня в профсоюз портовых рабочих и от них избрали на губернский съезд Советов, а до съезда я был кооптирован (введен в состав - прим. авт.) в губисполком.
На одном из заседаний Губисполкома было принято решение организовать Губернскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Председателем Комиссии предложили избрать меня, а членами Коллегии были избраны т. Линдеман, он же и заместитель председателя Губчека, питерский рабочий, кажется, с завода Айваза. Когда он прибыл в Архангельск и кем направлен, не знаю. Тов. Педо - латыш, т. Новиков от Губ-кома партии, еще один латыш, фамилии его не помню (это был Валюшис - прим. авт.) <...> впоследствии он ведал хозяйством Губчека и был нашим «кормильцем» <...> Что произошло с ним и с Педо, я не знаю. Секретарем ГЧК был назначен т. Виленчик. Откуда он прибыл в Архангельск, я также не знаю, кажется, студент (нам краткая биография Виленчика уже известна - прим. авт.).
ГубЧК придали отряд латышей, находившийся до этого при губисполкоме. Несколько человек для работы выделили моряки, из которых запомнил фамилии двоих: Циварев и Веселков Петр. Из латышей подбирать людей помог т. Тимме, который всех их хорошо знал. Работали три женщины: две латышки и жена т. Циварева. Впоследствии приняли машинисткой сестру начальника милиции Марию Валявкину.
Я старался привлечь для работы в губЧК больше из местных товарищей. Делать это заставляли две причины. Первая: в Архангельске я первый раз и знал о нем только из географии да по карте. Людей никого не знал. Надо было изучать состав населения города и тем более необходимо было знать силы оппозиции - эсеров и эсдеков да и вообще все слои населения губернии. Вторая: опыта в этой работе у меня не было, и взять его неоткуда, поэтому необходимо было привлечь больше местных жителей.
В ходе работы держали полный контакт с партийными организациями, с членами губкома и губисполкома. У нас существовала взаимная информация о ходе работы, о намечаемых мероприятиях. Взаимоотношения были очень дружеские. С милицией работали спаянно. Коллектив чекистов подобрался молодой, энергичный. Жили одной семьей, не чинились званиями, каждый выполнял любую работу. При этом была твердая дисциплина: «Умри, а сделай». Все решалось на Коллегии. Решения принимались большинством голосов и были обязательны для всех. Однако председатель имел право «Вето». Я лично как председатель дважды использовал это право <... >
До оккупации мы получали информацию не организованно, просто от случая к случаю и с разных сторон: от партоорганизации, от членов губисполкома, от приезжавших товарищей из уездов. Обыски производили по указанию из горкома, губисполкома, милиции. После моей поездки в Москву, в ВЧК на конференцию чекистов, где обменялись опытом работы в различных ЧК, прослушали инструктаж, который провел Ф.Э. Дзержинский <...> стиль нашей работы резко изменился.
Были распределены обязанности между членами Коллегии, назначены комиссары (так в то время называли оперуполномоченных - прим. Петра Лукьянова). Они выполняли поручения по определенным направлениям или отделам, они же вели расследование и давали заключение по делу, а зав. отделом, он же член Коллегии, делал доклад на Коллегии. Окончательное решение принимала Коллегия.
В экстренных случаях, когда по делу требовалось принять решительные меры, со временем не считались. Днем ли, ночью ли все, как один, поднимались на выполнение задания. Так, например, было, когда нам сообщили, что в Пинеге военрук, бывший офицер организует вооруженное восстание, с этой целью конфисковали оружие у бывших фронтовиков и немедленно на пароходе выехали туда <... > Гнездо, созданное офицером, было разгромлено, хотя самому организатору удалось скрыться.
Зная о трудном положении на фронтах, о нависшей угрозе над Архангельском и о том, что в Архангельске много офицерства, мы через горвоенкомат, чтобы их не спугнуть, начали вести их регистрацию, чтобы взять всех на учет, но до конца довести это не удалось. Я запрашивал ВЧК, что с ними делать и нельзя ли отправить в другое место? Мне ответили, что вывезти их некуда, справляйтесь сами. В это время я был делегирован в Ленинград на областной съезд Советов Северной области <... >
С начала июня по вторую половину августа губЧК переживала организационный период, многого сделать не могла. Тогда же было принято решение организовать уездные ЧК, но в жизнь провести это не смогли, не успели. ГубЧК в предвидении восстания белогвардейцев, кроме проводимой регистрации офицерства других действий не предпринимала.
О захвате Архангельска интервентами мы, делегаты съезда, узнали, только прибыв в Вологду. Произошло это так: на очередном пленуме съезда председательствующий Григорий Зиновьев объявил: «Вологодцы и архангельцы (Так в тексте - прим. авт.), немедленно отправляйтесь к себе, у вас не все благополучно!» <...>
В Архангельск я попасть не сумел, так как он уже был в руках интервентов. Мы отбыли на станцию Плесецкую, куда отозвал нас прибывший т. Кедров. Мне он передал распоряжение отправиться на Северную Двину и наладить работу губЧК.
В Вологде организовали небольшой отряд и на катере по Сухоне выехали по направлению на Архангельск. В районе реки Ваги я примкнул к товарищам, прибывшим из Архангельска на нескольких судах. Руководил всем отрядом Павлин Виноградов, который передал в мое распоряжение товарно-пассажирский пароход «Воеводу» <... > Я собрал всех находившихся в отряде Виноградова чекистов. Среди них не оказалось товарищей Педо, нашего «завхоза» и человек 10 из моряков и латышей. Причину их отсутствия я выяснить точно не мог <... >
Наше судно участвовало в боевых действиях всего отряда судов. Расположение частей интервентов в основном было таковым: по левому берегу англичане, по правому - американцы, среди тех и других были русские, одетые в их обмундирование.
Первое время наши суда стояли около берега кучно, но скоро у интервентов появились самолеты, и каждый день в 7-00 они своими бомбами поздравляли нас с «добрым утром». Правда, я не помню ни одного прямого попадания в судно, только однажды вблизи «Воеводы», по правому борту, разорвалась бомба, легко ранила разведчицу-пулеметчицу - жену Циварева - Симу. Это был единственный случай, нанесший нам ущерб. Наши капитаны к появлению самолетов отходили от причала и маневрировали, не давая точно прицелиться, но мы вели по ним интенсивную стрельбу, в результате был подбит один самолет, который сделал посадку на своей территории, недалеко от линии фронта <... >
До получения на вооружение пушек-«Маклинок» мы приближались к интервентам только под покровом ночи. Один раз совершили налет на их стоянку судов ниже реки Ваги, устроили вроде «абордажа» и, взяв на буксир один пассажирский пароход, увели. «Воевода» участвовал в этой операции со всей командой. Руководил налетом Пауль Виноградов, но на каком судне он находился, не помню.
Получив «Маклинки», мы начали устраивать засады, первая из засад оказалась удачной. Ниже Верхней Тоймы, на правом возвышенном берегу, выдававшемся мысом в сторону интервентов, заросшем лесом и кустарником, поставили 2 пушки. В результате потопили один буксирный пароход, вооруженный трехдюймовой пушкой, один катер интервентов выбросился на берег. Они шли на сближение с нами смело, зная, что у нас, кроме пулеметов, ничего нет, и напоролись.
Вскоре в Котласе мы сформировали и отправили один отряд, человек 20 с пушками Маклина, по направлению на Мезень, второй такой же отряд - на Печору. В связи с бездорожьем пушки ставили на лыжи и тащили волоком. В обоих отрядах участвовали чекисты, которым было дано задание устанавливать связь с местным населением.
Был в отряде один мальчик, Коля, лет 12-ти, который пришел к нам с территории, занятой интервентами, и рассказал о расположении противника, об укреплении Березников. Он попросил дать ему папирос и спичек, с которыми под предлогом их продажи он сможет проходить на пассажирские суда и сообщать нам все, что там узнает. К нам он приходил два раза. Его данные очень пригодились во время налета на их укрепленную базу. Во время этого налета было много захвачено продовольствия, обмундирования <... > Захватили много галет, мясных консервов. Так как с организацией питания было сложно, продовольственный запас мы пополняли с помощью рыбной ловли. Через местное население устанавливали торговцев, богатеев, забирали у них хлеб, зерно, мололи на их же мельницах. Делились хлебом с беднотой и у них же выпекали хлеб. ЧК в то время не состояла на интендантском снабжении.
С прибытием командующего Северным фронтом т. Геккера губЧК переключилась на работу по тылам. Ходили по Вычегде до Сыктывкара, ликвидировали банду <... >
При постановке пароходов в затон в Котласе нашей губЧК было предложено перебазироваться в Великий Устюг. Там мы связались с местной губЧК (Северо-Двинской - прим. авт.), очень слабой по своему составу, помогли им ликвидировать банду из 19 человек. Решение об ее уничтожении было принято Архангельской губчека. На этой почве возник конфликт.
Велико-Устюжский губисполком потребовал, чтобы Архангельская губЧК в своей работе отчитывалась перед ним, мы не согласились. Тогда он предложил слить обе губЧК. Я отказался и от этого, не имея связи с Архангельским губисполкомом, послал рапорт в ВЧК с просьбой передать председательство т. Линдеману, на что получил согласие. А так как в Архангельск я был командирован от ЦК партии, явился в Москву, в ЦК, откуда меня направили в Ленинградское бюро ЦК, бюро передало в областной Продовольственный комиссариат Северной области <... > О дальнейшей моей жизни и работе Вам будет понятно из документов, которые я получил из госархивов их копии посылаю Вам. <...> » [1, л. 61-70].
А в жизни Петра Лукьянова ждали самые неожиданные повороты. После Архангельска снова фронт - Гражданская война продолжалась. Военком 473 погранполка, делегат VII съезда Советов, курсант Московской Высшей военной школы, Красный военный летчик-истребитель. Работал инструктором на курсах повышения знаний летного состава, воевал против басмачей в Средней Азии. В 1925 г. демобилизован, впоследствии получил аттестацию летчика связи с присвоением звания «капитан».
С этого времени от былой романтики борьбы остаются лишь воспоминания. С неба Петр Игнатьевич Лукьянов спускается к земным профессиям - работает механиком, монтером, слесарем. В 1951 г. выходит на пенсию и продолжает заниматься общественной деятельностью, встречается со слушателями. Бывшему начальнику Архангельской губЧК было, о чем рассказать. Но его письменные воспоминания ждали своего часа еще долгих пятьдесят лет. Хранясь, среди прочих документов, в материалах архивного дела, они были почти неизвестны и никогда не публиковались, лишь кратко упоминаясь в некоторых исторических исследованиях. К столетнему юбилею архив Архангельского регионального управления знакомит с событиями далекого 1918 г. из первых рук.
Список литературы:
1. Архив РУФСБ России по Архангельской области. Ф. 1. Д. 4.
2. Архив РУФСБ России по Архангельской области. Ф. 1. Д. 29.
3. Отдел документов социально-политической истории Государственного архива Архангельской области. Ф. 1. Оп. 1. Д. 67.