Батулин П. В., ведущий специалист-архивариус АО «Первый канал» (г. Москва)
В статье представлена биография генерал-майора в отставке В.В. Суханина и обзор его «Дневника военного цензора» за 1917-1918 гг., хранящегося в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ).
Ключевые слова: военная цензура, русские эмигранты в Италии.
The article resents a biography of retired major general V.V. Sukhanin and a review of his "Diary of a censorship officer" for 1917-1918, which is housed in the State Archive of Russian Federation (SARF).
Keywords: military censorship, Russian emigrants in Italy.
Документы личного происхождения всегда являются важными источниками по истории государственных учреждений, включая цензурные, поскольку в них может отражаться неформальная сторона их организации и деятельности. Автор данного сообщения уже обращал на них внимание [1], и, хотя пока упомянутого в предыдущем сообщении источника не обнаружено, стоит обратить также внимание и на дневник другого автора, легко доступный в фондах ГАРФ [2].
«Дневник военного цензора» (с 13 августа 1917 г. по 22 июля 1918 г.) попал в ГАРФ в составе фондов РЗИА, куда, в свою очередь, видимо, передан вдовой его автора А.М. Зозулиной-Суханиной с рядом других документов В.В. Суханина [3, c. 376; 4, с. 375]. Биографических данных о его авторе, Владимире Владимировиче Суханине, немного, но достаточно для оценки его личности. Он родился в 1863 г., потомственный военный - внук участника войны 1812 г. артиллериста П.М. Суханина (тоже автора мемуаров [5, c. 256]), окончил 1-ую военную гимназию и 2-ое Кон-стантиновское военное училище, позже - С.-Пб. Имп. Археологический институт (вследствие чего имел некоторые ученые амбиции, отраженные в дневнике за первую половину 1918 г.), в службе с 1882 г., офицером с 1884 г. (л.-гв. Волынского полка [6, с. 469], с 1895 - по армейской пехоте), с 1896 г. - зав. библиотекой и столоначальник ГУВУЗ, далее с 1904 г. – начальник архива ГУВУЗ как минимум до марта 1914 г. [7, с. 92; 8, с. 12]. Полковник с 6.12.1905 г., к началу Первой мировой войны - в отставке (генерал-майор, производство в чин, видимо, при отставке - семья вернулась в Петербург из Италии, чтобы уладить дела в связи с отставкой, как раз в начале Первой мировой войны, и вместо 2 месяцев, как планировалось, им пришлось пробыть в России 6 лет [9, с. 325]), не позже апреля 1916 г. поступил на службу в качестве военного цензора при Главном Телеграфе в Петрограде, к 25.02.1917 г. - старший военный цензор [10, л. 2,3]. После Февральской революции В.В. Суханин, вероятно, не сработался с новым руководством военной цензуры - пренебрежительно упомянул в начале дневника [2, л. 2] «подпоручика Мацевича» (правильно - Манцевича, коменданта Петроградских почт и телеграфов и председателя Петроградской военно-цензурной комиссии [11, с. 299]). Поэтому перевелся на Румынский фронт в качестве зав. Бирзульского распределительного пункта с прикомандированием к Этапно-транспортному отделу Управления начальника военных сообщений, что объясняется желанием быть поблизости от семьи, пребывавшей в Кишиневе (имел также родственников жены в Одессе). Однако, вскоре В.В. Суханин вернулся в Петроград, видимо, по материально-финансовым - в дневнике есть расчеты о выгодности военной цензуры с учетом пенсии по сравнению с действительной службой, [2, л. 2], где после отмеченных в дневнике хлопот у знакомых 12.09.1917 г. вновь поступил на службу в военную цензуре (тогда уже в Петроградское военное почтово-телеграфное контрольное бюро) в качестве военного контролера на Главном Почтамте [10, л. 5,6], сначала - в группу ген. Орлова на секретные списки, далее - в группу Будберга [2, л.л. 5 об. 9; фактически это был контроль телеграмм].
С возвращения в Петроград начинается и отсчет дневника - однако неясно, был ли он начат в это время или же велся и ранее, поскольку первая часть дневника представляет собой переписанный уже в эмиграции беловик на хорошей бумаге (первые 11 листов до начала 1918 г.; событийно - до разгона Учредительного собрания), а далее еще более 30 листов подлинного дневника на желтой бумаге (в обоих случаях с оборотом). Записи за первые числа января 1918 г. в «беловой копии» и «черновом подлиннике» перекрываются, из чего можно увидеть, что из беловика выпущены некоторые хозяйственные подробности о ценах на продукты питания и прочие расходы, более подробно отмечаемые в подлиннике, и, предположительно, сокращены выписки и изложение газетных статей, занимающие заметное место в последующей части подлинника (этими выписками автор выражал свое отношение к текущим событиям, о чем ниже). Заметное место в дневнике занимают и др. деловые и хозяйственные записи - адреса и суммы квартплаты, сроки и хлопоты о получении денежных выплат (особенно пенсии), даты получения тех или иных документов с указанием их реквизитов. Можно предположить, что дневник развился из записных книжек с ежедневником, но неясно, когда именно это произошло, под влиянием событий 1917 г. или ранее.
Но скоро автор его определенно стал воспринимать себя как свидетеля важных и интересных событий, т.к. к дневнику примыкают воспоминания в 4-х частях, написанные уже в Италии, призванные заполнить «некоторый пробел» среди «мемуаров и отдельных записей», представляющие собой беловик, датированный (2-я, 3-я и 4-я части) мартом - маем 1920 г., но переписанный скорее всего в июне 1923 г. [12]. О 1-й части этих мемуаров определенно указано, что она переписана в 1923 г., а 2-я и 3-я - на той же линованной бумаге, с общей авторской нумерацией страниц, 4-ая - на другой, в клетку для прописей (видимо, предыдущая кончилась, либо переписано ранее, но подшито и пронумеровано вместе), всего 138 стр. Переписанная часть дневника - на еще одном сорте хорошей линованной бумаги.
1) «Петроград - Кишинев (1917 г.)» - о 13-дневном путешествии в 1918 г. из Петрограда через Витебск, Оршу, Могилев, Одессу, Тирасполь и Бендеры в Кишинев; это мемуары, опубликованные в Кишиневе в «Свободной мысли» в конце июля 1918 г., и переписанные, как указано, из-за плохой сохранности вырезки из газеты, вывезенной из России.
2) «Второе большевистское нашествие на Одессу» (24.04.19 - 24.08.19).
3) «На итальянском пароходе (Одесса - Генуя») (11.01.20 - 01.03.20).
4) «Среди приготовления бумажных денег (1919)». (Соответственно: л.л. 2-9, 11-25, 26-58, 59-70). Помимо 1-й части по содержанию интересна 3-я часть, о путешествии на пароходе из Одессы в Неаполь с остановкой на две недели в Стамбуле. Отдельно в фонде числятся воспоминания о профессоре филологе-русисте И.А. Шляпкине, преподававшем, в частности, палеографию в петербургском Археологическом институте (по каким-то причинам дело для просмотра выдано не было) [13].
Для пояснения содержания дневника и воспоминаний следует указать сведения о ближайших родственниках В.В. Суханина: он был женат на Анне Матвеевне Суханиной (в дев. Зозулиной, 1870-1969 [14, с. 246]), и они имели единственную дочь (в 1917 г. окончила гимназию). А.М. Суханина - преподаватель истории и географии, публицист и общественный деятель, из недавно аноблированных (по достижению чина) бессарабских дворян, окончила Фребелевские педагогические курсы в Петербурге, изучала историю искусств в Академии художеств, придерживалась толстовских и левых взглядов. Тем не менее, когда из-за болезни дочери семья стала подолгу жить близ Сан-Ремо (Италия), где они построили себе виллу «Анюша» в коммуне Оспедалетти,
A. М. Суханина дала обет построить там православную церковь, для чего смогла организовать попечительский и строительный комитет с участием высокопоставленных чиновников, а также привлекла к проектированию своего двоюродного брата архитектора А.В. Щусева. Обер-прокурор Синода В.К. Саблер и др. деятели высшего света привлечены были в комитет по строительству церкви частью через проф. Шляп-кина, а частью через брата ее подруги детства, сенатора Г.И. Кристи, бывшего московского гражданского губернатора в 1902-1905 г.г. (жена его - М.Н. Трубецкая), также построившего виллу в Ospedaletti (первоначальным был вариант постройки церкви именно в Оспедалетти). После смерти Г.И. Кристи (в 1911 г.) интеллигентская часть инициативной группы, связанная с А.М. Суханиной, рассорилась с аристократической (во главе с семьей графа Таллевича, польско-румынского происхождения, постоянно проживавших в Италии и финансировавших стройку), но церковь в Сан-Ремо была уже построена из каркасного железобетона и освящена в 1913 г. В период 1914-1919 г.г. женская часть семьи (включая тещу, А.И. Зозулину, вдову д.с.с.) жила постоянно в Кишиневе, причем в 1917-1918 г.г. А.М. Суханина издавала газету «Свободная Бессарабия», а в эмиграции она сотрудничала в либеральной прессе под псевдонимом Иван Иванов (под этим же псевдонимом - еще одни мемуары «Тени прошлого» в Бахметьевском архиве Колумбийского университета в Нью-Йорке). По утверждению А.М. Суханиной, ее внезапное появление в Италии в июне 1919 г. (с дочерью она выехала раньше B. В. Суханина) спасло имение от незаконной продажи, но далее семья, видимо, обеднела и в 1929 г. переехала в Ниццу, где В.В. Суханин и умер в 1932 г. [9, с. 105, 313, 315, 325, 381; 15, c. 67-75].
Сам В.В. Суханин придерживался также прогрессивных взглядов, т.к. в его фонде за дореволюционный период много конспектов и выписок из книг о разных деятелях революционного движения (В.И. Засулич, С.М. Кравчинском, Н.А. Морозове, С.Л. Перовской, Г.В. Плеханове, П.П. Шмидте и др.), а также об организациях и событиях (декабристах, народовольцах, Белостокском погроме, Петербургском совете рабочих депутатов 1905 г. и др.). Однако, вряд ли его взгляды были существенно левее кадетских, т.к. в 1917-1918 г.г. главным источником по общественным событиям, судя по дневнику, для него была газета «Наш век» (б. «Речь»), а в эмиграции, судя по делам с выписками и вырезками, он также читал кадетский «Руль» (впрочем, также эсеровскую «Волю России» и «Общее дело», но, возможно, тут было влияние жены). Наиболее «левый» эпизод в его дневнике [2, л. 4 об.] - покупка 31.08.1917 г. брошюр в комитете «партии народных социалистов» по поручению из Кишинева. В начале октября 1917 г. ввиду серьезности положения («настроение окраин внушает опасение из-за грабежей и насилий») прислушивался к советам об отъезде из Петрограда и необходимости запастись «статским платьем» [2, л. 6], 20.10. отметил слух о скором выступлении большевиков, «но слыхал, что оно перенесено на 25 число» [2, л. 6 об.], 29.10 отметил слухи на дежурстве о движении верных Керенскому войск [2, л. 7], из-за ценза оседлости (часто менял квартиры) с трудом добился голосования своего на выборах в Учредительное собрание [2, л. 8; за какую партию голосовал, не указал]. В дальнейшем он отмечал в дневнике нелепые и радикальные действия большевиков, а также всяческие насилия и дикости среди населения по сообщениям газет: декрет о новом правописании [2, л. 9 об.], назначение унтер-офицера Еремеева главкомом Петроградского воен.округа [2, л. 10], убийство Шингарева и Кокош-кина [2, л. 12 об.; разгон Учредительного собрания не прокомментирован], новый календарь [2, л. 16 об.], переговоры в Брест-Литовске и война с Румынией [2, л. 19-22 об.], убийство митрополита Владимира в Киеве [2, л. 23; особо отметив, что это только 4-й случай за всю тысячелетнюю историю русской церкви], монополизацию литературных произведений [2, л. 23 об.], «Разгром Пушкинского уголка» в Псковской губ. [2, л. 29; хотя счел возможным и преувеличение, как с раз-рушением Кремля в октябре 1917 г.], публичное сожжение грабителей по постановлению волостного комитета в Свияжском уезде [2, л. 30], разграбление имения И.С. Тургенева в Орловской губ. и особенное распространении погромного движения в Данковском и Ранненбург-ском уездах Рязанской губ. [2, л. 30 об.], гибель ген. Корнилова, смерть профессоров И.А. Шляпкина, Н.И. Веселовского [2, л. 32 об., 33 об.], продвижение немцев по Украине до Таганрога, перевод царя в Екатеринбург и о Романовых в Крыму [2, л. 35, 38]). Судьбой Романовых он явно интересовался: 22.05.1918 г. отметил, что видел в витрине плакат о пленении немцами Николая Николаевича и Марии Федоровны и увозе их в Германию, и тогда же о слухах в печати о переговорах об отправке Романовых через Румынию в Швейцарию [2, л. 39, 40], и уже в Кишиневе 11.07.1918 (ст. ст.) отметил сообщение «Свободной мысли» о расстреле б. царя в Екатеринбурге [2, л. 43 об.].
При этом окружение его в Петрограде было отнюдь не революционным и даже не общественным - в основном сослуживцы (бар. Андр. Алдр. Будберг, граф Вас. Викт. Келлер - по военной цензуре, и бывший сослуживец Д.Н.Фомичев, в то время - сотрудник ГУВУЗа), а также подруга или родственница жены «Мария Львовна» (в то время - сотрудница Института экспериментальной медицины, фамилия пока не установлена), через одесских родственников которой В.В. Суханину удалось получить вести от жены после долгого перерыва (он также отмечал и ее мнения по текущим событиям и проблемам частной жизни). Из-за пребывания семьи в Кишиневе, и отсутствии о ней каких-либо новостей с декабря 1917 по май 1918 г. [2, л.л. 12 об., 38] в дневнике много записей о событиях вокруг Бессарабии (беспокойство о судьбе близких его было небезосновательным: один из редакторов «Свободной Бессарабии», Н. Ковсан, а также несколько сотрудников другой газеты были убиты румынскими войсками [16, c. 136]). Настроение автора дневника было подавленным - много рассуждений о судьбе семьи, приуроченных к праздникам (Новому году, Пасхе и т.д. [2, л. 10 об., 34 и др.]).
Таким образом, звание «военного цензора» использовалось В.В. Су-ханиным скорее для самоидентификации, и не является центральной частью его дневника - из примыкающих мемуаров видно, что он вообще был склонен придавать большое значение служебному статусу, даже в случае работы по изготовлению советских дензнаков в Одессе в 1919 г. (т.к., возможно, он просто не привык к отставке за время с 1913 г.). Тем не менее, некоторое количество сведений о военной цензуре в нем присутствуют, главным образом - бытового характера, тогда как, скажем, характеристик сослуживцам осторожный автор прямых не дает, а аналогично отношению к событиям (данному через подборку новостей), отношение к происходящему на службе выражается скупо через упоминание фамилий. Или неупоминание: если первый советский начальник Центрального военного почтово-телеграфного контрольного бюро К.С. Манцевич начинает в январе 1918 г. упоминаться без искажения фамилии, то Комиссар (очевидно И.С. Плотников) дается вовсе без указания фамилии [2, л. 15 об., запись от 19.01] - возможно, он представлялся совершенно невозможным персонажем, в большей степени даже, чем председатель Исполкома Союза военных контролеров «госпожа Покровская» [2, л. 18 об., запись от 31.01.]. В дневнике приводятся фамилии новых назначений контролеров после 20.01.1918 г. (на 5/18.02.1918 г. [2, л. 23 об.]), несмотря на сокращения, т.е. представляющих интересы новой власти (что частью подтверждается имеющимися ныне биографическими данными): Попов, Медведев (далее - зам. Манцевича), Фролов (далее - комиссар Московского ВКПТБ и Главного управления пограничной охраны летом 1918 г.), Савкин, Конаржевский (далее - начальник Петроградского бюро военной цензуры печати с июля 1918 г.), Тройновский, Никитин.
Странным образом В.В. Суханин оказался дежурным в период Октябрьского переворота: 24.10.1917 г. он не смог попасть на свое очередное дежурство, т.к. мосты были либо разведены, либо через них не пропускали, о чем он уведомил предшествующего по очереди дежурств ген. Орлова по телефону, на что тот попросил его подежурить в следующую ночную смену, сам оставшись в эту. В результате 27.10.1917 г. Суханин записал, что вчера кончил ночное дежурство, был всего один, «больше никто не пришел», и что почта и телеграф заняты матросами из Кронштадта [2, л. 6 об., 7]. И в дальнейшем ему то и дело приходилось закрывать «прорывы» на своем участке: 1.11.1917 г. он не смог попасть на утреннее дежурство из-за «смены караула» с матросов на красногвардейцев (возможно, это было краткосрочное появление комиссара Лисичкина), зато с 2 на 3.11 продежурил две смены подряд с 7 вечера до 10 утра, т.к. 4-я смена вовсе не пришла, 9.11. отметил, что предшествующая партия Орлова оставила залежи в 1,5 тыс. телеграмм, «не потрудившись перейти туда, где был свет» (в дальнейшем были случаи и действительно полного отключения электроэнергии в здании), 01.12 с утра дежурил один, и пропустил 1706 телеграмм, пока не пришел Орлов, а в ночное дежурство с 16 на 17.12. был один и пропустил 3096 телеграмм, и, наконец, 1.01.1918 г. записал: «Я был один во всем почтамте» [2, л.л. 7 об.-8 об., 9 об., 10 об.].
Дневник проясняет ход сокращения штатов почтово-телеграфного контроля в Петрограде и восприятие его служащими [17]. Слухи о сокращении штата военных контролеров на 25% появились 3.12.1917 г., вскоре прошло собрание служащих на эту тему, 11.12. появился слух об упразднении военной цензуры к новому году [2, л.л. 9 и об.] - всё это ранее первоначального официального проекта, разрабатываемого со-хранявшимся дооктябрьским руководством, в период его обсуждения. В январе, наоборот, новости стали следовать за распоряжениями: точно в день издания приказа Наркомвоен № 23 Суханин 12.01.1918 г. узнал о получении указания о сокращении штата еще на 25%, включая и офицеров, 14.01 состоялось общее собрание по этому вопросу, где решено упразднить Особый контроль (по секретным спискам - как раз, где служил В.В. Суханин), оставив временно группу из 20 чел. под руководством ген. Плавутина [2, л. 14, 14 об.; Суханин не был выбаллотирован в выбывающие и приводит расписание последующих дежурств со своим участием]. К сожалению, неразборчива приведенная Суханиным в это время в дневнике копия отношения по этому вопросу, подписанная в том числе комиссаром А. Кокоревым (видимо, от Красной гвардии [18, c. 201 - один из руководителей ее Главного штаба]), а она могла бы пролить дополнительный свет на обстоятельства смены руководства военной цензуры и сокращения штатов. Тем не менее, дневник сообщает постановление общего собрания военных контролеров 19.01.1918 г. о принципах сокращения: увольнять отставников, получающих пенсии [2, л. 15 об.; поэтому Суханин был на дежурстве последний раз 20.01.1918 г.]. Далее В.В. Суханин некоторое время еще надеялся вернуться на службу, записавшись кандидатом, но в феврале потерял к ней интерес, и более военная цензура не появляется на страницах его дневника, далее полностью заполненного общественными событиями, проблемами его частной жизни и попыткой каких-то ученых занятий (по истории или филологии - дает сведения о покупке книг с ценами).
В целом в вопросах о военной цензуре дневник В.В. Суханина подтверждает известные из документов данные о продолжении работы петроградской почтово-телеграфной цензуры на прежних основаниях в первые недели после Октября 1917 г., а также свидетельствует о хорошей степени налаженности ее работы, что позволяло «закрывать» ее участки меньшим количеством сотрудников (особо добросовестных, как автор дневника), чем числилось по штатам и спискам, несмотря на ухудшение условий работы. Это позволяет предположить, что и в первое время после начала сокращений в начале 1918 г. производительность почтово-телеграфного контроля по просмотру корреспонденции существенно не пострадала (хотя, очевидно, получаемые оттуда сведения вряд ли кто уже мог эффективно использовать). Также дневник содержит ряд фамилий (в ряду других, определенно представлявших новую власть) новых сотрудников почтово-телеграфного контроля в начале 1918 г., роль которых пока нам неизвестна и заслуживает продолжения исследований.
Список источников и литературы:
1. Анна Суханина. Постройка русской церкви в Сан-Ремо в Италии. 19101954. // Талалай М.Г. Русская церковная жизнь и храмостроительство в Италии. СПб.: Коло. 2011. С. 313-328.
2. Батулин П.В. Создание советской военной цензуры в 1918 г. // Военно-исторический архив. 2010. № 2 (122). С. 120-137.
3. Батулин П.В. Существует ли дневник большевистского военного цензора? // История книги и цензуры в России: материалы междунар. науч. конф., посвящ. памяти А.В. Блюма, 29-30 мая 2012 г. / науч. ред. М.В. Зеленов. СПб.: ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2013. С. 147-153.
4. Волков С.В. Офицеры российской гвардии: опыт мартиролога. М.: Русский путь, 2002. 568 с.
5. Воспоминания современников эпохи 1812 года на страницах журнала «Русская старина» / сост., ред., предисл., имен. указ. В. М. Безотосный. М.: ГПИБ, 2011. 468 с.
6. Государственный архив Российской Федерации (далее - ГАРФ). Ф. Р-6754. Оп. 1. Д. 1.
7. ГАРФ. Ф. Р-6754. Оп. 1. Д. 2.
8. ГАРФ. Ф. Р-6754. Оп. 1. Д. 3.
9. ГАРФ. Ф. Р-6754. Оп. 1. Д. 3а.
10. Николаев А.Б. Думская революция: 27 февраля - 3 марта 1917 года. СПб.: Изд-во РПГУ им А.И. Герцена, 2017. Т. 2. 447 с.
11. Олейникова В.П. Роль российских эмигранток в формировании микроклимата итало-французских курортов в XIX - первой половине XX столетия // Научные проблемы гуманитарных исследований / Институт региональных проблем российской государственности на Северном Кавказе. 2011. № 3. С. 67-75.
12. Пятидесятилетие Главного управления военно-учебных заведений. 1863-1913. / сост. В.А. Бернацкий. СПб., 1913.
13. Российское зарубежье во Франции. 1919-2000 / сост. Л. Мнухин, М. Ав-риль, В. Лосская. М.: Наука; Дом-музей Марины Цветаевой, 2010. Т. 3. 757 с.
14. Русский заграничный исторический архив в Праге - документация: Каталог собраний документов, хранящихся в пражской Славянской библиотеке и в Государственном архиве Российской Федерации / сост. Л. Бабка, А. Копршивова, Л. Петрушева [= параллельное заглавие на чешском яз.]. Прага, 2011. 564 с.
15. Список полковникам по старшинству... Сост. по 1 марта 1913 г. СПб., 1913. Ч. 2.
16. Старцев В.И. Очерки по истории петроградской Красной гвардии и рабочей милиции (март 1917 - апрель 1918 г.). М.-Л.: Наука, 1965. 320 с.
17. Фонды русского заграничного исторического архива в Праге: Межархив. путеводитель / отв. ред. Т.Ф. Павлова. М.: РОССПЭН, 1999. 671 с.
18. Шорников П. Молдавская общественность и русская печать в Бессарабии в 20-е-30-е гг. XX в. // Русин. 2006. № 2 (4). С. 146-151.