На станции у величественного озера Байкал была неразбериха. До прибытия их поезда здесь уже находилось несколько эшелонов. Время клонилось к полуночи. В небольшом помещении станции вповалку спали солдаты. Некоторые бродили по станции в тщетных попытках найти кипятку или какой-нибудь пищи.
С приходом парохода началась погрузка. По сходням понуро шагали солдаты, подгоняемые крикливыми командами сопровождающих офицеров: «Не задерживай!... Не толкаться!... Чего вы толпитесь?... Ах, вы!... Так вашу мать!... Скорее занимайте места на палубе!»
Ночное шествие угрюмой солдатской толпы, освящённой слабыми прожекторами и подгоняемой командирами, тяжёлый топот солдатских сапог по деревянным трапам производили впечатление гонимого на убой стада крупнорогатого скота. И действительно: чем отличались от безмолвных животных, отправляемых хозяином на бойню, эти бесправные массы людей, которых злая воля жадных до наживы и власти изуверов человеческого рода гнала за тысячи километров от их родины на смерть?!
Большинство солдат, отправляемых на войну, не понимали, куда они едут. Они спрашивали офицеров и друг друга: «Где эта Япония?... Где Порт-Артур?... Где Маньчжурия?»
Им было невдомёк, ради чего они едут воевать и проливать свою и чужую кровь.
Не понимала этого и Катя, хотя от отца знала о Японии, которую он посещал и рассказывал о своих симпатиях к этой островной стране и её трудолюбивому народу. Но Кате было хорошо известно, что война не бывает без кровопролития и смертей, что раненым нужна будет помощь, забота и уход за ним. А к этому она была готова.
Пароход тяжело отвалил от берега и медленно пошёл в кромешную темноту. Дул сильный леденящий ветер. Солдаты, заполнившие трюмы и палубу, прижимались друг к другу, стараясь согреться. За бортом грозно плескали чёрные волны седого Байкала.
Кате тоже было холодно. Но она под пальто надела меховую телогрейку, которую в дорогу дала ей мать. Эта телогрейка много раз спасала её. На воду она старалась не смотреть. Суровая стихия за бортом напоминала Кате, что где-то в бескрайнем океане плывёт на крейсере её младший брат навстречу неизвестной судьбе.
На рассвете пароход причалил к берегу. Недалеко от пристани полукругом возвышались покрытые лесом горы. На некоторых вершинах уже белел снег, предвестник скорых лютых морозов и бесконечных сибирских вьюг.
Солдаты, продрогшие за ночь, проведённой на воде, старались как можно быстрее покинуть пароход. Они сбегали по сходням на берег, не дожидаясь команд и ругани офицеров. Станция от пристани находилась недалеко. В поданных для погрузки вагонах было нестерпимо холодно. Они не отапливались. Главный врач госпиталя, пытавшийся добиться от начальника станции дров, получил грубый ответ, что «вагоны положено по приказу начальника железной дороги отапливать только с 1 октября».
Узнав об этом, Катя подумала: «Был ли когда-нибудь тот начальник железной дороги здесь в такую пору? И почему надо жалеть дрова, а не замерзающих от холода людей? Здесь, в бескрайней Сибири, от бесхозяйственности и пожаров гибнет столько леса! А для того, чтобы согреть идущих на смерть воинов, пожалели несколько поленниц! Ну почему у нас какие-то дрова ценят больше, чем здоровье и жизнь человека?»
Ей, с её чутким, отзывчивым сердцем, было непонятно такое отношение к людям.