На причале у Байкала Катя случайно познакомилась с молодым поручиком, который возвращался из Маньчжурии. Увидев её нерешительность при переходе по шаткому трапу на пароход, который должен был доставить на северный берег знаменитого озера пассажиров, прибывших на поезде по Забайкальской железной дороге, офицер протянул ей руку:
– Позвольте помочь вам, уважаемая сестра, – глядя на неё синими, под стать байкальской воде, глазами, обратился он, пряча лёгкую улыбку в пшеничных усах.
Катя, посмотрев на него с удивлением, взяла его крепкую руку и проговорила:
– Буду вам очень благодарна.
Поручик осторожно провёл её по трапу. Когда они оказались на пароходе, он с легким поклоном головы проговорил:
– Разрешите представиться, поручик второй Восточно-Сибирской бригады Виктор Простов...
– Очень приятно, господин поручик… Графиня Екатерина Николаевна Игнатьева, – улыбнувшись, сказала она.
Катя заметила некоторое смущение, мелькнувшее в его глазах. Чтобы снять напряжение, возникающее обычно при неожиданном знакомстве, она добавила:
– Ещё раз примите мою благодарность, господин поручик... Простите, как вас по батюшке?...
– Виктор Александрович, – с готовностью ответил он.
– Без вашей помощи, Виктор Александрович, мне было бы трудно преодолеть это препятствие.
– А для меня большая честь – хоть чем-то быть полезным вашему сиятельству, – ещё не справившись окончательно с волнением, сказал поручик.
Он пригласил Катю пройти на нижнюю палубу, где можно было удобно сесть и спрятаться от морского ветра. Столь непривычная учтивость, контрастирующая с общей обстановкой вокруг, была приятна Кате. Ей захотелось продолжить разговор с симпатичным офицером, который, по её мнению, был сверстником Владимира. Кате даже показалось, что в его внешности были черты, схожие с её братом.
– Признаюсь вам, Виктор Александрович, вы мне напомнили моего младшего брата Владимира, который, как и вы, был артиллеристом.
– Вы сказали: был, ваше сиятельство... Он что, погиб?...
Катя, прежде чем ответить, подумала, что, говоря о Владимире, она может расплакаться, поэтому достала из сумки газеты, купленные во Владивостоке, и протянула их поручику.
– Он командовал батареей на броненосце. Эти газеты как раз рассказывают о подвиге экипажа корабля и его героической гибели, – с грустью проговорила Катя.
Виктор взял газеты и углубился в чтение. Возвращая газеты, он слегка дрогнувшим голосом проговорил:
– Примите мои глубокие соболезнования, ваше сиятельство.
Помолчав, добавил:
– Морякам на этой войне было значительно труднее и опаснее, чем нам... У них не оставалось никаких шансов выжить, если кто-то оказывался раненым на тонувшем корабле...
Катя благодарно посмотрела на Виктора. Его обветренное мужественное лицо с высоким лбом, прямым крупным носом и упрямой складкой между выразительными бровями внушало чувство уважения и надёжности. Ордена Святого Станислава 3-й и 2-й степеней красноречиво свидетельствовали о храбрости молодого офицера. На щеках Кати, словно тень отражённой в оконном стекле алой розы, показался нежный румянец. Она прониклась симпатией к поручику. Вероятно, он почувствовал это. Поэтому стал с ней делиться теми мыслями, которые давно не давали ему покоя.
– Знаете, ваше сиятельство, на фронте и сейчас, по пути домой, насмотрелся я на происходящее вокруг и думаю: ради чего мы проливали кровь в Маньчжурии?... Зачем я учился в Оренбургском кадетском корпусе, затем в Константиновском артиллерийском училище, овладевал специальными знаниями? Чтобы теперь какие-то депутатские комитеты и забастовщики решали: можно или нет мне возвращаться с фронта на родину?! Эти тыловые крысы никогда не нюхали пороха, а мнят из себя чуть ли не вершителей судеб страны... Не понимаю, почему власть не употребит силу по отношению к ним?...
Катя понимала его состояние. Но что она могла сказать в ответ? Только попыталась успокоить его:
– Вы только не расстраивайтесь так, Виктор Александрович... Вы, как и все, кто сейчас вместе с нами возвращается с фронта, натерпелись на войне достаточно... Сколько ещё вам впереди предстоит пережить... Главное – вы живы и здоровы... А всё остальное – в руках Господа...
Вроде бы эти слова, сказанные спокойным голосом, но с глубоким внутренним убеждением, подействовали на поручика. Однако в глубине его души высказанные им мысли, подобно семеню, брошенному весной в землю, продолжали свою невидимую жизнь.
Уже в поезде по пути в Иркутск в сгущавшихся сумерках Катя заметила, что на некотором расстоянии от их экипажа, плавно махая своими мощными крыльями, летит ворон. «Многое, пожалуй, повидал он на своём долгом веку, – подумалось Кате. – Но если он ещё молод, то ему предстоит многое повидать и пережить... Любопытно: почему он один?... И куда он сейчас летит?... А вдруг в него вселилась чья-нибудь душа? – неожиданно для самой себя мелькнула у неё мысль. – Но не грех ли думать так о душе?» – молчаливо продолжала она свои размышления.
Птица, обогнав поезд примерно на полкилометра, села на одинокий кедр, стоявший у обочины. Стоило им ближе подъехать к дереву, как ворон расправил свои крылья и продолжил свой полёт. Когда совсем стемнело, он исчез из вида. Но не из мыслей Кати. «Может быть, эта птица — какой-то знак нам свыше? – предположила она. – В Библии читала, что ворон приносил пророку Илии пищу, когда он голодал в пустыне... А в наших русских сказках ворон может приносить живую или мёртвую воду...»
На вокзале в Иркутске Катя и её новый знакомый простились. Виктору предстояло явиться в военный гарнизон для очередного назначения. При расставании они пожелали друг другу удачи и выразили надежду на возможную встречу в будущем.
Судьба человека порой выписывает удивительные зигзаги. Через десять лет Виктор вновь встретится с Катей. Но только это произойдёт в другой стране и виртуально. Об этом читателю предстоит узнать позднее.