В Круподеринцы Катя ехала с горячим желанием помочь заболевшему отцу, облегчить его страдания. А результатом стало её окончательное избавление от того червячка сомнений, который дремал где-то в глубине её сознания, а временами пробуждался и начинал мучить её так, что опускались руки и не хотелось ничего делать. В такие моменты на неё накатывала тоска и хотелось плакать, даже если на то не было никаких видимых причин.
Разговор с отцом надолго запал в её память. Она нередко мысленно возвращалась к нему. Он помог ей понять, что происходящее в мире — это постоянная борьба Добра со Злом. И нет в этой борьбе момента, когда бы одно окончательно победило другое. В этой истине Катя, словно в зеркале, увидела отражение собственной жизни и ей показалось, что она заглянула в собственную душу, в своё сознание, в которых также открыла два начала: убеждённость в своей добродетели и размывающее эту убеждённость сомнение.
Уже по пути в Петербург внутренний голос сказал ей: «Значит, если ты неколебимо становишься на сторону добродетели, то тем самым ты усиливаешь сторону мирового Добра и помогаешь в его борьбе с мировым Злом... А когда этот принцип станет руководящим в жизни каждого порядочного человека, тогда в мире будет больше добра, больше светлого в жизни людей».
От этой мысли Кате сделалось легко на сердце и показалось, что ей стало свободнее дышать. Несколько дней она чувствовала себя как будто озарённой внутренним сиянием. Она даже не замечала наступившей в Северной столице поздней осени с её мрачным небом, окутанным тяжёлыми облаками, через которые только раз или два в месяц выглядывало солнце. Под стать погоде было настроение людей, измученных жизненными обстоятельствами послевоенной поры; и от того до крайности раздражённых, срывающих свою злобу на всех, кто попадётся под руку.
Катя с головой ушла в работу в своей Свято-Троицкой общине милосердия. В заботе о больных и страждущих она находит смысл своей жизни и благодаря этому обретает душевный покой.
С родителями и Микой Катя была в регулярной переписке. Летом 1908 года она получила срочную телеграмму, сообщавшую о кончине Николая Павловича. На его похороны в Круподеринцах собрались все близкие. Ушёл из жизни человек — глава многочисленного семейства, который с молодых лет всего себя посвятил служению России. Николай Павлович многое сделал для своего отечества. Мог бы сделать ещё больше. Но у правителей обычно существует боязнь интеллектуального превосходства подчинённых. Если бы власть предержащие по достоинству оценили его способности и талант, которые всегда были на стороне Добра, то, возможно, в истории Государства Российского было меньше тяжёлых испытаний. Жизнь этого замечательного человека была как бы персональным воплощением Добра.
Николай Павлович был погребён в склепе церкви Рождества Пресвятой Богородицы. Надписи на его могиле запечатлели главные достижения его жизни: Пекин — 1860 г. и Сан-Стефано — 19.02.1878 г. Этот храм в небольшом селе на высоком берегу реки Рось по праву можно считать памятником архитектуры, поскольку он создан выдающимся русским архитектором — Александром Никаноровичем Померанцевым. Его талант воплощён также в храме-памятнике Святого Александра Невского в Софии и храме-памятнике Рождества Христова на Шипке.