Единственным желанием рядового Друме Вылчева в этот момент было упасть где-нибудь у разведённого костра, просушить свою шинель, съесть краюху хлеба с брынзой и заснуть. Как будто Всевышний услышал его: раздалась команда о привале. Вмиг колонна распалась, превратившись в копошащийся муравейник. Солдаты разбрелись в поисках травы и веток, чтобы разжечь костры. Не так легко было найти что-нибудь подходящее в местности, лишённой леса. Но всё-таки, благодаря солдатской находчивости, довольно скоро то здесь, то там показались жидкие хвосты белого дыма и взметнулись вверх яркие языки пламени. Прежнее безмолвие нарушила незлобивая перебранка и шумный гомон.
Развязав свою торбу, Друме своим красивым баритоном обратился к односельчанину:
– Асене, искаш ли хляб и сирене? (Асен, хочешь хлеба с брынзой?)
– Много благодаря, Друме, аз ги имам (Спасибо большое, Друме, у меня есть.), – откликнулся приятель и в свою очередь предложил Друме табаку. В его глазах мелькнула ирония.
– Извини, я забыл, что ты обещал Елене после первого боя завязать с этой гадкой привычкой, – сказал он, испытующе поглядывая на приятеля и пряча улыбку в усах. Он слышал, как перед погрузкой в вагон Вылчев клялся провожавшей его жене, что непременно бросит курить.
– Ладно! Будет тебе.... Сейчас не до шуток, – проворчал Друме, протягивая руку за табаком.
После короткого завтрака они закурили.
– Сейчас бы поспать... Хотя бы полчасика, – мечтательно проговорил Друме.
– Какой-там, – сердито пробурчал Асен, вытирая рукавом шинели капли дождя с винтовки. – Теперь уж не будет нам отдыха до Карагачдере.
– Там, возможно, нам придётся вновь столкнуться с турками, – выпуская кольцами дым, проговорил Друме. – Об этом, когда мы выходили в поход, мне шепнул мой друг из штаба дивизии Младен.
– Лишь бы разведка нас не подвела... Иначе турки на берегу реки могут устроить нам засаду, – мрачно заметил Асен, пряча свой кисет с табаком во внутренний карман, словно драгоценность, приготовленную для любимой.
Вскоре раздалась команда строиться. Приятели встали в свою колонну, и она медленно потянулась на юг от места короткого бивуака, оставляя позади тлеющие костры, которые быстро гасли под моросящим дождём. Болгарская разведка не подвела. Это дало возможность обойти вражескую засаду и ударить в спину противника, укрывшегося за почерневшими от дождя вязами, которые росли вдоль берега реки.
Услышав команду: «В атаку!», Друме и Асен, увлекаемые общим потоком своей цепи, бросились на вражеские укрепления, растянувшиеся вдоль реки. Откуда только взялись силы у солдат, осунувшихся и почти потерявших человеческий облик от тягот продолжительного похода? Заухали турецкие пушки, затрещали пулемёты, защёлкали винтовочные выстрелы. Друме слышал, как мимо пролетали с противным свистом пули. Несколько раз он замечал падавших навзничь невдалеке от него сослуживцев. Вражеские укрепления были уже в двадцати шагах от него. Ему даже были видны испуганные и одновременно озлобленные лица людей в красных фесках и синих шинелях. Но вдруг его что-то резко толкнуло в грудь. Он потерял силы. Ему не было больно. Но ноги вместо того, чтобы бежать дальше, подломились, и он рухнул на землю.
«Неужели я убит?» – подумал он и потерял сознание.
Асен, бежавший за ним, видел падение друга. Охваченный азартом атаки и понимая, что если он остановится хотя бы на секунду рядом с Друме, то тут же будет убит, он продолжал свой стремительный бег.
Бой длился несколько часов. Турки вынуждены были бросить свои укрепления и отступить под натиском болгар, которые продолжали несколько километров преследовать их. Когда наступление прекратилось, ротные командиры проводили перекличку. Асен доложил, что рядовой Друме Вылчев погиб во время атаки.