Как только запылал пожар мировой войны, великий князь Михаил Михайлович подал прошение на имя царя вернуться на родину и продолжить службу в вооружённых силах. Но на просьбу царь не ответил. Тем не менее, верный патриотическому долгу, великий князь возглавил комиссию, которая обеспечивала выполнение российских военных заказов в Великобритании и Франции. В этот период он тесно сотрудничает с российским военным атташе Николаем Ермоловым. Когда для положительного решения конкретного вопроса необходимо было вмешательство короля, он добивался встречи с Георгом V. После одной из таких встреч в середине ноября 1916 года великий князь личным письмом, написанном по-французски, предостерёг Николая Второго: «Я только что вернулся из Букингемского Дворца. Жоржи (Георг) очень огорчён политическим положением в России. Агенты Интеллидженс сервис обычно очень хорошо осведомлённые, предсказывают в ближайшем будущем в России революцию. Я искренне надеюсь, Никки, что ты найдёшь возможным удовлетворить справедливые требования народа, пока ещё не поздно».
Увы, это столь очевидное предупреждение, сделанное за два месяца до революции, как и многие другие предостережения, не было учтено царём.
Гениально сказал поэт: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся....» Но в ещё меньшей степени человек может знать, какими последствиями в его судьбе чреват тот или иной поступок. Великий князь переживал и огорчался, что император не разрешил ему с семьёй вернуться в Россию. Но благодаря такой позиции царя он и его семья избежали участи других членов царской фамилии. Провидение оказалось на стороне Михаила Михайловича. Известие о расправе в Советской России с его близкими родственниками потрясло великого князя. Его терзали противоречивые чувства. Гневный голос у него внутри проклинал пришедших к власти на его родине большевиков и всех творивших там варварские бесчинства. Об этом, не жалея самых мрачных красок, писала английская пресса. Другой голос говорил ему, что он трус, потому что ему как представителю царской семьи не удаётся ничего сделать, чтобы прекратить кровавую вакханалию на родине. Он не знал, что в его положении можно было предпринять, и от того впадал в бессильное отчаяние, которое трепетало в нём, подобно птице, бьющейся в клетке, стремясь вырваться на свободу. «Неужели нельзя ничего сделать?...» – мучила его одна и та же мысль.
Он в возбуждённом состоянии выходил в сад, долго бродил по его аллеям. Однако скоро ему вместе с семьёй пришлось оставить уютный Хэмпстед и переехать в скромный дом на Кембридж-гейт. Причина банальна: революция лишила его состояния. Его мозг горел от возмущения. Часто он был в состоянии мрачной беспомощности. Над ним сжалился король Георг V, который оказал ему единовременную помощь, выделив 10 тысяч фунтов стерлингов. Единственным утешением его и Софии Николаевны было удачное замужество дочерей.
В 1916 году младшая дочь Надежда (в семье её ласково называли Надой) вышла замуж за принца Джоржа Баттенберга, старшего сына принца Луи и внучки королевы Виктории, принцессы Гессен-Дармштадтской. Он был также потомком брата жены Александра II. Через год после их свадьбы Джорж отказывается от княжеского титула и принимает титул графа (лорда) с фамилией Маунтбаттен. Супруга Джоржа становится графиней Мединой. Однако в свете она остаётся известной как Нада де Торби.
Старшая дочь великого князя и графини де Торби Анастасия (Зия) вскоре тоже удачно выходит замуж. Она стала счастливой избранницей промышленника Гарольда Вернера, сына известного алмазного и промышленного магната Юлиуса Вернера. Специальным указом Георг V одарил её поистине королевским подарком, приравняв леди Зию во всех правах с отпрысками английских пэров.
Огорчения Михаилу Михайловичу и Софии Николаевне доставлял сын Майкл. Он потерял работу, переехав жить к родителям. Проявив некоторые дарования художника, он занялся живописью. Но часто им овладевала депрессия, осложнявшая жизнь ему и родителям. Сознание бесперспективности своего существования, финансовой несамостоятельности наполняло его существо желчью негодования.
4 сентября 1927 года в возрасте пятидесяти девяти лет умирает София Николаевна. Английский король направил великому князю по этому поводу письмо соболезнования, а принц Уэльский почтил её память своим присутствием на похоронах. Она была погребена на викторианском кладбище в западном Хэмпстеде.
После смерти жены великий князь был на содержании леди Зии. Поведение Михаила Михайловича сделалось настолько невыносимым, что зять в разговорах со своими приятелями и знакомыми называл его «outofmaind» (совершенно сумасшедшим). Бродя в одиночестве по аллеям парка, великий князь в своём воображении часто возвращался в годы своей молодости. Смутное томление душило его чувством вины, за которую ему как православному человеку придётся держать ответ перед Высшим Судом. Мысли навязчиво кружились в голове вокруг проявленных им в прошлом трусости и предательства, как осы около упавшего яблока, источающего сладкий аромат. В его мозгу горела ненависть к самому себе за малодушие, заставившее много лет назад страдать близкого и любимого человека. Она дурманила мозг удушливыми парами, порождала в его воображении чудовищные кошмары. Внезапный ужас холодил его сердце, превращая его в кусок льда. Ему казалось, прикоснись он сейчас рукой к ветке дерева или цветку, они обледенеют и распадутся на мелкие осколки. Ему хотелось плакать, но не было слёз. Ненависть на самого себя он переносил на весь окружающий мир. Гармония парка уже не восторгала его, а раздражала. Тогда он садился на скамейку и, уставившись в одну точку, бессмысленно смотрел на неё. Жизнь превратилась для него в сплошную муку.
На закате своих дней у человека бывают сокровенные минуты, когда он готов отдать все богатства на свете, чтобы вернуть молодость с одной лишь целью — избежать какой-то роковой ошибки, сделанной по неопытности, глупому упрямству или по другой причине. В этот момент он понимает, что трагедия жизни состоит не в том, что человек неминуемо стареет, а в том, что нет возможности исправить неверный шаг, круто изменивший весь его дальнейший путь. Это также невозможно сделать, как не в силах оживить цветущее, но срубленное дерево.
Свою супругу великий князь пережил на два года. Заразившись гриппом, он умер в апреле 1929 года, когда ему было шестьдесят семь лет. На кладбище, похожем на парк, среди узких тропинок и тенистых аллей под сенью сосен в обвитом плющом склепе с небольшим крестом, где покоится внучка А.С. Пушкина, свой вечный покой нашёл и внук Николая I.
Со смертью Майкла в 1959 году в Лондоне прервался род графов де Торби.
Но по линии дочерей Михаила Михайловича и Софии Николаевны их английское потомство широко разрослось и заняло особое, привилегированное положение в Великобритании, породнившись чуть ли не со всеми монархическими дворами Европы, в первую очередь с королевским домом туманного Альбиона. Муж графини Медины Джорж был дядей греческого принца Филиппа, который принял английское подданство после свержения монархии в Греции, став мужем королевы Елизаветы II. Шафером на свадьбе их королевских высочеств был сын четы Маунтбаттенов Дэвид Майкл Маунтбаттен.
Нада де Торби блистала в английском обществе. Ей, вероятно, передались некоторые качества её матери и гениального прадеда: она отличалась исключительным красноречием, прекрасной реакцией, остроумием и врождённым аристократизмом. Современники отмечали её необыкновенную обворожительность и спортивность: она умела хорошо играть в теннис, гольф и хоккей. Бабушка и родители передали ей любовь к русскому языку.
Основательницей династии весьма богатых и влиятельных английских аристократов явилась леди Зия Вернер. Семья Вернеров жила в замке Лутон Ху, окружённом великолепным парком с озером. Не раз у них гостила королева Елизавета и члены венценосных фамилий европейских государств. После того, как в 1950 году Вернерам был завещан уникальный архив англичанина Гибза — последнего воспитателя цесаревича Алексея и великих княжон, замок превратился в роскошный музей, который открыли для посещения широкой публики. На видном месте в нём красовался портрет в полный рост прадеда хозяйки замка — императора Николая I. Это придавало залу с высокими мраморными панелями, светло-кремовым фризом, лепным потолком с красивой хрустальной люстрой торжественность. Пол был устлан мягким персидским ковром с длинной бахромой. В 1961 году леди Зия впервые посетила Россию. К её удивлению, особый почёт ей выказывали не как наследнице русского царя, а как правнучке нашего великого поэта. После этого памятного визита дочь Зии леди Кеннард заказала бюст А.С. Пушкина известному скульптору Михаилу Аникушину, автору замечательного памятника поэту, который стоит в центе Петербурга. Оставшись единоличной владелицей замка после смерти мужа в 1973 году, леди Зия создала в нём подобие русского музея в Великобритании. Там хранились копия пушкинской оды «Вольность», копия карандашного рисунка «Дети Пушкина», сделанная в 1841 году, золотые медали, отлитые в честь поэта в годы столетия его рождения и смерти. Особое внимание посетителей привлекали копии известных портретов А.С.Пушкина и Натальи Николаевны, фотографии их потомков, а также мраморный бюст графини Натальи Меренберг и другие ценные раритеты.
В силу трагического стечения обстоятельств безвозвратно утеряны письма Натальи Николаевны, адресованные Александру Сергеевичу, а также ряд документов, которые проливали свет на отдельные детали, связанные с дуэлью и смертью поэта. Имеются сведения, что все они хранились у Софии Николаевны, графини де Торби. Петербургская академия обратилась к великому князю с просьбой направить их для публикации. Дело было во время войны. Михаил Михайлович воспользовался своими связями в армейских кругах, отправил документы в Россию пароходом. Но вмешался злой рок, который не хотел, чтобы мир узнал о сокровенной тайне нашего поэтического гения и первой красавицы России. Пароход был атакован немцами и унёс навечно эту тайну в морскую пучину.
По воспоминаниям внучек леди Зии, бабушка говорила с русским акцентом. Это придавало ей особый шарм. Её отличали такие качества, как строгость и властность в семье. Установленный в доме порядок соблюдался неукоснительно. Чтобы никто и никогда не опаздывал на обеды и ужины, все часы в замке были подведены на пять минут вперёд по Гринвичу. И не дай Бог кому-то не прийти вовремя. Внучка леди Зии Наталья Эиша вышла замуж за шестого герцога Вестминстерского, получив титул герцогини. Вторым ребёнком у них родилась дочь, которую крестила леди Диана, принцесса Уэльская. О положении герцогини Вестминстерской в английском обществе красноречиво говорит тот факт, что она крестила внука королевы Елизаветы принца Уильяма.
Другая внучка леди Зии Александра Гамильтон (Саша) стала герцогиней Абернкорнской. Она активно занимается общественной деятельностью и благотворительностью. В конце прошлого века леди Саша, помня о своих корнях, учредила в Северной Ирландии литературную премию «Пушкинский приз». Им награждаются юные литераторы за лучшие произведения в прозе и стихах.