Усадьба фермера стала бы подсобным хозяйством Дома на Острове. Оттуда, при неусыпном надзоре Анны, поступали на мой стол основные продукты питания – свежее молоко, всякая, истинно крестьянская, кисломолочная вкуснятина (слово из Твоего лексикона), масло (куда там вологодскому!), овощи и фрукты, какие только ни растут здесь, на севере. Прибавь сюда ягоды, варенья и соленья, рыбу, подготовленную для сковороды и кастрюли (живую, бывало, ловил на мелководье и сам на удочку или сеткой). Всё магазинное по моему списку доставлялось на Остров кем–нибудь из сыновей или дочерей хозяев. К слову, на территории хозяйства я держал купленный мною джип с правом общего пользования неограниченно. Свободная в хозяйстве лошадь под седлом или впряжённая в одноколку, ялик и «Варяг» также всегда были к моим услугам. Впрочем, пользовался я ими нечасто. Я становился домоседом, всё глубже вгрызался собственными корнями в каменистую почву Острова.
Кирилл Андреевич с сыновьями и работниками фермы производили ремонтные работы в Доме, на всей территории моих владений, короче, вотчины. Время от времени они углубляли, выгребая ил и песок, дно залива. Поддерживали в удовлетворительном состоянии канализацию, водопровод и систему электроснабжения. По вёснам, после паводка, приводили берега Острова в порядок, очищая их от лесного и бытового мусора, приносимого Изборкой в озеро. Вообще, на них лежала вся трудоёмкая работа, включая распилку брёвен на кругляки под мой топор. Прожорливые камин и русская печь, пока я не забросил её, требовали много дров. Умельцы с фермы занимались починкой электробытовых приборов, а для ремонта электроники вызывали мастера из городка.
От подсказанной мне кем-то идеи ветрового агрегата с электрическим генератором меня отговорил Кирилл Андреевич. Не откладывая дела в долгий ящик, он подключил Дом к щиту в усадьбе через резиновый кабель, утопленный на мелководье между островом и «материком». Спустя года два фермер, расширяя дело, установил у себя подстанцию, и тогда я смог нагружать новый подводный кабель сколько душа пожелает. Душа пожелала в первую очередь электроплиту на кухне, новейшие электрические радиаторы с масляным накопителем, не меньше десяти. Кроме несчётных лампочек накаливания, электроэнергией в Доме питались колонка для нагревания воды на кухне и в ванной, стиральная машина, сушилка, два ёмких холодильника, утюги, переносная электроплитка, насосы, подававшие воду из наружного резервуара в Дом. Ещё оба телевизора, компьютер, всякая бытовая мелочь, которую сразу не припомнить. Чуть не забыл о прожекторе при башне, световой сигнализации и сирене. Для чего они предназначались? Позже скажу, если вспомню.
С реализацией местного плана ГОЭРЛО закончился недолгий век моей печи, напоминаю, сложенной в «подклети». Я сибиряк, первые свои пять зим провёл на этом тронном месте дедовой избы. Поэтому отношение к ней у меня особое, Тебе не понять. Но попробую найти в Твоей душе отклик.
Русская печь – сооружение универсальное. Она и нагревает окружающее пространство, долго сохраняя тепло после того, как угасает в ней огонь, и служит для готовки пищи, и выпекает хлеба, и кипятит в большом объёме воду. Котёл, вмонтированный в сей незаменимый на севере агрегат жизни, при определённых навыках можно использовать как ванну. На лежанке печи можно устроиться на ночлег, а станет жарко, перебраться на полати над нею. Жаль, что это русское чудо пришлось оставить на Острове милой приметой старины, музейной ценностью. Уж больно сложно и утомительно было обхаживать мою крутобокую белёную сожительницу, требующую море внимания и обладающую отменным аппетитом на дрова. Были при печи обязательные чугунные горшки и рогатые ухваты, железная кочерга и жестяные совки. Сейчас они живописно обрамляют старую хозяйку «подклети», обленившуюся, проводящую дни в праздности и дремоте.
Как часто, в долгие северные зимы, в осенние и весенние похолодания выручала меня она! Да и нередко летом, в непогоду, когда от сырости, приносимой затяжными дождями, пропитывался, казалось, даже камень скалы, я растапливал печь, спасаясь от озноба. В трескучие морозы открытое пламя в камине способно было согреть лишь сидящего перед ним на диване или в кресле, закутанного в плед. Воздуходувные решётчатые отверстия в полу зальца, сеней и прихожей не успевали пропускать тёплый воздух из кухни, так быстро остывало наверху. Тогда я бежал в «подклеть», к печи, лез на её лежанку, как в детстве в сибирском городке, где увидел свет. И там, на бараньем тулупе, пересматривал детские сны, как старые любимые книжки. Первое время печь давала мне горячую пищу, нагревала воду для ванны и мойки. Правда, она сама требовала кормления. Кроме Кирилла Андреевича, решать эту проблему мне помогал паводок. Весенние воды оставляли на заливной низине Острова обломки деревьев, смытые с берегов озера и принесённые Изборкой из дальних рощ. Когда вода спадала, грунт и древесина подсыхали. Работники из усадьбы складировали улов на солнечной стороне Острова. Там распиливали дерево и поднимали кругляки ближе к дому. Наколов впрок поленьев, я складывал их под навес на южной конечности площадки, рядом с летним очагом и мангалом.
Колка дров, передвижение по Острову, требовавшее некоторых навыков в скалолазании, гребля на ялике и купание до осенних холодов с ранней весны в озёрной воде, вполне удовлетворяли мои потребности в физкультуре. Так что никаких модных теперь приспособлений для накачки мышц и сбрасывания лишнего жира, мне неведомого, как Тебе известно, я не завёл. Когда русская печь не выдержала конкуренции с электрическими обогревателями и электроплитой, заготовка дров превратилась из трудовой обязанности в сплошное удовольствие. Ведь английский аристократ сэр Камин не пожирал что попало. Ему подавай то берёзу, чтобы растянуть наслаждение пережёвыванием изысканной пищи, то сосну, чтобы побаловаться ароматом пузырящейся смолы, то ольху – под дурное настроение, то древесное ассорти – по капризу. Сортировка кругляков перед отправкой их на колоду, согласись, большее развлечение, чем труд. И она требует определённых ботанических знаний.