Не помню уже, может быть эта мысль, может другая о собственной бренности, заставила меня задуматься о последнем пристанище. Мне совсем не улыбалось с деревенского погоста, в соседстве с местом кремации князя Трувора, смотреть на мой Остров, на котором будут хозяйничать какие–то неведомые мне люди без всякого почтения к основателю Дома. Нет, первый хозяин имеет право стать своим прахом и плитой над ним, подписанной личным именем, стать частью прижизненных владений, слиться с ними. Из всех вариантов, как это осуществить, выбрал такой: Остров после моей смерти переходит экологическому ведомству, которое имеет право разместить на свободной площади приборы метеостанции и прочие для наблюдения за озером. Но капище Божества словен и Дом, другие постройки, что отразится в заверенном нотариусом завещании, должны оставаться в первозданном виде. При этом в кабинете, в башне, перестановка предметов строго запрещена; там остаётся мой дух за запертой дверью. В других помещениях новым владельцам разрешается хозяйничать по–своему.
Под «другими постройками» я подразумевал часовню со склепом под полом. Уверен, Ты догадалась… Районный архитектор по моему умозрительному эскизу сочинил на бумаге сооружение в византийском стиле – овальную в плане башню с контрфорсами и низким куполом; Калинин со товарищи возвели её на среднем останце. Склеп в скале получился глубоким и сухим. Кирилл Андреевич привёз из Печор священников, они освятили часовню в присутствии десятков двух деревенских жителей. Я обещал народу открывать часовню по церковным праздникам для всех, пока в деревне не построят церковь.
И вот тут дал маху, о чём вскоре пришлось горько пожалеть…