Рассказик о незначительном для широкого круга, памятным лишь единицам событии, которое случилось 60 лет тому назад в юбилейный, 40-й год Великого Октября.
Только двое свидетелей живы. О них короткое повествование.
*
В тот день ему, ученику 10 класса средней школы, исполнилось 17 лет. Был выходной день. Домашние разошлись кто куда. В миг раннего пробуждения Жоржа, как звала именинника «старорежимная бабушка в пенсне», охватило неведомое доселе чувство своей нечаянной взрослости. Вызвано оно было цифрой 7, которая вдруг заняла место шестёрки, похожей на колобок из детской сказки, за неколебимой единицей в двузначном числе его лет. «Семнадцать! Это тебе не фунт изюму съесть, - сказала глубокомысленно бабушка, собираясь на рынок за яствами к праздничному столу. – Это ого-го!». Георгию не приходилось есть изюм фунтами, но определение «ого-го» понял правильно. Цифра «7» обладала монументальностью, походила на стяг, полотнище которого развевалось влево от древка, наклонённого в сторону победного движения по бесконечной жизни.
Оставшись наедине со своими гордыми, возвышенными мыслями, юноша (да, сегодня уже полноценный юноша!) праздно передвигался по комнатам, скользя рассеянным взглядом по предметам обстановки и украшениям стен. К торжественному в семье дню помещения были загодя прибраны. Но – споткнулся взгляд – на нижней полке этажерки с любимыми книгами Георгия одна из картонных папок вызывающе выступала углом из общей стопки. Будто назойливо приглашала обратить на неё внимание. Сама что ли ночью вылезла? Ведь бабушка, убиравшаяся с вечера, не позволила бы себе пройти мимо. Внук, приученный к порядку, нагнулся и вытащил папку-неряху.
**
На белой, с желтизной, крышке канцелярской обложки было выведено крупно, стальным чернильным пером №86: «ШКОЛА». Над узлом тесёмок пришлось потрудиться. Внутри обнаружилась тетрадка первоклассника по чистописанию с надписью «Любимой маме 8 марта 1949 года» под ромашками, нарисованными цветными карандашами первой учительницей Раисой Алексеевной. Среди других исписанных тетрадей и разрознённых листов затесалась групповая фотография, с оборванным углом, сделанная в школьном дворе по окончании первого класса. В нижнем лежачем ряду ребят Георгий узнал себя, тогда ещё терпевшего несправедливую кличку «Жора-обжора» (глупо, но в рифму). Худощавый мальчик вытянулся боком на траве, облокотившись на руку. Судя по выражению лица, он скучал перед объективом фотокамеры. Чуть наискосок от него, выше, сидела на лавке среди девочек мило, тёплыми глазами и сомкнутыми полными губами улыбающаяся Наташа, выставив острые коленки.
С первых дней учёбы мальчик и девочка как-то случайно, но часто оказывались рядом. Неизменно 1 сентября, в первые пять лет, Георгию вдруг открывалась узкая спина Наташи под коричневой тканью форменного платья сразу перед его глазами, когда он без разбора занимал свободное место за какой-нибудь партой. Наташа поджимала ноги под сидением так, что задники её обуви становились опорой для ног её соседа сзади. Эти касания были единственными физическими проявлениям нежности детей друг к другу. Хоть и мал был городок, после уроков они не встречались. Что до эстетики (если можно назвать так впечатление мальчика от внешности «его девочки» - его первой школьной любви), то приятнее всяких волнующих открытий по темам уроков было впечатление от косы, стекающей с головки девочки между острых лопаток по вертикальной ложбине спины под задник парты. Ни у кого из девчонок в школе не было такой длинной, такой красивой по всем признакам косы. Вторым её достоинством была толщина. Наташа вплетала в косу все пряди, от виска до виска, своих густых, слегка волнистых светло-русых сухих, с матовым отблеском волос. Получалась пышная плетёнка, по сравнению с которой даже рука самой полной девочки в классе казалась тоньше. Наташа была улыбчива; улыбалась и тогда, когда несдержанный Георгий, случалось, ей грубил.
По окончании пятого класса, в летние каникулы, родителей Георгия перевели на работу в соседний город. Пара, соединённая встречным детским влечением, рассталась, не успев попрощаться. С тех пор ничего они не знали друг о друге, Георгий всё реже вспоминал Наташу, приятелей по первой своей школе. Только Серёжка Шаталин, бывший одноклассник, однажды, проездом в юношеский спортлагерь при водопадах Яремче, заглянул к приятелю.
***
Когда Георгий как-то по-новому, впервые с лёгкой грустью, рассматривал фотографию из школьной папки, в прихожей мелодично зазвенел колокольчик, соединённый тонким тросом с ручкой на наружной стороне входной двери. Кто бы это мог быть? У всех домашних есть ключи.
… На лестничной площадке стояла Наташа во взрослом, тогда модном атласном платье зелёного цвета. И сама взрослая. Пять лет ведь прошло! Но по-прежнему тонкая в талии. Нет, ещё тоньше, - поправляют налившиеся бёдра и грудь девушки. Не узнать Наташу было нельзя: та же милая улыбка тёплых глаз и сомкнутых полных губ. Ту же косу она перекинула через левое плечо со спины на грудь, наверное, для того, чтобы её бывший мальчик не сомневался, кто явился перед ним.
– Ты-ы?
– Я. Во-первых, здравствуй. Во-вторых…Ладно, с днём рождения потом. Шаталка дал адрес. Вообще, я приехала на разведку. Думаю здесь поступать на филологию… Но сначала может пригласишь меня?
Молодой хозяин квартиры, спохватившись, поспешно подался в сторону, давая дорогу гостье.
****
Наташа и Георгий заключили брак (не ошибусь) на небесах, только отметившись, как положено, в земном ЗАГСе, когда заканчивали вуз. Сегодня их союзу 55 лет, а знакомству 70 (будет 1 сентября сего 2018 года). Прибыль стране – двое детей и трое внуков. Бывает, Георгий берёт в руки (одной старческой уже не удержать) серебряную косу жены: «Послушай, ведь была русая, такая светлая, на солнце через окно в классе золотилась». – «Была», - скупо отвечает Наталия и чему-то улыбается той улыбкой, что запечатлена на фотокарточке первоклассников.