Неудача с Томском не обескуражила нас. Мы продолжали искать новых возможностей и вскоре нашли таковые. Оказалось удобное место для печатания, в Финляндии. Главное затруднение было в технике печатания. Нужны были новые принадлежности; решили обзавестись самыми первобытными орудиями (доска и ручной вал). И тут мы обратились за помощью к Азефу. Он служил инженером в конторе Всеобщего Электрического Освещения (вблизи Ильинских ворот и памятника павшим при Плевне). Жил он с женою и ребенком в переулке на Воздвиженке. Я был у него раз или два. Это была маленькая, дешевенькая (руб. в 30 — 40) квартира в 3 или 4 этаже, из трех комнат : низким потолком, с ходом со двора. Встречались мы ; ним и в других местах, как, например, на банкете в гост. Континенталь, по случаю 40-летия писательской деятельности Михайловского. Виделись мы вообще чаще, чем раньше, и доверие к нему с нашей стороны росло. Но так как он строго держался тактики «содействия», а не активного участия, и так как, с другой стороны, мы не считали его "вполне своим человеком, то и не открывали всех своих планов и знакомств.
[ 20 ]
Я попросил его сделать тяжелый, но не громоздкий вал (у старого станка был деревянный, огромных размеров). Он согласился, сославшись на то, что у него, как у инженера, есть знакомые на заводе, да и для своих надобностей он может заказать, и это не будет никому казаться подозрительным. Где и каким образом мы думаем ставить типографию, Азеф не интересовался, но он горячо убеждал не делать этого в России, а перенести все за границу. Вообще все наши хлопоты с печатаньем называл «пустяками». «Главное ведь, террор», прибавлял он обычно.
Металлический вал (фунтов в 15 весом) был скоро готов. Его приготовили, по словам Азефа, на каком-то заводе. Я зашел за валом в контору, где служил Азеф, н унес вал в портфеле. Застал я Азефа в отдельном рабочем кабинете, среди электрических лампочек и приборов. Это было в ноябре 1900 г.
В середине декабря мы окончили суету с техникой, приобрели в Москве все необходимые принадлежности и, нагрузившись, отправились в Финляндию (поехали я и жена), Ехали с предосторожностями, сделали остановку в Ярославле, на второй день Рождества выехали в СПБ., там взяли еще одного товарища (К. С.), обревизовали ее и себя в отношении слежки и в самых последних числах декабря были на месте, в Финляндии, в имении знакомой помещицы (ст. Тали, недалеко от Иматры). Слежки решительно ни какой не видели за собой, ни в дороге, ни на месте.
Печатали № 1 «Рев. России» втроем (я и две наборщицы К. С. и моя жена). Никто у нас раньше не занимало! печатанием, и пришлось все постигать опытом и по печатному руководству. Упорным трудом одолели номер, поработав месяц и напечатав 500 экз.
26 января мы были в Питере, а 28-го в Москве. Все отпечатанное было перевезено в Петербург. Началось
[ 21 ]
распространение номера по городам, причем распространяли его не почтой, а лично (разъезжала товарищ М.), собирая по пути материал, заводя новые связи.
В феврале 1901 года стали думать о выпуске № 2 «Рев. России». Материал притекал в достаточном количестве. Я ездил в СПБ. и с двумя литераторами А. В. Пешехоновым и В. А. Мякотиным мне удалось уговориться не только о сотрудничестве, но и об участии их в редакционном коллективе. Все руководящие статьи № 2 были нами редактированы сообща втроем. Прочие статьи — единолично мною, то яге было и с № 3 и материалом для № 4 «Рев. России». . .
Место для печатания решили избрать прежнее, в Финляндии, рассчитывая к лету или к осени приискать более прочное место и расширить печатание. В Финляндию должны были поехать трое.
Нужно было внести некоторые усовершенствования з технике, и я снова обратился к Азефу. Он читал № 1 -Рев. России»; сколько помнится, отнесся одобрительно к этому номеру, как и вообще к предприятию. Взялся он делать металлическую доску (на которую кладут шрифт), резиновый рукав для вала и небольшой валик. Возможно, что мы сообщили Азефу приблизительное местонахождение типографии (Финляндия), но имен ему во всяком :случае не называли. За это время мы часто виделись, "бывая друг у друга. Запомнилась одна сцена в феврале, в день выстрела Карповича в министра Боголепова. Азеф был в больнице на Девичьем поле, где лежала его жена. Сообщая ей о покушении Карповича, воскликнул: «А знаешь, начался террор!».
Вечером этого дня мы были на его квартире, и он был особенно весел и разговорчив, с большой настойчивостью доказывая необходимость бросить все ради террора.
[ 22 ]
Вскоре наши свидания с Азефом стали реже, потому что началась систематическая и упорная слежка за нами, в особенности за мною. Каждое утро, выходя из своей квартиры (в Доброслободском пер., близ Земляного вала), я усматривал двух шпиков, запиравших переулок с обеих сторон. Я садился на конку и ехал на службу (Коммерческ. Отдел Москов.-Казанск. ж. д., где я служил агентом правления), шпики ехали за мной на извозчике и провожали меня тем же порядком домой. Делать всё приходилось с громадными ухищрениями, удирая, когда было нужно, от провожатых, в общем не особенно ловких. Объяснял я слежку тем, что я искони был под надзорным, периодически обыскивался, арестовывался высылался и в Москве устроился благодаря счастливой случайности.
Была и ближайшая причина к слежке. Ко мне, на место службы, явился (был всего три раза) Паули (провокатор с паролем от заграничной группы от Житловского. Он говорил, что за ним слежка, что он еле-еле отделался о нее, благодаря главным образом тому, что разъезжал в собственной лошади, взятой у инженера Попова. Будучи тогда провокатором, Паули однако вел себя со MHOЮ крайне сдержанно, ничего не выспрашивая, не узнавая. Ни одна фамилия, ни один адрес не был дан мною и ничего не было сказано о нашем издании «Рев. России». Все это при желании Паули, я рассказал бы ему как «на духу ибо, несмотря на отталкивающее впечатление, которое произвела его фигура, я считал бы себя обязанным это сделать в ответ на пароль, который он мне предъявил .) Впоследствии, во время разбора нашего дела, на стол следователя красовалась папка с надписью: «Показания Паули», но я не узнал ее содержания, ибо отказался от дачи показаний своих. Мне было предъявлено обвинение
[ 23 ]
между прочим, в знакомстве с Паули и в том, что он был у меня три раза 1).
Были и другие причины слежки. Приходилось бывать в «нечистых» квартирах, и меня посещали нелегальные лица. Затем мы имели частые сношения с объявленной потом провокатором А. Е. Серебряковой, которая оказывала массу мелких услуг, хранила литературу, продавала, сводила с нужными людьми. Официально Серебрякова занималась Кр. Крестом.
Слежка скоро распространилась и на других членов нашей группы. Мы все же решили не откладывать печатания, надеясь обмануть шпиков. В марте был издан нами листок в память 20-летия Народной Воли (дело 1 марта 1881 г.); написан он был мною и отпечатан Петрашкевичем в гор. Кашире. Азеф, как это он сам говорил впоследствии, знал это.
В апреле М. взяла материалы для печатания и поехала через Ярославль в Финляндию, но принуждена была вернуться, так как за ней увязались сыщики; слежка началась после одного свидания с приехавшим стариком В., каковое свидание помогла устроить Серебрякова. Решили мы, что М. поедет на юг и, сделав крюк, проберется в Финляндию. Вещей с собой при отъезде она не взяла, и их должен был конспиративно передать ей Азеф. Он со своей женой принесли вещи на Курский вокзал, и потом Азеф нам докладывал, что все сошло благополучно.
За нашей квартирой слежка продолжалась с прежним упорством. Я не трогался из Москвы, рассчитывая своей персоной отвлечь внимание сыска от наших операций. К лету, в особенности с переездом на дачу, мы перестали замечать слежку.
---
1) Единственно, о чем я сожалею, так о тех 100 руб., которые я дал этому негодяю в виде субсидии.
[ 24 ]
В июле отпечатан и распространен был № 2 «Реп. России» и два №№ «Летучего листка» — издание, которое должно было содержать текущий, информационный материал, не терпящий отлагательства до следующего номера . Все это было перевезено через финляндскую границу в приборе для вывода цыплят.
Летом 1900 г. мы жили под Москвой (деревня Кирилловна); Азеф с семейством жил в версте от нас (станц. Малаховка). Дача их была небольшая и недорогая. Азеф жил, как раньше, скромно и был расчетлив. Слышались с его стороны постоянные жалобы на отсутствие денег. Я помню, что для сокращения расходов он взял у меня бесплатный билет по Казанской дороге III класса (выдаваемый служащим для прислуги) и пользовался им. У Азефа на даче жили все лето две его сестры и брат, приехавшие из Ростова. Все семейство часто бывало у нас, мы вместе гуляли, играли в крокет и пр.; знакомство становилось более тесным.
Летом Азеф взялся оказать нам одну услугу. Паули, в бытность свою у меня, заявил, что он устроит нам правильную доставку из-за границы литературы (в особенности издания «Аграрной Лиги»), и обещал прислать первую партию летом. Литература, действительно, была получена, и ее нужно было взять по паролю из квартиры инж. Попова. Брать было небезопасно-, так как за Поповым следили. Азеф взялся это сделать: перенести литературу в место ему известное. Сделать ему это, по его словам, не удалось, так как он не заставал дома хозяина. Вскоре Попов был арестован. Затем вскрылась провокационная роль Паули (м. б. не без содействия Азефа?), и мы забыли об этой литературе.
Летом у нас побывали Мельников и Гершуни. С последним у меня было свидание в лесу у стога (свидание един-
[ 25 ]
ственное—мы с ним никогда больше не встречались 1). На свидании речь шла, главным образом, о необходимости объединения всех с.-р. групп и о слиянии с образовавшейся незадолго перед тем партией с.-р. на юге (с центром в Киеве). Гершуни делал тогда объезд Урала, Волги и др. мест одновременно с Брешковской. Сведения, добытые ими, указывали на начавшееся оживление в наших кружках. Оживление чувствовалось и за границей, где возник объединенный орган «Вестник русской революции». Мы всею душою желали этого объединения, но полагали вместе с тем, что наша очередная задача — поставить прочно орган союза «Рев. Россию» — еще не достигнута, а без этого мы мало верили в реальные результаты всероссийского объединения. Фактически объединение росло вокруг нашего предприятия. К лету в нашем распоряжении было достаточно литературного материала с разных концов России, начал функционировать постоянный редакционный коллектив в СПБ., который должен был увеличиться представительством саратовских соц.-рев.; завелись корреспонденты, появились пожертвования и т. п.2) Мы не оставляли ни на минуту мысли о продолжении выпусков №№ «Рев. России» и в течение лета наметили новое место для печатания №3-го.
----
1) Ибо выходило всегда так, что, когда он был на свободе, я был под арестом или в ссылке и обратно.
2) В особенности после выхода № 2 «Рев. России», который всем понравился своей большею, по сравнению с № 1, определенностью и Выдержанностью.
[ 26 ]