Место для продолжения печатания «Рев. России» мы наметили снова в Сибири, в Томске. Финляндская типография должна была остаться запасной, для экстренных
[ 26 ]
изданий. Условия в Томске были вполне подходящи. Член нашего Союза занимал там должность переселенческого врача и чиновника, завися непосредственно от Главного переселенческого управления и министра. Офи-циальное положение его было высокое и служба вполне независимая. Под его заведыванием была больница и переселенческий пункт. В 1901 г. пункт переносился на новое место, вдали от города. Для нужд типографии был отведен особый корпус. Возможность наблюдения со стороны полиции была предусмотрена, и достаточным громоотводом служила, с одной стороны, изолированность пункта и больницы, а с другой— свой персонал и свой врач- чиновник во главе (у которого, кстати сказать, бывал на городской квартире с визитами губернатор).
Персонал для типографии был составлен так: С. Б., как письмоводитель пункта, Севастьянова (повешенная по делу покушения на Гершельмана в Москве) — как фельдшерица, О. Вербицкая — фельдшерица; непосредственное участие принимал также сам переселенческий чиновник с женой. Передаточным пунктом для сношения с Европейской Россией и для разных подобных операций был другой переселенческий пункт, при ст. Татарской, где был свой врач и фельдшерица. Связь осуществлялась через нас в Москве. Был выработан план сношений, причем было обращено главное внимание на изоляцию места типогра-фии на случай провала. В техническом отношении типография была оборудована хорошо, так как на месте, в Томске, ко времени выхода № 2 «Рев. России», образовался кружок лиц, нашлись сочувствующие и в том числе техники.
В августе к нам приехала на дачу О. Вербицкая и должна была ехать в Томск с техническими принадлежностями. Азеф сделал гладкую металлическую доску и валик с вертящейся ручкой и привез сам все это к нам на дачу.
[ 27 ]
Мы законспирировали его приход от Вербицкой. Ее Азеф все-таки видел и нашел «сходство с Перовской». Он, как и прежде, ничего не выспрашивал, мы же предоставляли ему знать, что устраиваем типографию, не посвящая, однако, в подробности и не сообщая фамилий и адресов. Из сопоставления того, что он видел и слышал, ему не трудно было, однако, догадаться о проектируемом месте для типографии и узнать некоторые фамилии.
Нагрузив Вербицкую корзинами со шрифтом (как бы банками с вареньем), отправили ее в Томск. Я сам провожал ее с дачи и несколько станций оглядывал все вагоны. Осталось смутное ощущение присутствия в поезде подозрительного человека. Вербицкая, однако, не замечала слежки до Томска.
Принимавшие ее в Томске также не видели слежения. С. Б. уехал вскоре за Вербицкой, увозя остатки материалов и статьи для номера, причем он также не видел слежки.
Перед приездом к нам он сделал большой предварительный «крюк»: побывал в Костромской губ., а оттуда в Тифлисе. Материалы от редакционного коллектива из Питера были привезены лично мною и переданы С. Б. за несколько часов до ею отъезда. Свою поездку в Питер я обставил предосторожностями. Был дан для конспиративных письменных сношений из Томска особый адрес в Москве, которым любезно снабдил нас тот же Азеф. Адрес его хорошего знакомого инженера Зауера. Как видите, с этим адресом мы были в руках Азефа, и вся огромная затрата энергии на предосторожности производилась напрасно.
[ 28 ]