О ДОНПРОДКОМЕ И ЗЛОКЛЮЧЕНИЯХ ЗАМЕСТИТЕЛЯ ДОНПРОДКОМИССАРА ТОВАРИЩА ПТИЦЫНА.
Один из ранних рассказов, 1923 – 1925 гг. Опубликован в сборнике «Лазоревая степь», Московское товарищество писателей, 1931.
Игнат Птицын, от имени которого ведётся повествование-монолог, «гожий парень: за поясом у меня маузер в деревянной упаковке, две гранаты, за плечиком винтовка, а патронов, окромя подсумка, полны карманы», глаза у негобыли «быстрые, веселые, ажно какие-то ужасные», а бабы говорили: «до чего ваши глаза зверские, глядишь в них, никак не наглядишься». Он брал Кремль, ранен юнкерами, пуля до сих пор сидит в мочевом пузыре.
Действовал он в продотряде весной девятнадцатого года. «Я – человек прямой, у меня без дуростев, я хлеб с нахрапом качал…маузер в пупок воткну…Везешь?» И хлеб привозили.
«А в Провоторской на одних со мной чинах чинах дружок мой, тесный товарищ Гольдин. Сам он из еврейскова классу. Парень был не парень, а огонь с порохом и хитер выше возможностев… Гольдин – этот в одну ноздрину ему влезет, в другую вылезет, и сухой, проклятый сын, как гусь, и завсегда больше моего хлеба наурожайничает. Но уважали нас одинаково».
Во время Вешенского восстания Птицын и Гольдин «качали» хлеб в Курской области, два месяца хлеб качают, брали до сих пор «по десяти тысяч проса», «а мы появились – по двести тысяч начали брать…И до того докачался, что осталась на мужике одна шерсть. И тово добра бы лишился, на валенки обобрал бы, но тут перевели Гольдина в Саратов». «Качал»хлеб ради того, чтобы бойцы наши не голодали. А в это время Гольдин стал сначала «уполномоченным особой продовольственной комиссии по снабжению армии Южного фронта», а потом Саратовским Губпродкомиссаром, который по телеграмме вызвал в Саратов и Птицына.А потом началось комическое приключение Игната Птицына: приезжает в Саратов, а там Гольдина уже нет, он в Тамбове, но и Тамбове его нет, послали в Ростов, а Гольдин уже укатил в Сибирь…
В Ростове послали его «в настоящий Донпродком» и поразился удивленный Птицын:
«Родная наша матушка! Стоит обыкновенное здание в пять этажов, а народу в нем, как семечек! Барышни благородные на машинках строчат. Щетами тарахтят. Волосья на нас стали дыбом. Идем в дом к продкомиссару: так и так, мол, не по праву вы тут сидите.
А он тихим голосом отвечает и улыбается: «Вы бы полгода ехали, а вас бы тут ждали. Езжайте, говорит, в Сальский округ агентом»… Чего с бестолковым человеком делать? Он не понимает, а я иду и серьезно думаю:
«Пропало в области дело! Какой из него Донпродкомиссар. Голос тихий и сам с виду ученый. Ну, а с тихим голосом и пуда не возьмешь. Я, бывало, как гаркну, эх да что толковать!. У нас ни счетчиков, ни барышнев, какие с ногтями, не было, а дело делали!»
Как раз в Тамбове, когда продкомиссары брали с мужиков «по двести тысяч» проса, а потом продолжали качать хлеб, «что осталась на мужике одна шерсть», крестьяне подняли восстание, которое с трудом, с большими потерями войска Тухачевского одержали победу.Опубликован в журнале «о, пока он в армии