2. Создание национально ориентированной интеллигенции.

2. Создание национально ориентированной интеллиген­ции. Распространенное мнение о том, что образованные слои общества игнорировали черносотенные организации, не имеет достаточных оснований. Интеллигенция, как и все русское общество, оказалась расколотой. Если значи­тельная часть разночинной интеллигенции поддержала либерально-демократическую оппозицию, то достигшие определенного общественного положения представители интеллектуальной элиты страны выступали за сохранение существующей политической системы и традиционного общества. Подробно изучивший деятельность Русского собрания Ю. И. Кирьянов констатировал значительное количество интеллигенции в Совете организации[i]. Пер­соналии наиболее видных правомонархистов из числа образованных слоев общества рассмотрены в вышедшем в 2008 г. издании «Черная сотня: историческая энцикло­педия. 1900—1917»[ii]. Думская деятельность представи­телей правой интеллигенции исследована в монографиях А. А. Иванова[iii].

Именно консервативно настроенная часть образо­ванного слоя русского общества заложила фундамент правомонархической системы взглядов и выступила ор­ганизатором черносотенного движения. Как отмечал А. Д. Степанов, в 1890 г. представителями русской интел­лигенции Константином Леонтьевым и группой его еди­номышленников был основан журнал «Русское обозре­ние», давший импульс созданию в 1900 г. первого крайне правого объединения — Русское собрание, ставшего ме­стом притяжения стоявшей на охранительных началах интеллектуальной и управленческой элиты страны[iv].

Существенное влияние на формирование политических взглядов черносотенцев оказала работа Л. А. Тихомирова «Монархическая государственность». Признанием поль­зовались и его публицистические статьи на страницах газеты «Московские ведомости» по актуальным вопро­сам тогдашней политики. В сентябре 1909 г. орган СРН газета «Русское знамя» дала следующую характеристику Л. А. Тихомирову: умудренный исключительным опытом осторожнейший и серьезнейший ученый, политик-пу­блицист, труды которого дают «богатейший материал для размышлений над судьбами России, снова попавшей под тяжкое иго бюрократии»[v]. И хотя работа «Монархическая государственность» казалась идеологам крайне правых слишком академичной для широкой аудитории, основные ее положения неизменно адаптировались для читателей правомонархической литературы. В процессе идейного противостояния с врагами самодержавной системы труды Л. А. Тихомирова представляли особую ценность, так как «окончательно уличали зловещий смысл современной по­литики П. А. Столыпина, который доселе скорее чувство­вался, нежели понимался»[vi].

С первых шагов деятельности черносотенные органи­зации пытались решить задачу воссоздания национальной интеллигенции, поставленную еще в конце XIXв. теоре­тиками русского монархизма и, в частности, Л. А. Тихомировым[vii]. В датированном ноябрем 1905 г. обращении Союза русских людей говорилось: «В глубоком убежде­нии, что главная причина современной смуты коренится в полной оторванности от родной почвы наших так назы­ваемых образованных классов, СРЛ ставит своей конеч­ной целью: образование истинно русской интеллигенции, то есть людей просвещенных, сознательно проникнутых теми чувствами, чаяниями и стремлениями, которые свя­то бережет в тайниках души своей православный народрусский и которые делают порою из безграмотного крес­тьянина-простеца — богатыря-подвижника»[viii].

По мнению черносотенцев, актуальность формирова­ния национально ориентированной интеллигенции обу­славливалась негативным влиянием, которое оказывала образованная часть общества на идеологическое един­ство русского народа. «Пора проснуться от чар иудейского гипноза! Необходима твердая сплоченная защита этих со­словий против такой кагальной "интеллигенции", против этого "государства в государстве", до полного его рассе­яния в пыль без остатка. Да сгинут тогда все внушенные христианскому миру извращенные, подтасованные и под­ложные идеи и понятия!», — заявлялось в Своде основных понятий и положений русских монархистов[ix].

Негативная роль интеллигенции признавалась и за­падноевропейскими исследователями. В частности, Ру­дольф Врба в цитируемой газетой «Русское знамя» кни­ге «Революция в России» («DierevolutioninRussland») констатировал, что в начале XXв. объединенный стягом общей государственности и единой территорией много­миллионный православный народ был идейно расколот на враждующие части[x]. В этой связи предлагалось прило­жить усилия для спасения от «образованцев - растлителей» основу существующего строя — крестьянство, органы управления и обороны страны[xi].

Монархисты не скрывали, что ощущают недостаток интеллектуальных сил: «Отделение в большей части об­разованного православно мыслящего и монархически на­строенного общества обессиливает деятельность правых партий, так как оставляет эти партии без тех интеллигент­ных сил, которые бы могли много существенной пользы принести массе народной в политическом воспитании»[xii]. Жестко критикуя интеллигенцию за предательство духов­ных ценностей своего народа и идейную зависимость от Запада, черносотенцы не теряли надежды на возвращение образованных слоев в национальное лоно. Состоявшийся в 1909 г. Монархический съезд в Москве заявлял о необхо­димости ликвидации «той пропасти, которая, образовав­шись со времен Петра Великого, разделила русский народ на две неравные части», и выражал надежду, что «лица, об­разованные и одинаково с правыми партиями мыслящие по вопросам об основных государственных началах жиз­ни, в самом скором времени подойдут ближе к народу и открыто пойдут с ним, ибо благо этого народа и Русского государства для них также дорого»[xiii].

Частично эту задачу черносотенцам удалось реализо­вать. В носившем всесословный характер черносотенном движении именно представители интеллигенции неред­ко выдвигались на руководящие посты в силу присущего данному сословию высокого уровня политической актив­ности и образованности. Давая импульс для единения в крайне правые союзы политически инертных носителей традиционных устоев из иных слоев, они выполняли ор­ганизующую функцию. Наиболее активно представители образованных слоев участвовали в деятельности черносо­тенных организаций крупных городов — Москвы, Петер­бурга, Одессы, Киева, Харькова, а также на национальных окраинах. Значительное представительство интеллиген­ции имело место в Главном совете СРН и Союзе русских людей[xiv]. Исследователь Ю. И. Кирьянов указывал, что некоторые отделы черносотенных союзов возглавлялись юристами (Орфенов в Туле), врачами (Кацауров в Ярос­лавле), школьными преподавателями (Родзевич в Одессе) и т. д.[xv]Отдельные представители образованного слоя не только принимали непосредственное участие в деятель­ности правомонархических организаций, но и реализовывали их программные установки через Государственную Думу и Государственный Совет[xvi].

В условиях жесткой политической борьбы начала XXв. проблема отнесения известных представителей рус­ской культуры к тому или иному лагерю приобрела острый характер. И правомонархисты, и их оппоненты пытались записать в свои единомышленники известные имена ге­ниев прошлого. Черносотенцы утверждали, что современ­ная им беспочвенная интеллигенция представляет совер­шенно иной духовно-мировоззренческий формат, чем их великие предшественники. По утверждению «Русского знамени», лучшие представители русской интеллигенции, к которым относились М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин, Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Ф. И. Тют­чев, И. А. Гончаров, братья Аксаковы, братья Киреевские, Ф. М. Достоевский, Ап. Майков, А. А. Фет, Н. Н. Стра­хов, Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, М. Н. Катков, К. К. Случевский, А. Н. Соболевский, являлись носителя­ми русских базовых ценностей: «Это — цвет русской мысли, это — душа русской культуры, русского просвещения. Лю­бое из этих имен сделало бы честь всякой великой нации и действительно некоторые из них — например Достоевский и Ломоносов — пользуются всемирным признанием. И все они, говоря по-теперешнему, — черносотенцы»[xvii].

Правомонархисты приводили следующую систему ар­гументации.

Во-первых, тезис либералов о том, что великие писате­ли и ученые жили в «давние» времена и вынуждены были разделять монархические убеждения, не выдерживал кри­тики по той причине, что одновременно с Г. Р. Держави­ным и Н. М. Карамзиным действовали такие «отрицате­ли», как Н. И. Новиков и А. Н. Радищев. Утверждалось также, что многие возвеличенные левыми деятели умер­ли еще в молодом возрасте (например, Н. Добролюбов в 25 лет, Писарев — 28 лет), и, следовательно, их револю­ционность следует приписать их незрелости. Например, мимолетные увлечения «левизной» у Ф. М. Достоевского и Л. А. Тихомирова сменялись раскаянием и страстным служением монархической идее.

Во-вторых, либералы «приватизировали» значитель­ное число деятелей прошлого незаконно. Например, у возвеличенного левой печатью Л. Н. Толстого «крайне отрицательных отзывов о революции и о социализме в его писаниях можно найти множество». И. С. Тургенев так­же был «далеко небезусловным врагом самодержавия, что доказывается хотя бы его статьей об Александре I, опубликованной недавно в «Тургеневском сборнике», — пи­сала газета «Русское знамя»[xviii]. А. П. Чехов «точно также ни в коем случае не может быть причислен к элементам революционным или даже оппозиционным; о таких писа­телях, как Островский, Писемский, Мельников, — в дан­ном случае нечего и говорить». Даже А. И. Герцен далеко не всегда являлся последовательным противником само­державия. Ссылаясь на написанную Ч. Ветринским био­графию А. И. Герцена, черносотенная пресса приводила свидетельства о его враждебном отношении к революци­онерам 60-х гг. XIX в. и преклонении перед самодержцем Александром II[xix].

В-третьих, черносотенцы утверждали, что «ле­вый» лагерь не внес в русскую культуру существенно­го вклада. Так, крупнейшие левые писатели, например Н. Г. Чернышевский и Н. К. Михайловский, являлись «без­условно, ничтожными в сравнении, напр., с Гоголем и До­стоевским». Ссылаясь на вышеприведенные имена, черно­сотенцы утверждали, что вся «русская духовная культура, т. е. русская поэзия, самобытная философия, изящная литература, история и в значительной степени критика, — все это, безусловно, создано черносотенцами», а потому когда будет написана беспартийная и беспристрастная история русской литературы, тогда «всем станет ясно, чтоу левых не было никого, кроме бездарностей, неудачников и полузнаек. Для них же ясно и теперь, что все истинно культурное в России и все истинно талантливое стоит в рядах черносотенцев»[xx].

В современной исторической науке проблема опре­деления критериев принадлежности представителей интеллигенции к крайне правому спектру до сих пор не разрешена. По нашему мнению, в том случае, если иссле­дователь сталкивается с политическими партиями или общественными деятелями, декларирующими приверженность лозунгу «Православие, самодержавие, народ­ность», задача их отнесения к черносотенному сегменту может быть успешно решена посредством использования в качестве критерия приверженность концепции Боже­ственной санкционированности царской власти, приня­тие самодержавия как единственно возможной для Рос­сии формы государственного правления, недопустимость его ограничения какими бы то ни было парламентскими учреждениями[xxi].