2. Подрыв сферы образования.

2. Подрыв сферы образования. По заявлению черно­сотенной прессы, одной из причин революции 1905—1907 гг. стала проведенная Александром II школьная ре­форма, приведшая к упадку сельских учебных заведений: «Скоропалительное обучение и просвещение народа, не принося никакой существенной пользы ни самому на­роду, ни государству, только расшатало народную нрав­ственность, породило массу таких зол...»[i]. Крах реформы был обусловлен несколькими факторами.

Во-первых, слабым финансированием церковно-приходских школ, которые из оплота порядка быстро пре­вратились в рассадники нигилизма. Реформа насаждалась сверху посредством открытия огромного числа учебных заведений, не сообразуясь с организационными и финан­совыми возможностями по предоставлению достойного образования. В результате страна покрылась густой сетью школ, где ощущался дефицит квалифицированных учите­лей, восполняемый далекими от педагогики лицами. Чер­носотенная пресса давала весьма нелестные эмоциональ­ные оценки учительскому составу, не знавшему нужд и потребностей крестьянской жизни: «Народная школа ста­ла последним приютом для жалких бездарностей, горьких пьяниц, развращенных превратно понятой наукой атеи­стов, оскорбленных чудовищных самолюбий и разочаро­ванных неудачников»; «...озлобленные и бессердечные люди, обиженные тем, что в гимназиях, где они не могли дотянуть до выпускного экзамена, товарищи их получали золотые медали». В сельские педагоги шли лица, «сами не знающие ничего, кроме жалких обрывков, вынесенных из жалких средних школ». Эти учителя, по утверждениям крайне правых, и стали «наглооткровенными развратите­лями деревенских детей»[ii].

Передача из ведения Министерства народного про­свещения сельских школ Синоду привела к ухудшению положения учителей. Несоответствие уровня образова­ния провинциальной интеллигенции ее материально­му состоянию прямо влияло на рост оппозиционности в ее среде. Сельские учителя — «голодный пролетариат, еле перебивающийся на те скудные гроши, которые им платят за их тяжелый труд. Живут они без всякой веры и надежды в будущее, без любви к настоящему, без со­жаления к прошлому. Это беспочвенники, им все равно терять нечего»[iii]. Качество педагогического состава ста­вило под сомнение вопрос о готовности страны к введе­нию всеобщего обязательного начального образования. «Какие чувства и понятия могут привить народу эти озлобленные на весь мир педагоги, из числа нынешних пролетариев, те педагоги — для которых не существует родины, нет определенной религии, нет твердого и ясно­го сознания гражданского долга, — есть только один бес­конечный индифферентизм», — возмущалась в январе 1908 г. черносотенная пресса[iv].

Во-вторых, проникновением в школы неблагонадеж­ных, а порой и открыто революционно настроенных лиц. Недобросовестно поставленное дело народного просве­щения виделось в полном отсутствии контроля за деятель­ностью учительского состава, направляемого в сельскую местность. «...Какой-нибудь сельский учитель, состоя в то же время на службе у революции и задавшись целью сеять среди народа идеи вольнодумства, вполне успешно дости­гает этой цели...»; «Кто ручается, что разные социалисты, анархисты, не успевшие довести до конца свои гнусные замыслы путем нелегальной, подпольной агитации, не возобновят свою деятельность на почве легальной да при­том еще за казенный счет. Под видом сельских учителей и учительниц?» — ставила вопрос черносотенная пресса[v].

Свою лепту в революционизирование деревни внесло «хождение в народ» народников: «Чего хорошего могли внушить крестьянской детворе те отбившиеся от своих со­словий дворяне и поповичи, которые шли в народные учи­теля, порвавшие с семейными преданиями и отрекшись от веры отцов своих и от сословных правил чести и великоду­шия...»[vi]. Переполненность сельских школ распропаган­дированными учителями приводила к тому, что педагоги «умышленно стараются извращать народные понятия и народную нравственность внушением разных непонят­ных и потому уже вредных идей»[vii]. Оценивая результаты «хождения» в народ революционеров, «Русское знамя» писало: «По мере развития у нас народного образования патриотическое чувство в народе падает все быстрее и бы­стрее, словно куда-то улетучивается»[viii].

Выпукло проблема революционизирования учебных заведений проявилась в вузах, рекрутировавших во власт­ные структуры неблагонадежных чиновников и ставших поставщиками молодежи для революционных организа­ций. В августе 1907 г. академик А. И. Соболевский, вы­ступая перед общим собранием СРЛ, констатировал раз­ложение и сферы высшего образования: «Наши высшие учебные заведения находятся всецело в руках революции, составляя ее главный очаг. Надежды на правильный ход учебных занятий в высших учебных заведениях нет ни­какой; уже с половины сентября можно ожидать беспо­рядков в стенах рассадников просвещения. Очень плохо обстоит дело в среднеучебных заведениях — светских и духовных»[ix].

Черносотенцы из первых рук знали ситуацию на ме­стах в университетах. Так, в докладной записке студентов-академистов Казанского университета, подготовленной в конце 1907 г., давалась следующая оценка ситуации в вузе: «...Казанский университет и в данный момент все русские университеты находятся всецело в руках левых антигосу­дарственных организаций»[x]. Академисты заявляли, что революционные настроения в среде студенчества умыш­ленно сеются левой профессурой, разрешавшей в стенах университета студенческие сходки и проведение полити­ческой агитации. Руками студентов левые профессора вы­давливали лояльных властям преподавателей посредством организации бойкота. Именно в стенах вузов студенчество приобщалось к «передовым» учениям, которые нравствен­но ее калечили. «Молодежь не видит, что сама роет себе яму и своими руками работает на разрушение родины и на величие жида», — предупреждало «Русское знамя»[xi].

Крайне правые обвинили масонский орден в созда­нии на базе университетов безостановочного конвейера по подготовке «капитанов будущих бурь». «Русское зна­мя» возмущалось ненасытностью своих противников и их дальновидностью: «Жидам мало того, что они захватили в свои лапы торговлю и промышленность страны, т. е. бо­гатство; им надо еще захватить и власть: выбить из колеи молодых людей, надежду страны, ее будущих управителей и стать на их место»[xii]. Цель данных манипуляций состо­яла в том, чтобы превратить молодежь в пушечное мясо грядущей революции или, согласно лексике «Сионских протоколов», в «немыслящих, послушных животных... » Приводился и результат такой «селективной» деятельно­сти. Автор одной из статей в «Русском знамени» писал: «...во время беспорядков 1901 г., когда студенчество обра­тилось с грандиозной петицией к министру Ванновскому, всем казалось, что наивные идеалисты будут домогаться конституции, свободы, парламента: ничуть не бывало. Все требования сводились к предоставлениям евреям равно­правия, — и гора родила мышь»[xiii].

По утверждению крайне правой прессы, проводника­ми революционизирования молодежи в высших учебных заведениях становились еврейские студенты, захватившие позиции неформальных лидеров. «В стенах учебных заве­дений в цепких иудиных руках есть одно могучее средство, которое, пока не уничтожено, вечно будет делать русскую молодежь безвольными исполнителями жидовских пред­начертаний. Это средство — студенческие сходки. Ведь на каждой сходке берет всегда верх не самый искренний и умный голос, а самый громкий, самый нахальный. Уступ­чивая русская молодежь всегда по обыкновению стуше­вывается, будучи не в силах по своей несплоченности за­являть властным голосом свои желания. Правом голоса пользуются только жиды и их присные, т. е. те которых жиды благословляют на трибуну. Руководители сходки обычно намечаются хорошо спевшимися жидами и вы­бираются или жиды или такие из русских, которые всегда расшаркиваются перед жидами», — характеризовали ситу­ацию в вузах черносотенцы[xiv].

Результатом натравливания неопытных романтиков на погрязшую в коррупции бюрократию стало массо­вое превращение высших учебных заведений в центры борьбы с существующей властью: «Высшие школы сразу стали поприщем политического сумасшествия, широко и невозбранно открыв свои стены для собраний всевоз­можных противогосударственных союзов. Полились речи… поднялись флаги. Красный флаг революции сме­нялся желтым флагом с черным треугольником посреди­не, — флагом всемирного жидовства и жизненно связан­ного с ним масонства»[xv]. Черносотенцы предупреждали студентов, что их втягивают в весьма сомнительное пред­приятие, в случае удачи которого преференции получат масоны, а неудачи, — ответственность придется нести им, чему уже есть примеры: «Русских студентов ссылали в различные холодные области за их преступления, вну­шенные жидами выходки, а истинные виновники зла, прячась в лихую годину за спинами потерявших здравый рассудок людей, завоевывали да завоевывали чужими ру­ками свое благополучие»[xvi].

Пока искра революции тлела в вузах, являвшихся по­ставщиками и в административный аппарат, и в револю­ционный лагерь молодых людей, черносотенцы считали, что в среднесрочной перспективе говорить об окончании революции преждевременно. В связи с этим крайне пра­вые обрушили свою критику на Министерство народно­го просвещения, которое целенаправленно оттесняло от «дела народного образования истинно русских людей и приближая к нему евреев в крещеном и некрещеном виде...»[xvii]. Черносотенная пресса утверждала, что, с одной стороны, в Министерстве народного просвещения евреи заняли «укрепленный форт», используя единоплемен­ников и их русских единомышленников для продвиже­ния «прогрессивных» взглядов: «Наше современное ми­нистерство, напр. во главе с г. Кассо, его сотрудниками гг. Тайбе, Вейсманом, Бартольди... озаботившись преуспе­янием жизни еврейского народа, дает паразитному племе­ни расти и развиваться в организме русского народа»[xviii].

С другой стороны, Министерство народного просве­щения подверглось значительному «засорению» сторон­никами партии кадетов, т. е. «людей, не признающих от­ечества». Вместо того, чтобы выполнять главную задачу просвещения — внедрять в массы русские базовые ценно­сти, учебные заведения стали рассадниками космополи­тизма: «Наша молодежь в угоду жидам, под руководством жидовствующих профессоров, делается беспочвенной, буквально никуда не годной толпой»[xix]. Со страниц черно­сотенной прессы звучала оценка деятельности министер­ства как союзника масонского ордена по закабалению страны и ее молодежи: «Современное Министерство на­родного просвещения. имеет смелость внедрять в не­зрелые умы подрастающего поколения наперекор обще­ственному сознанию всего русского народа мировоззрение талмудического толка, принимая на себя великую ответ­ственность за совращение "малых сих"»[xx].