Анастасия СМИРНОВА. Увлеченные «Словом». Взгляд на «народное слововедение» [Литература и наука]

Литература и наука

Анастасия СМИРНОВА

УВЛЕЧЕННЫЕ «СЛОВОМ»

Взгляд на «народное слововедение»

Наверное, ни одно произведение русской литературы не вызывало такого пристального и длительного внимания широкой общественности, как «Слово о полку Игореве». Именно общественности, а не узкого круга ученых-специалистов. Для названия любительских работ о «Слове» даже существует специальный термин – «народное слововедение».

В адрес отдела древнерусской литературы Ярославского музея-заповедника из разных уголков нашей страны, а порой и из-за рубежа ежегодно приходят рукописи (содержащие иногда сенсационные открытия), книги для рецензирования, предлагающие новый взгляд на древний памятник. Подчас и сами авторы приходят к нам в отдел, чтобы поделиться своими находками.

С появлением социальных сетей и разнообразных форумов «народные слововеды» получили возможность обмениваться мнениями и отстаивать свои взгляды на бескрайних просторах интернета (в том числе, например, в группе «Друзья экспозиции «Слово о полку Игореве» – социальные сети «ВКонтакте», «Фейсбук»).

Как оценивать это явление? Подходы к нему могут быть разными, как разнообразны и сами любительские исследования о «Слове» – по тематике, по степени компетентности, по значимости. Но попробуем взглянуть на феномен «народного слововедения» со строго научных позиций.

Научное знание о «Слове» ограничивается рядом положений, высказанных в основном еще во времена первого издания поэмы (1800). Их суть в следующем. Во-первых, «Ироическая песнь» «писана старинным русским языком в исходе XII столетия». Во-вторых, имя ее «сочинителя неизвестным осталось». В-третьих, единственный известный нам список памятника был написан почерком, который «не восходит далее XVI века».

Сборник со «Словом», оказавшийся в руках А.И. Мусина-Пушкина, по собственному признанию последнего, был куплен из личной библиотеки настоятеля Ярославского Спасо-Преображенского монастыря Иоиля Быковского, а затем сгорел в московском пожаре 1812 года.

Вследствие этих обстоятельств уже на рубеже XVIII-XIX веков существовало множество противоречивых мнений о времени создания «Слова», а свидетельства очевидцев о датировке рукописи были далеко не единогласными. Помимо официально принятой учеными Пушкинского дома даты – конец XII века – существуют гипотезы, приписывающие время создания памятника разным векам, начиная с XIII и заканчивая XVIII. Велись споры и о месте создания «Слова» (называли Киев, Чернигов и Северскую землю, Галицко-Волынскую Русь, Новгород и даже Тмутаракань). Впрочем, профессиональные ученые всегда оговаривали гипотетичность подобных изысканий. Так, «гаданием» свою версию называл один из основоположников отечественной науки о «Слове», академик А.С. Орлов.

Даже академик А.А. Зализняк, получивший Государственную премию за книгу «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста» (2004), где доказал, что памятник написан на древнерусском языке XII века со следами переписки в XVI веке, завершает свое исследование скромным выводом: «список аргументов в пользу подлинности СПИ оказался намного длиннее, чем противоположный». Посему и изложенные вначале положения, касающиеся «Слова» и признанные официально, не принимаются сегодня как бесспорные, и многочисленные «белые пятна» в истории уникального памятника древнерусской литературы продолжают волновать фантазию исследователей-любителей.

Мотивы у любительских изысканий разные. Некоторые из них – это пример погони за сенсациями, вроде той, что история Руси начинается еще с Древнего Рима. Этот «исследовательский» подход охарактеризовал А.А. Зализняк в статье «О профессиональной и любительской лингвистике»: «Лингвистам-любителям чужд главный принцип науки как таковой – требование доказать выдвигаемое утверждение или по крайней мере предъявить веские аргументы в его пользу, которые показали бы его предпочтительность перед конкурирующими версиями. Любителю совершенно достаточно того, что, по его мнению, «так могло быть».

В подобных опусах это самое «могло быть» с легкостью превращается в «так и было» и «по-другому быть не могло», ибо их авторы, как правило, настолько увлечены своими построениями, что в своей категоричности не слышат и не желают слышать доводов оппонентов. Зачастую они начитаны, обладают обширными знаниями, которые, однако,  подгоняются под одну-единственную версию, ведь увлечение «Словом» у таких людей перерастает в одержимость одной идеей. Таков, например, Владимир Медведев из Коврова, автор нескольких книг о «Слове» и стихотворного переложения, которое, по оценке авторитетных филологов и писателей, достаточно верно «передает смысл и художественные особенности оригинала». В своих книгах и на интернет-форумах Владимир Витальевич утверждает, что литературный памятник был написан киевским князем Святославом Всеволодовичем: «Слово о полку Игореве» само собою показывает, что оно было создано главным героем поэмы – Великим Киевским князем Святославом Всеволодичем Златословом (ок. 1125-1194). Все попытки опровергнуть авторство Святослава оказались безуспешными» (цитирую из обсуждения в группе экспозиции «Слово о полку Игореве» – социальная сеть  «ВКонтакте» – А.С.).

Однако «народные слововеды» не всегда могут похвастаться эрудицией и знанием материала. Как правило, в таком случае исследователь-любитель занимает достаточно агрессивную по отношению к профессиональной науке позицию, а именно, отрицает ее авторитет. Тогда историческая и филологическая база становится просто ненужной (так же, как и научные методы познания), а приоритет отдается «свежему взгляду» на сам текст «затертого исследователями до дыр» литературного памятника. «Не знаю, с чем это связано, может, с воспитанием, может, с условиями быта и вообще моего существования, а может, и с каким-то особым способом восприятия и осознания окружающего, но я никогда не любил читать. За всю свою жизнь прочел очень мало – почти ничего», – признается скульптор Владимир Буйначев, автор вышедшей в 1998 году книги «Новое прочтение «Слова о полку Игореве»: автор известен». Автором «Слова», по мнению В.П. Буйначева, является «да, именно Игорь, и никто другой, Игорь Святославич князь Новгород-Северский».

Вообще, вопрос о создателе «Слова» – один из главнейших в «народном слововедении». Этот вопрос, по мнению автора рецензии на книгу Буйначева, опубликованной в пятом номере журнала «Знамя» за 1998 год, «такая же неотъемлемая часть отечественного культурного процесса, как и проблема авторства, например, «Илиады» с «Одиссеей». Нам же в качестве потомков выпало убедиться в том, что это закономерное, повторяющееся мировое явление, до сих пор побуждающее людей к сочинению целых библиотек разного рода «версионной» литературы».

Писатель Андрей Чернов, один из участников дискуссии об авторстве «Слова», сравнил любительские изыскания на эту тему с игрой в «угадайку»: «В атрибуциях-угадайках аргументация, как правило, основывается на риторике: мол, кто же еще, как не сам Игорь (Ярославна и т. д.), так хорошо мог знать мысли Игоря? Или: кто другой, если не Святослав Киевский, мог видеть свой сон?.. В 1970-х было ясно, что однажды авторство «Слова» припишут Кончаку или Гзаку. Кто же еще мог слышать их распрю во время погони за Игорем?»

В попытках вычислить загадочного автора были перебраны многие имена, упоминающиеся в летописях в XII-XIII веках. Среди них «древле гордый певец» Митуса, Петр Бориславич – киевский боярин и летописец, Беловод Просович, принесший весть о поражении Игоря киевскому князю Святославу Всеволодовичу, Ольстин Олексич – воевода, служивший черниговскому князю Ярославу Всеволодовичу и возглавлявший отряд ковуев в походе князя Игоря, Ян Радеславич – боярин новгород-северского князя Олега Святославича, Миронег – новгородский тысяцкий, Кочкарь – «милостник» (любимец) киевского князя Святослава Всеволодовича.

Предпринимались попытки приписать авторство Владимиру Ярославичу – галицкому князю, сыну прославляемого в «Слове» Ярослава Осмомысла и зятю Святослава Всеволодовича. Кстати, это тот самый знаменитый князь Владимир Галицкий, спетый Ф.И. Шаляпиным в опере «Князь Игорь» и выведенный композитором А.П. Бородиным как гуляка и пьяница, обобщенный образ княжеских усобиц.

Приписывалось авторство «Слова» и женщинам: Марии Васильковне – с 1143 года жене великого князя Святослава Всеволодовича, Агафье Ростиславне – матери Святослава Ольговича Рыльского, племянника князя Игоря, участвовавшего в его походе.

Профессор кафедры русской литературы Ярославского государственного педагогического университета Г.Ю. Филипповский выдвинул версию о том, что «Слово» было написано ростовским князем Константином Всеволодовичем Мудрым (1186 – 1218), основателем  Спасо-Преображенского монастыря и Успенского собора в Ярославле.

Список предполагаемых авторов древней поэмы можно было бы еще продолжить (например, именами древнерусских книжников XII – XV веков и ученых XVIII века), но это не входит в задачу данной статьи.

Несмотря на явно читаемую в оценках ученых оппозицию «профессионал – дилетант», нельзя утверждать, что их отношение к «народному слововедению» однозначно. Так, Д.С. Лихачев, чуждый академического снобизма, с вниманием относился к таким работам, по заслугам оценивал отдельные ценные замечания и идеи исследователей-любителей. Наиболее заметные их публикации нашли отражение в пятитомной «Энциклопедии «Слова о полку Игореве», а ОДРЛ Ярославского музея-заповедника уже на протяжении многих лет собирает самиздатовские книги, рукописи, письма любителей и почитателей «Слова».

Думается, феномен привлекательности этого литературного произведения не исчерпывается обилием в его истории «белых пятен», которые прельщают охотников за сенсациями. Посмотрим на эту ситуацию иначе – не со строго научных, а с общечеловеческих позиций. Действительно, загадки «Слова» поистине захватывают, а поиск истины увлекает настолько, что в судьбы некоторых исследователей этот литературный памятник вплетается красной нитью.

Например, В.Г. Федоров (1874-1966), выдающийся конструктор автоматического стрелкового оружия, автор известных трудов «Вооружение русской армии за ХIХ столетие» (1911) и «К вопросу о дате появления артиллерии на Руси» (1949), написал работу «Кто был автором «Слова о полку Игореве» и где расположена река Каяла» (1956). В ней он проанализировал древнюю поэму с позиций военного специалиста: рассмотрел карту маршрута, тактику, рассчитанную, по его мнению, на внезапность, изучил вооружение участников похода, в том числе и огнеметное, и нашел объяснение непонятному термину «шерешир» (по его мнению, это дротик-ракета). Автором «Слова», по версии Федорова, мог быть Рагуил Добрынич – тысяцкий князя Владимира Мстиславича Дорогобужского, упоминаемый в Ипатьевской летописи, участник похода, хорошо знавший военное дело.

Даже краткое изложение основных тезисов В.Г. Федорова позволяет почувствовать, что направление его изысканий определяли не только профессиональные интересы, но и своеобразное вживание в «Слово» и даже, если можно так выразиться, присваивание его своей сфере деятельности.

Еще больше это проживание, переживание древней, но вечно современной поэмы можно почувствовать в любительских переводах.

Например, в отделе древнерусской литературы хранятся книги Николая Гутгарца, ветерана Великой Отечественной войны, присланные самим автором. Он сочинил переложения «Слова» на русском и украинском языках. Николай Моисеевич, автор книги воспоминаний «В атаку ходили молча», повествующей о форсировании Днепра осенью 1943 года, в предисловии ко второму изданию книги пишет о женщинах, собирающихся в московских зонах отдыха: «Большая часть этих пенсионерок – это или солдатские вдовы, потерявшие мужей на Отечественной войне, или несостоявшиеся жены и матери, потому что их явные или потенциальные женихи погибли на войне. Так было во все века. Вот фрагмент из «Слова о полку Игореве»:

Полегли за Русь, за волю

На прибрежны травы,

В горести к земле родимой

Клонятся дубравы…»

Так в поэтическом переложении автора тема «Днепра-словутича», к которому обращается Ярославна, обретает новый, глубоко личностный смысл.

«Слово», несомненно, принадлежит военной культуре, но в то же время оно настолько глубоко и многогранно, что порой возникают самые неожиданные ракурсы интерпретации. Так, Г.В. Сумаруков (1929-1997), кандидат биологических наук, автор работ в области экологической биофизики, в своей книге «Кто есть кто в «Слове о полку Игореве» рассматривает «Слово» с точки зрения ученого-естественника. Анализируя поведение животных, описанное в древнем памятнике, исследователь приходит к выводу (на мой взгляд, весьма спорному – А.С.), что произведение имеет в виду не реальных животных, а тотемы разных половецких родов.

А вот пример другого рода: В.В. Медведев (об изысканиях которого уже говорилось выше), участник различных интернет-форумов и обсуждений в соцсетях. С детства он обречен на неподвижность, занимался самообразованием. И если для В.Г. Федорова и Н.М. Гутгарца увлечение древнерусской поэмой можно рассматривать как приложение профессиональных знаний, то для Медведева «Слово» – своего рода выход в мир, возможность заявить о себе.

В Ярославле живет давний друг отдела древнерусской литературы Г.П. Хирцов – пенсионер, инженер по профессии, долгие годы возглавляющий общество «Ярославский любослов» при Ярославском музее-заповеднике. «Словом» Геннадий Павлович увлекся с юности, собрал ценный и обширный материал по теме «Слово» в творчестве поэтов-ярославцев». Стараниями Хирцова многие переводы древнего памятника (в том числе, и его собственный) впервые увидели свет. Одно время на повестке дня у «Ярославского любослова» стояла даже довольно авантюрная идея – организовать поиск неизвестного списка «Слова» с помощью старообрядческой церкви.

Всё это еще раз показывает, что большая доля обаяния первой русской поэмы – в ореоле таинственности, вечно зовущем к себе многочисленных романтиков, своего рода кладоискателей.

Несмотря на то, что работы слововедов-любителей зачастую грешат субъективизмом, натянутой аргументацией да и просто фактическими ошибками, с позиций общечеловеческих они несут в себе большой положительный заряд. «Народное слововедение» в который раз подтверждает особый статус нашего древнего памятника в русской культуре, доказывает его современность и общечеловеческую ценность.

Так древний гений, возложив свои вещие персты на живые струны наших душ, до сих пор пробуждает в них – в каждой свои – неповторимые созвучия.