Говорят, вирусы мутируют, и в дальнейшем нас ждут атаки этих нано-чудовищ, от которых мы все и погибнем... В году Дракона вирус проявил себя по-драконовски.
Сын лежал с температурой сорок, переживал, что не заступит сегодня в наряд по музвзводу, не сыграет в ближайшие дни на плацу. Скорая прибыла быстро. Вкололи жаропонижающее, оставили сигнальный лист. Наутро сын звонил в участковую поликлинику. Там спросили:
Фамилия, адрес, температура?
...Тридцать семь и две, - пробормотал наугад.
Невысокая. И возраст не пенсионный. Не поедем, - ошарашили в трубке.
Сын нахмурился, сунул градусник подмышку. Столбик ртути упёрся в тридцать восемь и пять. Мы облегчённо вздохнули и бросились опять к телефону. В трубке пробурчали:
Ждите в течение дня.
День истёк. В тягостном бредовом ожидании с температурой, поднявшейся снова до сорока. В шесть вечера мы набирали «03», но скорая уже не спешила:
Участковый может добраться и к двадцати. Ждите.
Но и к двадцати участковый не появился, и мы снова вызывали скорую. Автоматический пульт управления вызовами сообщал, что наша очередь седьмая, девятая... шестая... Потом со мной начали говорить, и через несколько секунд связь исчезла. После пятой попытки прорваться автомат стал сообщать только номер очереди и через заданный интервал времени выдавал в трубку мерный безучастный гудок. С десятой попыткой моя надежда иссякла, я позвонила друзьям и побежала в ближайшую аптеку.
...Сын волновался. Кроме лечения, ему нужна была справка для деканата. Уже два дня он валяется в постели с температурой под сорок, но без бумажки, с точки зрения бюрократии, это совершенно незаконно. Кому объяснишь, что врач не пришёл, что трубку бросали? На следующий день он рванул на больную голову в другую поликлинику, «прикрепился» и попросил справку. Но тут выяснилось, что в сигнальном листе перепутали дату... Сын направился восстанавливать справедливость в центр города на общественном транспорте, уверенный в своей полной невезучести.
Я принесла семейные приключения на работу и услышала в ответ ещё более потрясающую историю.
- А мы тоже вызывали вчера... К папе. Врач рванул в комнату в башмаках. У нас ребёнок маленький. Мы попросили его надеть бахилы и руки помыть - он на нас так глянул... А в комнате папа больной, весь в жару. Этот «врач» покрутил в руках тонометр и, бормоча, сложил его обратно.
- Может, вы чего-нибудь скажете ? - поинтересовался папа.
- Да чего я вам скажу? Я кладовщик-фармацевт, - выпалил кладовщик, сразив всех чистосердечным признанием.
- И к нам не приехали врачи, - подхватила другая коллега с двумя годовалыми внучками, - и у нас у каждой по сорок...
На следующий день заболел муж. Бредил, приподнимал с трудом голову. Температуру глушили порошками для сына. Скорая приехала к ночи. Девочка-врач пряталась за строгостью, медбрат, похожий на студента, нёс обнадёживающий чемоданчик. Проверка рефлексов, контроль давления, сигнальный лист. Температура наутро - тридцать пять. Помощи не ждём. Знаем - наша жизнь в наших руках, ногах и смекалке. Но участковый пришёл. Да как-то сразу не показался. Не сходился образ... В его руках - только тонометр. А у мужа, помимо температуры, хроническое чувство юмора.
- Вы, наверное, супердиагност, - пошутил муж, полулёжа в подушках.
Врач на провокацию не поддался. Прослушав со спины больного, попросил прокашляться. И снова прислушался. Прислушались и мы... Наконец, эскулап выдохнул:
- Я плохо отношусь к антибиотикам. Поэтому больше ходите, дышите свежим морским воздухом, а то будет воспаление лёгких. У вас тут что-то начиналось... Но вы прокашлялись, и всё прошло. Купите ему шариков - пусть надувает, - обратился ко мне, а потом к мужу, - я не диагност, я - агностик. И ещё я - волонтёр. Не хватает пятидесяти процентов врачей! Вот я и помогаю.
Мы поняли - если он пришёл, нам должно стать лучше. Мне даже показалось, что именно так и было.
Подумаешь, вирусы... Чего их бояться, если на свете существуют друзья, волонтёры, аптеки и сочувствующие аптечные кладовщики.